Утопия

— Просыпайся. Из меня будто бы выкачивают всю жизнь и я, как ошалелый, приподнимаюсь. Волосы налипли на лицо, от меня разит чем-то сырым и земляным. Запах сырой земли и железа. Всё лицо и шея очень липкие. Руки в крови. С волос капает вода. Медленно поворачиваю голову в сторону и натыкаюсь взглядом на какого-то парня, у которого в руке полупустая бутылка с водой. Он смотрит на меня так, словно меня здесь и нет. Он смотрит так, будто давно мёртв. В мою сторону летят остатки воды, а бутылка кидается куда-то там на пол. Я чувствую, что мне немного легче, но было бы неплохо осушить эти остатки. — Ты кто? — Никто. Не спеша осматриваю помещение, в котором я нахожусь. Это не мой дом. Небольшая комната, совсем не обжитая. Одно окно, без штор. Видимо, мы находимся высоко, раз я вижу только небо. И множество стилетов, воткнутых в стены и пол. Он уходит куда-то и наступает тишина. Реальность начинает приобретать иные оттенки, показывая мне картины вчерашнего дня. Скалистые горы, мокрый песок, пустынный пляж и полная луна. И звуки. Будто назло кому-то чавкаешь жвачкой. И крики. Запах роз. И жидкое тепло, обволакивающее лицо. Вновь бросаю взгляд на воткнутые в стену ножи. В голове пусто как никогда раньше. Кто этот парень? Я смотрю на него, как только он безмятежно входит в комнату и глядит на меня своим непроницаемым взглядом. — Проваливай как можно скорей, я не собираюсь укрывать у себя дома маньяка. Молчу. Только сейчас замечаю, что у него волосы зелёного цвета. Он начинает вытаскивать стилеты со стен и бросать их на пол. Звук лязгающего серебра раздается по всей комнате эхом. Раз за разом. — Тронешь хоть один, — он стоит спиной ко мне, он останавливается и замирает, — зарою. — Не сомневаюсь, — отвечает тихо и спокойно. У меня сбивается дыхание, когда очередной стилет касается пола, и я уже стискиваю тонкую и хрупкую шею в заляпанных руках. В памяти всплывает образ официантки из того паба. Я сжимаю его шею сильней, а он даже не изменился в лице. Смотрит прямолинейно, бесстрастно. Я будто бы ничего не делаю, будто бы ничего не происходит. А он всё смотрит своими безжизненными глазами и выжидает. Явно не то, что я собирался сделать. Мне становится тошно и омерзительно. Он продолжает смотреть, не моргая, никак не реагируя. — Живи, — прозвучало жалко и неуверенно, я отступил. — Спасибо за разрешение. — Заткнись. Отхожу от него, он же не пошевелился даже. Такое ощущение, что я тут один и это всё сон. — Закурить дай, — тру ладонью лоб и устало выдыхаю. Смотрю на него. — Не курю, — так же в упор сверлит меня своим бездушным взглядом, жмет плечами. Замечаю свежий порез у него под глазом. — Ну, тогда опохмелиться принеси чего-нибудь. — Не пью. — Ну, может тогда сразу сдохнешь от своего бесполезного существования? — протираю глаза, потихоньку приходит ясность ума. Он ничего не отвечает, продолжает и дальше стоять, где стоял. — Эти ножи заполонили всю улицу, — отходит от стены и поднимает с пола один из ножей. Безынтересно осматривает его, вертит в руке. — Я был в баре, когда ты там появился. Долго наблюдал за тобой, ты меня даже не заметил. Осмысливаю услышанное и перевариваю информацию, от которой мне не горячо и не холодно. Я, наверное, многое вчера не заметил. — Где у тебя тут ванна? Он не отвечает и все так же смотрит на меня. — Чёрт с тобой, мерзость болотная, — направляюсь к выходу из комнаты. Чувствую на себе его взгляд. Опять испытываю какое-то сокрушение и колоссальную прострацию. Меня пожирает отчаяние, снедающее все мои органы, разъедая их изнутри, да так, что хочется вывернуть всё из себя. Вновь натыкаюсь на зеркало в пустой комнате. Одинокая лапочка без плафона. Спешно умываю лицо холодной водой и заправляю