хХх
В среду в полдень Блейн с Куртом шагают по городу, держась за руки. Обычно Блейн предпочитал не ходить пешком, он скорее вызвал бы такси, чтобы оно отвезло его из пункта А в пункт Б, но Курт хотел выйти и прочувствовать город, так кто такой Блейн, чтобы отказать ему в этом? И уж точно он не собирался позволять Курту мотаться по улицам Нью-Йорка в одиночестве. На этот раз стоял пасмурный день, так что солнце не убивало, но для разгара июля температура была удивительно приятной. Блейну хотелось отвести Курта в мебельный магазин, где, как он помнил, были собраны уникальные предметы, найденные владельцем, который путешествовал по всему миру. К сожалению, у него не хватило духа предложить эту идею. Он был почти уверен, что Курт сочтёт совершенно возмутительным задумываться о мебели, прежде чем они поймут, какая именно квартира будет украшена их вещами, и, к его большому разочарованию, Блейн уже мысленно соглашался с этим, поэтому решил подождать с таким предложением, пока они окончательно не скажут да или нет и точно не определятся, где будут жить. — Сколько тебе было, когда ты сюда приехал? — внезапно спрашивает Курт, когда они проходят мимо чересчур стереотипной кафешки в парижском стиле с маленькими столиками на улице. — Когда ты впервые побывал в Нью-Йорке? Блейну требуется некоторое время, чтобы убедиться, что он правильно понял вопрос. Находиться в Нью-Йорке было все равно, что вернуться к маме, только приятнее. Просто он всегда так делал. Это было частью его детства, и это стало частью его личности. — Гм, всегда… — начинает он, притягивая Курта немного ближе, когда на тротуар выходит женщина с коляской и собакой. Очевидно, манхэттенская няня, которая за свою слишком тяжёлую и неблагодарную работу получает слишком маленькую зарплату для человека, только что закончившего колледж и просто желающего окунуться в нью-йоркскую сказочную жизнь. Боже, её должно быть расстроило отсутствие романтического флёра. — Думаю, впервые я побывал здесь, действительно понимая, что такое Нью-Йорк и что происходит вокруг меня, когда мне было одиннадцать. Моему отцу нравилось брать меня с собой, — произносит Блейн, пожимая плечами. — Когда я рос, мы все знали, что другие родители заводили интрижки направо и налево, но у моих родителей такого не было. Моя мама всегда говорила, что любовница моего отца — это Нью-Йорк. Ему здесь нравилось. Вот же странно. Блейн уже давно не думал об отце. После того, как отец скончался, он задвинул мысли о нём на самые задворки памяти. Отец был очень важным человеком в жизни Блейна, но как только его не стало, он перестал таковым быть. Его место заняла пустота, но Блейн замещал её работой, парнями и алкоголем. Эта дыра не затягивала его, но теперь, когда эта тема оказалась затронута, пустота ощущалась в его груди словно пропасть, и он понял, что скучает по старику. Не говоря уже о том, что Блейна в самом деле сильно поразил тот факт, что отец никогда не узнает, что он наконец-то встретил парня, который мог удержать его в пятницу вечером и заставить уйти с работы пораньше, потому что он предпочел бы побыть дома и посмотреть телевизор, лёжа на диване. — Мой отец с ума сходил по мюзиклам. Он обожал всё, что шло на Бродвее и в других театрах. Если люди играли и пели, мой отец по возможности там оказывался, — говорит Блейн, ведя Курта к хозяину небольшого ресторана у красивого парка. Им показывают столик с прекрасным видом на парк, вдали от машин, что облегчает беседу. — Я думал, что твой папа был военным, — замечает Курт, как только хозяин покинул их, пообещав прислать официанта, чтобы тот принял их заказы на напитки. Курт в замешательстве хмурится, и крошечная золотая прядка опускается ему на лоб, чудом миновав аккуратно уложенный подъём его чёлки. Блейн ощущает потребность потянуться, чтобы накрутить эту прядь на палец, почувствовать мягкие волосы, но напоминает себе, что, как только они вернутся в квартиру, он сможет трогать всё, что захочет, а прикосновение к волосам Курта на