May the odds be ever in your favor

Шестой и седьмой дни Игр Джерард провёл в своей пещере, выходя лишь пару раз. Благодаря вылазке к реке, теперь у него было достаточно еды, а что самое важное, у него появилось занятие помимо того, чтобы изводить себя страхом и воспоминаниями о Майки, Сете и Кларк. Парень, не торопясь, плёл корзину из ивовых ветвей, полностью фокусируясь на ловких движениях своих пальцев и отгоняя навязчивые мысли. Утром седьмого дня, когда ночной холод уже отступил, и Джерард наконец смог спокойно уснуть, перестав дрожать от холода, прогремел выстрел. «Девять… так мало, — думал парень, глядя на каменный свод пещеры, не в силах уснуть снова. — Не думал, что продержусь так долго. Но вот уже неделя, как идут Игры, а я всё ещё жив. Наверное, профи уже разорвали свой союз и разошлись. Или сначала выследят всех остальных, а потом сразу устроят побоище. Уж распорядители позаботятся о том, чтобы оно было зрелищным», — поток мыслей Джерарда был прерван приступом кашля, скрутившим его. Его болезнь всё никак не проходила, но и не ухудшалась, лишь досаждая даже во сне, но не убивая. Днём Джерарду удалось ещё немного поспать, но к закату он вышел из пещеры, намереваясь совершить вылазку на плато. Он вспомнил, что вроде бы он видел там растения, которые Сет иногда добавлял в чай, чтобы облегчить боль в горле. «Я скучаю по тебе, приятель, — думал парень, жуя горьковатые корешки. — Мне не хватает твоих знаний. Хотел бы я, чтобы ты мог помочь мне сейчас. Но я рад, что мне, а не тебе приходится проходить через всё это. Никому такого не пожелаю», — Джерард вздрогнул, когда прозвучал ещё один выстрел, но не стал снова прятаться в пещере, вместо этого не торопясь начиная свой путь к плато. И лишь когда он шёл не меньше пятнадцати минут, его настигло осознание произошедшего. «Кто-то умер. Нас осталось восемь. А это значит, что теперь каждому из оставшихся в живых трибутов будут посвящать отдельные выпуски на телевидении, будут брать интервью у их родственников и друзей. Майки… — Джерард запнулся на этой мысли. Он старался гнать от себя воспоминания о брате, потому что это было слишком больно. Больно осознавать, что, скорее всего, он не вернётся домой. — Как же это жестоко. Все эти люди надеются, что именно их сын, дочь, друг или подруга, брат или сестра победят в этом году. И интервьюеры будут разжигать в них эту надежду, показывать трибутов с лучшей стороны. И ещё семеро из нас погибнут. У них отнимут надежду, едва её подарив… Капитолий воистину жесток». Солнце уже почти скрылось за горизонтом, и всё вокруг было погружено в сумерки, когда Джерард добрался до плато. Он вышел из ущелья и замер, осматриваясь по сторонам в поисках угрозы, но всё было тихо. Парень уже расслабился и хотел начать искать нужные растения, когда до его слуха донёсся тихий стон. Уэй быстро повернулся в ту сторону, откуда раздался звук, и, присмотревшись получше, увидел тёмный силуэт, скрытый в тени скалы. Джерард не мог понять, кто это был, поэтому он медленно приблизился, готовый в любой момент сорваться с места, если это окажется ловушкой. Трибут сидел, прислонившись спиной к скале и уронив голову себе на грудь, поэтому Уэю было не видно его лицо, но он видел, что парню пришлось несладко. Его футболка была разодрана в клочья, а тело покрывали уродливые, ещё сочившиеся кровью раны. Алые капли постоянно падали на землю, из-за чего рядом образовалась маленькая лужица. До трибута оставалось меньше двадцати метров, когда Джерард наконец понял, кого видел перед собой. «Фрэнк», — мелькнула мысль в голове парня, когда он бросился вперёд и упал на колени рядом с Айеро. Тот даже не пошевелился, лишь в очередной раз что-то тихо простонав. Он был жив, но Джерард понимал, что вряд ли он протянет долго. Здравый смысл вопил, что надо уходить и оставить своего соперника умирать, но сердце, глупое сердце, напоминало о том, что Фрэнк сделал для Джерарда. Напоминало о доброте, проявленной к чужаку. «Интересно, что за зверь оставил эти раны?» — думал Уэй, осматривая Фрэнка и с облегчением понимая, что сильного кровотечения больше не было, иначе бы парень уже погиб. Почти все раны были не очень глубокими, но широкими и рваными, и их было много. Лишь в двух местах кожа была разодрана почти до ребёр, и именно из этих борозд всё ещё сочилась кровь. Вздохнув, Джерард принялся руками разрывать на полоски остатки футболки Фрэнка, после чего часть из них смочил в воде, стекавшей со скалы. Он начал медленно вытирать засыхавшую ручейками кровь, сразу после этого перевязывая раны оставшейся тканью. Парень понимал, что это было опасно и был велик риск занести инфекцию, но остановить кровотечение полностью сейчас было важнее. «Надо убираться отсюда, — размышлял Джерард, осматриваясь вокруг и надевая рюкзак Фрэнка, — Мы здесь слишком уязвимы. Но я не дотащу Фрэнка до своей пещеры. Но, может, у меня получится донести его до расщелин в начале ущелья. Не идеально, но лучше, чем ничего», — с этими мыслями парень поднялся на ноги и подхватил Фрэнка под мышками. Мускулистый трибут был куда тяжелее Джерарда, ещё сильнее отощавшего на Арене, и его бессознательное тело сильно оттягивало руки. Уэй поволок парня по земле, оставляя бесформенный след и капли крови на каменной пыли. Он понимал, что этот след может их выдать, но другого выбора всё равно не было. Он старался не сильно тревожить раны, но в таких условиях это было почти невозможно. Фрэнк то и дело тихо постанывал от боли, но в себя не приходил. Они передвигались медленно. Джерард постоянно оглядывался по сторонам, надеясь, что никто из оставшихся трибутов не окажется сейчас рядом с ними. У них бы не было шансов выстоять. Спустя почти полчаса они достигли первых расщелин, которые во второй день Игр Джерард пропускал, потому что они были слишком открытыми. Но руки парня уже ныли от напряжения, а Фрэнк стал совершенно тихим, что беспокоило Уэя. Но пушка молчала, а, значит, всё ещё была надежда. Джерард затащил Айеро в первую пещеру, которая была достаточно большой, чтобы они оба могли там разместиться. И несмотря на то, что расщелина, ведущая в неё, была очень большой, из-за чего их было легко обнаружить, Уэй понимал, что больше просто не сможет нести другого трибута. Едва они оказались внутри, Джерарда скрутил приступ кашля. В предыдущий час болезнь не напоминала о себе, милостиво позволив сделать то, что было необходимо, но теперь вернулась с новой силой. Парень не успел набрать необходимых листьев, совершенно забыв про них, а сейчас уже нельзя было возвращаться. Как только Уэй смог восстановить дыхание, он опустился на колени рядом с Фрэнком, неподвижно лежавшим на холодных камнях. Слабые вздохи прерывисто вырывались из его приоткрытых губ, а, когда Джерард приложил пальцы к его шее, он едва смог нащупать пульс. «Чудо, что он ещё жив, — думал парень, проверяя повязки, уже пропитавшиеся кровью и затягивая их потуже. — Завтра попробую найти что-нибудь, чем можно обработать такие