May the odds be ever in your favor

— Когда прозвучит гонг, ты должен как можно скорее обзавестись оружием, — Тайлер расхаживал перед сидевшим на диване Фрэнком. Парень не успел даже толком позавтракать, когда ментор утащил его в свою комнату. Это был последний день перед Играми, и наставник хотел ещё раз обговорить некоторые моменты со своим подопечным. — У вас очень сильный союз, но всё же и некоторые из остальных трибутов далеко не так просты. Ты уже решил, кто из них для тебя наиболее опасен? — Да, — Фрэнк оторвался от еды. Ментор говорил очевидные вещи, и парню было скучно. Всё это он уже проходил в Академии, когда им объясняли, что нужно делать в первые минуты Игр. — Калеб и Рик, парни из Шестого и Десятого заключили союз. По возможности надо избавиться хотя бы от одного, но за эти дни они действительно стали хороши в обращении с тяжёлым оружием. Я быстрее них, но один против них не пойду, они меня просто задавят. Если кто-то из профи атакует их вместе со мной — избавлюсь от них. Дальше Гейб и Аманда из Дистрикта-7. Девчонка владеет топором почти так же, как и я, а парень оказался очень неплохим лучником. Если сможет сбежать от Рога вместе с оружием — может оказаться одним из самых опасных на Арене. И мне не нравится Лиам, это парень из Девятого. — Да, ты говорил о нём, — согласно кивнул ментор. — Столкнулся с ним вчера в лифте, скользкий тип. Такие, как он, вечно оказываются живучими, как тараканы. Если получится — убей, а то потом замучаешься его выслеживать. Девушка из Дистрикта-10 тоже не очень приятная особа. Несколько лет назад победительница была похожа на неё — она выиграла, крадя припасы у остальных трибутов и отравив своего последнего противника. Как боец она, скорее всего, не очень. — Совсем не очень, — ответил Фрэнк, поднимаясь на ноги и подходя к огромному окну. Их апартаменты располагались на втором этаже, но окно выходило на Авеню трибутов, поэтому посмотреть было на что. Капитолийцы в ярких одеждах, с цветными волосами и с необычной внешностью постоянно куда-то спешили. Вот и сейчас они сновали, как муравьи в потревоженном муравейнике. Кто-то из них направлялся на работу, дети шли в школу. Были и просто зеваки, пришедшие в надежде увидеть трибутов, когда их повезут в Центр преображения. — Постараюсь во время первой бойни избавиться от как можно большего количества трибутов, но уверен, что почти половина из них не сунется к Рогу. Наш союз слишком силён, остальные должны это понимать. — Ты недооцениваешь то, как сильно действует на людей страх и растерянность. Многие уверены, что наличие оружия спасёт их, хотя даже не умеют толком с ним обращаться. Мужчины немного помолчали. Фрэнк слышал это всё уже не раз и чувствовал себя готовым, а Тайлер пытался вспомнить, есть ли что-то важное, о чём стоит поговорить. Он понимал, что его подопечный — главный претендент на победу в этом году, и вряд ли сейчас ментор сможет сказать ему что-то, чего парень ещё не знает. — Ладно, будем считать, что к самим Играм ты готов, — наконец произнёс мужчина. — Но сегодняшнее интервью всё ещё важно для тебя. Некоторые спонсоры уже выразили готовность поддерживать тебя на Арене, и тебе важно укрепить свои позиции. Вчера я говорил с Бенджамином, — Фрэнк поморщился от воспоминаний о своём стилисте, — и мы сошлись во взглядах на то, каким ты должен показать себя толпе за отведённые три минуты. Обычно трибутов мужского пола одевают в костюмы, и мы решили, что не будем отступать от традиций. Однако, ты должен вести себя раскованно и уверенно. Толпа уже любит тебя, тебе лишь осталось убедить их в том, что именно ты станешь победителем. — Это будет несложно, — кивнул Фрэнк. Чем ближе к Играм, тем увереннее чувствовал себя парень. В его руках были все козыри: сила, красота, харизма и деньги спонсоров, осталось лишь правильно ими распорядиться. У других трибутов не было шансов. — Что ж, давай покорим их. *** — Когда раздастся гонг — беги со всех ног, как можно дальше от Рога, — давал последние наставления Джерарду Кайл. — Как ты знаешь, обычно в первой схватке погибает не меньше трети трибутов, тебе важно не оказаться в гуще драки. Если есть возможность — беги к ближайшему укрытию, не пересекай местность с Рогом без крайней необходимости. Ты просто можешь не успеть. А некоторые трибуты ещё и смогут достать тебя на расстоянии, если доберутся до нужного оружия. Найди источник воды. Потом укрытие. В идеале — прячься в кронах деревьев, высота — твоё главное преимущество. Маскируйся. Джерард отстранённо кивал головой, почти не слушая ментора. Он невидящим взглядом смотрел в свою чашку с горячим шоколадом и крепче сжимал стеклянные бока посуды, пытаясь согреть замёрзшие пальцы. Он не мог представить, что до начала Игр осталось меньше суток. Он уже может быть мёртв через какие-то двадцать четыре часа. Но осознание этого уже не вызывало страха, а было какое-то тупое смирение и безразличие. Словно из парня выкачали все чувства, оставив лишь телесную оболочку. Может, оно и к лучшему. — Джерард, ты слушаешь меня? — спросил Кайл, приостановив свою лекцию. — То, что я тебе сейчас говорю, может спасти тебе жизнь. — Всё это ты мне уже говорил в предыдущие дни, — бесцветным голосом отозвался парень, нехотя переводя взгляд на ментора. — И я знаю, как именно я должен себя вести в первые часы Игр, но получится ли у меня это сделать — зависит от удачи. Мы можем закончить на этом? Пожалуйста. У меня остался один день относительно спокойной жизни. Неужели я не могу провести его так, как хочу, даже если я заперт здесь? — под конец этой небольшой речи в голосе Джерарда появилась ярость. Он не знал, на кого она была обращена: на Кайла, на судьбу, на Капитолий или на самого себя. Он знал лишь то, что сейчас действительно очень хотел побыть один. — Ладно, — неожиданно быстро согласился ментор и поднялся с дивана, на котором сидел до этого. Кайл