слёзы в глазах любящего.

В день операции Ванцзи был с Усянем с самого утра. Точнее, даже с вечера — им удалось уломать персонал больницы позволить Ванцзи переночевать в палате Усяня. Это был первый раз, когда они спали в одном помещении, и этот опыт Ванцзи вряд ли когда забудет, потому что Усянь практически не спал всю ночь, ворочался без конца и что-то бубнил. И сквозь этот неразборчивый поток слов пробивалось чёткое «Лань Чжань» — Усянь звал его всю ночь, а Лань Чжань, лёжа у него под боком, бесполезно напоминал, что он рядом. Вэй Ин был непривычно тихим, и это до мурашек пугало Лань Чжаня. Проснувшись, Усянь произнёс лишь одну фразу: «держи меня за руку и, пожалуйста, не отпускай». Ванцзи так и делал. Не выпускал ладонь Усяня из своей, даже если тому нужно было что-то сделать — Ванцзи просто делал это за него. Для него невыносимо было видеть Вэй Ина таким — за последнее время он сильно потерял в весе, его и без того выделяющиеся скулы стали выпирать ещё сильнее, а сама кожа стала какой-то серой и истончившейся — под ней легко можно было разглядеть мелкие сосуды. Во взгляде больше не было того дьявольского огонёчка, перед глазами словно стояла пелена. Больше всего ранило то, что иногда в уголках глаз Усяня скапливались слёзы, он украдкой вытирал их кулаком и лишь сильнее сжимал руку Ванцзи. Самое страшное — видеть, как Усянь мучается и буквально рушится из-за страха, но не иметь возможности хоть как-то помочь ему, кроме как просто быть рядом и сжимать его в своих объятиях. Ванцзи пытался приободрить Усяня, но, кажется, все попытки изначально были обречены на провал. Чем ближе час операции, тем мрачнее выражение лица Вэй Ина и тем сильнее росло в нём чувство, которое иначе не опишешь, кроме как «тихий ужас». Цзян Чэн же осознавал, что он тоже должен быть рядом и поддерживать Усяня, но видя, что слова доктора наложились на реальную картину, Ваньинь просто испугался — он тоже приехал с утра пораньше, но некоторое время провёл на заднем дворе, боясь зайти внутрь и увидеть этот скелет, который некогда был его лучшим другом. Он вовсе не хотел думать, что именно сегодня, всего через какие-то несколько часов, худшие прогнозы могут обернуться ужасающей действительностью. Операцию назначили на шесть вечера. В час дня Усяню полностью сбрили те жалкие остатки волос, которыми он так дорожил. С тупой болью в груди он отложил в сторону подаренный Лань Чжанем парик, его брови слегка подёрнулись. В голове у Лань Чжаня тут же пронеслись недавно сказанные Вэй Ином слова: «всё станет напрасным, если завтра я вдруг умру». Ванцзи очень не хотелось, чтобы это «завтра» когда-нибудь вообще наступило. Ему было так спокойно рядом с Вэй Ином, он забыл о постоянном чувстве тревоги и страха, их души наконец нашли друг друга спустя сто лет, и разве мог он чувствовать себя ещё лучше? Ответ напрашивается сам собой — мог бы, если бы взять и перенести их встречи куда-нибудь подальше от стен больницы и навсегда удалить опухоль в мозгу Вэй Ина. Ванцзи так хочется, чтобы эти мечты стали реальностью, ведь он наконец-то нашёл его — человека, с которым он действительно делил одно на двоих сердце и одну на двоих душу. И почему именно сейчас, когда он готов разделить с ним ещё и жизнь, судьбе понадобилось поставить его на грань смерти и лишить их возможности просто мирно сосуществовать где-нибудь, где они будут тихо счастливы?.. — Это так забавно, — сказал вдруг Вэй Ин с полуулыбкой, когда они с Лань Чжанем сидели в его палате. — Я ведь мог отказаться от лечения и никогда не встретиться с тобой. — Ты хотел отказаться от терапии? — выражение лица Ванцзи осталось скорбно-спокойным, но на самом деле слова Усяня его немало удивили. — Да, — вздохнул он. — Тогда я не хотел жить, и обещанные доктором полгода жизни мне были бы ни к чему. Если бы не Цзян Чэн, мы бы сейчас не сидели вот так, держась за