раны. Лишь бы он пережил ночь…» В этот момент раздались первые ноты гимна, и Джерард вышел из пещеры. Первым в небе появилось изображение парня из Дистрикта-1, одного из союзников Фрэнка. «Скорее всего, профи уже разорвали союз, — думал Уэй, тяжело опираясь на валун. — Но раны на теле Фрэнка не похожи на те, что оставляет оружие, значит, на них что-то напало. Кажется, распорядители решили, что мы тут заскучали». А следом в небе появилась фотография Калеба, парня-гиганта из Десятого. О причинах его смерти Джерарду оставалось лишь гадать. Вернувшись в пещеру, Уэй прижался спиной к каменному своду и сполз на пол. При каждом вдохе с его губ срывались облачка пара. Очередной приступ кашля сотряс его уставшее тело, и трибут обхватил себя руками, пытаясь заглушить боль, отдающую в рёбра, и сохранить жалкие крохи тепла. Рядом тихо простонал Фрэнк. «Надо осмотреть его вещи и забрать оружие», — подумал Джерард, как только смог восстановить дыхание. Но холод туманил его мысли, навевал дремоту, которой было почти невозможно сопротивляться. И, не сумев противостоять этому искушению, парень на секунду прикрыл глаза, пообещав себе, что вот-вот их откроет… *** Фрэнк простонал, просыпаясь. Его мышцы сковало холодом, раны сильно болели, а во рту пересохло. С трудом разлепив слезящиеся глаза, парень увидел над собой лишь камни. «Как я здесь оказался? — мелькнула у Фрэнка мысль. — Я с трудом помню, как я дошёл до плато, но там не было никаких пещер», — неожиданно рядом кто-то закашлялся, и, несмотря на раны, Айеро резко сел, схватился за один из ножей на поясе и повернулся к источнику звука, сдавленно выдыхая от боли. Он инстинктивно понимал, что сейчас не был готов сражаться, но и умирать без боя не хотелось. Он уже так далеко зашёл. Но едва он увидел того человека, который был с ним в пещере, он опустил оружие и облегчённо откинулся обратно, не сводя, однако, взгляда с другого трибута. Фрэнк не видел Джерарда с первого дня Игр, и эта неделя сильно изменила парня. Он и до того был худым, но сейчас выглядел болезненно. Его кожа была бледной, лицо и руки были расцарапаны, и ещё не успели зажить, волосы были грязными и спутанными. Парень лежал в позе эмбриона на холодных камнях, подложив сложенные вместе ладони под голову. Он слабо дёргался во сне и пару раз начинал кашлять, но не просыпался. В сером рассветном свете, струящемся сквозь вход в пещеру, Джерард выглядел почти прозрачным и таким хрупким, что, казалось, любой удар сломает его. Он был таким беззащитным сейчас, что Фрэнк даже тяжело раненный смог бы убить его. Но парень знал, что ему не хватит духу зарезать другого трибута во сне. Какое-то время Фрэнк не шевелился, просто наблюдая за Джерардом, который иногда начинал кашлять. Несколько раз он что-то неразборчиво пробормотал во сне и ещё сильнее закутался в свою ветровку, пытаясь спастись от утренних холода и сырости. Айеро прекрасно его понимал, его тело казалось одеревеневшим. Это была первая ночь на Арене, которую он провёл без спальника. — Джерард, — попытался позвать Фрэнк, но его голос сорвался, и парень закашлялся, из-за чего его тело пронзил новый приступ боли. Громкий звук разбудил Уэя, и трибут открыл глаза, резко принимая сидячее положение и в ужасе осматриваясь. Его дикий взгляд остановился на Фрэнке, и выражение его лица стало немного мягче, словно события предыдущего дня наконец всплыли в его памяти. — Привет, цветочный мальчик, — слабо попытался усмехнуться Айеро, вновь откидываясь и глядя в каменный потолок. Говорить что-либо ещё не было сил. Джерард медленно поднялся, разгоняя кровь по затёкшим мышцам и подошёл к Фрэнку, начиная осматривать его раны в бледном свете утра. Кровотечение остановилось, благодаря наложенным вчера кое-как повязкам, но раны всё ещё выглядели плохо. Айеро тихо зашипел от боли, когда Джерард начал аккуратно отклеивать присохшую ткань, и неожиданно сильно вцепился в его руку. — Мой рюкзак, — процедил он сквозь плотно сжатые зубы. — Там есть вода и аптечка. В ней бинты и обезболивающее, — Джерард быстро кивнул и дотянулся до рюкзака, радуясь, что вчера потащил его с собой. Аптечка была на самом дне, и пока Уэй до неё добрался, он успел оценить всё, чем располагал Фрэнк. Ножи и топоры он сразу отложил в сторону, так, чтобы парень не мог до них дотянуться. Заметив это, Айеро тихо хмыкнул, но ничего не сказал, продолжая внимательно наблюдать за своим спасителем. Джерард достал из рюкзака спальник, еду, которую Фрэнк забрал из Рога Изобилия, одежду и несколько бутылок воды. Взяв одну из них и аптечку, он вернулся к другому трибуту. — Вот, выпей, — голос парня был хриплым, потому что это были его первые слова за несколько дней. Он положил в приоткрытый рот Фрэнка маленькую белую таблетку и придержал его голову, пока парень пил. — Сейчас может быть больно, — предупредил он, капая водой на островки засохшей крови. — Ничего, бывало и хуже, — чуточку окрепшим голосом ответил Фрэнк. Капитолийское обезболивающее действовало почти мгновенно, облегчая его страдания. Джерард быстро менял повязки. В Дистрикте-11 людям редко оказывалась должная медицинская помощь, поэтому почти все его жители обладали начальными навыками врачевания. Но от голода и слабости из-за усталости и болезни руки Джерарда мелко дрожали, усложняя дело, и Фрэнк не мог этого не заметить, но парень ничего не сказал, прикрывая глаза. Он чувствовал себя уязвимым и слабым, но понимал, что если бы Уэй хотел его смерти, то просто оставил бы умирать на плато, а не тащил на себе… куда? — Где мы? — спросил Фрэнк, поморщившись, когда Джерард перевязывал самые болезненные раны. — В пещере вниз по ущелью, — несколько рассеянно ответил парень, сосредоточившись на своём занятии. — Предыдущие дни я прятался дальше, ещё примерно полтора часа быстрым шагом. Там куда более надёжное укрытие, когда профи выслеживали Хелен и Изабеллу, они просто прошли мимо, — в голосе парня мелькнуло что-то похожее на гордость, и Фрэнк, не открывая глаз, улыбнулся, понимая, что был прав, когда думал, что Джерард достаточно умён, чтобы спрятаться. — Но я бы не дотащил тебя туда, ты оказался довольно тяжёлым, — Айеро усмехнулся на этих словах, наконец открывая глаза и глядя на парня, закончившего с перевязкой и отложившего бинты в сторону. — Как ты вообще меня нашёл? — задал новый вопрос Фрэнк. — Я хотел поискать листья, которые мы дома используем для лечения простуды, а заодно надеялся пополнить свои запасы кореньев, — Айеро ещё раз придирчиво осмотрел Джерарда, который неловко съёжился под его пристальным взглядом, смущаясь такого внимания. Он знал, что сейчас выглядел ужасно, и внезапно ему стало стыдно перед профи, который почти не потерял вес за неделю на Арене, а, казалось, стал только более мускулистым и жилистым. — Все эти дни ты питался только корнями? — на всякий случай уточняя, спросил Фрэнк, пытаясь понять, как парень ещё двигался на такой диете. — Ещё ягодами, — тихо признался Джерард, смущаясь. — В лесу и в конце