— Спасибо, что помогаешь нам, Бенджамин.
— Всегда пожалуйста, миссис Питерсон.
Женщина скромно хихикает и улыбается ещё мягче.— Мы же обсуждали, ты можешь называть меня просто Шарлоттой.
— Прости, — выдавливает из себя брюнет и краснеет сильнее.
Шарлотта… Это имя заставляет его испытывать странные чувства.— Ты выглядишь взволнованным…
— Нет-нет, всё в порядке.
Очаровательная дама, которой можно доверять. Или нет?— Я думаю, нам действительно нужно больше общаться.
— Ах?
— Ты же никуда не спешишь, Бенджамин? Как насчёт чая?
Шарлотта так добра.— Д-д-да, спасибо!
Джеймс не мог понять, что за светлое, нежное чувство он испытывал каждый раз, когда слышал её звонкий голос и смотрел в эти чуть печальные, но такие красивые бледно-зелёные глаза.— Ромашковый чай очень успокаивает, — говорит она задумчиво и чуть улыбается. — А ещё он невероятно вкусный.
Он чувствует вину перед ней, пытается не сломаться, делает вид, что всё в полном порядке, но понимает, это бесполезно. Шарлотта будто видела старшего Конрада насквозь, чувствуя, когда он ей лжёт.— Что случилось на этот раз? — спрашивает женщина, смотря в чашку с горячим чаем.
— Н-ну…
Эти встречи были крайне редкими, когда мистер Питерсон на работе, а дети в школах. И хоть Джеймс всегда ужасно стеснялся, он понимал, что действительно нуждается в разговорах с ней.— Я постараюсь помочь, — говорит Шарлотта, и ей почему-то хочется верить.
Когда она настаивает, Конрад выглядит растерянным, но всегда сдаётся, начиная тихо рассказывать о всём, что гложет душу, тщательно подбирая слова, боясь дать что-то лишнее; что-то, о чём должен знать только он и Дэвид. Кажется, он упустил тот момент, когда деловые разговоры о детях и доме переросли в нечто большее. Джеймс был уверен, что она спрашивает о жизни, интересах, планах только ради того, чтобы узнать его поближе как работника, но с каждой новой встречей он всё больше убеждался, что это не совсем так.— Ты никогда не думал над тем, что берёшь на себя слишком много?
— Ох?
— Ты считаешь себя виноватым во всём, что происходит вокруг. Это неправильно.
Старший Конрад хочет задуматься над этим, но не смеет, убеждая себя, что Шарлотта не знает, о чём говорит. Он, будучи уверенным в непростительности своих поступков, добровольно отравляет собственную жизнь, позволяя чувствам, эмоциям и совести жрать его изнутри. Джеймс запретил себе глупо улыбаться просто так, смеяться, если этого не ждут; он больше не пытается наслаждаться моментами, он отдаёт себя другим, выполняя все их желания, не смея думать о собственных. Он больше не плачет, думая об этом. Он считает это справедливым.— Спасибо, Шарлотта… — негромко отвечает Джеймс, когда она заканчивает. — Я… п-подумаю над этим.
Ему до сих пор неловко говорить с ней на «ты».— Я рада.
Он видел в ней то, чего всегда хотел видеть в собственной матери. Доброта миссис Питерсон очаровывала, чего уж говорить про её нежность и заботу, которую она дарила своим детям и мужу, не оправдываясь усталостью, хотя работала она действительно очень много. С самых первых дней она относилась к Джеймсу с пониманием и поддержкой, но в последнее время что-то изменилось.— И помни… — Шарлотта встаёт из-за стола.
Старший Конрад нервно вдыхает, когда руки женщины дотрагиваются до его спины.- …ты всегда можешь придти ко мне.
Джеймс тихо всхлипывает и крепко обнимает её в ответ.Он видел в ней родную мать. Ту, в которой он всегда нуждался.
