Sweet Little Sixteen

Ожидания не оправдываются — в доме Хаммелов Курт оказывается не один. На деле, зайдя на кухню, он первым делом видит облокотившегося на конторку крайне недовольного отца. Сидевшая за столом Кэрол поднимается на ноги и выходит из комнаты, оставляя Курта наедине с отцом. — Где ты провёл последние дни? — строго спрашивает отец, и у Курта сердце уходит в пятки. Не лучшие новости. — О чём это ты? Я был в Чикаго с Рэйчел. Я же говорил тебе. — Курт переступает с ноги на ногу. На пальто тает снег, а чемодан хорошо бы проверить на наличие царапин. Вообще-то он надеялся, что сможет сразу пойти прямиком к себе и распаковать вещи, а потом упасть на кровать, чтобы переварить время пребывания в Нью-Йорке. Время пребывания с Блейном. С Блейном, его парнем. — Я дам тебе возможность переосмыслить ответ, прежде чем снова спрошу, и на этот раз не ври… Где ты провёл последние дни? — Курт никогда не думал, что всегда радушный папа может говорить с такой угрозой в голосе. — О чем ты, папа? — взрывается Курт. Он изо всех сил пытается говорить твёрдо и уверенно, но чувствует и слышит, что дрожащий голос выдаёт внутреннее состояние. — Сядь! — командует отец, и Курт немедленно следует приказу. Всё сигнализирует о тревоге, но бежать некуда и спрятаться негде. Он оставляет чемодан у двери и на секунду задумывается, стоит ли снять пальто, но, когда он снова бросает взгляд на отца, становится предельно ясно, что сейчас не время. — А теперь скажи-ка мне, где ты был, с кем и что ты делал с тех пор, как покинул мой дом. И не упусти ни одной минуты из последних дней. Понял? Берта Хаммела никто не назовёт страшным человеком. Он большой приземлённый мужчина с таким огромным сердцем, что его можно сравнить с Техасом. Он любит своего сына больше, чем что-либо ещё в этом мире, но он прибьёт любого, кто косо посмотрит на Курта. Вот почему Курт знает, что денёк предстоит тот ещё. Если отец раз в сто лет разозлился, дело серьёзное, тут уж не до шуток. — Вчера заходила Рэйчел. Спрашивала, где ты. Сказала, что не видела тебя с концерта вашего хорового клуба в торговом центре перед Рождеством. «Чёрт». Почему он не подумал о болтливости Рэйчел, которой непременно надо было припереться к Финну, как только вернулась в Огайо? Обычно она не возвращалась раньше третьего января. — Я… хм, пап… — Даже начало не даётся Курту без запинок, он понятия не имеет, что собирается сказать. — Курт… Где тебя носило? Вот он, решающий момент. Сказать правду или на ходу сочинить новую враку? — Я видел, как тебя подвезли. — Папа… я… я был в Нью-Йорке. С другом, — наконец выпаливает Курт, мечтая уменьшиться до микроскопических размеров, лишь бы сбежать отсюда. — В Нью-Йорке? С кем? Ни один подросток в Лайме не водит такую ​​машину, Курт. Либо ты сейчас же выкладываешь всё как на духу, либо… Я отключу твой телефон и заберу у тебя ноутбук, пока ты не расскажешь мне, что происходит. Курт знает, что отец никогда так не поступит. Он никогда не лишит своего сына свободы общения с другими людьми, и он знает, что Курту нужен компьютер для школы. Тем не менее перспектива лишиться возможности поговорить с Блейном ужасно пугает. — Всё в порядке, пап. Он собирался провести Новый год в Нью-Йорке и спросил, не хочу ли я приехать, и, поскольку Нью-Йорк — моя заветная мечта и у меня не было никаких других планов, я согласился. Я не принимал наркотики, меня не изнасиловали — на мне ни следа, ни царапины, даже бумажного пореза нет. — Курт тяжело вздыхает. Но отец спрашивает, что Курт делал в Нью-Йорке — во всех подробностях. Воспоминания о непристойно-эротичном рте Блейна, целовавшем его кожу, обнажённом потном теле Блейна, стальных мышцах Блейна, его крепкой хватке, в то время как он толкал свой твёрдый член в тело Курта, вперемешку с их голосами, стонами и мольбами о жажде большего переполняют его, вызывая сильный румянец. Между чередой вспышек их страстного, иногда почти грубого секса в перерывах мелькают события в баре и большие руки незнакомца, лапающие его так, что ему