ущелья много кустов. — Ты выглядишь очень хорошо для человека, который уже больше недели почти не ест. — Мне не впервой жить впроголодь, — ответил Джерард. — Не во всех дистриктах вдоволь еды, Фрэнк, — добавил парень совсем тихо, почти шёпотом. Повисло неловкое молчание. Джерард просто не знал, что ещё можно сказать, а Фрэнк обдумывал предыдущие слова парня. Разумеется, он знал, что Дистрикт-2 был самым богатым из всех, но он никогда не задумывался о том, как живут люди в других районах. Или вернее, как они выживают, судя по тому, что он успел услышать. — Мой рюкзак, — наконец нарушил молчание Айеро. — В нём есть еда. Нормальная еда, думаю, ты успел её увидеть. Поешь. Джерард замотал головой, не желая брать что-либо от профи, но выражение лица Фрэнка почти мгновенно стало жёстче. — Джерард, — медленно заговорил он, перед этим глубоко вздохнув. — Вчера ночью я бы умер, если бы ты не нашёл меня. А ты перевязал мои раны и тащил меня чёрт знает сколько до этой пещеры. Меньшее, что я тебе должен — это еда. Ты спас меня. Хоть я и пока не понял, почему ты это сделал, — честно признался Фрэнк. — Поэтому просто возьми, что ты хочешь, и поешь. Пожалуйста, — добавил парень, заметив, что другой трибут всё ещё колеблется, и Джерард наконец неуверенно кивнул. Он подошёл к рюкзаку и достал из него мясо, яблоко и пакетик сухофруктов. Отрезав ножом небольшой кусочек крольчатины, он аккуратно положил его себе в рот и медленно начал жевать под внимательным взглядом Фрэнка. — Вот так, молодец, — одобрил Айеро, пытаясь приподняться на локтях и опереться спиной на стену, чтобы сесть. Всё тело отозвалось болью, и парень сдавленно охнул. Отложив еду, Джерард подошёл к нему и помог принять удобное положение, сразу после чего отошёл назад и сел рядом со входом в пещеру, как можно дальше от Фрэнка, что не укрылось от трибута. — Ты боишься меня? — спросил он. Джерард не сразу нашёлся с ответом. — Да, — ответил он, спустя несколько долгих секунд, показавшихся ему вечностью. — Даже сейчас ты куда опаснее, чем я. — Я ранен и безоружен, вряд ли я смогу победить кого-то. Даже кого-то вроде тебя, не говоря уже о профи, — невесело усмехнулся Айеро. — Я видел тебя в драке, Фрэнк, — серьёзно ответил Уэй. — Я видел, на что ты способен. И я почти не сомневаюсь, что, если бы ты захотел, ты бы убил меня голыми руками даже сейчас. Задушил бы или сломал шею. Не знаю. Я стараюсь не думать об этом, — Джерард опустил взгляд на своё надкушенное яблоко. Ему было страшно признаваться Фрэнку в своём страхе, но он не видел смысла скрывать правды. А зачем, если кто-то из них всё равно умрёт в ближайшие дни. — Однако, ты всё равно спас меня, — немного помолчав, произнёс Фрэнк. — Зачем? Ты вполне мог оставить меня умирать, никто не стал бы тебя винить. На Арене нет места благородству, — испуганное лицо Кларк вновь встало перед его глазами, и парень встряхнул головой. — Ты бы мог стать ещё на шаг ближе к победе. Ты же прекрасно понимаешь это, но вытащил меня с того плато. — И ты точно так же понимаешь, что мне всё равно не победить, — не поднимая глаз, ответил Джерард. Он нервничал и теребил пальцами нижний край своей футболки. — Мне никогда не справиться с профи, — признавать это вслух было больно, и он искренне надеялся, что этого не покажут в эфире. Он не хотел разбивать надежды Майки и Сета раньше времени. Не хотел делать им ещё больнее. — Однако, ты уже в финале, — резонно заметил Фрэнк. — Последняя восьмёрка, и вчера у тебя был шанс сократить это число, но ты им не воспользовался. Более того, ты привёл убийцу, — Джерард едва заметно вздрогнул на этом слове, вспоминая бойню у Рога Изобилия и кровь изо рта Гейба, — в своё убежище. Так ответь мне, Джерард, — продолжал давить Айеро, — Почему ты это сделал? — Потому что ты единственный помог мне, когда я так в этом нуждался, — тихо признался парень, ещё ниже опуская голову. Он не хотел говорить об этом, но слова сами полились рекой, как гной из заражённой раны, даря ему покой. — В Капитолии у меня не было поддержки. Мне почти всегда казалось, что никто в меня не верит, даже мой собственный ментор. У меня случилась паническая атака, едва мы сошли с поезда, — он горько усмехнулся, — там были все эти люди, которые смотрели на меня как на кусок мяса. Я не мог с этим справиться. Тигрис сделала всё, что было в её силах, но даже её костюм не смог придать мне уверенности в себе. Но каким-то образом смог ты, — Джерард наконец поднял взгляд на Фрэнка, и парень громко вздохнул, заметив в глазах Уэя непролитые слёзы. — Мне было так одиноко, но ты подошёл ко мне тогда. Ты был, и ты всё ещё являешься, моим врагом, но ты был единственным, кто поддержал меня. Я ненавидел себя за проявленную перед тобой слабость, но был безумно благодарен тебе за поддержку, и мне никогда не вернуть этот долг. Ты снился мне в ту ночь, знаешь. И ты не был жестоким трибутом, главным претендентом на победу. Ты был всего лишь парнем, который проявил ко мне доброту. Джерард замолчал, но Фрэнк чувствовал, что это был ещё не конец его признания. Уэй говорил так искренне, что нельзя было усомниться в значимости для него того маленького разговора, и парень жаждал услышать продолжение. А Джерард пытался собраться с мыслями. Его пугала собственная откровенность, хотя бояться было уже нечего. До конца Игр оставалось всего несколько дней, и он решил, что это можно считать его последней исповедью. Ведь кто знает, когда наступит его смертный час. — Я видел, что ты наблюдал за мной во время тренировок, хоть мы и не разговаривали. В те дни мой страх вернулся, потому что я наконец увидел, на что ты способен. Я видел твою жажду победы. Но потом была та последняя ночь, вновь изменившая всё. Ты поверил в меня, — Джерард отвернулся, не в силах больше смотреть на Фрэнка, его глаза щипало от слёз, и он незаметно протёр их рукой. Слишком много эмоций, слишком много воспоминаний. — Ты сказал мне, что я могу выжить. И я не знаю, почему, но я поверил тебе. Поверил, что смогу протянуть на Арене хотя бы первые дни. Но если бы ты не пощадил меня, я погиб бы в первую же минуту, — голос Джерарда сорвался, и Фрэнку хотелось как-то его поддержать, как и в ту ночь, но он не мог пошевелиться. — Ты спас меня. И возможно даже не один раз, потому что в первую ночь на Арене ты не искал врага так близко к вашему лагерю. Мне кажется, если бы дежурила Руби, она бы меня нашла. — Ты был там? — удивлённо спросил Фрэнк, вспоминая ночёвку в лесу. — Да. Я спрятался в зарослях крыжовника за несколько часов до вашего прихода, — пояснил Джерард, неосознанно проводя пальцами по царапинам на щеках. — Я не рисковал уйти оттуда, потому что боялся, что шорох выдаст меня, и провёл рядом с вами всю ночь. Они вновь немного помолчали. Наконец, Джерард собрался с мыслями: — И после всего этого, после всего, что ты сделал для меня, я не мог оставить тебя умирать на плато. Я бы не простил себя за это. Я просто не смог бы. В пещере повисла напряжённая тишина. Джерарду