слёзы в глазах любящего.

Всю ночь Усянь не мог сомкнуть глаз. Поначалу он честно лёг в кровать, намереваясь поспать хоть пару часов, но потом события прошедшего дня ураганом пронеслись в его памяти, и с желанием выспаться пришлось попрощаться. Усянь был готов возненавидеть Лань Ванцзи только потому, что никак не может выбросить из головы его взгляд и робкий голос. Когда он прикрывал глаза, ему являлся образ матери. Он снова и снова прокручивал фразу, которую она сказала перед его отъездом: «В следующий раз привези подарки младшим». Только сейчас Усянь вспомнил, какая недобрая улыбка играла на её губах в тот момент. Он поднялся с кровати в девять утра, как только почувствовал в себе силы встать, как только приступы тошноты немного поутихли. Голова гудела, словно внутрь его черепа запустили рой пчёл, которые как-то научились бить в колокола и истошно кричать. Цзян Чэн ещё был дома, Усянь застал его на кухне, пьющим кофе с молоком. — С молоком? — удивился Усянь, заглянув в кружку друга. — Мне кажется, кто-то раньше говорил, что терпеть не может кофе с молоком? — Понятия не имею, о ком ты говоришь, — пожал плечами Цзян Чэн, сделав ещё пару глотков. — Утром нет ничего лучше кофе с молоком. Он осмотрел Усяня с ног до головы и остановился на кругах, пролёгших под его глазами. Его вчерашние опасения оправдались — Усянь не спал. Цзян Чэну даже не пришлось думать, почему. Вчерашние события и ему разбили сердце, а уж что чувствовал Усянь, Цзян Чэн и представить не мог. Но сейчас Усянь выглядел расслабленным, хоть болезненная бледность никак не позволяла крови прилить к его щекам, как раньше. «Как раньше, как раньше, — вздохнул Цзян Чэн про себя. — Неужели я о многом прошу?» — Тебя подвезти? — спросил Усянь, зевнув. — Если не торопишься, то подожди немного. Я приведу себя в порядок. — Хорошо, — кивнул Цзян Чэн. — Уверен, что справишься один сегодня? Я могу и выходной взять. — Нет, я уже взрослый мальчик, — рассмеялся Усянь. — Сам справлюсь. Как будто в первый раз прохожу эти обследования. Каждую неделю Усянь должен был посещать больницу, чтобы следить за ростом опухоли. Поначалу он всеми силами противился, прятался от Цзян Чэна, который искал его по всей квартире, словно ребёнка, лишь бы не идти в больницу. Он боялся туда идти — стоило только заговорить об МРТ, как колени Усяня начинали трястись, а ноги — подкашиваться. От множества поставленных капельниц болели вены на обеих руках. Запах медикаментов ему всегда нравился, но в последнее время у Усяня от него кружилась голова, а в горле неприятно щекотался рвотный позыв. — Обещаешь, что не сбежишь, когда тебя заставят выпить лекарства? — усмехнулся Цзян Чэн. — Вряд ли разумный человек решит убежать в больничной одежде, — улыбнулся Усянь в ответ. — Знаешь, из всех моих знакомых ты самый вероятный претендент на такой поступок, — произнёс Цзян Чэн. Усянь усмехнулся и сделал вид, что собирается ударить друга. Тот ловко увернулся, но пинка под коленку всё же не избежал. — Пока я собираюсь, налей мне чаю, — произнёс Усянь, направляясь в ванную. — Я что, твоя служанка? — усмехнулся Цзян Чэн, но всё равно потянулся за упаковкой чая и кружкой Усяня.

