Sweet Little Sixteen

Курту тошно. Он нервно ёрзает на кровати в ожидании. Куинн в ванной, а Курт только что вернулся из кухни с напитками. Как бы ему ни была симпатична Куинн, он позвал её прийти вечером пообщаться с одной целью, и теперь он лишь надеется, что его план сработает. Она возвращается, переодетая в фиолетовую пижаму, макияж смыт, волосы собраны в хвостик — чуть более небрежный, чем обычно делает Куинн для чирлидерских тренировок. Широко улыбаясь, она падает на кровать возле Курта. Они сворачиваются калачиком друг за другом, смотрят кино и болтают о школе, о хоровом кружке и о том, как классно, что летние каникулы не за горами. Когда оба начинают зевать, они решают, что пора спать, и, прежде чем забраться в постель, идут умываться и чистить зубы. Курт пишет Блейну СМС: «Спокойной ночи, люблю тебя» — и укладывается на своей стороне кровати. Он всё ещё ищет подходящий момент, чтобы сделать то, что запланировал. — Как у вас с Блейном в последнее время? — спрашивает в темноте Куинн. — Всё хорошо. У нас и правда всё прекрасно. Он чудесный, — улыбается Курт, довольный, что смог сказать об этом искренне. Прошло всего несколько дней с момента их с Блейном воссоединения после недельной разлуки, и, к счастью, он чувствует, что они стали сильнее, чем когда-либо. Возможность поговорить начистоту и рассказать о том, что беспокоило его, помогла Курту ощутить искупление, будто их отношения очистились от плохой энергетики. — Это хорошо. Обычно Себастиан рассказывает мне время от времени, как у вас идут дела, но теперь мы не особо общаемся. Он довольно-таки подавлен из-за того, что произошло с Купером, — говорит она и переплетает руки на груди. Курта всегда впечатляло, как сильно она переживает за Себастиана. Он и сам беспокоится за Смайта — как он справится со всем этим, особенно учитывая рассказ Куинн о том, что Себастиан и Блейн делали в юности. Курт до сих пор не мог понять, что он чувствует по поводу близости Себастиана и Блейна — то ли думать, что у Смайта есть чувства к Блейну, то ли думать, что тот их подавил. Он осознаёт только, что и не думал, чтобы Блейн чувствовал что-то к Себастиану. Ни сейчас, ни когда-либо. — Ага. Это было безумие. Но Блейн сказал, что их консультации приносят пользу. — Курт пытается пролить лучик света, способный, как он надеется, озарить ту тьму, которую Куинн видит в жизни Себастиана. — Так и есть. Насколько я знаю, они ходят на них дважды в неделю. Куперу по-прежнему это не по кайфу, но он появляется и в них участвует. Они замолкают. В комнате темно и жарко, несмотря на открытое окно. Июль подкрался незаметно, и теперь Курт боится, что совсем скоро состоится рабочая командировка Блейна. А командировка означает, что Блейна не будет в городе целых две недели. Курт будет учиться только одну из них, а потом ему будет нечем отвлечься от того, как сильно, спору нет, он будет скучать по своему парню. — Если я спрошу у тебя кое-что, можешь ответить и не задавать вопросов? И, пожалуйста, никому не говори об этом, — внезапно пищит Курт. Вот оно. Он спросит у неё то, что планировал весь вечер. По крайней мере, сейчас его скрывает ночная темнота. — Странные вещи ты говоришь. Но спрашивай, и я просто скажу нет, если мне будет некомфортно отвечать, — с опаской соглашается Куинн. Курт не может её осуждать, ведь довольно странно выкинуть что-то подобное. — Ладно. Хорошо. Хм… Каково это — приём у гинеколога? Что он делает? Это больно? — спрашивает Курт, его щёки загораются, и он чувствует, что вот-вот заплачет. Он действительно сказал это вслух и теперь жалеет об этом сильнее, чем о чём бы то ни было в жизни. — Я… Это правда странно, Курт. С чего ты вообще об этом думаешь? — в шоке выдаёт она и глядит на него, чуть-чуть приподнявшись на локте. — Пожалуйста, просто… Ты обещала, никаких вопросов, — слабо произносит Курт и чувствует, как глубже утопает в матрасе. Он мог бы просто это