больше было нечего сказать, так что он просто ждал реакции Фрэнка на это признание, а тот смотрел на другого трибута с чем-то похожим на восхищение, хоть парень этого и не видел, всё ещё глядя на стену. Айеро был поражён этой пронзительной искренностью, этой добротой и чистотой. — Спасибо. Спасибо за то, что спас меня, и за то, что рассказал мне это. Я понимаю, как сложно в этом признаваться. Джерард просто кивнул, не доверяя своему голосу. Следующие несколько часов в пещере царила тишина. Фрэнк, выпив ещё одну таблетку обезболивающего, то и дело проваливался в беспокойный сон, а Джерард сидел у входа в пещеру и старался не пропустить малейшую угрозу. Он опасался, что другие профи решат прочесать горы, но никого не было. Возможно, им просто было не до них, а может, то существо, которое так ранило Айеро, потрепало и их. Снаружи начался дождь и поднялся ветер. Джерард поплотнее запахнул ветровку. Широкий проём этой пещеры очень плохо защищал от непогоды, и парень начал замерзать. Он бы хотел вернуться в своё старое убежище, которое было куда надёжнее и удобнее, но понимал, что пока Фрэнк не преодолеет такой путь. «Нам придётся задержаться здесь на несколько дней, — размышлял Уэй, вслушиваясь в громкий шорох капель, бьющихся о землю. — Думаю, на два в лучшем случае, и это если раны будут хорошо заживать. Той еды, что в рюкзаке у Фрэнка нам хватит дня на четыре, на шесть, если растянуть, а там будет видно», — от этих мыслей его отвлёк шорох за его спиной. Повернувшись, Джерард увидел, что Айеро проснулся и теперь неловко пытается подняться. В нём сейчас не осталось ничего от того грациозного хищника, которым он был. Его движения были скованными и неловкими, и Джерард бросился ему на помощь. — Аккуратнее, раны ещё не успели затянуться. — Я знаю, но мне нужно на улицу, — Фрэнк ненавидел себя за свою беспомощность. Все последние годы он становился бойцом, способным убивать без жалости, а теперь не мог подняться без помощи тощего подростка. — Зачем? Там дождь, — не понимающе сказал Джерард, но под тяжёлым взглядом Фрэнка до него быстро дошло, и он покраснел. — О. Я… помогу тебе дойти. — Спасибо, — ответил Фрэнк, на что Уэй промолчал, понимая, насколько паршиво должен был чувствовать себя трибут. Медленно они вышли из пещеры. Уже смеркалось, Джерард предполагал, что было около шести вечера, поскольку в это время распорядители скрывали солнце. Температура резко падала, и парень поёжился от холода, закашливаясь. Простуда не отступала, и Фрэнк взглянул на своего невольного спутника. — Как ты себя чувствуешь? — спросил он, тяжело опираясь на скалу и протягивая свободную руку к ремню на штанах. — Бывало и получше, — хрипло ответил Джерард, отворачиваясь, давая Айеро хоть какое-то подобие уединения и глядя на небо. — Сегодня никто не умер. Нас всё ещё восемь. — Сомневаюсь, что это надолго, — задумчиво сказал Фрэнк. — Надо воспользоваться передышкой и максимально восстановить силы. Думаю, через пару дней я уже окрепну достаточно, чтобы мы добрались до другого убежища. Я не очень хочу оставаться в горах надолго. Судя по тому, что рассказывали Кэтрин и Руби, это ущелье может стать западнёй. И они что-то говорили о бурной реке в конце. Сам знаешь, пожар или наводнение — довольно простой способ согнать трибутов в одном месте. — Да, — кивнул Джерард. — Но пока ты слишком слаб. Нам нужно вернуться в пещеру. Они сидели на камнях и ужинали холодным мясом, когда Фрэнк решил озвучить мысль, уже несколько часов крутившуюся у него в голове. — Знаешь, финальные схватки начнутся совсем скоро, и большая часть союзов уже распалась. Но мы могли бы сформировать ещё один и продолжать борьбу вдвоём. Как ты относишься к этому? Джерард ответил не сразу, ошеломлённый таким предложением. Он был уверен, что едва Фрэнк оправится от своих ран, он либо проявит милосердие и уйдёт, либо сначала зарубит Джерарда одним из трёх топоров, лежавших в рюкзаке. Он не мог даже подумать, что парень предложит союз, потому что для Айеро он бы стал скорее обузой, чем боевым партнёром. Но для Джерарда этот союз был шансом выжить, и Фрэнк не мог этого не понимать. Если бы Айеро убили в схватке после того, как он избавится от большинства оставшихся соперников, Джерард мог бы… Нет, нельзя было об этом думать. Слишком опасно давать себе надежду. — Я согласен, — сказал парень, взвесив все «за» и «против». Он в любом случае ничего не терял от этого партнёрства. — Но, Фрэнк, у меня есть одна просьба. — Я слушаю, — кивнул парень, немного напрягаясь из-за серьёзности, звучавшей в голосе Джерарда. — Это очень маловероятно, но, если мы заключим союз, то может случиться так, что именно мы окажемся последними двумя игроками. Я сомневаюсь в этом, скорее всего, кого-то из нас убьют раньше, — и они оба понимали, что под словами «кого-то» Джерард имел в виду только себя, — но, если такое всё-таки произойдёт, ты должен пообещать мне, что убьёшь меня быстро. Что моему брату не придётся смотреть на то, как я истекаю кровью или кричу от боли. Что мне не придётся страдать. Я не буду сопротивляться, обещаю. Я уже достаточно натерпелся со дня Жатвы. Всё это время ты был ко мне добр, хоть и был моим соперником. Прошу, останься таким же милосердным, будучи моим союзником, — Джерард замолчал в ожидании ответа, а Фрэнк потрясённо молчал. Он не ожидал такой просьбы, хотя понимал её. Никому не хочется испытывать боль перед смертью, особенно после всего, через что они прошли на этой чёртовой Арене. Айеро вспомнил, как в первую ночь Игр думал о том, чтобы совершить самоубийство и спасти Джерарда, потому что считал, что тот действительно заслуживает жить. И спустя несколько дней ничего не изменилось. Фрэнк всё так же думал, что Уэй не должен был сюда попасть, потому что он был слишком чистым для всей этой бойни. Но он не сказал ничего из этого вслух, вместо этого произнеся следующее: — Обещаю. Если до финала дойдём только мы, ты умрёшь быстро. — Спасибо, — кивнул Джерард и отошёл к другой стене пещеры, опускаясь на каменный пол и сворачиваясь в позу эмбриона, чтобы сохранить тепло. Ночь обещала быть очень холодной, и, хотя ещё было всего около восьми вечера, парень уже дрожал. Он не знал, как собирается продержаться до утра. Отвернувшись к стене, он закрыл глаза, пытаясь уснуть. Фрэнк сидел у дальней от входа в пещеру стены и копался в своём рюкзаке, проверяя, что у него осталось. Один топор и два ножа он потерял в схватке с переродком, но ему удалось сохранить свои запасы еды, обе аптечки, спальный мешок и остальные припасы. Он как раз достал спальник и залез в него, подложив рюкзак под голову, когда услышал, как Джерарда скрутил очередной приступ кашля. Айеро уже чувствовал этот пронизывающий до костей холод и понимал, что у больного парня не было шансов продержаться сегодняшнюю ночь на холодных камнях, поэтому, вздохнув, расстегнул молнию. — Иди сюда, Джерард, — Уэй быстро обернулся, не понимая, зачем он понадобился Фрэнку, но, увидев приглашающе расстёгнутый