Не жалей об этом

Кажется, Чонгук потерялся во времени, или вовсе не желает его замечать, потому что вместо положенных двух дней прошло семь. А затем ещё и ещё. Целых три недели он не видел своего омегу. Беременного омегу. Чон сам не знает, почему до сих пор не может пойти к Чимину и просто попросить у него прощения. Наверное, боится или не знает, что сказать. Боится сделать что-то не так, что может усугубить ситуацию в десятки раз. Хотя, это всего-лишь глупые отговорки, и альфа это и сам прекрасно понимает. Просто, Чон до сих пор не может смириться с тем, что совсем скоро станет отцом. Это странно, ново и в какой-то степени страшно. Ещё ничего так сильно Гук не боялся, как становиться родителем. В конце концов, ему всего девятнадцать лет, которые парень провёл в полном одиночестве, не получая даже SMS от любимого. Справедливо, Чон это и сам понимает, но не унывает — второй курс не даёт, который оказался в несколько раз тяжелее предыдущего. Именно учёба не даёт парню возможности быть со своим истинным, хотя, это также отговорки… Не один раз Чонгук брал в руки телефон и строчил огромное сообщение омеге, в котором писал о вечной любви к старшему, искренних чувствах и просьбе о встрече. Но это SMS Гук не отправлял, стирал и отключал мобильный, не решаясь на этот огромный шаг в его жизни. Он не готов быть отцом, совсем не готов, но и беременность Чимина ждать не собирается. За всё это время его животик заметно округлился, вкусовые предпочтения и состояние здоровья кардинально изменились. И осознавая всё это, Чимин снова стал ненавидеть свою сущность омеги, от которой, к сожалению, не избавиться. Потому что несправедливо то, что с ним могут обходиться как хотят, что его жизнь может встать под угрозу в любой момент. То, что он может остаться в полном одиночестве, с ребёнком на руках. Омеги беспомощные, омеги никому ненужные и от этого становится ещё тяжелее. Чимина тошнит уже неведомо который день и это его начинает бесить не на шутку. Почему от беременности должен страдать и мучиться только он, а не вместе со своим альфой, который, кстати, и заварил всю эту кашу, которую в одиночестве расхлебать практически невозможно. Ах, да, его альфа струсил, испугался взрослой жизни и сбежал. Вот и верь потом в любовь после всего этого… Благо рядом всегда есть лучший друг, который помогает как может, чем может не зависимо от ситуации. Хосоку всё равно, плохо или хорошо всё это отразится на его учёбе, которую он благополучно пропускает с Паком на пару, главное, чтобы с Чимой и его малышом всё было в порядке. Может, он бы и бросил младшего одного на произвол судьбы, занялся бы собой, своей личной жизнью, которая, кстати, тоже дала трещину, но не может. Потому что кто же за ним присмотрит? Вдруг что-то произойдёт и Чон будет винить себя в этом до конца дней. Хосок не хотел бы вмешиваться во всё это, но уже поздно. Но он не унывает, потому что помогает лучшему другу спасти его кроху, который совсем скоро появится. Чимин лежит на диване и не двигается. Ему очень плохо как физически, так и морально. Он каждый раз подавляет в себе желание всё бросить, отказаться от ребёнка и страдать в гордом одиночестве, как это было раньше. Но уже поздно. Третий месяц беременности — аборт невозможен, а если и это не так, то не один врач не осмелится на такую рискованную операцию, чему был очень рад Хосок. Младший переворачивается на другой бок, лицом к спинке и поглаживая выпуклый живот, проглатывая горькие слёзы, которые не желали иссыхать. Ему больно, очень тяжело и обидно, что истинный так поступил с ним, но уже ничего не вернуть, как бы не хотелось. Чонгук бросил Чимина, увы, омеге придётся с этим смириться. Тихие всхлипы услышал Хосок, который не знал, как подбодрить друга. Он понимал, что даже самая смешная