понимал, что все его слова Джерард действительно неоднократно слышал в последние дни от него же. Не было смысла заново повторять одно и то же, особенно когда парень был в таком состоянии. Как бы горько ни было Кайлу это признавать, он понимал, что у Джерарда практически нет шансов выжить. Так зачем портить парню его, возможно, последний день своими наставлениями, которые всё равно могут оказаться совершенно бесполезными? Поэтому ментор просто отступил, признавая право Джерарда на одиночество. — В четыре тебя заберут стилисты, — с этими словами Кайл покинул гостиную, оставляя парня одного. Джерард даже не пошевелился, когда механическая дверь бесшумно закрылась. В гостиной повисла звенящая тишина. Лидии снова не было в их апартаментах, а Кларк и Виктория тренировались в специальном помещении на первом этаже. Даже безгласые слуги куда-то исчезли. В мыслях Джерарда было почти так же пусто. Вчера ночью он проснулся в слезах и долго не мог прийти в себя от внезапной истерики. Ему хотелось рвать на себе волосы, разбить себе голову или перегрызть вены, лишь бы всё это закончилось. Он устал жить в страхе за свою жизнь. Устал подводить людей, которые искренне о нём волновались. Майки. Сета. Да даже Кайла, который пытался сделать всё, что в его силах, чтобы помочь парню. Но нельзя помочь тому, кто не принимает эту помощь. «Я ненавижу себя, — думал Джерард, крепче сжимая чашку и обжигая пальцы. Даже такая слабая боль его немного отрезвляла. — Я так чертовски сильно ненавижу себя. В кого я превратился? Я чувствую себя таким беспомощным», — но слёз не было. Вчерашняя истерика высосала из парня все силы. Наверное, именно после этого он окончательно смирился со своей скорой смертью. Смирение — худшее чувство. Оно не даёт шанса всё исправить. Но Джерард уже устал бороться. Ему хотелось спрятаться ото всех. И это было так по-детски, что из-за этого он ненавидел себя ещё сильнее. Он уже не ребёнок и никогда им снова не будет. Пора взрослеть. Единственное, что немного утешало парня, это то, что не только он чувствовал себя подобным образом. Ещё несколько человек из разных дистриктов выглядели потерянными на тренировках, а в их глазах читался ужас. Дети из Пятого почти всегда сидели в уголке тренировочного зала. Девушка из Дистрикта-3 каждый день приходила с красными глазами и опухшим от слёз лицом. Пара из Восьмого старалась держаться отдельно от остальных трибутов, со страхом глядя на них из секций, связанных с выживанием. Парень из Двенадцатого, спутник Кэтрин, всегда ходил, опустив взгляд в пол, стараясь не привлекать внимания. И Джерард догадывался, что все они были в таком же состоянии, как и он, а может даже хуже. И это давало некоторое чувство спокойствия. Смерти боятся все. Одиночества боятся все. И этот страх — не признак слабости. Этот страх — признак того, что человек всё ещё жив, что всё ещё способен чувствовать. Джерард наконец поднялся на ноги и подошёл к огромному окну во всю стену. С одиннадцатого этажа открывался прекрасный вид на Капитолий. В конце Авеню трибутов виднелся Центр преображения, куда их скоро заберут стилисты. Там же будет проходить интервью с Цезарем. И потом у трибутов останется всего около двенадцати часов на то, чтобы морально подготовиться к Арене. Джерард сомневался, что сможет уснуть этой ночью. Неожиданно механическая дверь вновь открылась. Парень резко обернулся и увидел Тигрис, медленно вошедшую в помещение. — Пр-ривет, Джер-рард, — проурчала стилистка, подходя к трибуту и обнимая его. — Привет, — парень постарался выдавить из себя улыбку, но, кажется, получилось паршиво, — я думал, что ты заберёшь меня только в четыре. Сейчас же ещё даже двух нет, — он взглянул на висевшие на стене часы. — Я встр-ретила внизу Кайла, — ответила женщина, — он сказал, что вы уже закончили. И я хотела спр-росить, не хочешь ли ты начать пор-раньше? Потому что у меня есть два вар-рианта твоего наряда на сегодняшний вечер, и я бы хотела обсудить с тобой, какой из них тебе больше подойдёт. — Да, хорошо, — кивнул Джерард, удивившись тому, что Тигрис решила спросить его мнение. Но в данный момент, компания стилистки действительно ему нравилась больше, чем компания Кайла. Она не так сильно напоминала о том, что его ждёт. Парень поставил уже пустую чашку на стол и сказал: — я готов. Они зашли в лифт и спустились на первый этаж, где их уже ждал высокий широкоплечий мужчина, лицо которого чем-то походило на морду гориллы. В его внешности не было ничего от обычного облика капитолийцев, и он казался таким же чужим в этом ярком разноцветном мире, как и Джерард. Охранник и по совместительству водитель молча провёл парня и Тигрис в паркинг, где их уже ждала машина. В пути они не разговаривали. Тигрис делала какие-то наброски в блокноте, изредка бросая взгляды на своего подопечного и что-то беззвучно шепча себе под нос, а Джерард смотрел в окно. В Центре Преображения их у самого входа встретила команда подготовки. Астра, Амадей и мужчина, чьего имени Джерард в прошлый раз так и не узнал, сразу окружили парня и недовольно защебетали, причитая из-за его синяков, оставшихся с изматывающих тренировок. — Твоё милое личико нельзя портить такими следами, — мужчина с татуировками обхватил пальцами подбородок парня и повернул его лицо к свету. — Виктор-р, мы всё сможем скрыть, — ответила мужчине Тигрис. — Лучше быстрее закончите со всеми процедурами, чтобы мы смогли заняться нар-рядом. Всё-таки я склоняюсь ко второму вар-рианту. — Он будет таким милашкой, что спонсоры просто не смогут устоять перед ним, — радостно воскликнула Астра, беря Джерарда за руку и утаскивая его за собой в уже знакомую парню небольшую комнату. Трибута немного пугал такой энтузиазм женщины, но он полностью доверял Тигрис, которая сосредоточенно что-то писала в своём блокноте. Хоть она уже и не пользовалась такой популярностью в Капитолии, уступая