спальник, замотал головой. — Нет, Фрэнк, я не могу, — забормотал он быстро, прижимаясь к стене сильнее. Он не мог даже подумать о том, чтобы оказаться так близко к человеку, которого ещё вчера считал врагом. — Не глупи, — довольно строго произнёс Фрэнк. — Судя по ощущениям, сейчас градусов пять, и пока это самая холодная ночь на Арене. Ты не продержишься до утра, если останешься на полу. Мы теперь союзники, помнишь? Так что давай, иди сюда и попробуем поспать, — в его тоне слышались железные нотки, выдававшие в этом раненом парне того воина, которым он являлся. Джерард понял, что Фрэнк не потерпит возражений, и, покорно кивнув, неловко залез в спальник рядом с Айеро. — Вот так, — застёгивая молнию, произнёс Фрэнк. Он всё ещё был без футболки, и его голую грудь скрывали лишь свежие бинты. Джерард случайно задел его тело рукой, и Айеро вздрогнул от того, насколько холодными были его пальцы. Он даже не размышлял перед тем, как притянуть замёрзшего парня в свои объятия, прижимая к себе. Уэй застыл в ужасе от произошедшего, но Фрэнк прошептал ему на ухо: — Расслабься. Я ничего тебе не сделаю. Просто так будет теплее. А теперь засыпай. Но ни о каком сне не могло быть и речи. Джерард чувствовал себя безвольной куклой в чужих объятиях. Фрэнк был прав, так было гораздо теплее, но это не помогало расслабиться. Уэй представлял, как камеры сейчас показывают их на весь Панем. Он даже представить не мог, что подумают о нём в родном Дистрикте. Однако Фрэнка это, кажется, совершенно не волновало, потому что всего через пару минут профи тихо засопел, щекоча шею Джерарда своим дыханием. Но меньше, чем через час, согревшийся и сытый впервые за всё время, проведённое на Арене, Джерард наконец уснул. *** В девятый день Игр Фрэнк проснулся от боли. За ночь лекарство перестало действовать, и теперь ему хотелось кричать. Он хотел пошевелиться, но неожиданно понял, что рядом с ним, склонив голову ему на плечо, спал Джерард, глубоко и ровно дыша. Фрэнку было плохо видно его лицо, но он никогда не видел другого трибута таким расслабленным. Сейчас он не ждал угрозы, а его тело наконец согрелось. Он что-то тихо пробормотал во сне и немного повернулся, утыкаясь носом в изгиб шеи Айеро, отчего тот слабо вздрогнул. Всё это казалось таким… естественным. Словно они вдвоём должны были оказаться тут, в этой пещере на Арене Шестьдесят седьмых Голодных Игр. Стиснув зубы, Фрэнк остался на месте, не желая будить Джерарда. Снаружи медленно светало, и дождя больше не было, так что день обещал быть тёплым. Глядя на лужи, видневшиеся через проём пещеры, Фрэнк думал о Мари, которая ждала его в родном Дистрикте. Он бы хотел сказать, что искренне скучает по ней, что хочет вернуться домой и жениться на ней, но он никогда не умел врать самому себе. В тот самый момент, когда он увидел белые лилии, они расцвели и в его сердце, как бы он ни пытался выкорчевать их с корнем. Айеро никогда не думал, что сможет привязаться к человеку за такое короткое время, однако это случилось. И это пугало. Потому что влюблённость на Арене означала одно. Слабость. Когда боль стала совсем невыносимой, Фрэнк осторожно пошевелился, от чего Джерард сразу проснулся и поднял голову, сонно моргая и пытаясь понять, что происходит. — Доброе утро, цветочный мальчик, — Айеро слабо улыбнулся. Ему нравилось звать парня так, потому что щёки Джерарда в этот момент начинали очаровательно алеть, а сам он отводил взгляд. — Извини, что разбудил, но мне нужно ещё обезболивающее. Раны начали ныть. Уэй кивнул и вылез из спальника, потягиваясь. Эта была первая ночь на Арене, когда он смог действительно отдохнуть. Он вновь покраснел, когда понял, как именно они спали с Фрэнком, но постарался быстро отогнать эти мысли. Сейчас это не имело никакого значения. Парень быстро размотал бинты и тихо ахнул. Все раны уже начали затягиваться, лишь вокруг одной из них кожа была воспалённой и покрасневшей. — Чёрт, — тихо выругался Фрэнк, увидев свою грудь. — Всё-таки инфекция. А я так надеялся выбраться из этой передряги живым. — Всё будет хорошо, — Джерард пытался звучать уверенно, но его голос дрожал. Он знал, что попавшая в рану инфекция без должного лечения могла убить человека за считанные дни. — Мы справимся с этим. Они молчали, пока Уэй промывал рану и накладывал новые повязки. Молчали во время небольшого завтрака. Еду было решено экономить, потому что было непонятно, когда удастся выйти на охоту. «И удастся ли вообще», — невесело подумал Фрэнк, пока они разбирали припасы и обсуждали свои дальнейшие действия. После этого тишина стала ещё более давящей. Джерард, оставивший свою недоплетённую корзину в старой пещере, сходил с ума от одолевавших его мыслей, но не решался дойти до своего предыдущего убежища, потому что это было слишком опасно. К тому же, он не хотел оставлять Фрэнка, который снова спал. Джерард выкладывал из мелких камешков различные узоры и думал обо всём и ни о чём одновременно, когда его оторвал от раздумий голос Айеро. — Вчера ты сказал, что не во всех Дистриктах вдоволь еды, — Уэй обернулся, несколько озадаченный этой фразой, первой за долгие часы молчания. — расскажи мне о Дистрикте-11. Всё, что я о нём знаю, это то, что там выращиваются почти все сельскохозяйственные культуры. Почему же у вас такие проблемы с питанием, если вы буквально сами выращиваете еду? — Потому что почти всё уезжает в другие Дистрикты и Капитолий. Нам остаются крохи, которые к тому же не всем по карману. Мы не можем даже выращивать что-то для себя на своих участках. Семьдесят процентов всего урожая отвозят в Капитолий. Ещё пятнадцать — в Дистрикты 1 и 2, — Фрэнк кивнул, вспоминая огромные вагоны, загруженные овощами, фруктами, хлопком и прочими растениями. Оставшиеся пятнадцать процентов распределяют между остальными десятью Дистриктами. Но, думаю, ты понимаешь, что происходит это неравномерно. Дистрикту четыре, который куда меньше нашего, полагается гораздо больше, чем нам. Из-за этого мы постоянно недоедаем. В сезон сбора урожая кормят лучше, чтобы мы могли работать почти круглые сутки, но в остальное время выживай, как хочешь. Джерард замолчал, вспоминая детский дом и маленькие порции ужасной каши. О сиротах там думали в последнюю очередь, поэтому все дети, жившие с ним, были почти ходячими скелетами. Фрэнк не торопил его, давая время собраться с мыслями. — Когда мне было четырнадцать, а моему брату восемь, выдался очень тяжёлый год. Многие растения поразила инфекция, и урожая было гораздо меньше, чем должно было быть. Мы почти не ели. Я был настолько голоден, что во время работы в садах украл небольшой мешок яблок. Их было всего штук десять, может двенадцать. Я принёс их в детдом, — Фрэнк вздрогнул, впервые слыша о том, что Джерард рос в детском доме, — это было так вкусно. Мы с братом съели их за один раз. Но меня поймали. Я был так ослеплён голодом, что совершенно забыл про камеры, поставленные во всех садах как раз на такой случай. А в Дистрикте-11 очень популярны