***
Найф прогуливался около дома Питерсонов, приводя голову и мысли в порядок. Ночь была весёлой, но слишком тяжелой. И оборачиваясь на своё временное место жительства, заглядывая в окна, мужчина с ухмылкой понял, что ещё легко отделался. Дэвид вёл себя просто отвратительно. Подумав об этом снова, Найф устало вздохнул. Младший Конрад приполз с ним под утро, облевал всю комнату и лёг спать прямо на полу, даже не раздеваясь. Брюнет громко смеялся над ним, но спохватился, стоило ему только увидеть растерянного Джеймса. Найф был уверен, что тот устроит ему хорошую взбучку, но сильно удивился, когда старший брат просто начал убирать комнату. — «Я… действительно уважаю этого парня за его терпение.»Он бредёт дальше.
Неприятный хруст травы под ногами нервирует, но Найф выпускает странное волнение вместе с сигаретным дымом. Уже темнеет. — «И всё же… Что с этими двумя произошло?» Хмыкает, и снова оборачивается. — «За ними стоит история.», — достаёт новую сигарету. — «Но я не уверен, что хочу разбираться в этом.» Брюнет кашляет и останавливается под деревом, снова украдкой поглядывая на дом. — «Меня не радует эта встреча, но что-то мне подсказывало последние года, что нечто подобное и должно было случиться. Я ничего не сделал, но меня мучает совесть.» Мужчина измученно выдыхает. — Хотя… может моя вина и состоит в том, что я ничего не сделал? — вдруг говорит он вслух и вздрагивает от собственного голоса. Найф грубо усмехается своей неожиданной сентиментальности, а затем достаёт из кармашка на футболке смятую фотографию. Расправив её, он начал всматриваться. — «Не знаю, почему держу её у себя спустя столько лет, но сейчас я просто хочу взглянуть…» На фотографии был изображён ещё молодой Найф со своими тремя коллегами по цеху. Все четверо легкомысленно улыбались, смотря в камеру.Мужчине стало не по себе.
— Хорошими же мужиками были, что случилось? — он пытается что-то уловить в их глазах. — Как вы могли убить? Ребёнка-то…***
Ник прячет тяжёлый портфель под кровать и вычёркивает из списка последнюю вещь. — Кажется, всё. — Что «всё», милый? Юноша вздрагивает и кидает блокнот на пол. В комнату входит Шарлотта с серебристым подносом, на котором стоят чай и печенья. — Я знала, что ты не спишь, — женщина мягко улыбается. — Решила тебя порадовать. — Не стоило. Положив поднос на стол, Шарлотта посмотрела на сына внимательнее. — Всё хорошо? — спросила она, заметив откровенное недовольство на его лице. — Ты выглядишь… — Всё нормально, — грубо перебивает он. — Это всё? Женщина отводит взгляд. — Ты всё ещё злишься? — Вообще-то да, — отвечает Ник, но причина его злости не в этом. Серьёзность ситуации давит, и ему нужно собраться во всех смыслах. Любая упущенная деталь может привести к непредвиденным последствиям. Он обещал, что всё будет в порядке, но теперь, когда пути назад нет… — Почему ты такой? — Я не хочу сейчас обсуждать это. Шарлотта не отвечает, лишь кивает и выходит из комнаты. Ник слышит удаляющиеся постукивания её каблучков, но легче не становится. Он садится на кровать, пытаясь сосредоточиться. Чёткого плана у подростков не было, кроме того, что выход будет осуществлён ночью, в тайне от взрослых. Юноша ложится и сворачивается клубочком. — «Будем выдвигаться через пару дней. Но теперь я не уверен, что хочу этого.» Представив смеющиеся над его нерешительностью лицо Элисон, Ник нахмурился. — «Кажется, у меня нет выбора.»***
Казалось, что яркие спирты в узких колбочках вот-вот заставят их стекло треснуть. Едкий дым заставлял чуть кашлять, но он не останавливался, продолжая смешивать жидкости, вызывая нужные химические реакции. Он занимался этим не один раз, но сейчас руки предательски дрожали, заставляя нервничать ещё больше. Если формула окажется неправильной… Если реакция окажется не той… Он сглатывает и оборачивается на семь контейнеров с осколками ещё не угасших душ. Права на ошибку нет. Кончики длинных, окутанных тьмой пальцев проводят по новой пробирке. — Geheiligt werde Dein Name, Dein Reich komme…Дым становится плотнее и ярче, он растекается по всей лаборатории и заставляет осколки искриться.