место более молодым стилистам, то, что она сотворила на Параде трибутов, было невероятным. Джерард был уверен, что и сейчас она его не подведёт. Команда подготовки начала кружить вокруг парня, приводя его тело в порядок. Джерард ожидал, что его опять будут часа два изматывать болезненными процедурами, а потом ещё столько же мыть и натирать лосьонами, и поэтому с облегчением выдохнул, когда Амадей, придирчиво оглядевший его тело, сказал, что этого не потребуется. Трибуту оставалось лишь наслаждаться тем, как стилисты в шесть рук мыли его тело и расчёсывали волосы. Это было приятно. Эти ощущения напоминали о детстве, когда заботливые руки матери точно так же гладили его. «Вполне возможно, что это последняя забота, которую я получаю в своей жизни, пусть даже от совершенно чужих мне людей, — с грустью подумал парень, рассматривая голубой потолок. — Наверное, это одна из немногих вещей, о которых я действительно жалею. Я никогда не узнаю, каково это, чувствовать себя любимым. Ни братом, ни другом, а человеком, который был для тебя незнакомцем, лицом в толпе, пока не стал кем-то гораздо большим». Из этих невесёлых мыслей Джерарда вырвало возвращение Тигрис, покинувшей комнату подготовки около получаса назад. Стилистка несла два больших белых чехла, и Астра с Амадеем сразу бросились ей помогать. Джерард приподнялся на локтях, с любопытством рассматривая непрозрачные чехлы, понимая, что в одном из них находился его сегодняшний наряд. — Не шевелись, Джерард, — одёрнул парня Виктор, втиравший какой-то бальзам с сильным запахом полевых цветов в волосы трибута. — Тигрис тебе сейчас всё расскажет, поэтому, пожалуйста, просто дай мне закончить. Осталось совсем чуть-чуть. — Итак, Джер-рард, — стилистка открыла первый чехол, открывая взгляду парня классический костюм насыщенного зелёного цвета. — Нестареющая классика. Обычно именно в это одевают парней, как ты сам прекрасно знаешь. Это беспроигрышный вариант, но на мой взгляд, это очень банально, — из голоса Тигрис исчезло её обычное урчание, как было всегда, когда она говорила о деле. — Мы можем использовать его, в этом не будет никакой изюминки, но и никто не сможет неправильно расценить этот наряд. Но у меня есть второй костюм, — женщина не спешила открывать чехол и неожиданно переменила тему: — скажи, ты знаешь что-нибудь о субкультурах старого мира? — Ну… — Джерард замялся, пытаясь припомнить что-нибудь из уроков истории и культуры. — Это какие-то движения с собственной идеологией и символикой, кажется. Люди со схожей жизненной позицией объединялись в общества. Часто их объединяла музыка. Я помню что-то про эмо, панков и хиппи, — эти слова казались чужими. После Третьей Мировой музыка почти перестала существовать в том виде, в каком существовала несколько веков назад, и течения, во многом сформировавшиеся благодаря влиянию песен, тоже исчезли. Больше не было разных идеологий и взглядов на мир, не было людей, среди которых ты мог почувствовать себя частью чего-то большего. — Хм, лучше, чем я думала, — одобрительно хмыкнула Тигрис. — Ну, собственно, этого достаточно. Именно к субкультуре хиппи я хочу обратиться, — женщина расстегнула чехол, и Джерард понял, что именно это он сегодня наденет. Внутри были светло-голубые джинсы-клёш, свободная белая рубашка с широким вырезом на груди, и тёмно-коричневая жилетка. — Их называли детьми цветов. Их главным лозунгом было «занимайтесь любовью, а не войной», и мне кажется, это идеально тебе подходит. Мы с Кайлом подумали о том, что можно было бы попробовать сыграть на твоей хрупкости. Показать тебя беззащитным, похожим на ребёнка в своей невинности. Спонсоры любят сопливые истории. Но тебе надо будет действительно вжиться в эту роль. Однако ты должен понимать, что это будет своеобразным протестом против власти Капитолия. Один неосторожный шаг — и распорядители сами убьют тебя при первой возможности. Джерард задумался над этим. Этот образ действительно очень подходил ему, особенно с учётом того решения, которое он принял несколько ночей назад. Он не станет убийцей. Он станет цветком в дуле капитолийского ружья. Тем самым, от которого останется только пара лепестков, когда безжалостная пуля начнёт свой полёт. Даже если это будет стоить ему жизни, он выскажет свой протест. — Давай этот, — решительно сказал парень. — Я знала, что ты меня не р-разочаруешь, — в голосе Тигрис снова появилась улыбка. Спустя полчаса Джерард уже был одет в джинсы, рубашку и удобные сандалии. Стилисты снова решили украсить его цветами, и теперь кружили вокруг парня, пока он разглядывал себя в зеркало. Тигрис опять удивительно точно попала в точку. Трибут не понимал, как капитолийцы могли не видеть всей красоты её нарядов, которая сквозила в каждом незатейливом украшении, в каждой мелочи, будь то цветастые браслеты дружбы на его худых запястьях или знак пацифик на шее. — В самый первый вечер Фрэнк назвал меня цветочным мальчиком, — едва слышно сказал Джерард, когда команда подготовки отошла за новыми украшениями, и рядом осталась только Тигрис, наносившая на его лицо лёгкий макияж, чтобы скрыть синяк на щеке и чёрные круги под глазами. — Тогда это помогло мне справиться со страхом. Он поверил в меня. — Фрэнк — это тот парень из Второго? Он выглядит прирождённым убийцей, — заметила стилистка. — Да и спонсоры, похоже, так считают. — Да, — кивнул Джерард, — он поддержал своего врага. Я до сих пор не понимаю, почему он это сделал. Мне всё это кажется какой-то злой насмешкой, хотя так хочется верить в обратное. На тренировках мы с ним и словом не перекинулись, хотя он наблюдал за мной, я видел, — парню было не страшно открываться Тигрис, почему-то он действительно доверял ей. — Ты же понимаешь, что он не мог заговорить с тобой открыто, — женщина слегка повернула его лицо, делая аккуратные движения кисточкой. — Остальные профи не спустили бы ему это