Sweet Little Sixteen

Так. Теперь-то уж алкоголь точно ударяет в мозг Блейна, когда слова Курта выбивают почву из-под ног, как мощнейшее землетрясение. Всё плывёт перед глазами, а слова звучат резко, эхом отражаясь в ушах. Рука опадает с талии Курта, но очень даже вовремя, раз надо придержаться за забор, чтобы не поскользнуться на обледенелой плитке под ногами. — Ну, если ты так чувствуешь, я не могу тебя удержать, — бормочет Блейн. Прямо сейчас он даже не может смотреть на Курта. Курт бросил его, оставил его, кинул его. Курт вообще может порвать с ним, если они и не встречались? — Ты расстаёшься со мной? — взрывается он, не в силах удержаться, но лишь смутно осознавая свои слова и доносящийся как из тумана голос. — Блейн, мы не вместе. И никогда не были вместе. В этом всё и дело. Я не могу быть твоей… — Не надо рвать со мной, Курт. Не… нет, — продолжает Блейн, вдруг осознавая, как бешено колотится сердце, а салютные залпы звучат куда громче, чем всего несколько минут назад. — Блейн, да брось. Не пори чушь. Тебе обеспечены горы секса, практически с первым встречным. Ты мне нравишься, но я-то тебя так зацепил только потому, что я… другой. — Курт вздыхает и смахивает с лица прядь волос пальцами в вязаных полосатых перчатках. — Да. В том-то и дело! Я хочу быть с тобой, потому что ты другой, но не в том смысле, что ты подумал. — У Блейна заплетается язык, и мужчина на автомате замечает, как морщит лоб от отчаяния, подкатывающего к горлу. — А ты и правда перепил, да? Давай-ка лучше доставим тебя домой, пока ты не покалечился. Пойдём поймаем такси, — зовёт Курт и идёт в сторону улиц, но Блейн спешит остановить его. — Курт… У меня тоже никогда не было парня. Я понятия не имею, каково быть в отношениях. Я жалкий эгоист и кретин… И ты заслуживаешь кого-то гораздо лучше меня, — начинает он, и Курт поворачивается, тяжело вздыхая. — Блейн, прекрати… — Нет, Курт! Не прекращу! Я эгоист, и поэтому я хочу тебя. Я, вероятно, причиню тебе боль и допущу кучу идиотских недоразумений, и забуду про твой день рождения или спросить, как прошёл твой день… Но это не меняет того, что я всё равно буду стараться, и я буду делать всё это, чтобы сделать тебя счастливым. Если бы ты был моим парнем… А это ещё откуда, блядь, взялось? С чего бы ему такое говорить? О боже, это же правда. Он реально привык быть с Куртом, подсознательно принял представление о том, что он с Куртом и больше ни с кем, и его пугала мысль о том, что Курт будет с кем-то другим, а не с ним. — Не говори таких вещей, Блейн! Я знал, что ты спесивый мудак, но ты просто превзошёл себя. Притворяться, что я тебе нравлюсь, только из опасений, как пострадает твоя сексуальная жизнь, если я больше не буду раздвигать перед тобой ноги? Ты больной! — в шоке выпаливает Курт. Он таращится на Блейна, открыв рот. Как будто ему влепили пощёчину или Блейн сказал, что заразил его какой-то инопланетной смертельной болезнью. — Да не так всё… Может, умолкнешь и послушаешь меня? Курт, я… влюблён в тебя. Если не взаимно, я ничего не могу поделать, но по крайней мере одно ты можешь — поверить мне, — рычит он. Он серьёзно чуть не срывается на крик. Реакция Курта огорчает, но, к сожалению, не удивляет. Блейн злится на Курта за то, что он ничего не понимает, но ещё больше — на себя за то, что потерял бдительность и позволил этому мальчику обворожить себя, хотя Андерсон давал себе зарок никогда не увлекаться кем-то. А теперь хочется схватить Курта и трясти до тех пор, пока он не поймёт, насколько сломил мужчину и разрушил преграды, которые он воздвиг, чтобы не позволить глупостям вроде чувств сдерживать его, но единственное, на что его хватает — отступить. — Ты не понял! — выкрикивает он и пинает мусорный бак, прежде чем падает на скамейку, закрыв лицо руками. После эмоционального взрыва долгое время Блейн слышит лишь, как стучит в ушах из-за адреналина, да шум, характерный для новогодней ночи, когда все вокруг празднуют, как будто Блейн не в эпицентре ссоры, которая может его сломать. Что ему вообще делать без Курта? — А ты это серьёзно, да? Ты действительно думаешь, что испытываешь ко мне чувства? — тихо спрашивает Курт и