публике определённо не останется безнаказанным. — Да. И что с того? — отвечает Блейн, не видя связи между сказанным и комментарием Курта. — А то, что это просто друг с другом не сочетается. Военный, который любит мюзиклы. Разве их не воротит от такого? — спрашивает Курт немного неуверенно от того, что сам себя запутал. Он явно смутился из-за того, что сделал неверное предположение. — Ну, мой папа был очень уважаемым. Он был человеком высокого ранга, и его окружение тоже любило развлекаться в театре. Я думаю, что при такой работе им необходимо было найти что-то как можно более далекое от их профессии, чем-то занять себя в свободное от работы время, чтобы не погружаться в политику двадцать четыре часа в сутки, — высказывает свою точку зрения Блейн. Когда официант подходит к их столику, он заказывает воду и чай со льдом для них обоих. Ему нравится, как Курт всегда смотрит на него широко распахнутыми глазами, когда он делает заказ для них обоих. Это напоминает ребёнка, наблюдающего за фокусником, который выполняет сложный трюк. Для Блейна не секрет, что Курт все ещё под впечатлением от такого образа жизни, независимо от количества ресторанов, музеев или шоу, куда водил его с собой Блейн. Курт кивает, понимая, о чём он говорит. Блейну всегда казалось, что всякий раз, когда он рассказывает о приватной части своей жизни, о семье или школьных годах, Курт сосредотачивал на этом особое внимание и старался запомнить и как следует уложить в голове, чтобы никогда не забыть эту информацию и всегда иметь возможность к ней обратиться, если возникнет необходимость. Время от времени Блейна почти пугало то, насколько сильно Курт заботится об их отношениях и сколько усилий ради них прикладывает, и это заставляет Блейна опасаться, что он никогда не сможет соответствовать. Но затем Курт поцелуями выгонял его размышления прочь, и Блейну напоминали, что Курт любит его таким, каков он есть, и то обстоятельство, что с каждым мгновением Блейн получал доказательства, что любовь Курта к нему реальна, заставляло его ещё больше стараться. — Полагаю, ты прав. Я никогда особо не обращал внимания на невидимую сторону такой жизни, но я не могу себе представить, каково это быть постоянно сосредоточенным на политике и тактике, — говорит Курт и вежливо улыбается их официанту, когда тот возвращается с напитками. — Правда? А я думал, ты хочешь заняться актёрским мастерством. Ты же знаешь, что за театральными подмостками почти ничего нет, кроме политики, не так ли? — сообщает ему Блейн. Он замечает, как на долю секунды у Курта отвисает челюсть, но он быстро захлопывает рот. — Такого мне не надо. Я просто хочу играть и петь, — говорит Курт, пытаясь скрыть своё удивление от этого откровения, поэтому Блейн придвигает свой стул немного ближе к столу и расправляет пальцами уголок салфетки. — Куколка, послушай, нет такой вещи, как «просто» играть, петь или работать — всё в жизни наполнено политикой. Ты не сможешь этого избежать. Тебе нужно кое-что об этом знать, чтобы убедиться, что тебя не сожрут там волки. Особенно в таком городе, как Нью-Йорк, — произносит Блейн, и его голос всё больше и больше приобретает тон, который он выбирал, чтобы консультировать новичков: молодых моделей и подающих надежды дизайнеров. Людей, которые не понимают, как работает бизнес, и рискуют тем, что их разжуют и выплюнут ещё до того, как у них появится шанс оставить свой след в желанной сфере. — Я не хочу ни во что ввязываться. Я просто хочу быть на сцене. Развлекать людей. Заставлять их улыбаться, смеяться и плакать, — пожимает плечами Курт, слегка сжавшись в кресле. — Я это понимаю, но тебе нужно играть в эту игру. Ты не сможешь просто войти в двери служебного входа любого театра и получить возможность стоять перед толпой. Блейн берёт меню и начинает его просматривать. Это один из тех разговоров, которые он всегда боялся заводить с Куртом. Тот, в котором их разница в возрасте становилась очевидной. И в возрасте, и в жизненном опыте. Тот, в котором у Блейна