Sweet Little Sixteen

В четверг днём Блейну пришло письмо по электронной почте от адвоката, в котором сообщалось, что тот получил заключение гинеколога Курта. Адвокат проявил любезность и тактичность насчёт этой ситуации, даже не стал объяснять суть своих дел с Куртом секретарю, который обычно разбирается со всеми его документами. На заключении стояла пометка «Конфиденциальная информация», и к нему никто не допускался, кроме самого адвоката Блейна. А теперь Блейн меряет шагами свой кабинет. Он должен был подготовить документы и ноутбук к рабочей поездке — он уезжает в воскресенье. Однако он может думать сейчас лишь о том, что полиция получит отчёт по поводу Курта и рассмотрит его. Нет шансов, что Блейн найдёт в себе силы поработать до того, как узнает, что будет дальше. Курту он не рассказал. Он знает, что днём Курт проводит время в хоровом кружке на одной из последних репетиций перед летними каникулами, так что Блейн не хочет отвлекать Курта от возможности дать себе волю и развлечься с друзьями. Блейн должен был провести с Куртом все выходные, чтобы до его отъезда они смогли побыть вместе как можно дольше. Блейн планирует сводить Курта на ужин в пятницу, а после него провести остаток выходных, восхищаясь Куртом во всех проявлениях. Он должен признать, что страшно оставлять Курта одного в Огайо, если они не узнают ничего от адвоката или полиции, прежде чем Блейн уедет. Две недели — долгий срок, и многое может произойти за такой промежуток времени. Курт с компанией друзей сидит на скамейках, когда Блейн приезжает забрать его из школы в пятницу. Блейну даже не хочется прерывать его. Они смеются и поют, а Курт среди своих друзей выглядит счастливым и полностью в своей стихии. Куинн тоже тут, и Блейну приятно видеть, что они с Куртом, похоже, хорошие друзья. В целом, Блейн счастлив, что у Курта есть друзья среди ровесников, и что с этими подростками ему было так комфортно, как это виделось со стороны. Тем не менее, он паркуется и выходит из машины. На мгновение он останавливается и смотрит издалека, когда Курт замечает его и оживляется. Вот теперь Блейн может туда подойти. Когда он добирается до компании болтающих подростков, Курт тотчас же хватает его за руку и притягивает ближе. Блейн целует Курта в щёку, не обращая внимания на румянец. Курт обхватывает Блейна за талию, прислоняясь головой к его груди, и слушает киношные пародии в исполнении какого-то блондина. — Готов ехать домой? — мягко спрашивает Блейн, проводя пальцами по шее Курта и ниже к краю его шарфа. — Ммм, я всегда готов поехать домой с тобой. — Курт широко улыбается ему. Повернув голову, Курт позволяет Блейну обхватить его щёку рукой и, глядя Блейну прямо в глаза, прислоняется лицом к его ладони. — Курт, ты всё-таки будешь участвовать в последнем в этом году выступлении для мистера Шу, оно на следующей неделе? — спрашивает подружка брата Курта, прикрывая глаза от палящего солнца над их головами. Глаза Курта темнеют, и он поворачивает голову, чтобы взглянуть на девушку. — На самом деле не знаю. Я всё ещё очень зол на него. Но я хочу выступить с вами, ребят. Просто поверить не могу, что он вот так вот сдал Блейна полиции, — фыркает Курт и сильнее сжимает талию Блейна. — Чувак, если ты не в деле, я тоже. Было реально беспонтово. Я бы никогда так не поступил даже со своим злейшим врагом, — говорит друг Курта с ирокезом, а Курт благодарно улыбается ему. — Но ты не можешь… Это же последнее выступление в году! Ты не можешь просто бросить нас! Это значит, что ты не хочешь возвращаться в хор после летних каникул? — спрашивает девушка, в панике повышая голос, а её движения становятся чуть суматошными. Парень с ирокезом закатывает глаза, раздосадованный её тирадой. — Честно говоря, Рэйчел, я не знаю. Он даже не извинился. Это было настолько