Sweet Little Sixteen

Учитель представляется как Уилл Шустер, и Курт поджимает губы, но Блейн чувствует, что нервозности в нём больше, чем раздражения. Долгое время никто ничего не говорит, но, когда женщина-лемур возвращается, за ней следуют родители Курта. Женщина представляется как Эмма Пиллсбери и садится рядом с другим учителем. Первым заговаривает руководитель хора Курта. — Мистер Хаммел, Берт… Вы знали, что Курт встречается с этим мужчиной… в романтическом ключе? — интересуется мужчина, и Курт слегка ёрзает на стуле. — Вы чертовски правы, я знал это. Они встречаются так уже несколько месяцев, — произносит папа Курта так, как только он может, в этом Блейн не сомневается. — Извините, но разве Вы не думаете, что подростку немного неуместно быть вовлечённым в отношения с мужчиной намного старше его? — нервно уточняет мисс Пиллсбери. К этому моменту Блейн приходит к выводу, что нервозность во всех проявлениях — её второе имя. — Мы несколько раз приглашали Блейна на ужин, и он всегда заходит поздороваться, когда забирает Курта или подвозит его после свиданий, и у нас никогда не возникало проблем. Он очень хороший молодой человек, — говорит мачеха Курта. — Может и так. Но он, должно быть, как минимум вдвое старше Курта, — комментирует мистер Шустер. — Возраст тут совершенно ни при чём, — внезапно взрывается Курт, и все взгляды устремляются к нему. — Курт, вы занимаетесь сссс… — начинает спрашивать мисс Пиллсбери, но, видимо, она не в состоянии сформулировать это слово, и Блейн этому счастлив, поскольку Курт покраснел. — При всем уважении, мне не нравится, что моя сексуальная жизнь стала темой родительско-учительской встречи, — высказывается Блейн и берёт Курта за руку, надеясь так его успокоить. — Следовало подумать об этом, прежде чем заниматься… деятельностью… с несовершеннолетним, — бормочет мисс Пиллсбери. — Слушайте: в первую очередь мне не нравится, что половая жизнь моего сына или, как я надеюсь, её отсутствие — тема родительско-учительской встречи. Я сам переговорю на эту тему с Куртом, но я доверяю ему… и Блейну… и знаю, что у них всё в порядке с ответственностью. Я и сам был не в большом восторге, когда впервые услышал эту новость, но я знал, что если запрещу ему видеться с Блейном, он все равно найдёт способ встречаться с ним — он молод и влюблён. Могло быть и хуже. Единственное, что меня беспокоит, так это то, как сильно Блейн портит его дорогими подарками и поездками в Нью-Йорк, — вмешивается папа Курта, и у Блейна что-то внутри переворачивается, когда Курт чуть крепче сжимает его руку, реагируя на слова папы. — Хорошо. Если Вы такого мнения, мы ничего не можем с этим поделать. Хотя я должен порекомендовать Курту обсудить это с мисс Пиллсбери, — настаивает мистер Шустер, и именно это доканывает Блейна. Он знает, что не имеет на это никакого права, но больше не может сдерживаться. — Так вот как вы всё завернули? Курт наконец-то счастлив и рад, что его любят — что ж вы не суетились, когда футбольная команда использовала его как игрушки для битья? — рычит он, и сидящий рядом с ним Курт напрягается, и все таращатся на него, будто он только что самовоспламенился на месте. — Блейн, пожалуйста… не надо, — шепчет Курт, но Андерсон не может остановиться. Он чувствует, как Курт зажимается, и теперь уже он сжимает запястье Блейна. — Игрушки для битья? К чему ты, чёрт возьми, клонишь? — в замешательстве выпаливает папа Курта. — Курт, покажи ему, — тихо просит Блейн Курта, который с полными слёз глазами качает головой. — Нет. Пожалуйста, не надо, Блейн. Разве мы не можем уйти прямо сейчас? — пытается выкрутиться Курт, но он явно и сам понимает, что это невозможно. — Показать мне что? — спрашивает очевидно крайне расстроенный Хаммел-старший. — Куколка, ты должен показать ему. Он заслуживает знать, чтобы мы смогли положить этому конец, — Блейн старается говорить как можно мягче, но отчаяние слишком давит изнутри. — В этом ничего такого, детка. Это же минутное дело, зато они увидят, что им нужно с этим что-то делать, — шепчет Блейн на ушко Курту, прислонив лоб к его скуле. К удивлению Блейна, Курт отстраняется и поднимается на ноги. Он снимает жилет, одолженный у Блейна, а следом берётся расстёгивать рубашку, пока по лицу стекают слёзы, испещряющие фарфоровую кожу. Курт медленно приспускает с плеча мягкую ткань рубашки Блейна, и она скользит дальше вниз, открывая руки и грудь до самых ребер; чёрные, фиолетовые и желтые отметины сильно контрастируют с молочно-белым холстом кожи Курта. Складывается ощущение, будто в комнате не остаётся воздуха. Все теряют дар речи, мисс Пиллсбери тихо