было что-то, чему, по его ощущениям он был обязан научить Курта. Он всегда боялся заставить Курта чувствовать себя ниже в разговоре с ним, и его пугало, что если это произойдёт хотя бы раз, то может отравить их отношения. — Я знаю это, Блейн. Но я не хочу обманом прокладывать себе путь. Я хочу очутиться в театре благодаря таланту. Благодаря тому, на что я способен и тому, как я выступаю. А не потому, что я знаю кого-то, кто знает кого-то, — возражает Курт, замешательство на его лице теперь приобрело лёгкий оттенок шока. — Я с этим не спорю. К сожалению, не талант решает судьбу исполнителей. Есть так много талантливых людей, которых не пустят на сцену, по крайней мере, на сцену, где их заметят, потому что им нет дела до всей этой политики, — объясняет Блейн. Блейн начинает искать выход. Он не верит, что они смогут прийти к соглашению по этому поводу, и определённо не хочет, чтобы это омрачало их день. Он желает, чтобы Курт знал, какой путь ему предстоит пройти, и хочет, чтобы тот понимал, на какого рода бизнес он нацелился, но если Курт собирается отрешиться от правды, Блейн не может придумать, как сделать так, чтобы он отделался как можно меньшим количеством синяков и царапин. — Блейн, пожалуйста… Я сделаю всё по-своему. Всё, чего я хочу — это чтобы ты поддержал меня, хорошо? Ты можешь это сделать? — спрашивает Курт, тяжело вздыхая. Он швыряет меню на стол и принимается болтать соломинкой в стакане. Не сводя глаз с танцующих кубиков льда, Курт, казалось, намеренно избегает взгляда Блейна, поэтому тот позволяет своей руке сомкнуться вокруг запястья Курта, останавливая его возню с соломинкой. — Куколка, у тебя всегда будет моя поддержка. Я просто хочу убедиться, что ты не пострадаешь, — говорит он и проводит большим пальцем по руке Курта. — Мы найдем для тебя отличную школу, и там тебе дадут всё необходимое. Несмотря ни на что, я всегда буду считать тебя невероятным исполнителем, — заверяет его Блейн. Курт убирает руку и прячет её под стол. — Я знаю, Блейн, но ты не можешь защитить меня от всего. Мне тоже нужно получить свой собственный опыт. Я не могу прожить собственную жизнь, прячась за тем, чему ты научился в своей жизни. Я никогда ничему сам не научусь, — произносит Курт с ноткой боли в голосе. Он отворачивается, глядя на парк. Маленькая стайка птиц чирикает в чаше с водой: они стоят на тонких лапках и трясут перьями, разбрызгивая кругом капли. Чуть поодаль мальчик-подросток пинает мячик, а за ним мчится собака и несёт потрепанный кожаный мяч обратно. Офицер полиции объезжает окрестности на лошади, осматривая пространство, чтобы убедиться, что всё в порядке. В общем, обычный летний день в парке. Пейзаж напоминает Блейну времена, когда он был моложе. Когда родители брали их с Купером в Нью-Йорк на время отцовского отпуска, и они играли в туристов. Когда они с Купером ладили, и когда его мама не дышала постоянно ему в спину. Когда Блейну не приходилось заботиться о чём-то вроде мальчиков, обязанностей и трагедий, разрушающих жизнь. — Блейн… — вдруг тихо говорит Курт, снова поворачиваясь к Блейну. В его чертах сквозит печаль, и он внезапно кажется очень маленьким и совсем не похожим на взрослого человека, каким представлялся Блейну. — Может быть… Может быть, будет к лучшему, если я останусь в школе. Я имею в виду, если я пойду сюда в школу-пансион и просто буду приезжать к тебе на выходные, — тоненько произносит он, и Блейну кажется, что его лицо словно в снег окунули. — Что? — Я просто… я так тебя люблю, но ты устроил свою жизнь, а я ещё ничего не попробовал. Все, что я пробовал в своей жизни, было с тобой. Я хочу немного пожить, наделать глупостей и совершить ошибки. Я хочу облажаться. Завести друзей, с которыми смогу выйти и гулять всю ночь и делать вещи, о которых на следующий день пожалею. Хочу подурачиться, побыть подростком. Я был взрослым всю свою жизнь. Мне нужно побыть ребёнком, пока не стало слишком поздно, — хрипло говорит Курт. Он утыкается взглядом в стол, его лицо пылает