челку на бок, чтобы посмотреть на свои глаза. Кто-то вопросительно смотрит на меня в зеркале, висящем на стене. Кто-то, столь мне знакомый, но бесконечно чужой. Я больше не узнаю себя. Эти глаза не перестают смотреть на меня. Наступает тишина и гремит у меня внутри. Изнуряющая пустота. Я разбит и вымотан. И я ахренеть как мало понимаю, что происходит. Мне так плевать, что я даже не знаю, что испытывать. Множество бесцветных сцен наполняют мою голову. Все мои мысли тают, как ледяная вода. Каждый берет то, что дают, и каждый остается сам по себе. Капиляры в глазах стали совсем алыми, а синяки увеличились. Губы очень сухие и потресканные. Я хочу еще. Нет. Или да? Еще раз ополаскиваю лицо водой и смотрю на свое отражение. Я не знаю. Под ногтями кровь уже засохла. Пальцы слегка трясутся. — Выметайся, я не собираюсь идти за сокрытие или за соучастие. Поправив челку, оборачиваюсь: он стоит в дверном проёме. Тишина вгрызается в мою жизнь и нещадно рубит все пополам. — Не тыкай мне, уродец, — покидаю ванную комнату и направляюсь к выходу. Он ничего не отвечает, отталкиваю его и иду в коридор. Он остается на месте. — Вас уже ищет полиция, — коротко и ясно. Равнодушно и бесцветно. Оборачиваюсь, засунув руки в карманы, чувствуя уже знакомый бархат лески. — Удачи им. На улице на удивление безлюдно и тихо. И место мне незнакомое. Как я тут оказался? И причем здесь этот парень? Перед глазами стоит этот безучастный и пустой взгляд. Не совместимый с жизнью. Ловлю первую попавшуюся машину и прошу водителя двинуться за город. Сажусь на задние сидения и утыкаюсь в окно, скрестив руки на груди. — А куда вам именно надо? — мы встречаемся взглядами в зеркале заднего вида, некоторое время в салоне присутствует молчание. — Пока только за город, а дальше я подскажу, куда ехать. Пора возвращаться домой. Знал ли я, что будет дальше? Сплошные улицы за окном, одни улицы и невероятная боль для глаз. Всё так далеко, все такое туманное. Испытываю давление внутри. Там, наверное, скопилось море пыли, стены начали скрипеть. Устало и глухо. Прямо, как и я. Чрез какое-то время городская обстановка сменяется пустынной трассой, а чуть позже — долгим и долгим лесом. Сейчас поздняя осень, и всё выглядит умирающим. Но не этот лес. Устраиваюсь на сидении поудобнее, и разглядываю всё, что попадается на пути, пока мы едем. И начинаю вспоминать то, о чем давно позабыл. Как давно это было? Или недавно? Во мне загорается азарт. Или это не азарт, АААААААААААААА. Да. Совсем скоро, я очень соскучился. — А ведь в этот лес толком никто даже и не заглядывает, — моё лицо озаряет улыбка и мне становится чуточку лучше. — М? Что вы сказали? — водитель бросает на меня короткий взгляд и дальше продолжает смотреть за дорогой. — Да так, ничего такого, — из меня вырывается смешок, который я не мог удержать. Я помню каждый клочок земли в этом лесу. Я помню всё. И всех их. С неким упоением разглядывая мелькающие ветки деревьев и длинные столбы, я не заметил, как улыбка на лице стала больше и шире. — Ну, куда там… — он замолкает на полуслове и ошарашенно смотрит на меня в зеркало. Мы сверлим друг друга около пары секунд, и я в последний момент додумываюсь убрать улыбку с лица. Мужик тормозит и глубоко вздыхает, опять смотрит на меня в зеркало, а я думаю лишь о том, что у меня чуть скуловые мышцы не свело. Ему нечего мне сказать, он издает легкий смешок и вытирает испарину со лба. Мы остановились посреди дороги, вокруг густого леса. Молчание. — Что-то…- приподнимаю уголки губ, — не так? Я чувствую это. Этот поглощающий страх. Эти усталые глаза, покрасневшее лицо, вспотевшие усы. Какая жалость. Будто бы он догадывается. — Да так… Ничего. В напряженном и интересном