Камикадзе

Ночной воздух дышал прохладой. Бельфегор и Джи давно добрались до гостиницы, где остановились остальные члены Варии, однако кроме них самих на месте почему-то никого не оказалось. Номер принца оказался практически королевским, как подобает, из-за балкона с неожиданно неплохим видом, хотя в целом расположение гостиницы в Намимори оставляло желать лучшего. С этого самого балкона Бельфегор уже минут десять наблюдал за Джи, у которой, очевидно, имелась какая-то страсть к ночным тренировкам под открытым небом. Луссурия настоятельно рекомендовал девушке повременить и даже не снимать повязку с вывихнутой руки, но, разумеется, эффекта на Джи это не произвело. Рука у неё функционировала, но всё-таки болела, что в повседневной жизни понять по ничего не выражающему лицу Джи было просто невозможно, уровень её невозмутимости иногда соперничал с флегматичностью Франа. Зато теперь, когда девушка не знала, что за ней наблюдают, она не стеснялась болезненно кривиться и чертыхаться всякий раз, когда не удавалось достичь нужной силы или скорости удара. Из-за меньшего воздействия солнца веснушек на лице Джи стало меньше, теперь она казалась неожиданно бледной. В очередной раз выругавшись, девушка недовольно скривилась и схватилась за плечо. — Ши-ши-ши, переоценила себя, Джи? — посмеялся Бельфегор, намеренно произнеся имя девушки протяжно и с шипением, зная, что её это сильно бесит. Подняв взгляд на уровень второго этажа, Джи одарила принца многозначительным выражением лица, после чего попросила: — Не произноси моё имя таким тоном, пожалуйста. — Кстати, — вдруг сказал Бельфегор, — это же ненастоящее твоё имя? — Почему ты так думаешь? — С учётом твоей биографии это кажется логичным, — принц хмыкнул. — Да и Анджело называл тебя Джиной. И ещё тот… э-э… испанец, который врач. Джи — просто сокращение? Джи задумалась, вспоминая Альваро. Говоря откровенно, она вообще не обращала внимания, как старый испанец к ней обращался, да что уж там, девушка даже не заостряла внимания на том, как к ней обращался дед. Джи снова подняла голову, посмотрев на Бельфегора. — Если тебе так интересно, то моё имя — это сокращение от сокращения. Изначально меня назвали Джиневрой. Пафосно донельзя, — Джи хмыкнула. — Да нет, нормально, — не согласился Бельфегор. — Лучше, чем сокращения. Джи пробурчала себе что-то под нос, что принц не мог слышать чисто физически, после чего девушка убрала своё оружие и в какой-то мрачной задумчивости уселась под балконом. Поддержав тишину некоторое время, Бельфегор заговорил снова: — Ну, давай ещё какой-нибудь занимательный факт из жизни, что ли. Джи подняла голову вверх, взглянула на Бельфегора и перевела взгляд на небо в задумчивости. Через некоторое время девушка всё-таки вспомнила «занимательный факт из жизни»: — Моя мать ненавидела сокращения. Бабушка называла её Биче, но для всех остальных она была только Беатриче, Джерри только Джерри, и я только Джиневра, разумеется. И упаси боже кому-нибудь назвать нас иначе. — Разве Джерри — полное имя? — Да, он был просто Джерри. Вслушиваясь в тишину ночи, Джи наслаждалась, потому что никто сейчас, к огромной радости девушки, не говорил по-японски. В рыжую голову закралась шальная мысль всё-таки попытаться одолеть этот язык, но при взгляде на рекламную вывеску напротив гостиницы подобный настрой у Джи быстро улетучивался… — Кстати, — теперь вдруг заговорила девушка, — я заметила, что все называют мою бабушку Беллой, даже Вонгола. Вообще-то она Белладонна, просто об этом мало кто знал. — Белладонна? — усмехнулся Бельфегор. — Гротескно, что женщина с