стыдом и страхом, сквозь которые прорывается только боль, лежащая в основе всего. Блейн не отвечает и замирает на месте. Прокручивает эти слова в сознании. Он практически видит их наяву, пока в шоке глядит на Курта. Он чувствует себя таким глупым. Он-то был уверен, что они оба этого хотят, что пансион при школе будет временным решением, и по их плану Курт проведёт там всего несколько месяцев, прежде чем навсегда переедет к Блейну в их квартиру. Ни разу Курт не проявлял заинтересованности в том, чтобы действительно побывать в школе. Их квартира. — Ты сейчас серьёзно… — выдыхает Блейн. Не понимая, что творит, Блейн поднимается на ноги. Он вытаскивает из бумажника кредитную карту и бросает её на стол. Курт смотрит на него со слезами на глазах, вероятно вызванными шоком от такой резкой реакции. — Мне нужно немного подышать воздухом, — заявляет Блейн, прежде чем развернуться и, маневрируя между столиками, оставить Курта одного в ресторане в окружении незнакомцев.хХх
Курт наблюдает за тем, как Блейн исчезает из ресторана. Он чувствует, что сердце покидает его вместе с этим человеком, сжимаясь с каждым шагом Блейна. Он никогда не думал, что Блейн так его бросит. Прошло много времени с тех пор, как они ссорились, но он никогда не оставлял Курта в незнакомом месте. Ещё до того, как они сошлись, Блейн всегда заботился о том, чтобы Курт вернулся в целости и сохранности. И вот он очутился здесь, в полном одиночестве в большом Нью-Йорке. Какая ирония, учитывая то, что именно побудило Блейна уйти. Как только Курт снова обретает способность двигаться, то вскакивает на ноги. Он хватает со стола карту и отыскивает хозяина. Курт убеждается, что их напитки оплачены, прежде чем поспешить на улицу. Несколько мгновений он просто ходит кругами. Он пытается вспомнить, где он находился и откуда они пришли, понять, куда идти или как поступить, но все раздумья приводят к неудаче. Двигаясь в панике, Курт направляется по той улице, откуда они с Блейном пришли, пытаясь вспомнить, как вернуться в квартиру, но совершенно теряется на местности. Он понимает, что настолько привык полагаться на Блейна и на то, что тот контролирует ситуацию, и перестал обращать на это внимание. Он просто слепо доверял Блейну вести его туда, куда им нужно было попасть. С неожиданной прытью Курт спешит вниз по улице, не зная, куда именно направляется и что собирается делать. Пройдя несколько кварталов, он ощущает, что дыхание стало тяжёлым, а безумное состояние полностью лишило его возможности держать себя в руках. Его сердце колотится, а голова словно пухнет, поэтому он присаживается на скамейку на углу улицы. Прежде чем сообразить, что делает, Курт находит свой телефон и жмёт на кнопки. Поднеся телефон к уху, он закрывает глаза и делает глубокий вдох, от которого на глаза наворачиваются слёзы. Он чувствует себя одиноким и покинутым. Брошенным человеком, которого любит, потому что Курт выразил желание разобраться со своей жизнью самостоятельно. — Курт? Как дела, чувак? Как тебя встретил город? По какой-то причине Курта очень сильно задевает, что трубку взял Финн. Это глупо, потому что, в конце концов, Финну он и звонил. Курт не уверен в том, почему из всех людей, которых знал, он решил искать утешения у своего брата. Особенно с учётом того, что Финн был не самым чутким, когда дело касалось отношений. — Финн… Блейн только что… бросил меня. Он просто ушёл прочь, оставив меня посреди ресторана, — хнычет в трубку Курт, скорчившись на скамейке. Внезапно Курту становится совершенно очевидно, что он сидит посреди улицы и плачет в телефонную трубку. Ему кажется, что он оказался в низкопробном ромкоме. — Что он сделал? — рокочет Финн, почти заставляя Курта подпрыгнуть на сиденье. — Что, чёрт возьми, произошло? Да что с этим парнем такое? — продолжает он, а лицо Курта кривится. — Мы просто… разговаривали. И я сказал, что, по моему мнению, для нас обоих будет лучше, если… я и в самом деле останусь в пансионе при школе. Так что у меня появится время побыть