публичные экзекуции, — голос Джерарда задрожал, когда он вспомнил тот ужас, который испытал в тот день. Как миротворец в белой форме приковывал его к позорному столбу. Слышал свист плети. И как кричал от боли, пока Майки смотрел на него со слезами на глазах, удерживаемый воспитательницей. Уэй развернулся к Фрэнку спиной и начал стягивать футболку, обнажая спину. — Что ты… — начал Айеро, но замолчал, едва увидев испещрённую шрамами кожу. Они уже побелели, но всё ещё выглядели жутко. Из-за отсутствия должного ухода, раны зажили уродливыми рубцами, покрывавшими почти всю бледную спину. Фрэнк даже представить не мог, насколько это должно было быть больно. — Мне дали двадцать плетей. В тот год наказания были ужесточены, сейчас такое количество не дают даже взрослым. А мне было четырнадцать, Фрэнк, и я просто хотел есть. Я чуть не умер после этого, потому что никто не мог за мной ухаживать, а на лекарства не было денег. Я выжил каким-то чудом, чтобы умереть на этой чёртовой Арене, — голос Джерарда сорвался, и первая слеза скатилась по его щеке. Вспоминать о доме было больно, даже если эти воспоминания были такими ужасными. Аккуратно, будто боясь навредить, Фрэнк протянул руку и ласково провёл пальцами по рубцам. — Я знал, что во многих Дистриктах практикуются телесные наказания, но никогда не думал, что они могут быть такими жестокими за такие пустяки. Но ещё неприятнее осознавать, что тех, кто сделал это с тобой, готовили в моём Дистрикте. Мне жаль, что это произошло с тобой, Джерард. Ты не заслуживал такой участи тогда, не заслуживаешь и сейчас. — Я просто надеюсь, что моему брату не придётся пройти через Игры, — тихо прошептал Джерард. — Расскажи мне о нём, — попросил Фрэнк, всё так же гладя спину ещё не одевшегося Джерарда. — Расскажи о своей семье, друзьях. О том, что тебе дорого. — Мои родители умерли, когда мне было семь. Мою мать сразила какая-то болезнь, а отец повесился спустя месяц после её смерти. Мы с братом попали в детский дом, потому что у нас больше не было родственников. Там я подружился с Сетом и его сестрой Хейли. Мы стали лучшими друзьями. В этом году была его последняя Жатва. Он был влюблён в Кларк, и я думал, что однажды они поженятся и заживут наконец счастливо, как они того заслуживали. Не повезло… — Джерард на пару секунд замолчал, а Фрэнк не перебивал. Он так и не сказал парню, что именно он убил Стюарт. — Моему брату одиннадцать. В следующем году его впишут в первый раз. Я надеюсь, что он окажется удачливее, чем я. А больше у меня никого нет, — Фрэнк молчал, думая о том, насколько же одиноко должно было быть Джерарду. Самого Айеро постоянно окружали близкие люди, его поддерживали родители и друзья, у него была любимая девушка. Хотя в этом он уже не был уверен. — А что насчёт отношений? Ждёт ли тебя дома девушка? — Я… гм, вообще не уверен, что мне нравятся девушки, — тихо признался Джерард, покраснев. — Так что нет, меня никто не ждёт. А что насчёт тебя? — У меня есть девушка, почти невеста, думаю. До неё у меня были отношения и с парнями, и с девушками, но именно с ней мне впервые захотелось остаться навсегда. Ещё меня ждут друзья, Рэй и Боб. Вместе с Бобом мы тренировались, но он понял, что это не его путь. А с Рэем мы познакомились в школе и одно время пытались играть вместе на гитарах, но потом я с головой ушёл в тренировки, хоть мы и продолжили общаться. И родители. Мой отец — капитан миротворцев, поэтому он ждёт, что я прославлю нашу фамилию. А моя мать куда мягче, она просто хочет, чтобы я вернулся домой. — Я её понимаю, — тихо прошептал Джерард. — Ты должен вернуться, к ним Фрэнк. Тебя ждёт куда больше людей, чем меня. Ты нужен им. Ты должен победить, — горло Айеро сдавило от этих слов. Уэй был готов пожертвовать собой ради того, чтобы близкие Фрэнка не страдали. — Но как же твой брат? — Он… справится, — Джерард шатко выдохнул и наконец надел футболку, поворачиваясь лицом к Фрэнку. — Сет поможет ему. — Ты нужен ему не меньше, а может быть даже больше, чем я своим близким. Поэтому не смей больше говорить мне, что вернуться должен именно я. Джерард не успел ответить, потому что прогремел выстрел. Трибуты напряглись, понимая, что никто из них не способен сейчас драться и они будут совершенно беззащитны. — Семь, — прошептал Фрэнк, крепко сжимая рукоять топора. Он не собирался сдаваться без боя, но всё было тихо. После этого уже никому из них не хотелось возвращаться к разговору о родных и близких, потому что этот выстрел был очередным напоминанием о том, где они находились и насколько скоро могли прерваться их жизни. Они просто сидели рядом, предлагая друг другу молчаливую поддержку. Впервые за всё время на Арене Джерарду было так спокойно. Но к вечеру Фрэнку стало хуже. У парня поднялась температура, всё его тело покрылось испариной, а взгляд затуманился. Джерард пытался обтирать его холодной водой, но это было бесполезно. Жаропонижающее из аптечки почти не помогало, и оба трибута понимали, что, если ничего не изменится, Фрэнк не дотянет до утра. Когда стемнело, они вновь залезли в спальник, но никто из них не спал. Фрэнка била крупная дрожь, и Джерард не мог сомкнуть глаз, боясь проснуться рядом с трупом. — Спой мне, Джерард, — хрипло попросил Фрэнк через пару часов. Джерард удивлённо посмотрел на него, и, хотя Айеро не мог в темноте видеть выражение его лица, он понял, что парень в недоумении. — У тебя красивый голос. Пожалуйста, — добавил он. — Ладно, я… спою тебе, — Джерард замялся, не зная, как начать. Почти все песни, которые он знал, пели в садах и огородах Дистрикта-11, чтобы хотя бы как-то скрасить тяжёлую работу, и они совершенно не подходили этой ситуации. Но наконец он вспомнил колыбельную, которую подслушал в детстве. Его отец пел её своей жене, когда она умирала. Вздохнув, Джерард запел. Sing me to sleep, Спой мне, чтобы я уснул, Sing me to sleep, Спой мне, чтобы я уснул, I'm tired and I Я устал и I want to go to bed, Я хочу пойти спать Удовлетворённо вздохнув, Фрэнк прикрыл глаза. Дрожь немного утихла, и он начал погружаться в сон, слушая тихий голос Джерарда. Sing me to sleep, Спой мне, чтобы я уснул, Sing me to sleep Спой мне, чтобы я уснул, And then leave me alone, А затем оставь меня одного, Don't try to wake me in the morning Не пытайся разбудить меня утром, Cause I will be gone, Ведь я уйду — Ты выживешь, Джерард, — пробормотал Фрэнк сонно. Ты должен будешь выжить. Даже если я уйду. Sing me to sleep Спой мне, чтобы я уснул, Sing me to sleep Спой мне, чтобы я уснул, I don't want to wake up Я больше не хочу просыпаться On my own anymore Один никогда Don't feel bad for me Не переживай за меня I want you to know Я хочу, чтобы ты знала: Deep in the cell of my heart Глубоко в сердце I really want to go Я действительно хочу уйти Вдруг Фрэнк вновь открыл глаза. — Ты больше никогда не будешь один, Джерард, — его глаза лихорадочно блестели, и Уэй, ни на секунду не прекращавший петь, не был уверен, что парень вообще понимает, что