некомфортно, но этого достаточно, чтобы привлечь внимание Блейна, и той вечеринки, где Блейн чуть не подрался с парнем, который мог его в порошок стереть — не говоря уже о тех случаях, когда они посещали баснословно дорогие заведения, о которых Курт мог только мечтать, но ещё ярче картинки, на которых их переплетённые тела лежат в постели. Не очень-то похоже на то, какой отец должен видеть жизнь своего сына-подростка. — Мы ничего не делали, папа. Мы сидели дома, смотрели телевизор и ели доставленную еду. В полночь под Новый год мы посмотрели фейерверк и легли спать. Вот и всё. Один бокал шампанского — не больше. — Курт лжёт напропалую и надеется, что в глазах убедительности побольше, чем на душе. Он никогда раньше не врал отцу, мальчику это претит… Но единственная альтернатива — рассказать о Блейне, а Курт не хочет и думать о том, как это может сказаться на Блейне, если отец узнает правду. — Кто этот парень? Это парень? Мне стоит поговорить с его родителями, — говорит папа после минутного молчания, явно подумав, верить истории или нет. Курт едва удерживается от смеха, представив, как отец звонит маме Блейна. Уморительная картина. Но он спешит напомнить себе о своём реальном положении и сохраняет нечитаемое выражение лица. — Он живёт один. Его отец умер. — Курт придерживается истины, просто не вдаётся в подробности. — А мама? — Она живёт на другом конце города, — наконец-то следует честный ответ. Как ему вообще скрывать возраст Блейна от родного отца? — Курт, этот парень — твой бойфренд? Не стоит от меня ничего скрывать. — Отец всегда знает, как надавить на чувство вины. — Да. Но только с Нового года. Я не скрывал этого от тебя, потому что до сих пор нечего было рассказывать. — Курт в глубине души чувствует укол досады. — Он… Ты… — По тому, как отец мнётся, Курт сразу понимает, к чему он ведёт. — Папа! Да боже мой! — выпаливает он и закрывает лицо руками. Его окатывает хорошо известное ощущение, которое завладевает им каждый раз, когда он думает о Блейне в сексуальном аспекте. Сначала от этого твердеют соски, ощутимо касаясь одежды, а затем зудит между ног. Он действительно не может понять, что это происходит прямо сейчас, но он не может удержать свои мысли от того, как Блейн выглядел и чувствовал, когда он был сверху, заставляя его хныкать и скулить. — Я не стану это обсуждать, папа! — восклицает Курт и поднимается на ноги. Он идёт за чемоданом, но по выражению лица папы видит, что он не согласен с этой позицией. — Ещё как станешь. Честно говоря, я надеялся, что мне не нужно будет заводить с тобой этот разговор, но тебе едва исполнилось 16 — ты не можешь так дурачиться. Я знаю, что… физически… ты не можешь забеременеть, но секс — больше, чем просто размножение, Курт. Вы только начали встречаться и уже спите? Где вообще мать этого мальчишки? Курт прекрасно понимает, что его отец просто беспокоится и пытается защитить его, но это не делает ситуацию менее смущающей, ни капли. — Честно говоря, пап, мы уж точно не афишировали отношения на билбордах, или чего ты там ждёшь. А теперь мне можно пойти лечь спать, или тебе нужны подробности? — огрызается Курт, жалея о своём тоне ещё до того, как заканчивает фразу. — Не дерзи мне, Курт. Ты можешь пойти спать, а разговор закончим завтра. Не надейся, что мы оставим всё как есть. Мне нужно будет всё узнать об этом парне, — предупреждает Берт и скрещивает руки на груди, у него на лице написано, как сильно он расстроен и недоволен сыном. Курт поднимается на ноги и, выскочив из кухни, напрямик несётся в свою комнату. Он хлопает дверью чуть сильнее, чем стоило бы, и сам не может разобраться, нарочно или нет. Измученный мальчик сразу падает на кровать вниз лицом, даже не сняв пиджак и ботинки, и кричит в покрывало. Не меняя положения и порычав от негодования, в конце концов Курт проваливается в сон, а когда просыпается, видит, что часы показывают аж 22:34, и у него разрывается телефон. — Так что, стоило нам вернуться домой, ты передумал? — доносится из динамика голос Блейна, когда