садится на другой конец скамейки, сохраняя дистанцию. — Нет, Курт. Я не думаю, что испытываю к тебе чувства, а знаю . Я боролся с ними, отрицал их, но правда в том, что ты единственный, кто меня в последнее время заводит. И благодаря тебе я… чувствую то, на что, по моему мнению, был не способен. Например, когда ты зажимался с тем парнем на днях — я хотел избить его. Сильно. А сегодняшний парень, который не мог держать руки при себе? Он мог порвать меня на части, но я был готов на это, лишь бы убедиться, что он не причинит тебе вреда. Курт, я… — Я тоже влюблён в тебя. Я не хотел, чтобы ты узнал. Потому что это противоречило всем правилам. Всем твоим чёртовым дурацким правилам. Они всегда всё портили… И становилось тем хуже, чем больше времени мы проводили вместе. Вот почему я решил, что нам стоит перестать видеться, — восклицает Курт. На нём лица нет, словно он окончательно перестал понимать, что происходит. — А сейчас… ты остался при своём мнении? Или… хочешь дать мне шанс? Ты хочешь быть… ну, моим парнем? — спрашивает Блейн, мысленно хватаясь за голову. Ему тридцать два года, а он предлагает человеку стать его парнем. Детский сад, штаны на лямках. — Ты правда думаешь, что сможешь состоять в отношениях? Придётся, например, ни с кем не встречаться, кроме меня? Разговаривать со мной, а не просить отвязаться? — Я хочу этого. Я хочу быть только с тобой, Курт. Я начинал бояться неладов с потенцией, но на самом деле всё только потому, что ты единственный, кто меня возбуждает, — объясняет Блейн и содрогается от воспоминаний обо всех тех случаях, когда он шёл куда-то, планируя подцепить какого-нибудь горячего парня, но в итоге отчаливал домой в гордом одиночестве. И тут вдруг окружающий мир наполняется взрывами всех цветов радуги, залпами и криками. Над головами шумит оглушительный салют, и внезапно становится намного громче гул вечеринок вдалеке. — Ух ты. Уже полночь, — замечает Курт и поворачивается на скамейке так, чтобы взглянуть на разноцветные звёзды. Не отдавая себе отчёта в собственных действиях, Блейн скользит по холодному дереву, подсаживаясь к Курту. Мужчина тянется к нему, и, когда Курт поворачивается, Блейн сокращает дистанцию, смыкая их губы. И не встречает сопротивления. Напротив, Курт расслабляется и позволяет губам Блейна массировать собственные, впуская его язык, отдаваясь накопившейся ласке и наслаждаясь мягкими, успокаивающими движениями. Они не должны были испытывать неожиданных ощущений. Они миллион раз это проходили. Поцелуи. Близость. Прикосновения. Тем не менее почему-то кажется, будто всё впервые, как будто теперь всё по-другому, ново. Нежно и тепло, у Курта привкус спрайта и водки, что он пил на вечеринке, и он не отцепляет пальцев от руки Блейна, зажатой между их бёдрами. — Теперь мы пара? — спрашивает он, явно не понимая, что будет дальше.  — Мы теперь пара, — кивает Блейн, в знак поддержки сжимает руку Курта и, не удержавшись, снова целует его, на этот раз чуть более решительно, но Курт и не возражает, а наоборот, с радостью принимает редкую ласку и позволяет себе раствориться в ощущениях. — И что теперь? Возвращаемся на вечеринку и ведём себя как ни в чём не бывало? — с улыбкой спрашивает Курт, все силы бросая на то, чтобы не лыбиться во все тридцать два, но глаза предательски выдают тот факт, что эту битву никак не выиграть. Блейн задумывается на минуту. Там Томас и Дениз. И Кейт — да все там. Ему придется встретиться с ними лицом к лицу и признать, что у него есть парень. Все будут ещё тысячу лет обмусоливать это: Блейн Андерсон, отъявленный плейбой, остепенился, встретив малолетку. Наверняка к утру Купер уже будет в курсе, и тогда целый день уйдёт на споры с ним. Но Блейн не хочет, чтобы Курт подумал, будто он планирует скрывать их отношения, да и вообще Курта. К тому же они сказали всем, что вышли ненадолго на свежий воздух… и, конечно, Блейн не сможет встретить Новый год, не обняв Томаса после полуночи. — Да. В смысле, нам не обязательно демонстрировать что-либо. Я просто хочу… быть с тобой, — пожав плечами, признаётся Блейн, надеясь, что так и волки будут сыты, и Курт увидит, что ему чихать на всё, кроме него.