Жизнь в квартире кипела, ведь помимо обучения добавились еще бег с утра и вечерние променады. И если от утренних совместных пробежек с ментором Славик был не в восторге, то вечерние прогулки он просто обожал. Ходить по улочкам Питера и слушать лекции Яновича по истории и литературе было куда приятней нежели в кабинете. Слава в такие вечера впадал в нирвану. Петербург он стал видеть совсем иначе. Он стал на него смотреть через призму истории и искусства, и замечать то, на что ранее не обращал внимания. Балюстрады и пилястры на зданиях вызывали у него восхищение. Он теперь смотрел на знакомый город другими глазами. Глазами того же Достоевского, но более вероятно глазами Мирона Яновича. Вставать рано утром, а ложится поздно не доставляло огромного восторга, но это можно было стерпеть ради того, чтобы побыть с ментором лишний часик.
Отношения с воспитателем очень быстро вернулись в колею. Хотя не совсем правильно это так называть. Они стали намного ближе, а воспитатель роднее. Правила Славиного пребывания несколько изменились. Ранние подъемы были не единственным неудобством, ведь в придачу к ним у парня отняли телефон. Это стало первым требованием после того, как парню позволили остаться, ибо Мирон прекрасно осознавал, что старая компания Славика будет все-равно тянуть парня на дно. Да Машнов не сильно и расстроился, всё равно как-то обсуждать с друзьями происходящее не хотелось. Да и вообще говорить с ними не хотелось, ведь практически на каждый его косяк подталкивали его друзья. Славе правда тяжело далось осознание этого факта. А время несчастно летело, а каждый взгляд на календарь лишь портил настроение и напоминал, что уже через неделю у юноши экзамен по русскому языку. Хоть он и знал этот предмет на «хорошо», а может даже и на «отлично», но страх все-равно не покидал его. Нет, он не боялся его не сдать и не поступить, его будущее его не волновало вовсе. Он боялся разочаровать наставника. В своей голове он представлял тот день когда придут результаты. Представлял все возможные варианты развития событий, но вариант, где он завалил представлять не хотелось. Экзамен, конечно, можно и пересдать, а вот снова разочаровать ментора не хотелось. Слава осознавал прекрасно, он тут авансом. Ему дали второй шанс, а вот третий дадут навряд ли. Поэтому Слава пытался не вспоминать лишний раз об экзамене, а продолжал готовиться к нему с ментором. А ну ещё парень заметил, что Янович к нему стал относиться более снисходительно, нежели раньше. Не то, чтобы раньше было плохо, но сейчас, Машнов получает гораздо больше похвалы и физического контакта. Например, ладонь Фёдорова в волосах, слегка поглаживающая его, теребящая его челку или нежно массирующая кожу, стала уже чем-то родным и особенным. Хотя раньше они лишь пугали, ведь ассоциировались только с телесными наказаниями. Раньше всегда, когда Мирон к нему подходил близко, Слава на на инстинктивном уровне зажмуривался, ведь за этим приближением обычно следовал замах и удар. А сейчас до этого не доходило, Славик научился понимать слова и быстро реагировать на замечания. Да и серьезно он уже и не косячил, единственное за что он мог получить замечания были бардак в комнате, нежелание просыпаться утром или тупые ошибки из-за невнимательности. Ну, а иногда, когда наставник наблюдал за напряжённым воспитанником, он мог подойти сзади и помассировать слегка его плечи, от чего тому сразу становится легче. И никто из них даже не заметил, как они перешли данную черту. Сейчас как будто рухнула стена между ними, и стало вдруг так легко. Был сброшен балласт, который тянул Славу к старому образу жизни. Обоим стало легче друг с другом.
В вечер перед экзаменом, они не гуляли, потому что шел дождь, вместо этого он читал книгу, но никак не мог сосредоточиться на словах, потому что было страшно. И даже страх не в том, что он провалит этот экзамен и он никуда не поступит, нет, можно же пересдать. Страх за то, что он может раз и навсегда разочаровать Мирона Яновича, ведь он столько сил, времени, а главное нервных клеток на него потратил. Слава понимал, что он обязан написать все экзамены на «отлично». И тут, будто почувствовав его напряжение и страх, в комнату со стуком вошёл мужчина. Он вошел с улыбкой, хотел в последний вечер перед экзаменом подбодрить и успокоить своего протеже, ведь на собственном опыте знал это волнение перед экзаменами.
— Почему не ложишься, дорогой? Ведь у тебя завтра важный день. — садясь на стул, спросил Мирон.
— Важный день, волнуюсь немного, поэтому не могу уснуть, — отвечает тот, заглядывая в глаза своего визави, ища там поддержку.
— Послушай, солнце, — берет юношу за руку, — самое главное не волноваться, ты же всё прекрасно знаешь, я уверен в этом, — начинает гладить его руку ментор. — Ты умный мальчик, я в тебе не сомневаюсь, а от волнения только хуже станет. Так что не раскисай, всё будет хорошо, — отпуская руку Славы, проговаривает Фёдоров и тушит лампу. — Если что, приходи ко мне, — исчезая за дверью в темноте, сказал тот.
Слава сначала не понял, что означает «приходи ко мне», пока все-таки не решился прийти. Да, он не мог заснуть и отправился в комнату Мирона. Тот сидел на кровати, поверх одеяла, в домашних трениках, без какой-либо еще одежды, зависал в ноутбуке, но отвлёкся на открывшуюся дверь, и вновь улыбнулся своему воспитаннику. Он поставил ноутбук на пол и рукой похлопал по свободному месту на кровати, призывая сесть рядом.