***

Усянь остановил машину у небольшого двухэтажного здания — здесь и расположилось туристическое агентство Цзян Чэна. Оно выглядело крайне скромно по сравнению с небоскребом, в котором вчера прошла его деловая встреча. Однако Цзян Чэн был очень горд своим небольшим бизнесом, и Усянь был горд вместе с ним. Цзян Чэн взглянул на часы и охнул — опоздал на пятнадцать минут. Он тут же вылетел из машины, махнув Усяню на прощание. Пусть Цзян Чэн и не выдал этого, но внутри он очень переживал — перед каждой проверкой здоровья Усяня он нервничал, возможно, даже сильнее, чем сам Усянь. — Господин Вэй, пожалуйста, подождите меня немного. Готовы результаты ваших анализов и МРТ. Доктор улыбнулся белоснежной улыбкой, которая почему-то вселяла в сердце Усяня надежду, и вышел из кабинета. К этому моменту Вэй Ин пробыл в больнице около двух часов. Пока кабинет был пуст, Усянь решил осмотреться. На стенах вместе с умиротворенными видами на море и красивыми пейзажами висели агитационные вывески, призывающие контролировать своё здоровье и раз в полгода проходить обследования у всех врачей. Усянь хмыкнул — довольно странно было видеть подобные вывески в кабинете врача-онколога. Тем пациентам, кто находится в его кабинете, уже поздно проходить обследования и следить за своим здоровьем, ведь оно у них уже изрядно подпорчено. Вскоре доктор вернулся, сел напротив Усяня и натянуто улыбнулся. Усянь заметил, что врач улыбается из вежливости — это дурной знак. Усянь не стал улыбаться в ответ. — У меня для вас есть несколько новостей, — произнёс он, откашлявшись. — Надеюсь, одна плохая, а остальные хорошие? — усмехнулся Усянь. — На этот раз всё не так, — мягко ответил доктор, затем недолго помолчал. — По результатам обследований опухоль растёт слишком быстро. Усянь напрягся. По коже пробежали мурашки. — А лечение? — тихо спросил он. — К сожалению, не даёт должных результатов, — доктор покачал головой. Внутри у Усяня что-то оборвалось. Он надеялся, что у него ещё достаточно времени, но, судя по всему, оно сократилось ещё больше. Его рука, лежащая на подлокотнике кресла, резко ослабла. — Недавно у нас был пациент с таким же диагнозом, как и у вас, — издалека начал доктор. — И знаете, опухоль в его мозгу не росла довольно долго, около двух месяцев. Это позволило нам подготовить его к операции. Мы с коллегами долго ломали голову, в чём же может быть дело, раз даже такая агрессивная опухоль практически не растёт. Оказалось, что мужчина сформировал тесную связь своего ядра и души, и, благодаря сильной душевной энергии, прогрессирование онкологии удалось замедлить. Поэтому у меня к вам вопрос — когда вы в последний раз медитировали? Усяня такой вопрос поставил в тупик. Он никак не мог поверить, что медитирование может приносить такую пользу для физического тела. — Никогда, — честно ответил он. — Мне не хочется ничего узнавать о своей душе и укреплять её связь с ядром. — И очень зря, — доктор вновь покачал головой. — Я бы рекомендовал вам начать сеансы медитации немедленно. Иначе оставшиеся шесть месяцев могут превратиться в два месяца. Его слова окончательно выбили Усяня из равновесия, которого он достиг огромным трудом. Перед глазами пронеслась вся жизнь — его мать, что нежно взъерошила его волосы, крепкие руки отца, первая встреча с сестрой, игры с Цзян Чэном, захватывающие путешествия и закаты у моря. На секунду Усяню показалось, что за свою жизнь он успел сделать больше, чем успевают многие, но затем эту мысль перебила другая, вырвавшись на передний план. Этого недостаточно. Недостаточно всей любви, которую он получил, недостаточно счастья, адреналина, гулко бьющегося сердца, уставших после пеших прогулок ног, охлаждающего в жару мороженого и прохлады фонтанов, недостаточно чувства, когда холодный ветер хлестает по щекам, когда капли дождя попадают за шиворот и неприятно стекают по спине. Недостаточно поцелуев и эйфории, когда в животе танцуют бабочки, а в глазах сверкают искры. Несмотря на то, что он попробовал многое, этого было недостаточно. Всегда есть то, что ещё не внесено в список дел, но определенно заслуживает там быть. — И что стало с тем человеком? — спросил Усянь, разглядывая носки больничной обуви. — Нам удалось спасти его жизнь, — улыбнулся доктор, оторвавшись от своих записей. — И у вас тоже есть шанс. В следующую секунду Усянь мысленно перечеркнул все свои убеждения по поводу души и ядра. Возможно, всё в его теле и вправду связано, ведь не зря он, который ни разу не тренировал свой дух, болел слишком часто, в отличие от Цзян Чэна. У него всего одна жизнь, так почему бы не попытаться принять душу, благодаря которой он жив? Почему бы не узнать её получше и не сделать частью себя? — Я согласен, — твёрдо сказал он, сжав ладони в кулаки. Сейчас нет ничего важнее, чем время. Его время. — Тогда я должен продумать план вашего лечения заново. Со следующей недели начнём курс химиотерапии, я назначу вам новые препараты. По плану на сегодня у Усяня осталось только стационарное лечение. У него было примерно полчаса, чтобы немного передохнуть и подготовить свои и