говорит. — И никогда, никогда не говори мне, что ты хочешь умереть, что ты заслуживаешь умереть. Если кто и заслуживает так это я. Наверное, ты этого не знаешь, но именно я убил Кларк. Я решил, что ты должен знать, — и Фрэнк вновь закрыл глаза, проваливаясь в сон. Джерард оцепенел, но песню допел, понимая, что, скорее всего, парень его уже не слышал. There is another world, Есть другой мир, There is a better world, Есть лучший мир, Well, there must be Что ж, должен быть, Well, there must be Что ж, должен быть Едва допев, он поднялся на ноги и вышел из пещеры на холодный воздух, больно оцарапавший дыхательные пути. Вот-вот должен был прозвучать гимн Панема, во время которого в небе появится фотография того, кто не пережил девятый день Игр. А ещё ему нужно было подумать. Джерард не знал, как реагировать на признание Фрэнка. Он догадывался, что профи выследили Кларк, когда она была беззащитна, и что Айеро просто хладнокровно убил её, зарубил одним из своих топоров. Но он не мог найти в себе ненависти к Фрэнку. Не сейчас, когда парень так отчаянно просил Джерарда спеть ему. Не после всего, что Айеро для него сделал. Он не мог признаться себе в том, что привязался к Фрэнку куда сильнее, чем хотел думать. К тому же, в отличие от Кларк, Айеро всё ещё был жив, а значит, ещё был шанс. Шанс на что, Джерард не знал сам. Шанс на то, что он возненавидит парня за убийство Стюарт? Или на то, что его, ещё непонятное ему самому чувство, окажется взаимным? Джерард не хотел об этом думать. Череду его размышлений прервал гимн Панема и появление на небе единственной за этот день фотографии. Сегодня погиб Рик из Дистрикта-6, союзник Калеба. У Джерарда не было ни малейшей идеи, как он умер. Парень уже хотел вернуться в пещеру и попытаться поспать, когда его внимание привлёк тихий механический писк, становившийся громче. Осмотревшись, Джерард заметил небольшой серебряный парашют, опускавшийся сверху. Маленький красный маячок мигал раз в пару секунд. Протянув руку, Уэй схватил прилетевший подарок. Каждый трибут знает, что означает такой парашют. Надежду на выживание. Быстро открыв небольшой металлический контейнер, Джерард увидел в нём маленькую баночку с мазью и короткую записку. Парень быстро развернул её и пробежался по тексту глазами: «Ты всё ещё лучший. Тайлер». Значит, это была посылка от ментора Фрэнка. Лекарство, которое могло спасти ему жизнь. Жизнь, которая вновь оказалась в руках Джерарда. И парень не колебался ни секунды. Он бросился обратно в пещеру и распахнул спальник, обнажая грудь Фрэнка. Быстро сняв повязки, он начал аккуратно втирать пахучую мазь в раны. Айеро даже не проснулся, лишь простонав что-то во сне. Его лихорадило, а температура тела была слишком высокой, и Джерард лишь надеялся, что лекарство подействует достаточно быстро, чтобы парень выжил. Лишь сейчас Уэй осознал, как сильно он на самом деле боится снова остаться на Арене один. И даже не потому, что так его шансы погибнуть увеличивались, а потому что он только нашёл кого-то, с кем ему действительно хорошо. С кем можно поговорить. А то, что они оказались брошены на бойню — просто трагическое совпадение. Джерард не смог уснуть той ночью, хоть и лежал в спальнике, спасаясь от ночного холода. Почти каждые десять минут он проверял состояние Фрэнка, с облегчением осознавая, что температура начала спадать, озноб пропал, а краснота медленно начала сходить. Капитолийские лекарства были настоящим шедевром науки, и парень не мог даже представить, какую сумму заплатили спонсоры Фрэнка за то, чтобы сохранить ему жизнь. Джерард задремал лишь под утро, но меньше, чем через час, его разбудил пушечный выстрел, сообщивший о том, что, скорее всего, кто-то из трибутов сейчас охотится. Резко сев и осмотревшись, он увидел, что Фрэнк тоже не спит, напряжённо вглядываясь в серость раннего рассвета. — Что произошло вчера? — хрипло спросил Айеро. — Я помню, что мне стало хуже, и я попросил тебя спеть. Видимо, я уснул… Кто умер вчера? «Он не помнит, что что-то говорил», — мелькнула у Джерарда мысль, и он невольно облегчённо выдохнул. Проведя всю ночь в раздумьях, он понял, что не может найти в себе ни злости, ни разочарования по отношению к Фрэнку. В конце концов, они все были на Арене, где выживает сильнейший. Поэтому он решил, что не будет затрагивать эту тему так долго, как это возможно. А учитывая все обстоятельства, вряд ли они проживут достаточно долго для того, чтобы им пришлось об этом говорить. — Да, ты уснул, тебе было очень плохо, — наконец ответил он, поняв, что молчит уже несколько секунд. — Я вышел посмотреть, кто погиб, это был Рик из Шестого, и, когда я уже собирался вернуться в пещеру, прилетел парашют. Там были мазь и вот это, — Джерард достал из кармана ветровки записку и отдал её Фрэнку. Парень сел и взял её, быстро читая. — Тайлер… Это было очень вовремя, ничего не могу сказать, — Айеро улыбнулся, и что-то в груди Джерарда сжалось. Фрэнк выглядел гораздо лучше, а движения почти не причиняли ему боль. Лекарства Капитолия творили чудеса. — Как ты, Джерард? — в его голосе звучало искреннее беспокойство, будто это Уэй прошлой ночью чуть не умер от заражения крови. И Джерард не выдержал. Крепко зажмурившись, он резко подался вперёд, целуя Фрэнка, отчего Айеро поражённо застыл на месте, не сразу осознавая происходящее. Уэй ждал от этого поцелуя чего угодно: пощёчины, крика, возможно даже удара ножом в спину, но никак не того, что Фрэнк обхватит одной рукой его поясницу, а вторую запустит в спутанные грязные волосы и начнёт отвечать. Они целовались всего пару десятков секунд, хотя им казалось, что прошла целая вечность. Их поцелуй не был глубоким, его можно было даже назвать почти невинным, если бы не вцепившиеся в футболку Уэя до побеления костяшек пальцы Фрэнка, если бы не отчаяние, с которым Джерард обнимал другого трибута. Через этот поцелуй они говорили всё, что осталось невысказанным. Наконец, они оторвались друг от друга и ещё несколько секунд просто молча смотрели друг другу в глаза. — Это было… — первым не выдержал Фрэнк. — Прости меня! — громко произнёс Джерард, отпрянув от Фрэнка. Его голос звучал гораздо выше, чем обычно, словно у него вот-вот начнётся истерика. Парень только сейчас в полной мере осознал, что натворил, и теперь боялся, что Фрэнк убьёт его на месте. Чем он только думал… Дома Айеро ждала невеста, а он посмел на что-то надеяться. Кажется, все эмоции отразились на его лице, потому что через секунду Фрэнк обнял его и притянул ближе к себе, успокаивающе проводя пальцами по волосам. — Тише, Джи, всё в порядке, — сокращение чужого имени невольно сорвалось с губ парня, но это не казалось чем-то странным. Наоборот, казалось, что именно так оно и должно звучать. Что это было правильно. — Я хотел сказать, что это было неожиданно. Я не хотел тебя напугать. — Ты не злишься? — с опаской спросил Джерард. Его слова звучали не очень разборчиво, потому что лицом он уткнулся в перевязанную грудь Фрэнка, и его дыхание слабо