погуглить. Вообще-то он гуглил. Но всё, что он нашёл, были медицинские сайты и посты девчонок, которые любят писать капсом и толком не могут изъясняться. Ему нужно узнать об этом от кого-то, кому он доверяет, от надёжного человека. Они снова замолкают, но на этот раз тишина между ними тяжёлая и неловкая. Курт уже собирается в панике умчаться в ванную, когда Куинн наконец укладывается на спину и начинает говорить. — Ну… девушка снимает нижнее бельё, а затем ей нужно лечь на кресло и положить икры на специальные выступы. Потом врач вводит в неё инструмент… похожий на клюв, берёт образцы чем-то вроде длинной ватной палочки и смотрит внутрь, в зависимости от того, зачем девушка пришла на приём. Иногда это больно, но зависит от того, насколько она нервничает, — с запинками объясняет Куинн. Курту становится плохо. Он знал, что это вовсе не шутки, но теперь, после рассказа, изложенного так храбро, это кажется ему ещё страшнее, чем он ожидал. — Ты в порядке? Знаю, я сказала, что не буду задавать вопросы, но спрашивать что-то такое совершенно неожиданно, — фыркает Куинн, в её голосе звучат любопытство и удивление. — Я… Я правда не могу сказать причину. Но спасибо, что рассказала, — говорит Курт. Он прикусывает подушку, крепко сжимая губы. Он записался на приём к гинекологу, которую порекомендовала его врач. Естественно, врач в курсе ситуации Курта и направила его к женщине, которая должна оказаться милой и сдержанной. Блейн пообещал пойти с ним, но сейчас Курт не уверен, что хочет, чтобы Блейн видел его таким, но он точно не смог бы пойти один. Мягко говоря, Курт был в ужасе, жар между его ног был сильнее, чем когда-либо, и совершенно не в том ключе, как на него действует только Блейн. Он рассказал отцу об их с Блейном решении, а тот отнёсся очень благосклонно и сказал, раз адвокат Блейна поддерживает эту идею, то он тоже за. Курт радовался, что между ним и отцом больше нет секретов. Лгать и скрывать что-то от отца — худшее, о чём он мог бы подумать. — Что ж… Тогда не буду давить на тебя. Но только… если тебе что-то понадобится, ты можешь мне доверять, Курт. Мы вроде как семья, — говорит Куинн и, скользнув рукой по постели, сжимает его запястье. Курт делает глубокий вдох и кивает, не зная, видит ли она это, но вместо того, чтобы что-то сказать, он закрывает глаза и позволяет темноте поглотить его.

xXx

— Хочешь, чтобы я зашёл с тобой? Или я могу зайти, и ты сможешь сказать, чтобы я ушёл, если нужно, — предлагает Блейн, когда они сидят в приёмной гинеколога. Женщина оказалась настолько милой, что назначила визит по окончании своих приёмных часов, чтобы Курту не пришлось ждать среди других пациентов. Блейн был рад, что она сама это предложила, иначе ему пришлось бы попросить её об этом. — Не знаю. Я просто… Да, пожалуйста, пойдём со мной, — пищит Курт. Он держал ноги вместе целых два дня. У них не было секса с тех пор, как был назначен приём, и Блейн уважал желание Курта, дроча в душе или на фото Курта с разведёнными ногами, одетого лишь в крохотные трусики с голубыми кружевами, которые едва прикрывали его нежную киску. Когда Курт увидел, что некоторые фотографии со дня рождения Блейна появились в рамках на комоде в спальне Андерсона, он смутился и попросил Блейна их выкинуть, сжечь и удалить цифровые копии. Но после долгих уговоров Блейна, который настаивал на том, что ему нечего смущаться, Курт сдался, потребовав, чтобы никому больше никогда не довелось увидеть фото. Разумеется, Блейн заверил его, что никому не позволит их увидеть: он не хотел делить Курта ни с кем. Ступни Курта ходят ходуном, тогда как ноги настолько крепко сжаты, что Блейн начинает задаваться вопросом, а можно ли будет вообще их разъединить. — Всё нормально. Тебе надо расслабиться, иначе будет больно. Всё пройдёт хорошо, — заверяет его Блейн и проводит рукой по бедру Курта, но быстро убирает её, заметив, как тот дёрнулся от его прикосновения. — Мистер