просто так. А вообще, Джерард, часто бесполезно искать мотивы человеческой доброты. Нужно просто радоваться, что есть те, кто делает этот мир чуточку лучше. Потому что ты сам знаешь, насколько он ужасен. Не ищи в этом какой-то скрытый смысл, не расценивай, как попытку втереться в доверие. Просто прими это. К тому же, иногда мы сами не можем объяснить, почему нас тянет к определённым людям. Нам просто хочется быть с ними и поддерживать их. Женщина хотела добавить что-то ещё, но не успела, потому что вернулась Астра с небольшой коробочкой в руках. Тигрис отложила в сторону кисточку и, подняв крышку, достала несколько цветов. — Сегодня ты снова будешь в венке. На этот раз никаких крупных цветов, а только обычные ромашки, — и женщина аккуратно надела венок Джерарду на голову, отходя в сторону, чтобы парень смог посмотреть на себя в зеркало. Виктор подошёл к трибуту со спины и помог ему надеть жилетку, сразу возвращаясь к Астре и Амадею, чтобы тихо покинуть комнату. Джерард рассматривал себя в зеркале, вновь восхищаясь талантом стилистки. Сейчас он выглядел как обычный парень, а не как создание из другого мира. Однако даже так он казался чужим этому городу. Он был похож на людей со старых фотокарточек четырёхсотлетней давности, которые видел в маленьком музее Дистрикта-11. На них длинноволосые парни играли на гитарах, пока две девушки целовались рядом. На заднем плане висел самодельный флаг с написанным потёкшей краской лозунгом «Всё, что тебе нужно — это любовь». И Джерард сейчас выглядел как один из тех парней. Светлые джинсы были немного рваными, будто служили своему обладателю уже не один год. Сандалии были слегка потёртыми, словно рассказывая о всех пройденных дорогах. Белая льняная рубашка символизировала чистоту и невинность. Разноцветные плетёные браслеты на руках говорили о множестве встреченных людей, каждый из которых оставил свой след в жизни парня. Серебряный пацифик на шее указывал на принадлежность к давно умершей субкультуре, которая не признавала насилия. А венок из нежных ромашек напоминал о том, что он всё тот же цветочный мальчик, слишком хрупкий для этого жестокого мира, в котором детей отправляют на бойню. И теперь Джерард должен был убедить всех в неправильности всего происходящего. — Тигрис, ты — лучший стилист на этих Играх, — уверенно сказал парень. *** Фрэнк вошёл в комнату, где собрались все трибуты перед интервью. Отсюда их будут по одному вызывать на сцену, где у каждого будет ровно три минуты на то, чтобы в последний раз попытаться завоевать расположение публики. Сейчас Цезарь на сцене разогревал толпу какими-то шуточками, чтобы потом взять интервью у Антонио Дэвиса перед тем, как начать общение с трибутами. Почти все уже были в сборе, не хватало только нескольких человек. И Фрэнк даже самому себе боялся признаться в том, что он хочет вновь увидеть Джерарда. Айеро просто не мог не видеть того, насколько хуже с каждым днём выглядит парень. Возможно, сегодня они смогут перекинуться парой слов, и Фрэнк убедится, что Джерард в порядке. Хотя о каком «в порядке» может идти речь, когда уже завтра их всех заставят сражаться за свою жизнь. — Фрэнк, давай сюда, — позвала парня Руби. Она была в красивом тёмно-розовом платье с многослойной юбкой и на таких высоких каблуках, что была даже выше парня. Её стилист явно опирался на её татуировку при создании этого костюма. Розы на руке девушки отражали её сущность: она была очень красива, но любого, кто пытался к ней приблизиться, она безжалостно ранила. Фрэнк понимал, что как только их союз будет расторгнут, она станет самым опасным противником. Профи обсуждали костюмы остальных трибутов, и Фрэнк лишь иногда кивал, предпочтя самостоятельно составить мнение о каждом. Все парни были одеты в костюмы разных цветов, и это было скучно. Но девушки… Айеро не отказал себе в удовольствии рассмотреть платья, каждое из которых было произведением искусства. «Мари бы понравилось, — отстранённо думал парень, разглядывая Памелу, девушку из Дистрикта-10, одетую в короткое платье нежно-салатового цвета. — Когда вернусь домой, обязательно куплю ей что-нибудь подобное. Нам с ней нужно будет о многом поговорить…» Фрэнк много думал о своей девушке в прошлую ночь, анализируя их отношения. В последние месяцы они постоянно ссорились из-за его желания участвовать в Играх и жажды власти и славы. А сейчас, когда он оказался в Капитолии, он вообще почти не вспоминал о ней. И парень не мог себя простить за то, что это было не из-за того, что он целиком и полностью ушёл в подготовку к предстоящей резне, а из-за того, что он никак не мог выкинуть из головы белоснежные лилии в чёрных волосах. Он винил себя, но ничего не мог с собой поделать. Фрэнк понимал, что нельзя говорить о каких-то чувствах к человеку, с которым ты разговаривал всего два раза, но и незнакомцем, пушечным мясом Джерарда уже назвать не мог. Он не сумел остановить себя на Параде трибутов, и именно это стало точкой невозврата. Он не задушил росток сочувствия тогда, а теперь завяз уже слишком сильно. Трибуты Дистрикта-11 появились в комнате лишь за пятнадцать минут до начала интервью. И если Кларк в своём небесно-голубом платье почти не выделялась из толпы девушек, то Джерард мгновенно привлёк всеобщее внимание. И Фрэнк не мог оторвать взгляд. Фрэнк много знал о субкультурах старого мира, благодаря Рэю, который всерьёз увлекался музыкой и собирал всю возможную информацию об этом. Поэтому в отличие от остальных профи парень сразу понял, что именно Тигрис хотела показать этим костюмом. Протест против бессмысленного насилия. Протест против Игр. Протест против Капитолия. Впервые за долгие годы стилист парня-трибута решил отказаться от классического костюма, и Фрэнк понимал, что нельзя было найти более удачную кандидатуру для этого. Джерард идеально подходил на роль того, кто сможет затронуть такую важную тему