ахает, мачеха Курта зажимает ладонями рот. Через секунду, которая тянется вечность, Блейн выходит из транса и начинает натягивать рубашку обратно, чтобы прикрыть тело Курта, и застегивает её, прежде чем притянуть своего парня к себе поближе. — Вот и хорошо, Курт. Ты молодец. Я горжусь тобой, куколка, — воркует Блейн, приобнимая его и чувствуя, как окружающие люди постепенно начинают приходить в себя, оправляясь от увиденного. — Курт? Что это? Кто это сделал с тобой? Почему ты мне не рассказал? — папа Курта мгновенно приближается к ним. Он расстроен, но не рассержен, и Блейн благодарен за это: последнее, что Курту нужно сейчас, так это чтобы его отец разозлился на него. — Прости, пап. У тебя столько своих заморочек, и я не хотел, чтобы ты волновался обо мне, — плачет Курт. Он кладёт голову на плечо Блейна, жмётся к нему, и Андерсону кажется, что он никогда не видел его таким вымотанным. — Курт, я должен волноваться о тебе. В этом суть отцовства. Как я могу помочь тебе, если ты рассказываешь мне только сглаженную версию происходящего? — он вздыхает и по-медвежьи здоровой лапой гладит спину Курта. Они снова садятся по местам и ещё несколько минут переосмысливают всё это. Курт теперь сидит очень близко к Блейну, чуть ли не на коленях у него, и Блейн знает, насколько это неуместно, но не намерен отталкивать его, потому что знает, как сильно Курт нуждается в нём. — Я думаю, что Курту следует перевестись. Я могу устроить его в Далтон, это частная школа в Вестервилле. Я сам там учился, как и вся моя семья на протяжении нескольких поколений. У них строгая политика нулевой терпимости. Курт там будет в безопасности, — предлагает Блейн, когда тишина кажется уж слишком тягостной. — Было бы неплохо, но у меня нет таких денег. Я не могу позволить себе отправить его в хоть мало-мальски крутую школу, — папе Курта эти слова даются с трудом. — Но я могу. Я могу заплатить за обучение Курта в Далтоне. Вы не можете позволить ему ещё два года мучиться здесь, — рявкает Блейн, хотя и понимает, к чему это приведёт. — Как бы высоко я ни ценил предложение, боюсь, мы вынуждены отказаться. Ты не можешь гарантировать, что вы будете вместе в течение следующих двух лет, и чуть что, нам ничего не останется, кроме как вернуть Курта сюда, — твёрдо отвечает его отец. Но Блейн чувствует, что ему больно говорить «нет». — Блейн, — шепчет Курт, и, взглянув на него, Блейн видит широко распахнутые глаза, полные удивления, но он рад обнаружить, что слёзы прекратились. Блейн обнимает Курта за плечо и прижимает к себе поближе. — Послушайте, я не предлагаю Курту убегать от проблем. Конечно, я бы предпочёл, чтобы он встретил трудности с гордо поднятой головой и боролся за себя… потому что Курт очень сильный. Но вы допустили всё это и даже не замечали тревожных признаков прямо у себя под носом, — Блейн сердито смотрит в сторону учителей. Женщина-лемур явно смущается, чувствуя вину, а мужчину будто оскорбили в лучших чувствах. — У нас однозначно и шанса не было. Курт ни словом не обмолвился об этом, — заявляет Шустер. — Мне он тоже не сказал. Мне пришлось подмечать тревожные признаки, когда он отказался рассказать всё начистоту. Когда его папа упомянул хулиганов, а Курт отмахнулся, сказав, что они всего лишь дразнятся, я мог просто спустить всё на тормозах и сделать вид, что всё в порядке. Но я поступил иначе, потому что я забочусь о Курте и хочу, чтобы он был в безопасности… — Я знал, что Курта дразнят, но он сказал не относиться к этому серьёзно. Когда я пытался докопаться до сути, он не хотел ничего обсуждать. Я признаю, что должен был стараться изо всех сил, но он молчал, когда я пытался поговорить с ним об этом, а я не знал о синяках, — вдруг с сожалением исповедуется мистер Хаммел, словно пытаясь пойти на уступки Блейну. — Синяков раньше не было. Они появились уже после того, как Вы упомянули хулиганов за нашим первым совместным ужином. После этого я начал присматриваться повнимательнее и заметил грустное состояние Курта, когда мы виделись после уроков, хотя он делал вид, что в порядке. Он не хотел говорить со мной об этом, но я не отступился. Неделю назад, когда я ночевал в комнате Курта, он был напуган и дистанцировался от меня. В субботу вечером я впервые увидел синяки. Случайно, я вошел в спальню, когда он готовился поехать на ужин к моему брату. Курт пытался убедить меня, что это последствия жёсткой физры, но, конечно, я знал, что это не так. Мы ругались из-за этого полвечера, но он не сдался. И вот только когда вчера я пришёл домой и увидел его спящим в моей постели, и заметил, что синяков прибавилось, и они стали выглядеть