унизительно. А ведь Блейн не совершил ничего плохого. Он сделал то, чего не сделали они: защитил меня! — заявляет Курт. Блейну знаком этот тон. Так звучит голос Курта, когда тот раздражён, но не уверен в последствиях своих действий. Так что Блейн садится на скамейку рядом с Куртом, убедившись, что его песочные слаксы ничем не испачкаются. — Куколка… Я знаю, что ты злишься из-за того, что сделал твой учитель. И я тоже. Но не позволяй этому стать помехой твоему общению с друзьями. Если ты так поступишь, потом будешь жалеть. Тебе нравится быть в хоре, я чувствую это по твоим рассказам о нём и по твоим выступлениям. Ты не обязан говорить с ним только потому что ты там состоишь. Сделай это ради себя. Я расстроюсь, если ты не вернёшься после каникул, — нежно говорит Блейн и наблюдает за тем, как смягчается лицо Курта. — Я… Блейн… Я не знаю, что сказать. Наверное, я могу поучаствовать в последнем выступлении, но не ради мистера Шу, а ради вас, ребята! — говорит Курт, оторопев от смелой речи, которую Блейн произнёс перед его друзьями. В жизни Блейна были вещи, которые он любил больше, чем свою способность превращать колени Курта в желе. Ребята вокруг приветствуют радостными возгласами заявление Курта, и это согревает Блейну сердце. Когда он впервые повстречал Курта, тот казался таким одиноким. До сих пор не похоже, что у него есть близкие друзья, у него нет друга, которому он мог бы доверить жизнь, на которого смог бы положиться в чрезвычайной ситуации. Но, по крайней мере, кажется, что среди этих ребят он чувствует себя комфортно и может хорошо провести время. Хотя бы он больше не кажется одиноким. Блейну не хочется, чтобы Курт покидал хор, потому что кто иначе у него останется? Куда он сможет ходить до тех пор, пока школьные годы не подойдут к концу? По крайней мере в хоровом кружке он нашёл убежище от преследователей. — Теперь мы можем поехать домой? Не хочу пропустить ни единого совместного мгновения до твоего отъезда, — надувшись, говорит Курт, и вызывает у Блейна широкую улыбку. — Мы можем делать всё, что пожелаешь, куколка. — Он улыбается и нажимает кончиком пальца на нос Курта, прежде чем встать. Курт хихикает и следом за ним поднимается. Он вешает сумку на плечо и оборачивается кивнуть друзьям, прежде чем плавно соединить их с Блейном пальцы, чтобы они могли отправиться к машине. По пути они всё ещё могут слышать, как подростки болтают и смеются, но Курт даже не оборачивается. Он льнёт ближе к Блейну и целует его в щёку перед тем, как высвободить руку и сесть в машину. — Мне жаль, что ты чувствуешь, словно из-за своего учителя не можешь быть частью хора. Он засранец, но не стоит позволять ему держать тебя на расстоянии от друзей, — говорит Блейн, сворачивая с дороги к дому Курта. — Я просто очень зол. По крайней мере, он мог бы извиниться. Он всегда так поддерживал всех нас: Куинн, когда она забеременела от Пака, Бриттани, когда у неё начались проблемы с тренером Сильвестр, Майка, когда отец не желал с ним разговаривать, потому что тот не хочет становиться врачом и всегда — Рэйчел с её вечными бесполезными драмами! Но меня… Нет, меня он обходил стороной и… — тараторит Курт как в последний раз. — Курт, расслабься. Я не говорю, что ты должен притвориться, словно ничего не случилось, но если ты бросишь хор, что тогда? Просто собираешься слоняться, будучи несчастным, до окончания школы? Курт молчит. Он выглядит растерянным и бледным. — Не буду я несчастным. У меня есть ты, — возражает он. — Конечно у тебя есть я. Это не изменится. Но я не нахожусь с тобой в школе. По восемь часов в день, пять дней в неделю ты будешь совсем один в школе среди хулиганов и придурков, — гнёт свою линию Блейн. Он рад видеть, что Курт понимает его слова. Курт крепко задумался, и Блейн даёт ему на это время. Он