Хаммел, врач готова вас принять, — говорит секретарь, появившись из-за закрытой двери. Блейн поднимается, но, взглянув на Курта, видит, что тот по-прежнему сидит на стуле с таким видом, будто вот-вот хлопнется в обморок. Тяжело вздохнув, Блейн опускается перед ним на корточки. — Детка, всё будет хорошо. Я буду рядом с тобой всё время, и если ты почувствуешь, что не сможешь через это пройти, мы просто пойдём домой. Я погуглил, это не должно занять больше десяти-пятнадцати минут. Милый, просто дыши, — воркует Блейн. Курт закрывает глаза, делает глубокий вдох и кивает. А затем встаёт и хватает Блейна за руку. Кабинет не особо большой. Им сказано занять стулья возле стола, за которым сидит врач, чтобы та смогла делать заметки на листе бумаги с предварительно напечатанными вопросами. — Вы Курт Элизабет Хаммел? — спрашивает врач, вскидывая бровь, как и Блейн. — Да, верно, — нервно кивнув, соглашается Курт. Об этой детали Блейн раньше не слышал. — И вы здесь из-за того, что ваш учитель заявил на вашего парня в полицию, обвинив его в насилии по отношению к вам? — Врач смотрит на Курта поверх очков. Курт усиливает хватку на руке Блейна и кивает. — Итак, я полагаю, этот джентльмен и есть ваш парень. И, я полагаю, вы ведёте активную половую жизнь, — говорит она, настрочив пару заметок. — Как долго? Блейн вспоминает. Они встретились в ноябре и с тех пор регулярно занимались сексом. У них был секс в стольких разных местах и позициях, о которых пары в стабильных отношениях и подумать не могли, предполагает Блейн. — С моего дня рождения в ноябре. Так что около семи месяцев, наверное, — бормочет Курт, сжимая ноги сильнее. — Хорошо. Какой вид контрацепции вы используете? — Впервые за всё время, что они находятся в кабинете, врач удостаивает Блейна взглядом. Как будто исключительно он несёт ответственность за их безопасность. — Мы пользовались презервативами. Но, когда мы познакомились, Курт был девственником. Тем не менее мы всё равно проверились, и когда оказалось, что мы оба чисты, то перестали их использовать. Это произошло спустя два месяца после того, как мы стали встречаться, — говорит Блейн, полагая, что Курт не заинтересован в том, чтобы сообщать врачу об истинной причине развития их отношений. Врач делает ещё несколько записей и смотрит на оставшиеся вопросы. — С тех пор как вы стали вести активную половую жизнь, случались ли у вас нарушения менструального цикла? — спрашивает она, и Блейн чувствует себя так, словно его сбило поездом. Он никогда даже не думал о том, что у Курта могут быть месячные. Он гей, он не должен париться насчёт того, что у его партнёра месячные, и раз Курт не мог забеременеть, то они и не должны быть проблемой. И если у него действительно были месячные, почему Курт не сказал ему? — У меня не… Внутри у меня не так, как у девушек, — с запинкой говорит Курт. Блейн слышит и чувствует, что Курт изо всех сил пытается сохранять спокойствие. Ему хочется что-то сделать, но он решает, что лучше не вмешиваться и как можно скорее покончить с этим. — Хорошо. Приму это как то, что у вас нет яичников и других детородных органов. Из-за того, что приём был назначен в последний момент, в вашей документации от личного врача немного недостаёт информации. Мы справимся. Будьте так любезны следовать за мной. — Врач улыбается и впервые действительно кажется дружелюбной и милой. Они встают, и врач провожает их к двери, ведущей в смотровую. Курт подлетает к Блейну настолько близко, что почти наступает на его пальцы, так что Блейн целует того в висок. — С тобой всё будет хорошо. Скоро это закончится, я обещаю, — шепчет Блейн ему в волосы. Курта направляют к кабинке в углу, где ему сказано снять брюки. Возвращаясь, он пытается спрятаться, натягивая свой длинный свитер ниже, чтобы скрыть промежность, а его лицо пылает. Он смертельно стесняется себя и своего тела. И всей этой ситуации. Напротив, для Блейна он прекрасен. Он