таким именем имела влияние в Инганнаморте. Джи подняла голову снова, в выражении лица девушки явно читалось непонимание какой-то сложной отсылки непонятно к чему. Порой гениальные мысли принца оставались где-то за гранью понимания Джи. Хотя Бельфегор, к слову, нередко что-то для неё разъяснял. — Ты видела герб Инганнаморте? — неожиданно спросил принц. — Нет, вроде… А что? — На нём волчий аконит изображён. — Ага… А это тут при чём? — Джи только сильнее нахмурилась. — Аконит — ядовитое растение, белладонна сама по себе — тоже, но при отравлении аконитом она может выступать, как противоядие, — пояснил Бельфегор. — Ты только что связал растение на гербе мафиозной семьи с именем моей бабушки?.. — Джи приподняла бровь. — Такое только тебе в голову могло прийти, по-моему, Бэл. — Ши-ши-ши, прекрасно, что ты признаёшь гениальность принца, но дело не в этом, — как обычно широко улыбнулся Бельфегор. — Разница в восприятии, ты не обращаешь внимания на такие мелочи. Это как… Хм-м… Ты смотришь на картину и отмечаешь общий сюжет и композицию, пока я отмечаю оттенок теней и неприметные деревья на заднем плане, которые иногда содержат в себе не меньше смысла. Джи подумала о том, что она, наверное, не одна не обращает внимания на подобное, но говорить это вслух разумно не стала. С другой стороны, из этого тоже можно было развить дискуссию… Но Бельфегору уже надоело торчать на балконе. — Здесь не Италия, — перед уходом напомнил принц, — досидишься снаружи — больничный тебе никто оплачивать не будет. С этими словами Бельфегор скрылся с балкона. Джи подняла голову и задумчиво посмотрела туда, где он ещё недавно стоял… А минут через десять, не утруждаясь излишне долгими раздумьями, Джи уже постучала в дверь королевских покоев. — Раз уж ты теперь знаешь моё имя и даже почти родословную, я подумала, что мой черёд задавать вопросы, — объяснила девушка своё появление. — Чтобы по-честному. — Ну, и? — после затянувшейся паузы спросил Бельфегор, сидящий на кровати. — Что?.. — Ты моего согласия ждёшь?.. Вот о чём я говорил, ты не обращаешь внимания на мелочи. Меня не напрягает твоё общество, давай свой вопрос, — принц кивнул на место рядом с собой. — Мой вопрос примитивен до смешного. — Джи вошла в чужой номер и села, куда позволили. — Но меня интересует твоя чёлка. Если уж твои глаза — такой большой и страшный секрет, то тебе хотя бы удобно так ходить вообще?.. Бельфегор с непонятным выражением лица (непонятным как минимум потому, что лицо было видно только наполовину) посмотрел на Джи, а потом вдруг рассмеялся: — Ты удивляешь своим терпением. Честно говоря, я думал, что ты начнёшь интересоваться раньше. — Ну, раньше мне до тебя вообще дела не было, — честно призналась девушка, пожав плечами. — А теперь, значит, есть? — широко улыбнулся Бельфегор. — Как видишь, — хмыкнула Джи. На этом диалог прекратился. Принц как-то странно вздохнул, после чего отвернулся, аккуратно снял свой главный символ принадлежности к королевскому роду и положил корону на тумбочку возле кровати. — Увиденное тебя разочарует, — предупредил он. Бельфегор снова повернулся и движением ладони по лицу поднял чёлку вверх, затем прижав её рукой. Этот момент воистину можно отнести к историческим, настолько редко мир удостаивался чести увидеть лицо принца, когда оно не скрывается за ширмой из густых волос. На эту тему любил фантазировать (естественно, вслух и не скрывая ехидства) Фран. Он выдвигал гипотезы и о том, что Бельфегор прячет уродство верхней части лица, ну, или хотя бы шрам через весь глаз, либо принц имеет какое-нибудь бельмо и на самом деле