руки. Услышав имя Цзян Чэна, Ванцзи вдруг почувствовал укол совести. По правде говоря, Цзян Чэн не понравился ему с первого взгляда — он показался Ванцзи слишком самонадеянным и вспыльчивым. К тому же, каждый раз, когда они случайно встречались в коридорах больницы или в палате Усяня, когда тот метался в лихорадке, кулаки Цзян Чэна были крепко сжаты, и этот сигнал Лань Чжань воспринял как постоянную готовность броситься в бой. Цзян Чэн пугал и своим внешним видом. Казалось, его сдвинутые к центру брови никогда и не расправлялись, а морщины на лбу были с ним с самого рождения. И Ванцзи много раз одёргивал себя от таких мыслей, потому что у Вэй Ина нет никого, кто был бы дорог ему больше, чем Цзян Чэн. Но все эти предрассудки и нелепые суждения не идут ни в какое сравнение с тем, что Цзян Чэн серьёзно смог заставить Усяня пройти лечение и жить хоть немного, но дальше. — И я всё думаю о том, как для тебя было важно отыскать своего соулмейта. Но как бы всё обернулось, если бы я умер ещё до нашей встречи? Ванцзи, нисколько не задумываясь, ответил: — Я бы нашёл тебя в твоей следующей жизни. — А если бы в своём следующем обличии я был бы уродом или с характером, как у Цзян Чэна, что тогда? Я бы тебе совсем не понравился, — Вэй Ин усмехнулся. — Мне неважно, как бы ты выглядел, — заверил его Лань Чжань. — В конце концов, это всё ещё будешь ты. — Я не знаю, через сколько лет я смогу переродиться и в чьём теле моя душа продолжит жизнь, но я постараюсь, чтобы «новый я» побыстрее встретился с тобой, — Вэй Ин грустно улыбнулся. Ванцзи наклонился и мягком поцеловал его в макушку. — Тебе не нужно думать о перерождении, — сказал он. — Сегодня всё пройдёт хорошо. Усянь поднял на него глаза, полные надежды. Точнее, её отголосков. Его взгляд говорил — «хотел бы я, чтобы твои слова были правдой». И надежда эта, по мнению Усяня, была абсолютно беспочвенной. Цзян Чэн, собрав все свои силы в кулак, всё же решился прийти. И первым, что он увидел, были переплетённые пальцы Вэй Ина и Лань Ванцзи. На секунду его охватила волна негодования, но затем он мгновенно остыл. Кто он такой, чтобы препятствовать им? Тем более, всё его негодование было основано на одном лишь Лань Ванцзи, которого он недолюбливал. Цзян Чэн и не предполагал, что делить любимого человека будет так тяжело. Он замечал, что всё внимание Вэй Ина теперь доставалось Лань Чжаню. И осознание, что отчасти он и сам виноват в этом, ведь постоянно пропадал на работе, ранит только сильнее. Но он всё же переступил через себя и сделал шаг в палату. Даже натянул на лицо дурацкую улыбку, которая должна была вселить в Усяня чувство спокойствия, но на деле только пугала. Тем не менее, Усянь был очень рад увидеть Цзян Чэна и даже раскрыл для него свои объятия, в которые Ваньинь, не задумываясь, нырнул. — Я рад, что ты пришёл, — шепнул ему Усянь. — Спасибо. Слёзы предательски подступили к горлу, но Цзян Чэн их подавил и сказал: — Ты думал, я не приду? Совсем отупел? — Опухоль мешает нормально мыслить, так что да, я отупел, — ответил Вэй Ин. Это должно было прозвучать как шутка, но наоборот — погрузило палату в плен тишины. — Мы можем выйти и поговорить? — спросил он, с опаской глядя на Лань Ванцзи. — Конечно, если тебе так комфортнее, — Усянь кивнул и улыбнулся, сделав знак Лань Чжаню, что скоро вернётся. — Как ты себя чувствуешь? — задал вопрос Цзян Чэн, как только они оказались в коридоре. — Всё ещё немного нервно, — Вэй Ин поёжился и сел на скамью. — И чем ближе час операции, тем тревожнее мне становится. — Тебе не о чем волноваться, — в эти слова Цзян Чэн попытался вложить как можно больше уверенности и веры в хороший исход. — Доктор сказал, что хирург, который будет тебя оперировать, его хороший друг и просто отличный специалист. Ты в надёжных руках, Усянь. — Я понимаю это, — Усянь кивнул. — Но всё же есть также и шанс, что