бессмысленности предстоящей бойни. Ни дети из Пятого, слишком напуганные для того, чтобы вести подобные беседы. Ни рассеянный спутник Кэтрин из Дистрикта-12, который вечно прячет глаза в пол. Ни Памела, в слова которой мало, кто верит. А парень из Одиннадцатого, чей взгляд подкупает своей искренностью, а голос способен достичь сердец всех, кто его слышит. Фрэнк понимал это, потому что сам пал жертвой невинности и доверчивости, отражавшихся в этих зелёных с золотистыми крапинками глазах. — Кому-то очень повезло со стилистом, — процедила рядом Алисия, с завистью посматривая на парня. — Я готова поставить на то, что он снова произведёт фурор. Всё-таки Тигрис рано списали со счетов. То, что она творит — это нечто. — Согласна, — кивнула Руби. — Если парень не облажается во время интервью, то может обрести спонсоров. — Убьём его завтра сразу же у Рога, и дело с концом, — махнул рукой Финн, — никакой спонсор не спасёт его от перерезанного горла. Фрэнк едва заметно вздрогнул от этих слов. Он просто надеялся, что у парня хватит ума не соваться в резню, потому что иначе он не переживёт и первых минут Игр. Любой профи убьёт его без малейших колебаний, но вот сам Айеро сомневался, что его рука не дрогнет, когда он посмотрит в эти глаза и увидит в них предсмертный страх неотвратимого. Он не хотел, чтобы Джерард его боялся, хотя казалось, что только этого он и добивался. Но он не произнёс ничего из этого вслух, лишь сказав: — Да. Так и сделаем. *** Джерард видел, как отреагировали на его появление профи. На их лицах читалась зависть. Он видел, как они о чём-то говорили, бросая на него агрессивные взгляды. Только Фрэнк стоял немного в стороне, не принимая участия в общем разговоре. Лишь под конец он кивнул головой, что-то ответив, и наконец оторвал взгляд от парня. — Трибуты, приготовьтесь, — мужчина с раскрашенными во все цвета радуги волосами и таком же ярком костюме зашёл в комнату, — мы начинаем через две минуты. Вас будут вызывать по имени, начинаем с Первого Дистрикта. Сначала девушки, потом парни. У каждого из вас будет ровно три минуты на интервью с Цезарем плюс время выхода на сцену. Как только предыдущий участник заканчивает, следующий поднимается. После интервью вы не уходите за кулисы, а садитесь в кресла, которые стоят на возвышении. Все места подписаны. Вопросы? — все отрицательно покачали головами, и мужчина хлопнул в ладоши, — отлично. Тогда мы начинаем. В комнате висел экран, на который транслировалось всё происходящее на сцене. Цезарь уже попрощался с Дэвисом, и теперь раззадоривал толпу. — Вы хотите с ними встретиться? Хотите увидеть наших храбрых трибутов? Хотите узнать о них всё? — почти кричал ведущий в микрофон, поднявшись со своего места, — Я не слышу, вы хотите этого? — толпа кричала, и Цезарь довольно ухмыльнулся. — Что ж, тогда поприветствуйте, доброволец из Дистрикта-1, Люси Хоторн! Фрэнк не особо прислушивался к интервью других профи, готовясь к собственному выходу. Он не рискнул сейчас подойти к Джерарду, хотя вновь видел на его лице тот же страх, что и перед Парадом. И он хотел бы подбодрить парня, но он понимал, что это ужасная идея. За его действиями следит каждый в этой комнате, а это было чем-то личным, чем-то, что он хотел бы оставить между ними. — А теперь встречайте вашего любимчика, — громко огласил Цезарь после того, как помог Алисии подняться к её креслу, и Фрэнк поднялся на несколько ступенек, готовясь к выходу, — сильный, красивый и набравший наибольшее количество баллов на индивидуальной аттестации… Фрэнк Айеро, Дистрикт-2! Толпа взорвалась аплодисментами, и парень вышел на сцену, помахав рукой зрителям. На его губах играла его вечная немного кривая ухмылка, и он подмигнул пролетевшей рядом камере. Свет софитов ослеплял, а рёв толпы был слишком громкий, но Фрэнк чувствовал себя уверенно. Это была его Игра. — Привет, Фрэнк, — поздоровался Цезарь, как только парень сел в соседнее кресло, вольготно в нём расположившись и закинув ногу на ногу. — Сейчас ты фаворит. Как думаешь, ты сможешь удержать эту позицию до конца Игр? — Да, — не колеблясь ответил трибут. — Я силён. Я безжалостен. У меня есть цель, на пути к которой меня никто не остановит. Я готов к Играм. И я готов доказать это любому, кто сомневается во мне. — Вот это уверенность, — Цезарь повернулся лицом к людям. — Девушки, на вашем месте я бы обратил внимание на этого молодого человека. В скором времени он может стать одним из самых завидных холостяков Панема. Фрэнк ничего не сказал про Мари, решив не выставлять их отношения напоказ. Он обговаривал это с девушкой, поэтому знал, что она отнесётся к этому спокойно. Не всем следует знать, что его дома ждёт почти невеста. — Однако что за цель ты перед собой поставил? — задал очередной вопрос Цезарь, — к чему стремится такой парень, как ты? — Я хочу победить в Играх и построить карьеру в Капитолии. Я знаю, что некоторые победители переехали в столицу и устроили свою жизнь тут. Думаю, я смогу вписаться в ваше общество. — Если кто-то из наших зрителей не знает, отец Фрэнка — один из самых уважаемых миротворцев, — обратился к зрителям Фликерман. — И ты решил пойти по его стопам и сделать карьеру военного? — Да, — парень кивнул. — Я знал, что буду солдатом всю свою жизнь. И мне кажется, что победа в Играх — это отличный старт. — Как дерзко и уверенно, — громко сказал Цезарь. — Я обожаю такое! Расскажи нам немного о себе. Чем ты увлекаешься? — Дома мне нравилось играть на гитаре и петь. Мой друг всегда увлекался музыкой, и он учил меня, когда у нас было свободное время. Но думаю, ты понимаешь, Цезарь, что времени всегда мало, — Фрэнк позволил лёгкой нотке грусти просочиться в его голос. И он говорил сейчас не только о том, что не успел научиться хорошо играть, а о множестве других вещей. О весёлых перебранках с Бобом. О тихих утрах с Мари. О невозможности сблизиться с