не хочет начинать их выходные со споров. — …Просто дай мне знать, когда примешь решение. Как ты себя чувствуешь? Всё ещё болит после похода к врачу? — спрашивает Блейн и кладёт мягкую руку Курту на бедро, не приближаясь к промежности на случай, если ему всё ещё некомфортно. — Я… ммм… нет. Чувствую себя нормально, — смущённо бормочет Курт и чуть-чуть сжимает ноги вместе. — Что это было? Это что, судорога? — хмыкает Блейн. Курт никогда не краснеет и уж точно не смущается без причины. Они останавливаются на красный свет, что, пожалуй, и к лучшему. Курт чуть ослабляет ремень безопасности и наклоняется так, что их с Блейном лица сближаются. Он закусывает нижнюю губу и невинно отводит взгляд, прежде чем снова встретиться с Блейном взглядом. — Я думал… о тебе. Прошлой ночью. Я скучал по тебе, — говорит Курт, словно смущённое дитя. — Ты… ты шалил с самим собой? Без меня? — в шоке выпаливает Блейн, но возвращается взглядом к дороге. Лицо Курта становится пунцовым, и он смотрит в окно. После всего, чем они занимались, Курт всё ещё стесняется признавать, что он мастурбирует. «По крайней мере, он думал обо мне», — полагает Блейн. — Это так… Куколка, ты и правда самый сексуальный человек на свете, — выдавливает Блейн, а его член увеличивается в штанах. Ему требуется приложить все силы, чтобы не припарковать машину на обочине и не трахнуть Курта сию же минуту. На протяжении оставшегося пути к дому Курта ни один из них не произносит ни слова. Блейн понимает, что Курт пытается замять момент до того, как пойдёт домой встретиться с отцом, так что Блейн относится к этому с уважением и изо всех сил старается избавиться от эрекции. Он паркуется на подъездной дорожке к дому Хаммелов, и Курт выходит из машины. Блейн уже собирается пойти следом, как у него звонит телефон. Он подумывает проигнорировать звонок, но потом решает, что в сложившейся ситуации это неразумно. Когда он видит имя на экране, его сердце пускается вскачь словно лошадь. Нажимая на кнопку, он чувствует, будто его сейчас стошнит, и, судя по виду Курта через лобовое стекло, Хаммел знает, в чём дело. Пока Блейн говорит по телефону, Курт наблюдает за ним, вцепившись в ремешок сумки, вероятно задерживая дыхание до тех пор, пока не понимает, что творится. В ту секунду, когда Блейн выходит из машины, Курт мчится к нему — бледный, на лице написано ожидание и, без сомнения, испуг. — Что это было? Это твой адвокат? Что он сказал? — Курт говорит с запинками, переходя от вопроса к вопросу, отчаянно стремясь получить ответы. — Он поговорил с полицией. Они просмотрели заключение врача, и раз она ничего не обнаружила, то полиция ничего не может с этим поделать. Но они хотят нас допросить. Они пока ещё не говорили с тобой, потому что хотели вызвать тебя на следующей неделе, — говорит Блейн, наблюдая за Куртом, который выглядит так, словно ему сказали поплавать с акулами, будучи раненным. — Что? Я не могу… Тебя не будет дома. Блейн, я не могу… Не могу пойти туда без тебя, — бессильно произносит Курт, запинаясь; кажется, он может упасть в обморок. — Расслабься, детка. Я сказал адвокату, что не позволю тебе одному туда идти. Я попросил его назначить встречу с полицией на завтра, и чтобы он пошёл с нами. Они не обрадуются, но раз это не срочно, согласно заключению врача, и им нечем подкрепить дело, то всё будет хорошо. Я не отпущу тебя одного, — уверяет его Блейн и притягивает ближе, чтобы прижаться к губам Курта в поцелуе. Он чувствует, как беспокойство Курта тает, насколько это возможно. Блейну на самом деле не хочется, чтобы это событие испортило их выходные, но он знает, что оно будет беспокоить Курта пока не подойдёт к концу. Если бы Блейн мог, он бы передвинул свою командировку, чтобы вместо неё сходить с Куртом на следующей неделе, но, увы, это не вариант.