новость не сможет поднять младшему настроение, но и бездействовать никак не мог. Ему нужен Чонгук, и только он, но старший не может притащить его к себе насильно. Если бы Гук хотел, давно бы это сделал. Вот теперь и гадай, взаимны ли их чувства и нужен ли Чимин альфе до сих пор. Может, это было временное помутнение? Может и не было никакой любви? Если опасения омеги подтвердятся, он не знает, что случится с Паком, когда тот обо всём узнает. Он просто не захочет жить… — Чимин. — Мягко позвал его омега, присаживаясь на самый край дивана, дабы не стеснять парня. — Как себя чувствуешь? Может, хочешь чего-нибудь? — В ответ лишь молчание, которое неприятно давит на обоих. Пак перестал жить, начал лишь существовать, но и это продлится недолго. Хосок начинает в этом убеждаться. — Минни, может, прогуляемся? Твоему малышу нужно больше дышать свежим воздухом. — По интонации младший понял, что тот улыбается, но сам на это лишь тяжело вздохнул, смахивая с глаз ненавистные слёзы. — А то будет злиться на папку! Запинает тебя всего, вот увидишь! — Хён, пожалуйста, оставь меня одного. — Подумай о малыше. — Не хочу. И о Чонгуке я думать тоже не хочу. — Голос предательски дрожит, выдавая все переживания своего хозяина, но Пак старается как можно скорее замаскировать это, издав еле слышное мычание. — О нём в особенности. — Он мне писал недавно. — Врёт старший, надеясь, что это сможет оживить исхудавшую тушку на его диване, и он не ошибся. Чимин перевернулся на другой бок, безразлично смотря на друга, дожидаясь продолжения. — Хочет встретиться. — Младший никак не отреагировал эту фразу, сдерживая все свои переживания внутри, запирая их на замок, чтобы эти эмоции больше никогда не смогли вырваться наружу. Он не хочет больше быть слабаком. Никакой альфа не сможет сделать из него куколку, которая будет подчиняться каждому приказу, но Чонгук, к сожалению, смог. — Если он так хочет встретиться, то почему не пришёл до сих пор? — Также безэмоционально произносит Пак, пугая омегу своим поведением. — Я ему не нужен, этим всё сказано. — Не торопись с выводами. — Взъерошил розовые волосы парня Хо, ярко ему улыбаясь. — Просто он очень занят на учёбе. Второй курс, сам понимаешь, как ему сейчас тяжело. — А мне, блять, здесь легко лежать с пузом! — Ну не горячись, пошли погуляем, успокоемся. — Ничего не хочу. — Вновь отвернулся, сталкивая друга с дивана, от чего тот больно приземлился на пол, издав негромкое шипение. — И ребёнок мне от этого еблана тоже не нужен… — Что ты.? — Сдам его в интернат после рождения, вот и всё. — Чимин, ты ёбу дал?! — Не выдержал Чон, кидаясь в младшего всеми возможными подушками, которые ему удалось отыскать во всей квартире. — Ты вообще думаешь своей головой, или она тебе для красоты дана?! — Снова удар, но и на него Пак не реагирует. — Ты ведь сам в интернате вырос, теперь хочешь, чтобы и твой ребёнок туда попал?! — Может, его усыновят сразу, как только я его туда отдам. — Никто не может дать ту любовь ребёнку, которую может дать его папа. Так нельзя, понимаешь? — Слёзы текут по щекам непроизвольно, омега не может контролировать собственных эмоций, но донести суть до друга не в силах. Неужели его кроха не достоин любви от родного человека? Неужели ему суждено быть изгоем в собственной семье? Нет. — В таком случае, я воспитаю его. — Уверенно говорит Хосок, наплевав на всё ещё стекающую жидкость по его лицу. — Я стану для него папой. — Тебе самому не смешно? — Горько ухмыльнулся Чим, оборачиваясь. — Зачем он тебе нужен, Хо? — Потому что я, в отличие от некоторых, не хочу, чтобы твой ребёнок пошёл по твоим стопам. Я дам ему любовь, дом, ласку. Всё, что ему потребуется. — Удачи. — И вернулся в исходное положение, устало прикрывая глаза. — Теперь оставь меня одного. — Хорошо, как скажешь.