Джерардом. — Нам всегда приходится чем-то жертвовать ради большей цели. — И ты готов на эти жертвы? — задал последний вопрос Цезарь. — Да, — уверенно ответил Фрэнк. — Я решился на Игры, потому что хочу, чтобы меня запомнили. Я приношу эту жертву ради того, чтобы навсегда вписать своё имя в историю Панема. — И это прекрасный мотив для победы! — провозгласил Фликерман. — Я желаю тебе удачи. Победи — и весь мир будет у твоих ног. Дамы и господа, это был Фрэнк Айеро, Дистрикт-2! — и толпа вновь взревела, приветствуя своего фаворита. Фрэнк понял, что теперь у него точно есть спонсоры. А это значит, что до победы осталось совсем немного. Джерард нервничал и бесконтрольно теребил свои браслеты на запястьях. Он смотрел интервью других трибутов и неосознанно сравнивал себя с ними. Почти все из них казались такими уверенными, что парень всё больше падал духом. Он даже не думал тягаться с профи, которые вели себя так, словно всю жизнь провели в свете прожекторов, но трибуты других дистриктов тоже пытались подать себя с самой лучшей стороны, и у многих это получалось. Не без помощи Цезаря, конечно. Ведущий, казалось, искренне поддерживал нервничающих подростков, смеялся над их неуклюжими шутками, задавал наводящие вопросы, стараясь за отведённые три минуты как можно лучше раскрыть личность человека. Всех профи со сцены провожали бурными аплодисментами. Джерард подозревал, что в Академиях, помимо способов убийства, их учили производить впечатление на людей. Они все словно отыгрывали давно знакомые роли, так легко и непринуждённо общаясь с публикой. Джерард хотел бы иметь хотя бы толику их уверенности. Кроме профи, особо радушно зрители встретили добровольца из Шестого, пару из Дистрикта-7 и Лиама, парня из Девятого. Все они смогли расположить к себе толпу, используя обаяние и непринуждённые шутки. В них не было той агрессии, которая исходила от трибутов из Дистриктов-1, 2 и 4, но была спокойная уверенность. Джерард почти не сомневался, что многие спонсоры уже всерьёз задумались о том, чтобы их поддержать. Особо внимательно парень, конечно, слушал интервью Фрэнка. Они не общались настолько близко, чтобы у Джерарда выдалась возможность задать вопрос о мотивах Айеро. Он не знал, что могло двигать человеком, чтобы добровольно отправиться на Игры не ради спасения близкого человека. И ответ на вопрос Цезаря был предельно простым. Фрэнк хотел славы и власти, влияния в стране. Джерард не знал, что именно он хотел услышать, но был несколько разочарован. Наверное, он ждал чего-то более возвышенного. Рисковать всем, стать убийцей ради денег и славы? Слишком дорогая цена. Но, видимо, Фрэнку она была по карману. Однако слова Тигрис о том, что часто люди не могут объяснить, почему их к кому-то тянет, не шли у парня из головы. Он догадывался, что дальше стилистка хотела добавить о том, что такая привязанность может перерасти в нечто большее, но гнал эти мысли прочь. У него ещё будет время об этом подумать. А сейчас надо было подготовиться к выходу. Интервью Кларк Джерард не слышал из-за грохота собственной крови в ушах. Его дыхание сбилось, сердце бешено колотилось в груди, а перед глазами мелькали чёрные точки. «Только бы не упасть на ступеньках, — подумал парень, вновь отдёргивая правую руку от браслетов, — я справлюсь. Тигрис верит в меня. Майки и Сет верят в меня». — А теперь встречайте того, кто произвёл фурор на Параде трибутов! Джерард Уэй, Дистрикт-11, наш очаровательный дух леса! — объявил Цезарь, поворачиваясь к выходу из-за кулис. Фрэнк, уже было заскучавший, оживился и обратил своё внимание на сцену. Он хотел услышать всё, что скажет Джерард. Это был его последний шанс узнать хоть что-то о парне до того, как они станут смертельными врагами. Едва Джерард ступил на сцену, толпа на доли секунды затихла, оценивая его наряд, а потом аплодисменты и крики заполнили всё помещение. На ватных ногах парень подошёл к креслу и сел в него, переводя взгляд на Цезаря. Его не покидало ощущение нереальности всего происходящего: он столько лет видел этот зал, этого человека на экране, а сейчас сидел рядом с ним под взглядами десятков камер, которые транслировали это на весь Панем. Первый вопрос Цезаря Джерард не услышал. Лишь когда зрители вновь затихли, ожидая его ответа, он понял, что совершенно не знает, что происходит. — Что?.. — непонимающе спросил парень, растерянно окидывая взглядом огромную толпу, которая тут же рассмеялась. Фрэнк напрягся. Он хотел быть рядом с Джерардом и хоть как-то поддержать его. Но всё, что он мог сделать — это просто наблюдать. Он старался не думать о том, почему так волновался за Уэя. В конце концов, завтра это всё уже будет неважно. «Давай, цветочный мальчик, — подумал он, — ты справишься». — Кажется, кто-то немного переволновался, — дружелюбно усмехнулся Цезарь. — Я говорю, что твой выбор костюма очень необычен. Ты можешь рассказать нам об этом? — Это… кхм, это из старого мира, — запинаясь начал Джерард. — Раньше было движение, они называли себя хиппи. Их так же звали детьми цветов, — Фрэнк усмехнулся, услышав это. Кажется, он не ошибся, когда в первую же их встречу назвал парня так. — Они выступали за мир во всём мире, как бы утопически это ни звучало. Не признавали никаких форм насилия. Они считали, что всё, что нужно этому миру — это любовь. И Тигрис решила, что мне это подойдёт. — И она была абсолютно права! Кажется, звезда её славы ещё будет нам светить. Она поражает нас уже второй раз за эту неделю. Тигрис, — ведущий обратился к сидевшей в первом ряду стилистке, — это было смелое, но однозначно правильное решение. Эти аплодисменты тебе. Поклонись! — женщина немного улыбнулась, принимая свою похвалу, но она была серьёзна. — Но, Джерард, — вновь повернулся к парню Цезарь, — уже завтра вы окажетесь на Арене, где тебе придётся сражаться с другими трибутами. Ты готов взять в руки оружие? Ты набрал семь