хХх

Курт напуган до смерти. Он знает, что полицейские ничего ему не сделают, но по-прежнему нервничает, и ему крайне некомфортно находиться в полицейском участке. Но хотя бы его не повели в комнату для допросов, как показывают по телевизору. Нет, они с Блейном и его адвокатом сидят на пластиковых стульях перед письменным столом в маленьком кабинете с информационным стендом, испещрённым заметками и булавками, и набитом картотечными шкафами. Им предложили что-нибудь попить, но Курт отказался. Когда они приехали, Блейну сообщают, что он не может пойти с Куртом, отчего тому хочется заплакать. — Что ж… вы с мистером Андерсоном встречаетесь семь месяцев? — спрашивает полицейский. В руке он держит ручку и готов записывать каждое произнесённое Куртом слово, но тот только кивает. — Как вы познакомились? — В… В баре. Мы с друзьями попали внутрь, … улыбнувшись вышибале. Блейн подошёл ко мне, когда я сидел у бара в одиночестве. Мы поговорили, и я пошёл с ним домой, — нервничая, с запинками говорит Курт. — И вы не сочли подозрительным, что 33-летний мужчина пригласил 16-летнего к себе в квартиру? — спрашивает полицейский. Курт нервно смотрит на адвоката. Тот кивает, и Курт делает глубокий вдох. — На самом деле я об этом не подумал. Я не пил, так что это произошло не из-за того, что я был пьян. Но я… Он был милым, а мои друзья вроде как бросили меня, чтобы пойти танцевать. Мне он понравился, и я решил, что всегда смогу уйти, если он будет слишком напирать, — говорит Курт, не особо радуясь воспоминаниям о ночи, когда он весь изнервничался. — В тот вечер между вами произошёл половой акт? — Ты не обязан отвечать, если не хочешь, — говорит Курту адвокат, но полицейский опережает его. — Нет, обязан. Это важно для следствия, — твёрдо произносит он. — Следствия нет. Мы здесь только для того, чтобы положить этому конец, прежде чем вы повесите на моего клиента какую-то бессмыслицу. У вас ничего на него нет, — говорит адвокат. — Всё нормально. Это… Ладно. Произошёл. Я… был девственником, но я был с Блейном, — отвечает Курт, предположив, что вместо того, чтобы тянуть резину, лучше покончить со всем этим. — Он принуждал вас к сношению? — задаёт вопрос полицейский. Курт вспоминает, насколько был напуган. Как Блейн раздел Курта, уговорил поцеловать и позволить прикоснуться к себе. Как он изо всех сил старался не заплакать, но продолжал себе твердить, что если бы он не сделал это с Блейном, возможно, у него никогда бы не было первого поцелуя, и никто не коснулся бы его так, и он навсегда бы остался девственником. Даже если Курт не хотел, чтобы какой угодно из его первых разов был с незнакомцем — мужчиной вдвое старше него, которого не интересовали чувства Курта, но он продолжал подталкивать мальчика в том направлении, которое предпочитал сам, а не в том, которое нравилось Курту. «Да. Он принуждал меня. Я был в ужасе». — Нет, не принуждал. Он… повторял, что если я не хочу, то он не против, и мы остановимся, — лжёт Курт. Это не полностью ложь. Блейн сказал, если Курт не хочет, он остановится. Не то чтобы тогда Курт в это поверил. — Слушайте, я… Я просто… Блейн никогда не причинял мне вреда. Он хороший человек. Пока я не встретил его, я думал, что никто меня не захочет, но Блейн… С ним я чувствую себя любимым. И я люблю его в ответ. Знаю, люди могут не понять, ведь между нами такая разница в возрасте, и… Но это неважно. Всякий раз, когда я говорю Блейну, что не хочу… близости, он останавливается. Он уважает меня и мои желания. Он единственный из взрослых, кроме моего отца, кто защищал меня. Если бы я сегодня сказал ему, что больше не хочу быть с ним, он был бы раздавлен, но отнёсся бы с уважением, — говорит Курт и нервно ёрзает на пластиковом стуле. — Когда я познакомился с Блейном, он был распутником. Он был… плейбоем. Наверное, он занимался сексом с большим количество людей, чем мне известно. Но когда мы стали встречаться, он прекратил. У него сексуальный аппетит, как у… Я не знаю. Но это не делает из него насильника. Он понимает, что «нет» значит «нет». Я не какой-то… слащавый, страдающий от любви подросток. Я способен о себе позаботиться, я этим занимался всю свою жизнь. Я знаю разницу между влюблённостью и серьёзными отношениями — они у нас есть. А вы тратите время и средства, — вздыхает Курт в надежде, что