я, возможно, уже к полуночи буду валяться в морге. Он провёл ладонью по своей теперь лысой голове и вздохнул. У Цзян Чэна закололо в груди. — Ещё раз скажешь такое, и не придётся ждать операции — я прикончу тебя прямо здесь, — пригрозил Цзян Чэн. — Задушу своими собственными руками. Усянь рассмеялся — звонко и как-то тускло одновременно. Цзян Чэну захотелось просто подхватить его на руки и унести отсюда подальше. — Хорошо, я обещаю, что буду верить в то, что им удастся выкорчевать эту опухоль из моего мозга и излечить меня, — сказал Усянь, всё ещё надломанно улыбаясь. — Ты как всегда можешь меня рассмешить, когда мне плохо, Цзян Чэн. «Надеюсь, всё-таки, что тебе больше не будет больно», — подумал Ваньинь, не в силах оторвать взгляд от этого почти разбитого человека. В половину шестого в палату Усяня зашла медсестра, чтобы проводить его в операционную. Усянь спокойно поднялся с кровати, сопровождаемый тревожными взглядами Лань Чжаня и Цзян Чэна, и, легко улыбнувшись медсестре, вышел из палаты. Как только его положили на каталку, Ванцзи тут же схватился за его руку, словно это было его единственное спасение. На этот раз Усянь, увидев страх в глазах Ванцзи, мягко погладил его ладонь большим пальцем, и сказал: — Лань Чжань, я рад, что мы с тобой встретились в этой жизни. Я благодарен за каждую драгоценную секунду, что мы провели вместе. — Пожалуйста, не говори так, — попросил Лань Чжань, мотая головой. — Ещё не время прощаться. Вэй Ин обернулся туда, где стоял в растерянности Цзян Чэн. — Цзян Чэн, я знаю, что ты не щадишь себя на работе, поэтому, пожалуйста, уделяй достаточно времени отдыху и заботе о себе, хорошо? — произнёс Усянь, широко улыбаясь. — Я не мог желать в этой жизни лучшего друга, чем ты. — Вэй Усянь, почему ты говоришь так, словно собираешься умереть? — воскликнул Цзян Чэн, сжав кулаки так, что побелели костяшки. Усянь проигнорировал его слова. Вместо этого он принял сидячее положение и приблизился к лицу Ванцзи. Он провёл ладонью по щеке Лань Чжаня, и его ладонь тут же оказалась накрыта ладонью Ванцзи. Усянь примкнул к его губам и оставил на них почти невесомый поцелуй, который Ванцзи наверняка не сможет забыть. — Вы готовы, господин Вэй? — спросила его медсестра, сжимая в руках ручки каталки. Усянь устроился поудобнее и сказал: — Я готов. Ванцзи заметил, что в уголках его глаз блестели слёзы. Эта картина застыла перед глазами и Цзян Чэна, и Лань Чжаня — сопровождаемый электрическим светом потолочных ламп Вэй Ин, опустив голову, удаляется все дальше и дальше от них. А Усяню было горько из-за того, что он знал, что больше не вернётся. Единственное, что в этот момент роднило двух невзлюбивших друг друга людей — это пустота и тяжесть в груди и отчаянное желание, чтобы всё это оказалось лишь дурным сном. Усяня нет рядом всего несколько секунд, но оба тут же почувствовали, что уже остро по нему скучают. Скорее даже, тоскуют. Переглянувшись, они синхронно направились в сторону операционной, возле которой провели следующие пять часов. За это время Лань Чжань ощутил самый настоящий спектр эмоций — от страха до желания поскорее увидеть Вэй Ина живым. Цзян Чэна колотило от их общих с Усянем моментов — хороших и плохих — и дикой тревоги, что та сцена в коридоре больницы станет его последним воспоминанием о лучшем друге. Его грызло изнутри чувство, что он мог быть добрее к Усяню, трепетнее относиться к его проблемам. Сейчас Цзян Чэн возвёл себя в ранг самых худших лучших друзей и чувствовал себя бесконечно виноватым за всё, что произошло, пусть это и не было на его совести. Но что бы они ни думали, молча и напряжённо ожидая окончания операции в коридоре, оба подскочили со своих мест, когда из операционной вышел доктор и, стягивая с лица медицинскую маску, произнёс: — К сожалению, Вэй Усянь умер, несмотря на все усилия врачей. Зафиксированное время смерти — 23:01.