баллов на аттестации, то есть ты чем-то всё-таки удивил распорядителей. Что вообще ты думаешь о предстоящих Играх? — Фрэнк подобрался, надеясь, что Уэй ответит искренне. — Что я не дам им изменить меня, — твёрдо ответил Джерард. — Я против насилия, — толпа на этом месте оживлённо загудела. Мало кто из трибутов открыто заявлял об этом на интервью. — Я не хочу проливать чужую кровь, но и убить себя просто не дам. Меня сложно поймать, так что не списывайте меня со счётов раньше времени. — Я бы никогда не стал этого делать, — клятвенно заверил Цезарь. — Но твои убеждения заслуживают восхищения, — и Фрэнк был с этим согласен. К тому же, не каждый решится признаться в этом перед всем Капитолием. Отказ убивать мог приравниваться к государственной измене. Осознанно или нет, но Джерард очень удачно подобрал слова, не высказав открытого недовольства существующим режимом. — Я желаю тебе удачи, Джерард. Пусть она всегда будет на твоей стороне, — и под аплодисменты парень прошёл к своему креслу. Оставшиеся два интервью прошли незаметно для Джерарда, поскольку он всё ещё пытался успокоиться. Он старался максимально осторожно выбирать выражения. Кажется, у него это получилось, хотя провожали его и не с таким энтузиазмом, как других трибутов. Может он и высказал свою истинную позицию, но завоевать спонсоров ему это вряд ли поможет. Его дела были совсем плохи. — Уже завтра, ровно в полдень, начнутся Шестьдесят Седьмые ежегодные Голодные Игры! — почти прокричал Цезарь в микрофон, когда парень из Двенадцатого занял своё место. — Трибуты! Пусть удача всегда будет на вашей стороне, — и на экране появился счётчик, показывающий часы, минуты и секунды до начала Игр. Тринадцать часов, сорок семь минут и восемнадцать секунд. Слишком мало. *** Спустя два часа Фрэнк ворочался в своей кровати не в силах уснуть. Слишком много мыслей раздирало его сознание. Он вспоминал сегодняшнее интервью и вновь и вновь возвращался к словам Джерарда. Я не дам Играм изменить меня И впервые Фрэнк задумался о том, каким он сам вернётся с Арены, если удача всё-таки окажется на его стороне. Как на него будут смотреть друзья и Мари после того, как он убьёт нескольких человек, обагрив свои руки кровью? Будут ли они видеть в нём всё того же парня или же монстра, подчинившегося Капитолию? Сможет ли он сам выносить себя после всего, что он сделает? Он не сомневался, что сможет убить. За годы в Академии из него сделали почти что бойцовского пса, способного атаковать по команде. Но никто не учил, как справляться с последствиями. Всё-таки Фрэнк был человеком. Да, наверное, ужасным, но человеком, чувства которого были заперты где-то глубоко внутри, но не уничтожены. Промучившись ещё с час, парень не выдержал и поднялся с постели, выходя из комнаты. В апартаментах стояла полная тишина, нарушаемая лишь редкими криками с улицы, где Капитолийцы вовсю продолжали гулять. В гостиной находился один слуга, подметавший пол. Увидев Фрэнка, он сразу отставил метлу. — Чего господин желает? — склонил голову мужчина. — Я могу где-нибудь подышать свежим воздухом? — Крыша открыта для трибутов. Вы можете подняться туда по лестнице или воспользоваться лифтом. — Благодарю, — ответил Фрэнк и, взяв с собой плед с дивана, покинул гостиную. Подъём по лестнице занял около семи минут, и когда парень наконец открыл стеклянную дверь и глотнул холодного воздуха, он почувствовал облегчение. С порывом ветра терзавшие его мысли словно вылетели из головы, оставив после себя приятную пустоту. Он вышел со стороны, где был разбит сад. Красивые растения были повсюду, но каково же было удивление Айеро, когда он увидел сгорбленную фигуру рядом с прудом. Неслышно подкравшись со спины, Фрэнк заметил, что Джерарда била мелкая дрожь, и он обнимал себя, стараясь закрыться от колючих порывов ветра. — Привет, цветочный мальчик, — сказал Фрэнк, набросив плед на худые плечи. *** Когда трибуты вернулись в Тренировочный центр, Джерард даже не стал заходить в свою комнату, сразу поднимаясь на крышу. Он хотел побыть один. Почувствовать себя хотя бы чуточку свободнее внутри этой золотой клетки. Он сидел на берегу пруда и смотрел на неподвижную воду. Глаза парня были сухими. Он уже выплакал все слёзы в предыдущие ночи и сейчас просто наслаждался последними часами своей жизни. Он глубоко дышал, стараясь прочувствовать каждое мгновение. Джерард думал о словах Тигрис. Теперь, когда последнее испытание в Капитолии осталось позади и от него все отстали, он вновь и вновь прокручивал в мыслях слова стилистки. Он всё никак не мог решить для себя, как ему относиться к Фрэнку. С одной стороны, он был его врагом. Жестоким убийцей. Но с другой, Айеро был единственным, кто поддержал его тогда, когда парень в этом так отчаянно нуждался. Болезненная благодарность теплилась где-то в груди. Собственные чувства пугали, потому что трибут понимал, что уже завтра это не будет иметь никакого смысла. Он просто станет ещё одной жертвой беспощадной системы. Джерард поёжился. Он ничего не взял с собой из одежды, и сейчас медленно замерзал, но не хотел уходить. Когда он вернётся в апартаменты, пути назад уже не будет. Парень обхватил свои плечи руками, стараясь сохранить остатки тепла. Он мелко подрагивал от холода, и его зубы начали стучать. Он не слышал, как закрылась дверь, ведущая на крышу, не слышал шагов за своей спиной, поэтому, когда на его плечи опустился тёплый плед, он негромко вскрикнул, оборачиваясь. — Привет, цветочный мальчик, — поздоровался Фрэнк, усмехаясь такой реакции. — Привет, Фрэнк, — тихо ответил Джерард, неловко кутаясь в плед и краснея, стараясь загнать свои мысли в дальний угол сознания. — Ты не замёрзнешь? — Айеро был одет в одни пижамные штаны и футболку, но он не выглядел так, словно ему холодно. — Я буду в порядке, не переживай, — усмешка Фрэнка превратилась в слабую улыбку из-за этой заботы. — Я хорошо переношу