щекотало кожу парня. — Нет. Я даже рад, что ты сделал это. Потому что я бы никогда не решился на подобное, боясь спугнуть тебя, — признался Айеро. — Ты?.. — неуверенно спросил Джерард, отрываясь наконец от парня, чтобы взглянуть ему в глаза. — Да. Не знаю, как давно. Наверное, в тот момент, когда увидел тебя в том венке. Я запрещал себе даже думать об этом, понимая, что ждёт нас на Арене. Но, видимо, чему быть — того не миновать. — Это был мой первый поцелуй, — робко признался Джерард, окончательно растеряв ту уверенность, которая была у него в тот момент, когда он целовал Фрэнка. — Понравилось? — Фрэнк ухмыльнулся и, не дожидаясь ответа, наклонился, чтобы поцеловать Джерарда вновь. Следующие часы они провели разговаривая. Фрэнк, наплевав на камеры, рассказал Джерарду о конфликтах в отношениях с Мари, которые происходили в последние месяцы, и о том, как незаметно для себя самого привязался к цветочному мальчику с белыми лилиями в волосах, хоть и гнал от себя такие мысли. Джерард же признался в том, как боялся Фрэнка поначалу и как не мог выбросить его из головы потом. Как пытался не вспоминать о тех, кого Айеро убил у него на глазах. На этих словах парень помрачнел. — Джерард… ты должен кое-что знать. — Я знаю, — тихо, но уверенно ответил Уэй. — Я знаю, что это ты убил Кларк во второй день Игр. Ты сказал мне об этом вчера, — Фрэнк нахмурился, но другой трибут не дал ему вставить и слова, — и я не знаю, как это произошло, да и не уверен, что хочу знать. Но я не смог найти в себе ненависти к тебе. Я не смог в тебе разочароваться. У каждого из нас свой способ выжить в этом страшном месте. Кто-то прячется, а кто-то идёт убивать. Это был твой выбор, и я не могу винить тебя за это. Фрэнк кивнул, принимая слова Джерарда, хоть и не мог с ними согласиться. Искажённое ужасом лицо девушки всё ещё стояло у него перед глазами. Когда сгустились сумерки, а лютый холод проник в пещеру, Джерард и Фрэнк вновь вместе легли в спальник. Утомлённый бессонной ночью и насыщенным днём, Уэй уснул почти сразу, согревшись в тёплых объятиях, которые больше не пугали, а, наоборот, дарили ощущения комфорта и покоя. Его простуда почти сошла на нет, что не могло не радовать, так что он спал почти безмятежно. А Фрэнк просто перебирал его волосы, наслаждаясь этими часами покоя. Пока не раздался ещё один выстрел. Когда раздался гимн, оба парня вышли из пещеры, чтобы посмотреть портреты погибших. Девушка из Дистрикта-10. Памела, как вспомнил Джерард. — Она долго продержалась, — пробормотал Фрэнк. — Хитрая лисица. А дальше появилось изображение Кэтрин. — Она же была вашей союзницей? — уточнил Джерард. — Была. Она сбежала незадолго до нападения переродков, прихватив с собой всю нашу еду. А до этого, когда мы выслеживали Кларк, — Джерард вздрогнул, — она укоряла меня в слабости за то, что я отпустил тебя у Рога. Зачем она это сделала, я так и не смог понять. Они помолчали. — Кто остался кроме нас? — спросил Джерард, залезая в спальник. — Только Лиам, Люси и Руби. Лиам точно в одиночестве, а вот насчёт Руби и Люси я не уверен. Они могли сохранить свой союз. В любом случае, развязка совсем близко. Думаю, в течение четырёх дней, живыми или мёртвыми, мы покинем Арену, — Фрэнк присоединился к Джерарду. — Мне уже гораздо лучше, поэтому завтра необходимо разработать план действий. У нас почти кончилась еда и нужно убираться из гор. С каждым днём тут всё опаснее, я удивлён, что до сих пор никто не пришёл по наши души. Джерард кивнул, признавая правоту Фрэнка. — А теперь попробуй поспать, Джи. Я здесь, всё хорошо, — и убаюканный этим голосом, Джерард почти мгновенно провалился в сон. Ему снился тот лучший мир, о котором он пел всего пару дней назад. Мир, где не было той боли, которую он чувствовал. *** Весь следующий день Фрэнк и Джерард обсуждали свои дальнейшие действия. Точнее, скорее Фрэнк составлял план, а Джерард просто добавлял какие-то детали, потому что Айеро разбирался во всём этом куда лучше. — Я не хочу идти в поле, оно слишком открытое, — говорил Фрэнк, маленькими камнями обозначая основные территории Арены. — Болото тоже не вариант, там трясина. Хоть в первый день я посчитал тебя глупцом за то, что ты решил тогда бежать через площадку с Рогом, на третий я понял, что это было мудрое решение. В трясине погибли минимум три человека: дети из Пятого и Алисия. И к тому же, там долгое время скрывался Лиам, и я не уверен, где он сейчас. Так что остаётся лес. В нём много живности, думаю, ты видел, у меня есть проволока, сделаем силки и поохотимся. Жалко, что нет лука, единственный, который был на Арене, скорее всего, забрали вместе с телом Финна. Это дало бы нам преимущество, — Фрэнк ненадолго замолчал, обдумывая дальнейшие действия. — Если сможем, попробуем выследить хоть кого-то из других трибутов. А там будет видно. — Фрэнк, — тихо сказал Джерард, привлекая к себе внимание парня, — что бы ни произошло между нами вчера, какими бы ни были теперь наши отношения, моя просьба остаётся той же. Если мы останемся последними выжившими, убей меня быстро. Я не хочу с тобой драться, да и не смогу. Просто помни об этом. — Джерард… — прошептал Айеро. Он много думал о таком варианте прошлой ночью и понял, что просто не сможет причинить вред Джерарду. Он был почти уверен, что, если они доживут до финала, он убьёт себя, заколет одним из ножей. Он лишь надеялся, что его рука не дрогнет. Но Фрэнк пока не был готов сказать о своих намерениях другому трибуту. К тому же, ему очень не хотелось, чтобы об этом знали распорядители. Сейчас он фаворит толпы, и их отношения с Джерардом шли ему только на пользу. Капитолийцам невыгодно убивать его сейчас, потому что они ожидают, что он предаст человека, в которого так глупо влюбился. Что он покажет жестокость, которую так жаждет увидеть публика. А его план можно расценивать как бунт против Игр, как мятеж против системы Панема. Если об этом узнают распорядители, они оба покойники, поэтому Фрэнк промолчал. Ради Джерарда. — Хорошо. Я не забуду. Обещаю. — Спасибо, — ответил парень и тесно прижался к Фрэнку в поисках поддержки, разрывая сердце парня на части. Он понимал, что их история, начавшаяся в Капитолии почти три недели назад, совсем скоро закончится на Арене. Осознавать это было больно. Одиннадцатый день Игр прошёл без жертв. Слишком мало трибутов, слишком большая территория. И Фрэнк, и Джерард понимали, что скоро распорядителям это надоест, поэтому они наслаждались спокойным вечером, обнимаясь в спальнике и иногда обмениваясь ленивыми поцелуями, заставлявшими сердце Джерарда трепетать, а Фрэнка что-то довольно шептать, почти урча, как довольный кот. Сейчас, в маленькой пещере посреди бесконечного кровавого хаоса и вновь пошедшего ливня, они были счастливы. Но всего через несколько часов их покою пришёл конец, когда река, рокотавшая в глубине горной гряды, начала выходить из берегов, и вода хлынула в ущелье, унося с собой чахлые растения и мелкие камни. Это кульминация Игр. Это Финал.