слеп (впрочем, Бельфегор моментально доказывал способность видеть, метая во Франа ножи). Одно предположение иллюзиониста оказывалось интереснее другого. Люди более романтичные предполагали, что Бельфегор, должно быть, имеет какой-то диковинный цвет глаз или вообще выглядит, как Аполлон, спустившийся с небес, потому-то и прячется, чтобы не сводить с ума всех женщин и мужчин гомосексуальной ориентации. Джи ничего не думала. Её интересовало даже не то, что скрывается под волосами, а зачем Бельфегор это делает. Несмотря на предупреждение принца, Джи не испытала никакого разочарования, как минимум потому, что она и не очаровывалась до этого. Бельфегор смотрел на неё самыми обыкновенными человеческими глазами, на лице его не было никаких шрамов, ясный взгляд явно говорил о том, что видит принц просто прекрасно. Голубые глаза Бельфегора, к слову, оказались настолько голубыми, что какому-нибудь поэту однозначно стоило бы сделать целую выборку эпитетов и сравнений. Но Джи даром к поэзии не обладала, она вообще стихи никогда не любила, будем уж честны до конца. Так что бывшая наёмница просто молча восхитилась открывшейся перед ней тайной. Но со стороны можно отметить, что, несмотря на абсолютное внешнее различие, взгляды у Бельфегора и Джи чем-то были схожи… Бельфегор только приготовился убрать руку, позволив чёлке снова упасть на лицо, но Джи неожиданно схватила его за руку и сурово нахмурилась: — Да дай мне на тебя посмотреть, — попросила она. Бельфегор повиновался, кожей чувствуя чужую тёплую ладонь. В этот раз Джи холодным рукам принца не удивлялась, её больше занимали выражение и мимика его лица. Ко всему остальному девушка уже привыкла, она даже научилась распознавать по движениям губ Бельфегора задумчивость, подозрение, отвращение, раздражение, скрытое раздражение, критическое раздражение и далее по списку. Но, глядя прямо в глаза, подобное читалось гораздо проще. — Итак, — медленно заговорила Джи, — получается, что твоя чёлка — это просто часть образа? Элемент для создания таинственности? Как интересно ты играешь на людской фантазии. — Ши-ши-ши, забавно, да? Люди способны додумать невероятные вещи, когда не могут узнать правду. В глазах Бельфегора промелькнуло лукавство, которое для Джи стало эмоцией вообще крайне непривычной и неожиданной. Несколько минут принц и девушка просто смотрели друг другу в глаза. Где-то на улице в ночи проехала одинокая машина, в трубах едва слышно булькнула вода… Молчание в тёмной комнате заполняло собой всё пространство и становилось всё более странным с каждой тянущейся минутой. Джи по-прежнему касалась руки Бельфегора, а ему казалось, что тёплая ладонь девушки уже начинала обжигать. На рыжую голову девушки, волосы которой совершенно привычно вились и торчали в разные стороны, лёгким движением оказалась водружена корона. Бельфегор свободной рукой поправил свою корону на чужой голове, а губы растянул в улыбке: — Претендуешь на место принцессы? — переходя на шёпот, протянул он. — А я об этом пожалею? — в свою очередь усмехнулась Джи. — Как знать, — улыбка Бельфегора стала ещё шире. Джи передалось его настроение, она с едва уловимой тенью коварства прищурила глаза, после чего не резко, но всё равно достаточно быстро подалась вперёд и коснулась своими сухими и горячими губами чужих губ. Но вдруг девушка отстранилась и сказала с серьёзным видом: — Но принцесса из меня объективно хреновая, Бэл. — Да это уже не важно, — усмехнулся Бельфегор. Теперь принц взял инициативу на себя, и его не интересовали полумеры: всё или ничего. Вскоре Бельфегор навис над девушкой.