холод, — парень беззастенчиво сел рядом с Джерардом. — Ты здесь не впервые, верно? — Нет, — Уэй перевёл взгляд обратно на прозрачную гладь пруда. — Я пошёл сюда после первого же дня тренировок. Мне приснился кошмар, и я просто не мог больше находиться в комнате. — Они часто тебе снятся? Кошмары? — спросил Фрэнк, разглядывая парня. Со дня Парада трибутов они не общались близко, но Айеро видел, как плохо выглядел Джерард. Следы от слишком суровых для него тренировок ещё не успели сойти и выглядывали из-под цветных браслетов и из-за ворота рубашки. Макияж немного смазался, открывая взгляду синяки под глазами и болезненную бледность кожи. Кажется, Фрэнк был прав, когда предположил, что парень почти не спал в прошедшие дни. — Каждую ночь со дня Жатвы, — тихо признался Джерард. — Все ночи, кроме вчерашней, я проводил здесь, засыпая лишь на пару часов под утро. А вчера я чувствовал себя настолько вымотанным, что просто отключился. Я не понимаю, как ты можешь спать здесь, зная, что у тебя осталось так мало времени. — Меня готовили к Играм, — ответил Фрэнк. — На интервью ты сказал, что не хочешь становиться убийцей. У меня такой проблемы нет. Все, кто не может договориться с собственной совестью, вылетают из Академии не позже пятнадцати лет. Дальше остаются только самые жестокие и безжалостные. Нас учат тому, что остальные трибуты — это просто ходячие мишени. Завтра, как только прозвучит гонг, мы начнём резню. И мы не будем мучиться из-за этого. По крайней мере, на Арене. Академия превратила нас в бессердечных ублюдков, — Фрэнк говорил об этом абсолютно спокойно. — Ты не похож на ублюдка, — тихо сказал Джерард спустя некоторое время. — Попробуй сказать это спустя несколько дней Игр, — ухмыльнулся Фрэнк, понимая, что скорее всего, парень не проживёт так долго. — Ты помог мне тогда. Я до сих пор гадаю, почему ты это сделал. Ты не смеялся надо мной на тренировках, хотя я слышал, как профи несколько раз издевались над другими трибутами. Ты не жестокий человек. Ты похож на меня. Нам обоим просто не повезло. — Тогда мне было жалко тебя, — ответил Фрэнк. — Думаю, на это повлияла наша встреча в поезде в первую же ночь. Я видел твои слёзы. Тогда ты заставил меня задуматься о том, что все трибуты — такие же люди, как и я. Со своими мечтами и страхами. И перед Парадом тебе было страшно. Это была просто небольшая доброта, ничего большего, — Фрэнк не стал говорить о том, что все последние дни постоянно думал о Джерарде. Этот разговор не мог привести ни к чему хорошему. Не сейчас, когда уже было нельзя ничего изменить. — В любом случае… спасибо тебе, — Джерард снял с головы венок и начал крутить его в руках, наблюдая за тем, как пара мелких белых лепестков упала на землю. — Ты не дал мне сдаться тогда. — Всегда пожалуйста, — Фрэнк зачарованно наблюдал за тем, как тонкие пальцы со свежими мозолями от оружия перебирали ромашки. Точно такие же, как несколько столетий назад хиппи вставляли в дула заряженных стволов. Тщетная попытка остановить кровавое безумие. Фрэнк огляделся. — Не думал, что капитолийцы пустят сюда трибутов. А вдруг кто-то решит покончить с собой, сойдя с ума от страха? — парень смотрел на совсем низкое ограждение крыши. Падение с такой высоты не смог бы пережить никто. — Они всё предусмотрели, — ответил Джерард. — Тут силовое поле или что-то вроде того. Оно отбрасывает тебя назад, стоит тебе приблизиться. — Откуда ты знаешь об этом? — спросил Фрэнк, понимая, что уже знает ответ. — Я пытался, — просто ответил Джерард. И то, с каким спокойствием парень говорил о собственной попытке самоубийства, не понравилось Айеро. Они долго молчали. Джерард наконец согрелся и начал засыпать, привалившись к небольшому деревцу. Это было странно, но сейчас он не чувствовал от Фрэнка угрозы. Наоборот, ему стало спокойнее, чем было за все последние дни. Наверное, он действительно нуждался в ком-то, кто его выслушает. А Фрэнк думал об Играх. Об убийствах. О ромашках, запятнанных чужой кровью. О подростках, которые хотят себя убить, лишь бы не стать пешкой в чужой игре. Джерард разрушал его привычный мир одним своим существованием, и это сводило с ума. Разум подсказывал, что завтра надо было сразу убить его в бойне у Рога и забыть о нём, как о чём-то несущественном. Всего лишь лицо из прошлого. Но глупое сердце не хотело допускать даже подобной мысли. Что-то болезненно кололо в груди, стоило только представить, как тело парня, залитое кровью, оседает на землю, а с бледнеющих губ срываются предсмертные хрипы. И против всякой логики Фрэнк произносит: — Не суйся завтра к Рогу, — эта фраза вырвала Джерарда из дрёмы, и он удивлённо посмотрел на парня. — Беги от него со всех ног, пока мы будем резать друг другу глотки. Если ты действительно не хочешь убивать — у тебя нет шансов выжить в этой бойне. Беги. И может быть проживёшь несколько лишних часов. А там кто знает… На Играх может случиться что угодно. Может, всех профи убьёт извержением вулкана, а остальные поубивают друг друга, и ты в итоге победишь. Всякое бывало. — Я не верю в чудеса, Фрэнк. — Знаешь, это даже забавно, — Фрэнк сорвал одну из лилий, росших рядом с прудом, и теперь задумчиво крутил её в руках. — Я, твой враг, верю в тебя больше, чем ты веришь в себя. В тебе есть потенциал, Джерард, но ты убиваешь его. И поэтому у тебя не будет шансов. Я не знаю, кто и что говорил тебе, что ты настолько в себе сомневаешься, но советую тебе забыть всё это. Ты сильнее, чем ты думаешь, — парень поднялся и потянулся, разминая затёкшие мышцы. Джерард подумал, что он уйдёт прямо сейчас, но Айеро неожиданно наклонился и заложил лилию ему за ухо. — До встречи на Арене, цветочный мальчик, — и Фрэнк ушёл с крыши, оставляя Джерарда в полной растерянности. Лишь его сердце болезненно щемило где-то в груди. А на горизонте забрезжил рассвет, объявляя о начале нового, последнего для многих дня.