намного хуже, он наконец сломался и рассказал мне всё. Вы присутствуете в жизни Курта в течение многих лет, а я всего пять месяцев, и всё равно никто из вас ничего не заметил и не сделал, чтобы докопаться до сути. Меня тошнит от такой безответственности, — восклицает Блейн с отвращением на лице. — Как бы ты ни был мне симпатичен, я думаю, тут ты начинаешь переходить все границы, Андерсон… — оскорбляется отец Курта. — Как родители и учителя, вы ответственны за то, чтобы он был в безопасности и о нём заботились. И только я на самом деле слежу за этим, и при этом вы удерживаете меня здесь, обращаясь так, будто я какой-то педофил, пользующийся ребёнком. — Блейн, хватит уже, — слабо пискнул Курт, прежде чем сесть прямо и прочистить горло. — Я понимаю, что совсем не помогал вам понять, что что-то происходит. Я скрывал это от вас, от всех вас. Но меня запихивали в шкафчики и обзывали в переполненных коридорах этой школы. Ни разу ни один ученик не остановился, чтобы помочь мне. Как вышло, что никто не занимается проблемой травли в этой школе? — спрашивает Курт под пристальным взглядом всех присутствующих. — Курт, мы мало что могли сделать, когда не знали о проблеме. Но я уверяю тебя, теперь мы возьмёмся за решение этой проблемы. Скажи, кто всё это с тобой делал, чтобы мы их остановили, — произносит мисс Пиллсбери до странности осторожным тоном. — Я просто… хочу пойти домой с Блейном, свернуться калачиком и не думать об этом до конца выходных, — скулит Курт и прячет лицо в плечо Блейна. — Только скажи им, кто тебя достаёт, и я обещаю, что отвезу тебя домой, закажу доставку еды и буду обнимать все выходные, — говорит Блейн в волосы Курта. — Не давай обещаний, которые не в твоей власти, — предупреждает сбоку отец Курта. — Это были… какие-то спортсмены. Некоторые парни из футбольной команды, а некоторые из хоккейной. Я не знаю их имён. Высокие, широченные парни. Всегда хватают меня и толкают, — мямлит явно измотанный Курт, но всё-таки встаёт на ноги. — А теперь я просто хочу уйти, — вздыхает он и оглядывается. — Послушайте, как насчёт того, чтобы договориться о встрече на следующей неделе? Вы узнаете, кто эти ребята, и поговорите с ними, или я лично прочешу каждую спортивную команду. Этим детям такое не должно сойти с рук, — твёрдо грозит Берт и сам тоже встаёт. — Хорошо. Может, в среду? — предлагает мисс Пиллсбери. — Ради Курта я освобожу место в календаре на всю следующую неделю, — немедленно высказывается Блейн. — Я не знаю, будет ли уместно Ваше присутствие — в конце концов, это родительско-учительское дело, — намекает Шустер. — Мне наплевать. Это связано с Куртом, поэтому я буду тут. Я не отступлюсь от этого, — отрезает Блейн и, встав, берёт Курта за руку. — И правильно. Если бы не он, мы наверняка и не узнали бы об этом, — вмешивается мистер Хаммел, и Курт шагает ближе к Блейну. — Хорошо. Раз договорились, я пойду. Просто… дайте нам время передохнуть, и мы придём. До встречи завтра на соревнованиях, мистер Шустер, — Курт вздыхает и идёт к двери, у которой ждёт, пока Блейн холодно пожимает руки учителям. Минуя пустые коридоры, парни идут через парковку к машине Блейна, где остановились родители Курта, очевидно, планируя поговорить с ними. — Думаю, сегодня тебе лучше ночевать дома, Курт. Блейн, ты тоже можешь остаться, — предлагает Берт Хаммел, и стоящая рядом жена кивает в знак согласия. — Папа, пожалуйста, я правда… — Конечно, сэр. Я отвезу Курта домой, а потом предоставлю ему решать, захочет ли он, чтобы я остался, — Блейн не даёт Курту договорить, сжав руку, чтобы показать ему, что всё в порядке, он не против. — Тогда увидимся дома, — бурчит мистер Хаммел и идёт к своей машине, пока мачеха Курта подходит, чтобы обнять пасынка. — Мы разберёмся с этим, милый. Мы позаботимся о том, чтобы ты снова был в безопасности, — воркует она ​​и целует его в щёчку, прежде чем и сама уходит. Ни Курт, ни Блейн не говорят ни слова, они просто садятся в машину Блейна и едут к дому Курта, где Блейн паркуется на подъездной дорожке, и Курт собирается выйти. — Ты же идёшь со мной, да? Ты ведь останешься? — нервно спрашивает Курт, когда видит, что Блейн так и не расстёгивает ремень безопасности. — Если ты захочешь. Я не знаю, может, ты хочешь, чтобы я уехал домой, — Блейн пожимает плечами, немного неуверенно. — Сомневаюсь, что переживу эти выходные без тебя, — у парня дрогнул голос, нижняя губа дрожит, и он от неуверенности отводит взгляд от Блейна. — Хорошо. Хорошо. Я просто хочу, чтобы тебе стало получше, — Блейн сочувственно улыбается и расстёгивает ремень безопасности, чтобы последовать за Куртом внутрь.