***

В резиденции Инагннаморте давно стихли звуки; всё погрузилось во тьму прохладной звёздной ночи. Как и большинство людей в столь поздний час, Марио Скаппи спал, раскинувшись на кровати в позе морской звезды и раскрыв рот, прямо в одежде. Красные волосы, тщательно уложенные утром, теперь смялись, но подобие укладки сохранилось даже так. Правая нога Марио запуталась в одеяле; простынь скаталась, а подушка медленно съезжала на пол, пока не свалилась туда окончательно. Ровное сопение резко прекратилось. Марио распахнул голубые глаза и странным взглядом уставился в потолок, закрыв рот. Парень пролежал неподвижно, таращась вверх, минут десять, после чего поднялся и сел, свесив ноги на пол. Он тяжело вздохнул и провёл руками по лицу. Движимый неизвестно чем, Марио покинул свою комнату и по тёмным коридорам отправился туда, где совсем недавно Ирма снова задела его самолюбие. Дверь в комнату была открыта, и уже из коридора парень увидел Людмилу. Женщина спала прямо за компьютером, опустив лицо на руки, сложенные на столе. Марио остановился ненадолго, но всё-таки вошёл внутрь, стараясь максимально тихо закрыть за собой дверь… Раздался практически неслышимый дверной щелчок, но за этим моментально последовал экшн: Марио едва успел развернуться, как Людмила направила на него пистолет, параллельно поправляя съехавшие очки. Взгляд её ещё не сфокусировался после сна, на щеке остался красный след, тем не менее, учёная вполне чётко взяла на мушку ночного гостя. — Да это я! — заявил Марио, испуганно поднявший руки вверх. — Ох, напугал… Марио раздражённо нахмурился и хмыкнул: это кто кого ещё напугал. Зато подобное происшествие его взбодрило, остатки сна сняло, как рукой. Парень уверенно прошёл к дивану, на котором сидел вечером. — Что ты тут делаешь? — спросил он Людмилу. — Сплю, как видишь, — та пожала плечами. — У тебя для этого комната есть, ты в курсе? — Там сейчас Рико. Марио затормозил, не сразу поняв, о ком речь. Во сне он умудрился забыть, как зовут десятилетнюю девочку, в кругах мафии именуемую не иначе, как Некромантом. Впрочем, даже когда парень понял, кто такая названная Рико, он не понял, с чего это девчонка оккупировала чужую комнату. — У неё что, своего места нет? — Марио закинул ногу на ногу и, к неожиданной радости, обнаружил свой красный мяч на диване. Лично Мэтт не отдал, но хотя бы вернул на место, уже приятно. — Как ни странно, нет, — хмыкнула Людмила. Марио не понял снова. Он выдал какой-то непонятный звук и недвусмысленно приподнял бровь, глядя на женщину. — Формированием базы занималась Ирма, — учёная пожала плечами, разъясняя, — она, очевидно, не посчитала нужным выделить девочке комнату. — Ничего удивительного, она держала её в тёмной комнате под замком, — хмыкнул Марио, принявшись швырять мяч об пол. Парень снова взглянул на Людмилу: — Ты что, постоянно тут спишь? — Нет, я сплю у себя, но днём. Ночью предпочитаю работать. Руки Людмилы снова залетали над клавиатурой, и комната наполнилась звуками стука по клавишам. Марио откинулся на спинку дивана и продолжил играть с мячом. Странно, что Мэтт не проконтролировал Ирму в вопросе о Рико. Он довольно серьёзно относился к девочке, требуя относиться к ней если не уважительно, но хотя бы нейтрально. На самом деле, Мэтт просто не знал, что его сестра не обеспокоилась организацией пространства для девочки, по какой-то причине это от него скрыла Людмила. Многие члены Инганнаморте уже не понимали хода мыслей друг друга, семья начинала полниться тайнами… Марио так увлёкся наблюдением за мячом, что даже не услышал, как клацанье по клавиатуре прекратилось, и всё снова погрузилось в тишину ночи. Людмила, подперев голову рукой и откинув за плечи свои длинные русые волосы, слегка нахмурившись смотрела на капо Урагана. Это длилось довольно долго, пока Марио, наконец, не повернул голову. — Озадачил ты чем-то босса, — протянула учёная. — О чём вы говорили? — Это не твоё дело, — резко ответил ей парень. — Секретничаете, как всегда, — с пониманием улыбнулась Людмила. — Что ж, ладно. Поправив очки на носу, женщина вернулась к своему прежнему занятию. Комната вновь ожила и наполнилась ритмичными звуками. Теперь уже Марио внимательно смотрел на Людмилу. В конце концов, он спросил: — Что ты вообще делаешь? — Записываю результаты исследования, — ответила