***

Хосоку надоело всё. Абсолютно. Его уже раздражает то, что Чимин никак не хочет заботиться о своём здоровье, что означает его наплевательское отношение к малышу. Прямо как год назад, неправда ли? Он хочет помочь другу, исправить его ошибки, которые тот успел сотворить, но как? Как ему убедить омегу, что он просто накручивает себя, что нету тех неприятностей, которые поселились в его голове, и что Чонгук его действительно любит? Пускай не приходит, пускай не пишет, но любит. Чон обязан всё исправить и именно поэтому он стоит напротив нужной аудитории, выжидая, когда альфа выйдет оттуда. Ждать пришлось недолго, каких-то сорок минут, но для парня они пролетели, словно секунды, пока он думал, что сказать младшему. Любой диалог в его голове заканчивался чем-то нехорошим, в основном уходом Гука, но кто знает, вдруг всё будет совсем не так? Звонок даёт о себе знать и уже через считанные мгновенья студенты вылетают из кабинетов, радуясь, что, наконец, закончились все мучения и можно отправиться домой. Но Хо сейчас не до счастливых моментов, когда жизнь друга, как и его ребёночка стоит на кону. Чонгук выходит самым последним, проходя мимо дрожащего от напряжения омеги, даже не поднимая на него глаз. Но не потому, что не хотел и решил всячески избежать с ним контакт, а потому что не заметил, летая в своих мыслях. В его голове до сих пор сидит Чимин, его заплаканное лицо и болезненное «уходи». Может, это конец? — Чонгук. — Из мыслей Чона вырывает знакомый голос и он рад его слышать. Сердце начало биться как ненормальное, воздух перестал поступать в лёгкие, от чего складывалось ощущение, что парень сейчас задохнётся, умрёт от напряжения и смешения эмоций. Но ему не дают этого сделать, начиная разговор. — Почему? — На что младший лишь раскрыл глаза от удивления, совершенно не понимая смысла только что прозвучавшего вопроса. — Ладно, давай так. — Хо устал ходить обходными путями, потому что они ни к чему так и не смогут привести. Поэтому вдохнув воздух полной грудью, Чон спросил. — Ты всё ещё любишь Чимина? Нет, ты его любил хоть когда-нибудь? Альфа стоит в ступоре и не знает, что ответить. Несомненно, он очень любит своего омегу, и всегда любил, но к чему эти вопросы? Неужели, Чимин начал в этом сомневаться.? Как бы странно это ни звучало, но Гук свыкся с мыслью о том, что скоро станет отцом, и даже полюбил их будущего малыша, желая его как можно скорее увидеть, подержать на руках и сказать, как сильно он скучал по нему, по его папке, что жить без них не может. Ему просто нужно было немного времени на раздумья и оно вышло. Сегодня. — Я любил его всегда. — Уверенно говорит парень, улыбаясь уголками губ, замечая облегчение в глазах напротив. — Простите меня. — Опустил взгляд в пол, стыдясь своего поведения, боясь осуждения, но он не получил негативной реакции на свои действия. Наоборот, Хосок по-дружески обнял его, взъерошив непослушные волосы младшего. — Я не мог решиться… Я трус… — С этим я не спорю. — Улыбнулся, смахивая с глаз непрошеные слёзы. — Поэтому иди сейчас, пока не поздно. — И вся радость, всё счастье исчезли с лица старшего, стоило вспомнить недавний разговор с омегой. В голове крутились разные мысли, в основном негативные, с разным плохим исходом. Но он всячески отвлекал себя, надеясь, что это не сможет стать действительностью. — Почему должно быть поздно? — Чимин не смог смириться с тем, что ты его бросил… — Начал Хо, ловя на себя слегка недовольный взгляд, смешанный с растерянным. Гук не дал ему договорить, сразу же высказывая своё мнение: — Что за глупость? Я не бросал его! — Объясни это ему, потому что он не хочет оставлять ребёнка себе… — Что?! — После рождения он хочет сдать его в интернат… — Но и сейчас младший не дал ему договорить и с громким «блять», помчался прочь из университета, чтобы как можно скорее оказаться возле своего омеги, которого он любит и ценит. А ещё он любит их будущего малыша, которому осталось сидеть в животике каких-то шесть месяцев. Предстоящий разговор с Гуком оказался таким, каким омега себе и представлял — он убежал. Но теперь Хосок знает, что он сбежал не от него, не от проблем, а к Чимину, который его уже слишком заждался.

