Sweet Little Sixteen

На часах почти одиннадцать, когда Курт наконец выползает из кровати. Блейн решает не будить его: у него каникулы, а заодно, вероятно, худшее похмелье в жизни, что, по мнению Блейна, не шутки. Курт неуклюже держится на ногах, не в состоянии стоять ровно, замерев у дивана, где со стопкой модных журналов сидит Блейн. Курт снова в пижаме, с растрёпанными от секса и сна волосами. Очевидно, ему не помешает отлежаться ещё несколько часов. — Похмелье? — спрашивает Блейн, не отрываясь от журнала, но чувствуя, что Курт весь съеживается. Вместо логично следующего ответа Курт может выдавить из себя лишь несчастное жалобное хныканье. Тогда Блейн поднимает голову и видит, насколько мальчик бледен и разбит. Тогда мужчина встаёт и, тяжело вздохнув, бросает журнал на кофейный столик. Он идёт к Курту твёрдой поступью и, скрестив руки, решительно останавливается перед малышом. Курт смотрит на него стеклянными глазами, слегка приоткрыв сухие губы. У него тёмные круги под глазами, и такое ощущение, будто он в любую секунду может раскиснуть и расплакаться. — Иди сюда. — Блейн тяжело вздыхает, качает головой, жестом показывая Курту подойти ближе, и приглашающе протягивает руки. Курт делает несколько осторожных шагов, прежде чем позволить себе раствориться в объятиях Блейна. — Вот как обстоят дела, куколка: никогда не пей больше, чем готов преодолеть в похмелье, но, так как это твой первый раз, я не буду судить строго и дам несколько советов, — проясняет Блейн, чуть покачиваясь на месте, скользя руками по спине Курта вверх-вниз, как будто утешая. Курт складывает руки на талии Блейна и опускает голову ему на плечо. Курту тяжело, он цепляется за Андерсона, как будто кружится голова, поэтому тот решает не торопиться отходить или побуждать к активным действиям. Через мгновение он ослабляет хватку, провоцируя стенания от потери контакта, и хватает Курта за руку, чтобы отвести к дивану, где даёт подушку и велит сесть. Затем удаляется в ванную и предпринимает первый шаг к исцелению малыша. Вернувшись в гостиную, мужчина гадает, не заснул ли Курт, но, когда тот открывает глаза, Блейн просит его следовать за ним. Курт быстро поднимается на ноги, осторожно снова берясь за руку Андерсона. В ванной Блейн сразу начинает раздевать страдальца, не торопясь и оставляя нежные поцелуи на шее и плечах после каждого проделанного движения. Как только Курт остаётся совершенно голым, Блейн ведёт его к ванне, которую наполнил водой комфортной температуры, добавив расслабляющих масел из любимого спа-салона Нью-Йорка. Мужчина наблюдает, как Курт осторожно скользит внутрь, и тело теряется в воде, прежде чем Андерсон присаживается рядом. — Теперь пообещай, что не заснёшь опять, и тогда я отлучусь на десять минут. Сможешь ради меня, куколка? Курт нервно кивает, медленно опуская плечи и пытаясь позволить себе расслабиться. Заручившись согласием, Блейн проводит рукой по волосам мальчика, прежде чем выходит из ванной, направляясь на кухню. В квартире есть именно то, что сейчас нужно малышу, чтобы он точно не чувствовал, будто тело намерено убить его изнутри. К счастью, есть пара вещей, которые хозяин квартиры всегда хранит на нью-йоркской кухне, и остаётся потратить несколько минут, чтобы смешать то, что он считает лучшим лекарством всех времён. Вернувшись в ванную, Андерсон рад видеть, что Курт ещё не утонул. Мужчина садится на табуретку, которую всегда держит поближе к ванне, и даёт стакан Курту. Он выгибает бровь настолько выразительно, насколько способен, и смотрит на зелёную жидкость так, как будто боится, что она покинет пределы ёмкости. — Выпей. Обещаю, тебе станет лучше. Я пью такое каждое утро. Там яблоко, огурец, шпинат и зелёный чай. Мяты не нашлось, но напиток всё равно даст бой головной боли и ломоте, — объясняет Блейн. Курт смотрит на него с тревогой, а потом возвращает взгляд к стакану в руке. Через некоторое время он глубоко вздыхает и делает маленькие глотки, а затем опрокидывает почти половину. — Ух ты. — Он охает. — М-м-м. Сплошные витамины и антиоксиданты, — сообщает Блейн и поднимается на ноги, чтобы поставить стакан на комод у стены. Вернувшись на табурет, он опускает руки в воду, а следом медленно скользит по гладкой коже Курта и осторожно начинает массировать плечи. — М-м-м… О Боже, Блейн… — Курт громко стонет от этого ощущения, и Блейну приходится признать, что ситуация побуждает член возбуждённо дёрнуться. Курт размякает в руках, как глина. Прямо сейчас он может лепить и формировать из него что хочет. От сочетания ванны, ласки и массажа Курт оказывается всецело в его власти, и, Боже, разве он не мечтал об этом целую вечность? Курт, как никогда, отпускает себя. Блейн массирует плечи и руки, шею и спину, по возможности не брызгаясь. Вся нежность окупается, когда он слышит кроткие стоны и довольные поскуливания — звуки, которые он не издавал даже во время секса, но они наводняют голову Блейна образами Курта, когда он толкается в его обнажённое тело, вынуждая издавать такой шум. Когда эрекцию становится слишком сложно терпеть, он медленно пробегается руками по массируемым участкам тела Курта, прежде чем поцеловать его в шею и встать. Он неловко тянется к комоду и велит Курту встать. После того как тот кое-как слушается, Блейн заворачивает его в мягкое полотенце, а другое, поменьше, бросает на пол. Он говорит Курту встать на маленькое, пока вытирается, а Блейн чистит ванну. Когда Курт заканчивает, Блейн велит ему пойти в комнату, надеть нижнее бельё, а затем прийти в спальню Блейна. Курт возражает, говоря, что чувствует себя недостаточно хорошо для секса, но Блейн ничего не хочет слышать и командует делать, как сказано. — Подойди ко мне, — мурлычет Блейн, когда Курт входит в спальню и обнаруживает того лежащим в постели в одном нижнем белье и приподнимающим рукой покрывало, этим жестом приглашая присоединиться. — Я не могу заниматься сексом прямо сейчас, — слабо лепечет Курт, кажущийся более невинным и хрупким, чем когда-либо. Блейн встаёт с кровати и хватает Курта за руки, чтобы привести к кровати, где принимается укладываться, не отпуская Курта ни на секунду. — Не секс. П… пообнимаемся, — цедит Блейн сквозь зубы, раздражаясь от того, что Курт реально вынудил его сказать это вслух. Видимо, этого достаточно, потому что Курт осторожно заползает рядышком на кровать. Он держится на небольшом расстоянии, словно не зная, что делать с собой, поэтому Блейн обнимает его, вынуждая опереться головой на грудь Блейна, пока тот ласкает его. — Я, блядь, не обнимаюсь. Но похмелье расходует тепло и человеческий контакт. В следующий раз найди кого-то ещё, кто поможет в этом, — бурчит Блейн. Кожа Курта обжигающе горячая, почти как в лихорадке. Тот слегка дрожит, когда двигается, и то медленно, заторможенно. Он не говорит ни слова, но позволяет Блейну нежно приласкать себя, пока он не отключается, тихо посапывая.