учёная. — Это связано с Мэттом? Женщина вновь оторвалась от работы и повернула голову на Марио. Серьёзно посмотрев на него несколько секунд, Людмила кивнула, а затем спокойно вернулась к компьютеру. Марио нахмурился. — Ну, и? — не отстал парень. — Какие-то проблемы? — Не то чтобы… Я давно вывела закономерность изменений пламени от психоэмоционального состояния, — Людмила повернулась на крутящемся стуле и скрестила руки. — Но у Мэтта особенный случай. Когда он в ярости, его пламя Неба достигает максимальной концентрации, тем самым почти вытесняя пламя Тумана. В спокойном же состоянии пламя Неба Мэтта уже не отличается такой чистотой… — То, что некоторые могут использовать сразу несколько видов пламени — это не открытие. В чём проблема? — Как раз в этом, — Людмила улыбнулась уголками губ. — Последним человеком, о котором я собирала информацию, был Занзас. После нападения на Варию я увидела достаточно, чтобы понять, как он комбинирует своё пламя… Всё дело в том, что люди, имеющие сразу несколько видов пламени, находят определённые способы сочетать их. Мы с Мэттом так и не добились прогресса в этом деле, его пламени как будто не хватает мощности, как будто пламя Тумана — это не отдельное пламя, а составляющая часть Неба… — Учёная смотрела перед собой странным взглядом, полностью завороженная тем, насколько сложная загадка вот уже столько лет не поддаётся решению. — Коробочки Мэтта — специальное оружие, разработанное именно под него, скорее всего, даже обладатель пламени Неба не сможет ими воспользоваться… О комбинировании пламени и речи нет. Меня волнует другое. Колебания в сторону усиления пламени Неба случаются регулярно, но вот чтобы в обратную сторону… Сейчас его пламя Тумана имеет большую силу. Возможно, это максимальный результат за всё время, которое мы работаем вместе. На лице Марио Людмила прочитала далеко не полное понимание её речей. Это даже вызвало ностальгию: впервые оказавшись в Италии, учёная уже кое-как говорила по-итальянски, но акцент был настолько силён, что многие понимали русскую девушку с огромным трудом, Марио же и вовсе не разбирал её слов в течение целого года. Людмила вздохнула и решила объяснить проще: — Сила Неба зависит от Тумана напрямую. — Э-э… типа, Туман может задавить, что ли? — предположил Марио. — Точно не знаю, но влияние однозначно окажет, интересно, насколько сильное. А ведь скоро мы нападём на Вонголу, как всё не вовремя… — Людмила задумчиво посмотрела в сторону, а затем снова глянула на парня: — Я по-прежнему склонна считать, что Мэтт обладает мутацией. Только из-за пламени мне стало интересно, о чём вы говорили… Ну, Марио, хотя бы намекни. Капо Урагана Инганнаморте недовольно скривился, всем своим видом демонстрируя презрение к Людмиле. Скрестив руки, он фыркнул и отвернулся от женщины, однако заговорил в ту же секунду: — О не самом приятном прошлом. — Мэтт расстроен? — приподняла бровь учёная. — Да откуда мне знать?! — моментально вспыхнул Марио, повернувшись к ней. — Ты же его лучший друг, а не я. — Был им когда-то, — недовольно насупился парень. — Бог ты мой, ну что за ребячество, — Людмила закатила глаза. Марио неожиданно продолжил говорить: — Третьим боссом должна была стать Ирма… Эта фраза подействовала, как спусковой крючок. Людмила заинтересованно взглянула на Марио, подкатилась на стуле чуть ближе и сделала голос тише и ниже: — Кстати об этом, — женщина чуть нагнулась вперёд, — её ведь целенаправленно готовили к этому, да? А потом оказалось, что у неё пламя Тумана. Но ведь не могла она столько лет не знать об этом, правильно? Ты знаешь об этом что-нибудь? — Нет, — ответил Марио, пожав плечами. — Я не видел Ирму, пока её не забрали из той школы. Я знаю только, что их отец был полицейским, и его убили, когда Ирме было восемь, и что его атрибут был неизвестен, так как он никогда не пользовался пламенем. Думаешь, Ирма тоже может иметь… э-э… мутацию? — подозрительно прищурил глаза парень. — Я не исключаю такой вариант, — кивнула учёная. — В последнее время я склонна расширять теорию о том, что пламя может изменяться с ходом жизни под влиянием определённых факторов. Но вот что это за факторы… Было бы неплохо, если бы Ирма что-нибудь рассказала, но ждать этого от неё… — Настоящая глупость, — хмыкнул Марио, согласно кивнув головой.