***

Дыхание категорически отказывается восстанавливаться, потому что Чонгук пробежал неведомо сколько километров за слишком короткий промежуток времени, и не жалеет об этом. Он был глупцом, самым последним мудаком, который оставил своего возлюбленного в такой тяжёлый момент. А почему? Потому что испугался взрослой жизни, отчего теперь сожалеет о своём поступке. Он очень хотел вернуться, очень хотел увидеться со своим истинным, но не знал, как тот отреагирует на его появление. Гук боялся, что его просто-напросто пошлют куда подальше, кинут вазой в лицо, или чем-то более весомым и скажут больше не возвращаться. Но теперь все страхи позади, теперь у него есть его омега, и их ребёночек. Альфа больше никогда не допустит такой ошибки, потому что то, что могло произойти с Паком, он бы ни за что себе не простил. Хотя, даже сейчас, видя его полностью подавленным, поглощённым в депрессию, Чонгук уже себя ненавидит. Если не он сам, этого бы не произошло… Сделав пару шагов в сторону старшего, Чон затаил дыхание, когда послышалось движение. Чимин уже устал лежать на одном месте, в одном и том месте, чувствовать один и тот же запах, но учуяв инородность, обернулся, впадая в крупный шок. Пускай он никак не показывал своего удивления, зато в груди всё разрывалось от эмоций при виде него. Чим слишком соскучился по своему альфе, брату — неважно, но и простить просто так не может. Больно. Гук делает ещё шаг, но его останавливает взмах руки напротив, приказывающий больше не приближаться. Отчего-то этот жест сделал его сердцу невыносимо больно, так, что выть хотелось. Но Чон не Чон, если не ослушается приказа старших, и уже через считанные секунды оказался напротив своего омеги, который смотрел на него безразличным взглядом, стараясь спрятать непрошеные слёзы. — Я пришёл. — Улыбнулся, смахивая влагу с чужого лица. — Мне сказали, ты плохо себя ведёшь. — Но Чимин по-прежнему молчит, не зная, что сказать. Он страдал столько времени, ненавидел альфу всем сердцем, так что сейчас? Вся ненависть вдруг испарилась, порождая новое чувство — любовь. — Сказали, что совсем не заботишься о малыше. — Гук снова улыбается своей кроличьей улыбкой, вызывая у омеги новый поток слёз. Он скучал, невыносимо скучал и чувствовать нежные объятья — спасение для него. — Я тоже скучал, Минни. Прости меня… — Тогда почему тебя так долго не было? — Протараторил старший, прижимаясь к родному телу сильнее, вдыхая любимый аромат цитрусов, словно от наркотика получая облегчение. — Я боялся возвращаться. — Еле слышно произнёс альфа, сжимая омежку в объятьях крепче, давая тому понять, что ему он действительно нужен, что чувства к нему действительно искренние. — Боялся становиться отцом. — А сейчас? — Отстранился, заглядывая в родные глаза, осознавая, что вот-вот утонет в них, чему Пак не станет сопротивляться. — Не боишься? — На что получил отрицательный взмах головой, сопровождаемый яркой улыбкой. — У меня есть вы. — Приложил ладонь к кругленькому животику, аккуратно поглаживая его. — И теперь я ничего не боюсь. — Какой же ты всё-таки придурок. — Со слезами на глазах произнёс Чимин, вновь налетая на альфу с объятьями, оставляя невесомые поцелуи на всем его лице, вызывая негромкий смешок в свою сторону. — Зато твой. — Наш. — Улыбнулся, накрывая чужие губы своими, даря своему возлюбленному нежный, чувственный поцелуй, который не хотелось прекращать никому, но пришлось. Отстранившись, Чонгук ещё раз оглядел своего истинного с головы до ног и сделав для себя какие-то выводы, кивнув своим собственным мыслям, сказал: — У меня есть к тебе один вопрос. — Какой? — Пак Чимин. — Начал младший, беря чужие крохотные ладошки в свои огромные, нежно сжимая их. — Ты самый лучший омега на свете, ты тот, кто смог изменить меня, тот, кто перевернул мою жизнь с ног на голову. — Юноша запинался в каких-то моментах от нервов, но держался стойко, ловя на себя полный непонимания и растерянности взгляд. — И я хотел бы, чтобы мы были вместе всегда. — На глазах омеги навернулись слёзы, которые благополучно стекали по его впалым щёчкам, и Чон вдруг продолжил. — Пак Чимин, согласен ли ты быть моим омегой с этого момента и на всю жизнь? Кольцо я пока не купил, но это официальное предложение. — Придурок. — Спустя несколько секунд молчания, ответил Чимин. — Зачем спрашивать, когда ответ очевиден! — И вновь припал к любимым губам, крепко-крепко обнимая парня за шею, этим самым углубляя поцелуй. Сейчас им не нужно ничего, только они сами и, конечно же, их малыш, который несильно толкнулся в омежьем животике, вызывая у того писк. — Что такое? Что-то болит? — Засыпал его вопросами Гук, обнимая любимого за талию. — Может, съездим в больницу? — Не стоит, Чонмин просто толкнулся. — Ярко улыбаясь, ответил Пак, ловя на себя удивлённый взгляд напротив. — Я решил, что нашего карапуза будут звать Чонмин — смешение наших имён. — Чмокнул ничего непонимающего альфу в щёку, затем в другую, затем в губы. — Ты против? — Нет, конечно. Просто, это очень неожиданно. — А знаешь, что ещё неожиданно? — Спросил Чимин, смотря на младшего полными счастья глазами. — Что я очень люблю тебя, Чон Чонгук. — Хочешь удивлю тебя в ответ? — Попробуй. — Я тоже очень люблю тебя, Чон Чимин.