на этот раз его действительно выслушали. Адвоката Блейна это впечатлило. Скорее всего, он не ожидал, что Курт сможет так высказаться в свою защиту. Но раз адвокат его не остановил, Курт думает, что, возможно, кое-что сделал правильно. — Вы не хотите встречаться с ровесником? С кем можно пойти на выпускной, пробираться на ощупь, пытаясь разобраться в жизни, — спрашивает полицейский, и на этот раз в его вопросе больше личной заинтересованности, по сравнению с вопросами по делу. — Нет, не хочу. В Огайо нет моих ровесников-геев. А если бы были, сколько, по-вашему, захотели бы со мной быть? Вы видели заключение врача. Я был бы им противен. И… мне плевать на парней-ровесников. Они инфантильные, и, как вы сказали, всё ещё пробираются на ощупь, пытаясь разобраться в жизни. А я этого не хочу. Блейн знает, чего хочет от жизни. Знаю, что, уезжая в колледж через два года, я не рискую, и нам не придётся расстаться из-за расстояния. Знаю, что он не будет тусоваться, напиваться и цеплять чирлидеров после победы в футбольном матче. С Блейном я в безопасности, и он помог мне принять и начать уважать самого себя. Но это на самом деле не важно, ведь я люблю его, и только это по-настоящему важно, — говорит Курт, по горло сытый людьми, которые пытаются уговорить его, что было бы лучше встречаться с ровесником. — Если бы ты только нашёл подходящего парня. Уверен, в Огайо есть ребята-геи. Не думаю, что надо успокаиваться на этом только потому, что ты не можешь найти кого-то другого. Разумеется, ты найдёшь парня одного с тобой возраста, который не будет возражать против… этого. — Опять совершает попытку полицейский. — Не успокаиваюсь я! — огрызается Курт. Он понимает, что мужчина просто пытается быть внимательным, но с Курта этого довольно. — Можно… Я… Можно теперь я пойду? Вы хотели узнать, проявлял ли Блейн насилие, так или иначе, и могу вам сказать, что нет. Он никогда не бил меня и не принуждал к сексу. Он никогда не обзывал меня, не говорил, что я толстый или что-то наподобие этого. Блейн великодушный и заботливый. Прочтите отчёт и вы увидите, что врач не нашла ничего хотя бы отдалённо напоминающего насилие. — Он встал и взглянул на адвоката Блейна, который последовал примеру Курта. — Если хотите задать ещё вопросы, можете связаться со мной. Не связывайтесь с мистером Хаммелом лично. Думаю, вы крайне преувеличиваете насчёт этого дела. Это и не дело вовсе, — предупреждает адвокат и уводит Курта из кабинета. Блейн ждёт у ресепшена, но Курт просто проходит мимо. Он не может больше здесь находиться. Он чувствует, что Блейн следует за ним, и радуется. Прямо сейчас ему всего лишь надо побыть с Блейном. Наедине. Подальше от любопытных глаз и вопросов. Надо с этим покончить. На парковке он прислоняется к машине Блейна и прячет лицо в ладонях. Когда его обнимают чьи-то руки, Курта окружает запах и ощущение Блейна, поэтому он разрешает себе раствориться в объятии. — Не думаю, что они снова вас побеспокоят. И я сказал офицеру, чтобы они не связывались с мистером Хаммелом, все контакты будут осуществляться через меня. Не то чтобы я переживал, что он не сможет постоять за себя. Он очень хорошо справился. Мне даже ничего не пришлось говорить, — говорит адвокат Блейну, и Курт чувствует, как руки Блейна сжимают его чуть крепче. — Могу себе представить! Ему палец в рот не клади, — произносит Блейн, его слова источают гордость. — Спасибо. Думаю, дальше у нас всё будет в порядке. Поговорим позже. Блейн пожимает руку адвокату, и тот исчезает из виду на парковке. Блейн размыкает объятия с Куртом и прижимается к его губам в поцелуе. — Ты вёл себя как сучка перед полицейским? — спрашивает Блейн с широченной ухмылкой на лице. — Я не… вёл себя как сучка! Я просто… Я был сыт по горло глупыми вопросами и просто сказал ему то, что он хотел знать, прежде чем он смог бы спросить, насколько ты жесток, — пожимает плечами Курт. — Хорошо. Ты потрясающий! Ты моя сучка, и я люблю тебя. Хочешь пойти домой, чтобы я показал, как сильно тобой горжусь? — Блейн широко улыбается и льнёт носом к щеке Курта, пробуждая у того внутри горячий водоворот. — Ты такой засранец, — фыркает Курт и улыбается. Они садятся в машину и едут домой к Блейну, где смогут провести вместе остаток выходных до тех пор, пока утром им не придётся попрощаться.