изо всех сил старается не глазеть, но это даётся тяжело. Облик обнажённого Курта для него самое любимое на свете зрелище. Он наблюдает за тем, как его парень ложится на смотровое кресло, сжимая колени так же, как и в их первую встречу. Блейн не может не смотреть. Он видит, что Курт недавно сделал эпиляцию, и жаждет ощутить своей кожей этот мягкий бугорок. Его восхищает гладкая кожа и крохотная родинка прямо там, где приоткрываются половые губы — над местом, которое Блейн часто с удовольствием целовал и ласкал, когда ему предоставлялся доступ между ног Курта. Курт прекрасен, иначе Блейн и сказать не может. Блейн сидит на стуле в изголовье кресла, держа Курта за руку. Врач помогает Курту поместить лодыжки на подставки и указывает ему подвинуть ягодицы ближе к краю кресла. — Мне нужно, чтобы ты расслабился. Дыши медленно и глубоко. Я собираюсь для начала осмотреть тебя с помощью пальцев, — мягко говорит врач, надевая латексные перчатки. Курт изо всех сил старается выполнять её требования, он в ужасе впивается взглядом в Блейна, и тот наклоняется ближе. По короткому стону Курта Блейн может догадаться, что врач начала осмотр. Курт закрывает глаза и отворачивается от Блейна. Блейн чувствует, как в животе всё скручивается. Он не может поверить в то, что сидит здесь, такой безучастный и спокойный, позволяя незнакомому человеку совать пальцы в вагину своего парня, что доставляет тому столько страданий. — Ты просто молодец! Просто дыши глубоко. Теперь я введу инструмент, поначалу может быть немного холодно, — предупреждает врач, и Курт издаёт ещё один стон, так сильно отворачивая лицо от Блейна, что, кажется, шее Курта явно больно в таком положении. Блейн видит, что тот заставляет себя успокоиться. Его ногти впиваются в тыльную сторону руки Блейна, а глаза превращаются в тонкие щёлочки. Каждая мышца в его теле напрягается в попытке расслабиться. — Всё хорошо, детка. Ты молодец. Скоро это закончится, — шепчет Блейн и слегка касается большим пальцем пальца Курта, но безуспешно. Ему надо перестать думать о том, насколько тепло и тесно ощущается Курт вокруг его пальцев, влажно и скользко на его лице, надёжно и удобно на его члене. Это одно из лучших чувств, которые когда-либо Блейн испытывал. — Ты правда большой молодец, Курт. Теперь я просто возьму несколько анализов, и мы закончим в два счёта, — говорит врач и нащупывает инструменты на стоящем рядом столике. Блейн не может смотреть. Он не может вынести саму мысль, что эти инструменты проникают в тело Курта, движутся там и скоблят. Все его инстинкты подсказывают ему наорать на женщину, чтобы та убралась подальше от Курта, но он словно застыл в намерении успокоить Курта, несмотря на то, насколько бесплодными оказываются его усилия. Когда доктор возвращается на своё место между ног Курта, с его губ слетает не стон, а всхлип. Его лицо кривится от боли, по лицу начинают катиться слёзы. — Нет, нет. Ш-ш-ш, детка! Через минуту это закончится. Ты молодец, любимый, — шепчет Блейн и пробегается рукой по волосам Курта в надежде, что прикосновение его успокоит, но Курт продолжает беззвучно плакать. — Я почти закончила. Всё, что мне нужно, это сделать несколько фотографий, и мы закончим, — мягко произносит врач, опуская что-то похожее на ватные палочки во флаконах. — Фотографий? Вы собираетесь сфотографировать его в таком виде? — в ужасе восклицает Блейн. Это уже слишком: как она вообще может позволять Курту страдать, а потом ещё и делать фотографии? — Боюсь, что да. Так положено. Мне нужно приложить фотосвидетельства к отчёту для полиции, иначе это обследование окажется бессмысленным, — извиняющимся тоном произносит врач. По крайней мере, она кажется искренней. — Нет, пожалуйста, не надо больше! — плачет Курт и поворачивается лицом к Блейну. Его глаза по-прежнему закрыты, а лицо мокрое от слёз. Итак, у Блейна остаётся лишь один выход: ему нужно позаботиться о своём парне, утешить