Курт наконец находит телефон в кармане и отвечает на звонок. До мальчика не сразу доходит, что сказал Блейн, и по спине пробегает дрожь, пока он торопится присесть. — О чём ты? — спрашивает он, недоумевая, почему Блейн вообще рассматривает такой вариант. — Прошла уже куча часов с тех пор, как я высадил тебя, и от тебя ни слуху ни духу. Я закидал тебя сообщениями и звонил не меньше, — объясняет Блейн, и Курт удивляется нервозности в его голосе. На самом деле он ожидал, что Блейн захочет пообвыкнуться с тем, что произошло на праздниках. — Прости. Тут просто дурдом. Когда я пришёл домой, меня уже ждал папа и допросил меня по всем пунктам. Вчера к нам приходила Рэйчел и сказала ему, что я не был с ней, а теперь он бесится и хочет поговорить о сексе и всё такое, — объясняет Курт, торопясь заверить Блейна, что он совсем не передумал. — Можешь просто сказать ему, что это потрясающая штука, которой мы регулярно занимаемся, и я научил тебя всему, что ты знаешь, — иронизирует Блейн, теперь говоря с привычной расслабленностью, и Курт слышит по голосу, что он улыбается. Но в этом нет ничего смешного. Он в самом пекле подросткового ада, а его парень шутит про то, за что отец его убьёт, если узнает… И всё же Курт закатывает глаза, не сдержав улыбки, ведь это правда, секс с Блейном действительно потрясающий, и он действительно научил его всему, что он знает. — Ты смерти моей хочешь? Это серьёзно, Блейн! Он начал расспрашивать о твоих родителях, боже правый. Завтра он спросит о твоём возрасте, захочет встретиться с тобой и… О боже, я понятия не имею, что делать. — Курт прикрывает свободной рукой лицо, почувствовав, как поднимается душащая паника. Он должен будет сказать папе всю правду… Ну, всё, кроме частей про секс. Всё о том, как давно он видится с Блейном, сколько ему лет, как он дарил ему одежду и всё такое. У него нет выбора — и тогда его отец убьёт Блейна медленно и мучительно. — О боже, о боже, это всё не взаправду, — шёпотом бубнит Курт себе под нос. — Расслабься! Просто подожди до завтра, когда твой папа остынет. Может, всё не так плохо, как ты думаешь. — Блейн пытается образумить его, говоря нарочито твёрдо, явно лишь бы успокоить Курта, но это оказывает противоположный эффект — мальчик расклеивается ещё больше. — Ты не знаешь моего папу, Блейн. Он запросто может прямо сейчас точить ножи на кухне… или ещё хуже: готовить свою речь про секс! — Куколка, сделай глубокий вдох. И что с того, если он захочет поговорить с тобой о сексе? Для тебя это пройденный этап, ты хорош в нём, знаешь что к чему — как только папа поймёт, что у тебя уже всё под контролем, тема будет закрыта. Просто подыграй старику, — советует Блейн на этот раз по-настоящему успокаивающим голосом. — Это будет худший момент в моей жизни, — бормочет Курт, не отрывая руки от губ. — Просто думай обо мне. — Ты до чёртиков эгоцентрик, поглощён собой, — хмыкает Курт с поджатыми губами, переворачиваясь на бок. — Знаю. И тебе это очень нравится. Ты тоже поглощён мной… «Чёрт. Настолько правда, что и не признаешь вслух!» — Заткнись. Если от меня не будет вестей до завтрашней полуночи, ищи мой некролог. Мне пора. — Курт стонет, когда его поражает тот факт, что ему придётся спать одному, а это уж точно не то, по чему он скучал. — Я выкраду твоё тело, и в забальзамированном виде ты будешь выставлен напоказ как моё персональное произведение искусства. Пожалуй, под названием «Божественный Секс» — ты, само собой, будешь обнажённым. Так я смогу дрочить на твой вид каждую ночь, — с придыханием говорит Блейн, отчего у Курта по позвоночнику мурашки бегут. И ведь не разберёшь, льстит или оскорбляет такая реакция. — Мне уже надо идти. А ты извращенец. Надеюсь, я переживу завтрашний день. — Курт вздыхает, понятия не имея, как справиться с новой проблемой. — Хорошо. Переживёшь как миленький. А если нет, я тебя убью. Тогда спокойной ночи. И, хм, куколка?.. Я люблю тебя. — От признания Блейна беспокойство Курта как рукой снимает. — Я тоже тебя люблю, мистер Андерсон, — отвечает Курт.