подростком, заняться подростковыми делами и… — Голос Курта срывается. Кажется, так переживать глупо, но в данный момент Курт невероятно уязвим, а Блейн — единственный человек, на присутствие которого рядом он рассчитывал. Единственный человек, который останется с ним, даже если все остальные от него отвернутся. — Божечки, братан. Я не знаю, что сказать. Это действительно грубо с его стороны просто оставить тебя в таком состоянии. Но ты не подумал о том, что возможно, он просто удивился и не знал, как с этим справиться? — предлагает Финн, но делает паузу. — Подожди, а вы разве это не планировали с самого начала? Чтобы ты пошёл в школу с пансионом, а затем Блейн просто переехал бы в квартиру поблизости, и тогда вы бы могли проводить время вместе, совмещая это с твоей учёбой? — смущенно спрашивает Финн. По лицу Курта катится слеза, когда он морщит лоб. Он позвонил ради сочувствия, а вместо этого телефонный звонок вызывает у него в мозгу самую настоящую боль. — Именно так мы и сказали папе с Кэрол, да. Ты же не думаешь, что я на самом деле планировал жить с кучей незнакомцев, так ведь? — фыркает Курт, теребя отворот на джинсах. — Я… я был в ужасе, Финн. Ты видел, как люди в МакКинли со мной поступали! Как я мог просто пойти в какую-то школу и довериться людям настолько, чтобы жить с ними? — выпаливает он, возможно, чуть резче, чем намеревался. В ответ на другом конце линии раздается тяжёлый вздох, и Курт вновь обретает почву под ногами. Он закатывает глаза и оглядывается вокруг, прежде чем двинуться дальше в том же направлении, в котором шёл раньше. — Ну, по чесноку, не думаю, что мне следует в это лезть, но… Тебе не кажется, что Блейн просто удивился? В смысле, раз ты уже согласился переехать к нему в его новую квартиру, как только переберёшься в Нью-Йорк, то твой отказ наверное станет очень сильным ударом по его доверию к тебе, — высказывается Финн, и Курт останавливается в отчаянии. — Но дело даже не в этом! Я просто хочу немного пожить, прежде чем остепениться. Я его люблю! Просто хочу попытаться побыть наедине с собой, прежде чем перестану и буду жить с кем-то, — взвизгивает Курт, подчеркивая, что, похоже, Финн не понимает его версию истории. — Курт, я знаю! Но что, если Блейн — нет? Ты не можешь винить парня, если всё, что он слышал — это то, что ты не хочешь больше с ним жить… — прерывает его Финн. В редких случаях Финн действительно показывал характер, но он точно знал, как пробиться к Курту, когда тот впадал в истерику. «Вероятно, из-за того, что он так долго встречался с Рэйчел», — думает про себя Курт. — Ты и правда… ты правда думаешь, он считает, что я его не люблю? — выдаёт Курт. Он попытался переломить ситуацию, но всё ещё не может понять, как Блейн мог воспринять это настолько резко, что ему пришлось так опрометчиво уйти. — Я этого не говорил. Всё, что я хочу сказать, что тебе надо вернуться и поговорить с ним. Послушать, что он хочет сказать. Скорее всего, он так же на взводе, как и ты. Всякий раз, когда Финну удавалось внести подобное разумное предложение, это всегда заставало Курта врасплох. Он не считал Финна глупым, скорее немного тормозным. Ему приходилось прилагать усилия, чтобы не терять нить происходящего вокруг, и когда он и вправду говорил что-то дельное, это производило ещё большее впечатление. Курт сжимает переносицу и глубоко вздыхает. — Знаю. Я… я знаю. Я вызову такси. Понятия не имею, как вернуться в квартиру, — фыркает он и оглядывается в поисках такси. — Спасибо. Просто не знаю, что мне прямо сейчас делать. Он для меня всё! — с запинкой произносит Курт. — Курт, всё будет хорошо. Просто дай человеку возможность высказаться, — терпеливо говорит Финн. Как только Курт берёт себя в руки, они прощаются и кладут трубки. Он проводит пальцами по волосам и пытается собраться с мыслями. Курт понимает, что Финн прав, и меньшее, что он может сделать, это дать Блейну шанс объясниться, но он не мог избавиться от ощущения покинутости, которое переполняет всё его тело и душу.