хХх

Зависать в Лос-Анджелесе по работе — отстой. Каждый вечер Блейну приходится отправляться куда-нибудь выпить или на показы с модельерами и стилистами. Дни наполнены встречами и разъездами по бутикам в городе или ужинами с большими шишками. Из-за разницы во времени трудно состыковаться с Куртом в Скайпе. Блейн скучает по нему, и времяпрепровождение с местными скучными модниками даже рядом не стоит с тем, насколько классно общаться с Куртом или нью-йоркскими модниками. Самым захватывающим, что случилось с ним за это время, был вечер вторника, когда Курт намекнул, что скоро может заняться сексом по Скайпу. Блейн достиг момента, когда он настолько жаждал почувствовать Курта, что проснулся, ощупывая одеяло. Это случается утром в четверг. Когда начинает звонить телефон, Блейн ещё сонный и нашаривает мобильный, по правде говоря, решив его просто проигнорировать. Когда он обнаруживает, что звонит Курт, то находит это немного странным, ведь на часах чуть больше 6 утра. Они договорились повременить с телефонными звонками, пока Курт не отправится вечером спать, чтобы не нарушить расписания друг друга, когда Блейн по уши в работе. — Привет, куколка! Слишком соскучился, чтобы ждать? — бормочет Блейн с усмешкой, отвечая на звонок, позволяя руке обхватить член, уже начавший твердеть при мысли о пробуждении рядом с Куртом. — Блейн! Блейн, пожалуйста, приезжай домой. Они знают. Все в школе знают, — рыдает в трубку Курт, и у Блейна внутри всё застывает. Он второпях садится в постели. Жара, чёртова лос-анджелесская жара, убивает его. Простыни липнут к телу, голова зудит. — Знают? Что знают, детка? — спрашивает он, в сознании уже разворачиваются ужасные теории. — Обо мне. О том, что я… Что я такое, — всхлипывает Курт, звуча приглушенно, словно он в ванной. Он, что, прячется? — Ох, Курт! Милый, я не могу просто взять и приехать домой прямо сейчас. Я не… Просто успокойся, — он пытается утешить. Он без понятия, что делать и ничего не может предпринять оттуда, где он находится сейчас, будучи так далеко от Курта. — Блейн, пожалуйста! Я не могу туда вернуться! Они все пялятся и смеются и… Я не знаю, что делать. — Всхлипы Курта выходят из-под контроля, и Блейн начинает переживать, как бы тот не начал задыхаться. — Курт, просто… не нервничай. Детка, дыши! Где ты сейчас? Ты в школе? — спрашивает он, пытаясь выиграть немного времени, чтобы сообразить, что делать. — Я… да… Я в женском туалете. Я испугался. Я не знал, куда пойти, и все начали обзывать меня по-разному, а он оказался прямо за поворотом. Блейн вскакивает на ноги и начинает расхаживать по комнате. Это бессмысленно, но он не может просто сидеть и ничего не делать. — Куколка, послушай меня. Когда я повешу трубку, то хочу, чтобы ты позвонил Куинн, чтобы она пришла и помогла тебе выбраться так, чтобы эти придурки не набросились на тебя снаружи. Потом я хочу, чтобы ты позвонил папе, чтобы он забрал тебя. Уверен, он это сделает, — говорит Блейн так спокойно, насколько это возможно. — Блейн, не вешай трубку! Прошу, без тебя я не смогу это сделать. Теперь, когда Куинн знает, я не могу смотреть ей в глаза, — плачет Курт, а на заднем плане раздаётся громкий звук, словно с грохотом распахнулась дверь. — Что происходит? Курт, что случилось? — в панике спрашивает Блейн, опасаясь того, что люди могут сделать с Куртом, когда найдут его. — Это… девчонки из хора. Я позвоню тебе, когда доберусь домой. Блейн, пожалуйста, приезжай домой. Пожалуйста! Шум суетящихся девчонок на фоне звучит громче, чем плач Курта, который пытается контролировать всхлипы и дыхание. — Куколка, я обещаю, что сделаю всё возможное, чтобы выяснить, можно ли попасть домой сегодня. Я не оставлю тебя с этим наедине. Дай девочкам тебе помочь. Я люблю тебя, куколка! Не забывай об этом, — воркует Блейн, моля кого-нибудь, кто готов услышать, чтобы эти девочки действительно собирались позаботиться о Курте. — Я… Я позвоню, когда окажусь дома. Спасибо! Блейн, я очень сильно тебя люблю, — плачет Курт, и этот звук ранит Блейна, словно ножом. — Я тоже люблю тебя! Крепись ради меня, детка. На этом звонок закачивается.