его, независимо от того, что для этого потребуется. Блейн стискивает руку Курта своей и придвигается близко, прижимаясь лицом к его волосам. Он касается губами виска Курта и позволяет своему дыханию достигать уха мальчика, убеждаясь, что оно медленное и спокойное. — Открой глаза, прекрасный. Посмотри на меня, — шепчет Блейн. Он сжимает руку Курта и пропускает пальцы сквозь его мягкие волосы. Он успокаивающе воркует и ждёт до тех пор, пока Курт медленно не откроет глаза — всё его лицо покраснело, а глаза опухли от слёз. — Всё будет хорошо, детка. Ещё пара секунд, и доктор закончит. Это даже не больно. Как только мы закончим, я заберу тебя домой. Я так горжусь, что ты это делаешь, куколка, — воркует Блейн, подбирая слова, чтобы отвлечь Курта, пока щёлкает затвор, а врач заканчивает осмотр. На этом задача Блейна достигнута. Солёные слёзы по-прежнему обильно струятся по лицу Курта, но он открыл глаза, его дыхание замедляется, становясь равномерным и спокойным, пока он цепляется за руку Блейна, а его глаза наполняются доверием. — Сейчас я это вытащу, и вы сможете пойти домой, — объявляет врач и садится. Лицо Курта кривится от дискомфорта, когда врач извлекает последний инструмент, но он не издаёт ни звука и не двигается ни на дюйм. Он неотрывно смотрит Блейну в глаза и позволяет тому гладить себя по волосам до тех пор, пока это не подходит к концу. Когда Курт покидает кресло, Блейн помогает ему добраться до кабинки в углу. Курт натягивает брюки и немедленно возвращается в объятия Блейна. Они остаются так ненадолго: Блейн прижимает Курта к себе до тех пор, пока они оба не решают, что пора идти. Блейн благодарит врача, которая говорит Курту, что тот держался гораздо лучше, чем большинство девушек, приходящих на регулярные осмотры и бывавших тут много раз. Она обещает написать по электронной почте сразу, как только отправит свой отчёт полиции, и пришлёт его копию адвокату Блейна. Курт не говорит ничего ни когда они уходят, ни по пути к Блейну домой. В ту секунду, когда они оказываются дома, Блейн помогает Курту переодеться в пижаму и позволяет ему свернуться калачиком на диване, укутавшись в покрывало, и не вдумываясь смотреть в экран включённого телевизора. Тем временем Блейн звонит отцу Курта, чтобы рассказать, как прошёл приём. Он повторяет, что, как бы некомфортно ни было, Курт храбро прошёл через это. Он рассказывает, что врач сообщила об отсутствии каких-либо нарушений и скоро отправит готовый отчёт в полицию. Скоро это всё закончится, и они заживут своей жизнью, не беспокоясь. Закончив с необходимыми делами, Блейн одевается в пижаму и расставляет на кофейном столике мороженое разных вкусов. Он притягивает Курта в объятия, кормит его мороженым и поит чаем, пока тот не засыпает у Блейна на руках. Когда наступает пора идти спать, Блейн выключает телевизор и прибирает, а затем берёт Курта и относит его в постель. — Спасибо, что пошёл сегодня со мной. Не думаю, что я справился бы без тебя, — шепчет Курт, когда Блейн притягивает его ближе. — Конечно, справился бы. Ты куда выносливее, чем думаешь, — говорит Блейн с улыбкой, поглаживая руки и спину Курта. — Нет. Я почти потерял сознание, но ты был тут как тут. Идеально, — уверяет его Курт. — Один момент — я не уверен, что смогу вообще когда-нибудь заниматься сексом, — дразнящим тоном говорит Курт, и Блейн широко улыбается, радуясь, что тот больше не такой несчастный. — Хорошо, что у тебя есть ещё одна превосходная дырочка, с которой я могу поиграть, — усмехается он, прижимая Курта к своему телу. — Или пришла пора мне поиграть с твоей, — шепчет Курт и прикусывает сосок Блейна, посылая по его телу мурашки. Так нечестно, он не может сейчас возбуждаться. — Жду не дождусь. — Он довольствуется сказанным и возвращается к невинным прикосновениям и нежным ласкам. Сегодня они не станут играть. На этом визите к врачу Курт и так натерпелся больше, чем за всю свою жизнь.