— Ну что же ты, не успокоишься никак? — спрашивает Янович.
Машнов лишь кивает головой в ответ.
— Даже не знаю, как тебя успокоить... — задумался он. — Поверь мне, все будет хорошо, просто не беспокойся ни о чем. Может тебе валерьянку дать?
А Слава уже успел залезть под одеяло, удобно устроившись на второй подушке, и перевернуться на бок. Мирон улыбнулся, зарыл руку в волосы парня, и начал медленно поглаживать, снова достал ноутбук, сбавив яркость, продолжил что-то печатать.
***
Проснулся Слава уже на своей кровати, от будильника, который завёл ментор. Неохотно встав и надев домашнюю одежду, он направился на кухню, откуда доносится вкусный запах. Но это прекрасное утро портила лишь мысль о предстоящем экзамене. Как же не хотелось никуда ехать! Войдя все-таки на кухню, он увидел стоящего за плитой Мирона, который переворачивал блинчики на сковороде, смотря параллельно телевизор.
— Садись завтракать, а потом поедем в школу на экзамен, — не отрываясь от кулинарного процесса, проговорил Янович.
И тут же перед лицом Машнова оказалась тарелка с двумя блинчиками. А Фёдоров со своей порцией сел напротив и стал следить за мимикой Славы. Потерянный взгляд был показателем того, на сколько же парень сильно волнуется, но, честно говоря, Янович волновался не меньше.Несмотря на это, они ели в тишине, потому что парень ещё не окончательно проснулся и разговаривать ему не хотелось.
Но уже через тридцать минут, Слава в рубашке и джинсах ехал вместе с Мироном в школу на экзамен. Машнова передёргивало даже в машине. Мужчина за этим наблюдал, так как малец сидел на переднем сидении, но молчал. Подъехали где-то через час. Ментор вышел из машины, а за ним и неохотно парень.
— Так, Слава, возьми себя в руки, уже взрослый вроде как, у тебя всё получится на сто процентов, если не будешь так волноваться. Я в тебя верю, солнце! — Мирон всеми силами пытается подбодрить парня, беря его за плечи. — Мы с тобой всё учили и повторяли сотни раз. Постарайся, если напишешь на 34-39 баллов, я тебе сюрприз сделаю. А сейчас давай, иди, удачи! — он повернул парня к себе спиной и подтолкнул к входу в учебное заведение. — Приеду за тобой через четыре часа! — крикнул Мирон напоследок, и дождавшись, когда парень скроется за дверями, уехал.
***
Во дворе школы он быстро все оглядел в поисков списков, найдя их, он отсканировал их взглядом, чтобы убедиться, что его друзья не в одной с ним аудитории. Спустя какое-то время из дверей школы появились организаторы с табличками. Найдя своего, Слава направился к нему чтобы отметиться в списке, но в соседней кучке он заметил Ваню, другие же ребята стояли от него далеко и не представляли пока угрозы. Тот конфликт в коттедже обсуждать не хотелось, поэтому ещё одна задача «не начинать разговор с друзьями», добавилась к «сдать ОГЭ на отлично». Через несколько минут начали впускать в аудиторию. И в очереди на входе Славе с Ваней все же суждено было столкнуться. Сдав на входе свои уведомления, они отправились к металлоискателю.
— Слав, тебе ответы нужны? — спросил Ванька Светло.
Слава попытался сделать вид, что не слышит, но Ваня начал тыкать его и снова спрашивать.
— Да не нужны! — ответил Слава и интонацией дал понять, что он не намерен продолжать диалог.
В этот момент очередь дошла и до них, после проверки их развели по разным аудиториям, чему Слава был несказанно рад.
В аудитории всех рассадили по местам, проверили паспорта, и настал тот самый момент ожидания, когда еще минут двадцать все сидят с пустыми партами, в ожидании начала. Эти двадцать минут Слава не знал куда себя деть. Он то разглядывал паспорт, то читал этикетку на своей бутылке воды, то пялился на часы, то рисовал на черновике. Но вот наконец-то настал час Х и всем раздали КИМы и бланки, Слава слушал внимательно весь инструктаж, чтоб не дай Бог не накосячить в оформлении. Закончив с дурацкими бланками, включили изложение, и Слава полностью ушел в мыслительный процесс. Написав изложение и всю тестовую часть, Слава переключился на сочинение. К его огромной радости, тема попалась "учитель". Тут уж Слава на двести восемьдесят слов расписал свой жизненный пример во всех красках со множеством эпитетов. Окончил весь экзамен он чуть больше чем за час, но так как Мирон приедет только через четыре, а телефона у него нет, Слава решил сидеть до конца и перепроверил все задания раз пятнадцать за это время. Сдав работу Слава рванул к выходу, чтоб не встретить старых приятелей.
Но не тут то было, не успев выйти Слава оказался прижатым к наружной стенке школы.
— Ты что это нас избегаешь? — задал вопрос Светло не слишком доброжелательным тоном.
А Слава увидев всю компашку и проглотил ком в горле.
— Глухой что-ли, умник? — прикрикнул на него Замай.
— Эй! — послышался знакомый голос неподалёку.
Парни обернувшись, увидели Мирона Яновича, сразу убежали в школу. А Слава с раскрытыми руками побежал обнимать ментора. А пацаны наблюдали за этим с безопасного расстояния, комментируя.
— Бля, во дебил! Глянь, еще и обнимает его!
— Да вообще ебанутый!
