Твои руки

      Учителя, уже пообещали Никите выставить ему плохие оценки, если он продолжит в том же духе, но он пропустил эту информацию мимо ушей. Двойкой меньше, двойкой больше — всё одно. Ему от этого ни холодно, ни жарко (естественно до конца учебного года, когда надо будет уже выставлять окончательные оценки). Но такой подставы от физрука, парень уж точно не ожидал и не выдержал:       — Да хули вы все до меня доебались! — прошипел он, потирая лицо ладонями.       — Кондаков, закрой рот и быстро лезь на сранный канат! — приказал Артёмов и Никита послушно поплёлся выполнять задание. Учитель проследил за ним и только когда тот встал перед канатом, добавил: — Вот и молодец. И чтоб вёл себя хорошо, а то накажу. — и опять шлёпнул зазевавшегося парня.       Этот удар оказался мягче, но всё равно пришёлся на больную сторону, от чего Никита зашипел. Артём развернулся и, ухмыльнувшись, ушёл к себе. Не то чтобы ему нравилось хлопать девочкам по жопам меньше чем парням (а им он никогда по задницам не шлёпал), но всё-таки в этом что-то было. Именно с Никитой. Что-то необъяснимое, но что-то, что начинало нравиться Артёмову.       Кондаков же в свою очередь благодарил всех Богов за то, что все уже давно ушли бегать вокруг школы и в зале никого не было кроме их двоих. А когда с канатом было покончено, они вышли во двор. Парень вновь почувствовал лёгкий шлепок по заднице и вопросительно посмотрел на учителя.       — Чего встал как вкопанный? Беги давай. — совершенно невинно произнёс тот, как будто бы ничего и не случилось. Но, о Господи, это уже наглость.       Однако, Никита возникать не стал и побежал, попутно заливаясь краской. Отрицать, что его возмутило такое поведение Артёма — нельзя. Отрицать, что парню это понравилось — тоже нельзя. Завернув за угол, он убежал за уличные туалеты и наконец-то смог нормально вздохнуть. Сев на корточки, Кондаков закрыл красное лицо ладонями и тихо заматерился. Но немного успокоившись, встал, вытащил из кармана пачку сигарет и закурил. Покончив с сигаретой, парень написал однокласснику, чтобы его одежду забрали из раздевалки и принесли ему. Сегодня он больше не заходил ни в школу, ни в спортзал.       Целый день Никита был сам не свой. Мысли его летали где-то далеко и даже друзьям не получалось отвлечь парня. Он ушёл домой, мотивируя это тем, что заболел и плохо себя чувствует, и оказался чертовски рад, оставшись наедине с собой. В квартире никого не было и это радовало ещё больше. Но закрывшись у себя в комнате, вся радость сразу же куда-то улетучилась. Кондаков попытался не думать о том, что произошло в школе, однако у него ничего не получалось и он всё равно возвращался к одной и той же исходной точке. Руки Артёма, которые не покидали его мыслей.       Никита не понимал чего хочет или просто не хотел принимать. Мозг отказывался осознавать то, что тело хочет, чтобы к нему прикасались мужские сильные руки. Парень лёг на кровать, от мыслей начинала болеть голова, поэтому, глубоко вздохнув, он отправил их в свободное плавание. В голову сразу же полезли всякие непотребные фантазии, а внизу живота стало приятно теплеть, руки сами спустились к штанам. Расстегнув ширинку, Кондаков провёл по сильно выпирающему бугорку через ткань боксеров. Рвано выдохнул, ему это понравилось. Но всё никак не решался переходить к делу, лишь оттягивал резинку боксёрок. Ему никогда не приходилось дрочить, представляя другого мужчину, тем более физрука, тем более Артёмова.       Он улыбался от своих мыслей и действий, стонал от удовольствия, ласкал, сжимал, массажировал, получал чистый кайф, который уже давно не испытывал. Никита уже и не мог вспомнить, когда у него в последний раз была такая эрекция. Изливаясь себе в руку и на живот, Кондаков простонал лишь имя учителя.