***

Комната Ирмы не отличалась от других, доставшихся остальным членам Ингананморте. На столе были разложены бумаги, только урна под столом полнилась смятыми листками, всё остальное было неподвластно хаосу, Ирма Блази — человек, у которого во всех делах господствует порядок. На улице ярко светила луна, сквозь приоткрытые шторы проникая в комнату Ирмы и заливая своим холодным голубоватым светом всё пространство, создавая иллюзию сияния. Лунный свет падал и на лицо спящей девушки. Красивое, симметричное лицо Ирмы освещалось луной так, что казалось практически мёртвенно-бледным. В отличие от Марио, иллюзионистка Инганнаморте даже во сне сохраняла безмятежное, умиротворённое выражение лица. Красивая до отторжения Ирма, на самом деле, к двадцати семи годам сохранила лишь часть своей былой красоты. Время увядания ещё не пришло, но на лице девушке уже оставили след ужасы жизни мафии, а в её взгляде сохранился отпечаток чего-то страшного, что, однако, не поддавалось рациональному объяснению. Что-то заставило Ирму проснуться, словно бы неведомая сила ласково вытянула её из мира снов, вынудив открыв глаза. Чуть приподняв голову от подушки, девушка с удивлением увидела кого-то, сидящего на краю её постели. Близорукие глаза Ирмы беспомощно щурились в тусклом лунном освещении. Девушка рукой потянулась к очкам, лежащим возле кровати. — Мэтт? — хриплым ото сна голоса спросила Ирма, различив короткие светлые волосы и параллельно надевая очки. Но Мэтта здесь не было. Глаза Ирмы в удивлении расширились, когда она увидела, кто сидит в её комнате. — Мама?.. Сидящая на краю кровати женщина медленно обернулась и тепло улыбнулась вместо ответа. Ирма резко села, подтянув к себе ноги. Алессандра Блази была вторым боссом Инганнаморте. Она отстригла свои длинные волосы, когда заняла эту должность, и тогда Ирма заметила удивительное сходство своего младшего брата с матерью. Мэтт и Ирма похожи не были, а Алессандра не могла превзойти по красоте свою дочь, которая внешностью обязана была только своему отцу и, может, ещё более старшим предкам. Алессандра же в принципе не могла называться красавицей, но что-то в её лице было такое, что прочно врезалось в память и оставляло самые тёплые воспоминания об этой женщине, которая носила звание Инганнаморте Секондо. Ирма иногда даже завидовала: её мать не обладала особой внешностью, но её всё равно безмерно обожали. Какой прок в правильных чертах лицах Ирмы, если они только пугают? Алессандра со свойственной ей кроткой улыбкой и теплотой в глазах смотрела на дочь, не произнося ни слова. У Ирмы от этого зрелища всё холодело внутри, тело сковывалось точно цепями, а в горле застрял крик, который почему-то не удавалось выпустить наружу. Ирма бессильно ловила ртом воздух, смотря на мать. Это заняло всего несколько секунд, но девушке показалось, что она просидела так целую вечность, прежде чем, наконец, голос вернулся к ней: — Тебя нет, — с расширенными от ужаса глазами Ирма замотала головой из стороны в стороны, а затем из её горла вырвался почти истерический крик: — Ты умерла! Улыбка с лица Алессандры медленно пропала. Женщина отвернулась и посмотрела в окно, лунный блеск отразился в её глазах. Она снова повернула голову к дочери и вновь улыбнулась. — Ты хотела как лучше, — раздался тихий голос. И Ирма не выдержала. Из груди её вырвался сначала один задушенный всхлип, затем второй, а уже через мгновение из глаз потекли горячие, обжигающие щёки слёзы. Практически захлёбываясь в рыданиях, Ирма схватилась руками за лицо, укрывшись от пелены слёз в уютной темноте. Неизвестно, слышал ли кто-то из членов Инганнаморте громкие рыдания из комнаты Ирмы Блази, но плакала девушка долго, надрывно и с тяжестью, пока слёз у неё совсем не осталось. А когда она убрала от распухшего лица руки, то в комнате больше никого не было. В испуге Ирма щёлкнула выключатель, и в комнате сразу зажёгся свет. Девушка медленно села на свою кровать и впала в задумчивость. Слёзы облегчения не принесли. За рёбрами наоборот только усилилось клокотание, словно неизвестная тоска готова была вылиться наружу и залить собой всю комнату до самого её потолка. Хотя сама Ирма знала причины этого чувства…