хХх

Когда Курт просыпается, в комнате холодно, а воздух тяжёлый… или, может быть, это потому, что рядом с ним не лежит Блейн. Он спал в постели Блейна всего несколько ночей и уже настолько привык к этому, что его отсутствие воспринимается как что-то неправильное. И всё это несмотря на то, как твёрдо Блейн настаивал на том, чтобы с самого начала не давать Курту спать в своей постели. Но сейчас не время фокусироваться на этом. У Курта есть план, и он должен быть на шаг впереди своего отца, если хочет, чтобы идея сработала, поэтому нужно встать в надежде на то, что Кэрол дома, а не занята. И фортуна оказывается к нему благосклонна, может, Кэрол только собирается уходить, поэтому Курту ничто не мешает попросить её поговорить наедине. — Наверное, папа рассказал тебе о нашем вчерашнем… разговоре, — начинает он, не желая тратить время на хождения вокруг да около — лучше перейти прямо к сути. Так будет быстрее. Кэрол кивает и ждёт продолжения, раз Курт явно может лопнуть от того, как ему не терпится поделиться наболевшим. — Я всё понимаю, мне не стоило врать, и мне ужасно стыдно за эту ложь, правда. Я просто очень нервничал, потому что знал, что реакция будет именно такой. А теперь он хочет провести «разговор» со мной, и, боже… Я его не вынесу, — тараторит он. — Да, тебе не следовало лгать ему, и он знает, что тебе стыдно за это. Но мы в последнее время едва узнаём тебя, солнышко. Ты стал таким скрытным и замкнутым. Он боится, что теряет сына, — с присущей ей мягкостью объясняет Кэрол. Курт не рассматривал ситуацию с этой стороны, но, конечно, ему приходится держать подробности личной жизни при себе. И вчерашняя папина реакция только прекрасно подтверждает, как важно сохранять секретность. — Он не теряет меня. Мне просто нужно жить своей жизнью. Слушай, ты уже наверняка в курсе, что у меня появился парень. Его зовут Блейн. Мы познакомились на моём дне рождения, но начали встречаться только на Новый год. Блейн делает меня счастливым. Он добр ко мне. Разве этого ему знать недостаточно? Он точно хочет знать всё в деталях? В смысле, я ходил на уроки полового просвещения, и интернет тоже просвещает будь здоров, и я осведомлён о презервативах и ЗППП, и я всё равно не залечу… У Блейна я тоже первый парень. Ты можешь убедить его разрешить мне сохранить личную жизнь личной? — Курт в этот момент уже готов биться головой об стену. Он морально не готов к этому разговору, а его план состоит в том, чтобы сохранять возраст Блейна в секрете до конца своей жизни — или, по крайней мере, до своего восемнадцатилетия, когда он сможет сбежать из дома. Кэрол не торопится с ответом. Курт знает, что она примет решение с предельной осторожностью, чтобы не ошибиться. Ему стыдно за то, что использует её в хитросплетениях их с папой отношений, но он не видит иного выбора. Всё сводится к Кэрол — она поможет либо ему, либо папе и будет до заката следить за ношением пояса целомудрия. — Курт, ты ставишь меня в очень трудное положение. Я никогда не хотела бы вставать между тобой и твоим папой… Но я прекрасно понимаю, что тебе нужно привыкнуть к тому, что у тебя есть парень. Это большой шаг для тебя. Поэтому я могу попытаться поговорить с ним… Но не обещаю результат, который тебя устроит. — Она улыбается, тем самым подводя итог разговору. Остаётся только ждать, как его папа отреагирует на позицию Кэрол по насущному вопросу.