без того больные вены к новой дозе капельниц. Он вышел в коридор и тяжело опустился на скамью. Вокруг стоял полумрак, единственным источником света был аппарат со снеками, стоящий напротив скамейки. В голове было пусто, словно кто-то разом выкачал все мысли. Он осмотрел себя с ног до головы, заключив, что больничная одежда слишком смешно на нём сидит — не по размеру. Штанины заканчивались где-то чуть выше лодыжек, а изначально длинные рукава рубашки уменьшились до трёх четвертей. Вдобавок ко всему, комический эффект придавал и забавный голубоватый цвет одеяний — обычно такого цвета были пелёнки для новорожденных мальчиков. Усянь вдруг почувствовал, что ему захотелось пошалить, как в детстве. Тогда на него никто не мог найти управы — Усянь был абсолютно бесстрашным ребёнком! Цзян Чэну за время их юности пришлось испытать все его пакости на себе. Его не пугали ни наказания родителей, ни разговоры с родителями Цзян Чэна, даже с его матерью, которая, казалось, терпеть его не могла из-за того, что он обижает её ненаглядного и единственного сына. Единственной управой на него были собаки из-за инцидента, произошедшего в детстве. Отец Усяня однажды принёс в дом взрослого пса, которого его коллега хотел выбросить на улицу. Разумеется, отец Усяня, будучи добросердечным и сопереживающим всему живому человеком, не мог оставить пса в беде. Постепенно Усянь и Лули — так он назвал пса — нашли общий язык, и мальчик начал всецело доверять собаке. Но Лули оказался своенравным псом и во время игры укусил Усяня за ногу — по сей день глубокий и уродливый шрам напоминает ему об этом. Конечно, пользоваться слабостями друга было вовсе не в стиле Цзян Чэна, но будучи обладателем вспыльчивого характера, он не мог смириться с постоянными издевательствами. Поэтому и пугал Усяня дикими псами, которых он натравит на него, если тот не прекратит баловаться. На губах Усяня заиграла лёгкая улыбка, и он немного успокоился после разговора с врачом. Совсем рядом с собой он услышал тихие осторожные шаги и тут же поднял голову. — Вэй Усянь? Перед ним стоял виновник его бессонницы и беспорядка в голове — Лань Ванцзи. Как и вчера, он был одет безупречно аккуратно и с особым стилем. От него исходила аура спокойствия, правда от взгляда его светлых глаз веяло прохладой. Существенных изменений в выражении его лица Усянь не заметил, разве что брови были немного нахмурены, словно Ванцзи что-то беспокоит. — Добрый день, Лань Ванцзи, — Усянь улыбнулся ему одними уголками губ. — Что вы здесь делаете? Взгляд Ванцзи вдруг переместился куда-то ниже, и Усянь, проследив за ним, сообразил что тот смотрит на синяки на его венах после капельниц. Усянь невольно попытался спрятать эту часть тела от чужих глаз. Ванцзи же, заметив это, немного смутился и опустил глаза. Усяня такой его вопрос не застал врасплох. Он умело врал всю свою жизнь, так что и сейчас решился спрятать правду за шторой наглой лжи. — Вчера вечером, когда я вернулся домой, у меня вдруг ужасно заболел живот, — он приложил ладонь к правой стороне живота. — Оказалось, аппендицит. Ванцзи едва слышно охнул. Он сразу сообразил, откуда синяки на венах Усяня. — А вы? — спросил Усянь в ответ. — Что вы здесь делаете? — Брат, — коротко ответил Ванцзи. — Его ранили во время ночного патрулирования. Теперь был черёд Усяня охнуть. Он вспомнил мужчину, который вчера подошёл к Ванцзи, пока Усянь пытался отвязаться от штрафа. Сразу же вспомнилось, насколько сильно они были похожи, правда аура у них была совсем уж разная. Вероятно, Ванцзи пришёл навестить именно его. — Вы подумали над моей просьбой? — голос Ванцзи вытащил Усяня из раздумий. Он потёр немного вспотевшие ладони и шумно втянул носом воздух. — Я согласен, — ответил Усянь, хлопнув себя по коленям. — Чтобы добиться первых результатов, мне придётся медитировать около двадцати часов, верно? Тогда давайте договоримся, что сначала вы расскажете мне всё, что вам удалось узнать о своей прошлой жизни. Тогда я буду лучше понимать, чего мне следует ожидать. — Конечно, — Ванцзи едва заметно кивнул. Усяню показалось, что по его лицу пробежала лёгкая тень. — И давайте, наконец, перейдём на «ты», — предложил Усянь. — Мы же теперь в каком-то роде связаны. — Извините, но я не так воспитан, — вдруг сказал Ванцзи. Его слова ошарашили Усяня. Он ожидал, что Ванцзи продолжит фразу, но тот молчал, кажется, не собираясь дополнять свою реплику. «Он что, только что намекнул, что я плохо воспитан?» — подумал Усянь, и в груди почему-то разгорелась злоба. Лань Ванцзи взглянул на часы и произнёс: — Мне нужно идти. Давайте договоримся о встрече позже. Он развернулся и пошёл в сторону, откуда пришёл. Затем завернул за угол регистрационной стойки и скрылся из виду. Усянь приоткрыл рот от удивления. Он даже не спросил, обидели ли Усяня его слова, и не извинился! Усянь хмыкнул, подумав, что с Ванцзи ему придётся непросто. Буквально только что он говорил со сквозящим в голосе уважением и благодарностью, а через секунду упрекнул Усяня в якобы плохом воспитании. Он, как и Лань Ванцзи, посмотрел на часы — время капельниц.