молчании он усаживается удобней и крепче хватается за руль, давит на газ, и мы едем дальше. Почти. Чуть не. Может, оно и к лучшему. — Едь до конца леса, а потом сверни налево и тоже до конца. Никаких ответных знаков он мне не подал. Только спустя некоторое время поездки, я заметил, как его брови нахмурились, когда мы покинули лесную зону. — Погодите, но ведь там не жилая местность, — брошенный слегка подозрительный взгляд в зеркало. — У меня там дом. Далее мы не сговаривались, и водитель поднажал газу. Видимо, спешит куда-то. Меня эта двойственная мысль слегка позабавила. Пока лес всю дорогу туманил мне голову, я совсем и позабыл о своем визите домой. — Денег не надо, — убито проговаривает водила и чуть склоняет голову вниз. Его лицо совсем покраснело. Выхожу из машины. — И не собирался, — громко захлопываю дверь, и, когда машина разворачивается и уезжает обратно, я оглядываюсь. Пустота и тишина. Почти пустынная территория, где кончается дорога. Полоса, ведущая в ПРАААААЗДНИК. Быстрым шагом направляюсь в сторону дома, который зарос всё то время, что меня не было. Поднимаюсь по лестнице, ведущей к особняку. Интересно, как там Минк? Это здание совсем не изменилось. Серое, неприступное и величественное, в три этажа. Отдаленное от всех и непоколебимое. Увядшие сады с розами, почерневшими и высохшими. Их никто не поливает? Сейчас бы закурить. СЕЙЧАС БЫ ПРОТКНУТЬ КОМУ-НИБУДЬ ШИПАМИ ГЛАЗА. Шипы тоже надо любить и быть к ним приветливыми. Я люблю розы, но они вянут у меня на глазах. — И где же там моя матушка, которая обожает свои чудесные розы? — открываю двери и с улыбкой вхожу в дом. Меня встречает темнота. — Совсем позабыла о своих цветах, — оглядываюсь. — О, Минк. В этот раз он не кидается на меня и не царапается, и я искренне удивляюсь, что это на него в прошлый раз нашло. Глазки закрыты, шкура покрылась пылью и посерела, а тельце стало мягким, как желе. Он начал вонять и разлагаться. — Надо тебя на солнце переставить, — хватаюсь за рукоять меча и переставляю Минка к окну, чтобы солнце светило на него и у него возникло желание побегать по траве. — У меня так и не зажил тот шрам, что ты мне оставил на лбу, Минк. Он не смотрит на меня, в поместье тишина. Острие меча, выглядывающее из его мордочки, покрыто уже давно засохшей кровью. Но местами блестит. — Как ты тут без меня? Тебя кормят? — глажу любимца по хвосту и поднимаюсь по главной лестнице, ведущей куда угодно. Но мне нужно только одно место, где меня сейчас ждут. Оглядываюсь и подмечаю, что штукатурка начала трескаться, кое-где даже лежит на полу. Длинные, пустые и тихие коридоры, заполненные мраком и выжиданием. Я знаю. ЗНАЮ, ЧТО ВЫ ТАМ. Ускоряюсь и приближаюсь к нужной мне двери. Почему все картины валяются на полу? Останавливаюсь, перевожу дыхание. Огромная, чуть приоткрытая деревянная тёмная дверь, ведущая в наши общие покои. Почему-то сейчас вспоминается взгляд того парня. Почему-то именно сейчас он показался мне не то, что мертвым, он показался мне даже очень живым. Как… Толкаю дверь ногой и прохожу в просторную, но померкшую комнату. Все спят. Шторы завешаны, и лишь полоска света пробивается через них, даря комнате хоть какой-то просвет. Плащ падает на пол, и я неспешно подхожу к кровати. Под ногами скрипят половицы, мне в лицо ударяет поток пыли и что-то еще. Забираюсь на кровать и отодвигаю придурка близнеца, чтобы улечься между ним и матерью. Подо мной что-то хрустит. Кровать совсем холодная, и, не смотря на то, что сейчас поздняя осень, на улице теплей, чем здесь. Укрываюсь одеялом и поворачиваюсь спиной к брату, а лицом к матери. — Спокойных снов. Последнее, что я вижу — её распахнутые глаза, зрачки в которых запрокинуты наверх, а рот искривлён.