Утопия

— И куда ты теперь? — Я скоро вернусь. Ночь оказалась достаточно прохладной и очень приветливой. Я не помню, как оказался здесь. Я помню вопрошающий взгляд, провожающий меня. Меня это не касается. А может я вообще заболел. Я был быстр. Я не был пьян или что-то в этом роде. Мне нужно было только одно, у меня дико тряслись пальцы. Я думал, что не успею. Твою мать, я исцарапал себе все руки леской. До места назначения добрался быстро. Хотя бы потому что я почти не помню, как до него добрался. — Опять дел собрался натворить? — Мы с тобой ни о чем не договаривались. И не надо на меня так смотреть. Я не мог вспомнить ту песню и кто ее исполняет. Кое-что все-таки не подвластно нам. Свет в конце туннеля горел разноцветной вывеской. Тупой и нелепой. И все так же две припаркованные тачки. В который раз я падаю? Жаль, что я не могу сказать, что мне не о чем сожалеть. Песок в моих часах всегда сыпался безумно медленно. Каждая песчинка с грохотом опускалась на гору утерянного времени. В этот раз не было никакого кофе. В этот раз во мне бушевал пожар, который сжигал все разумное во мне. Если еще хоть что-то разумное от меня осталось. Глазею по сторонам, фонари погасли. Никаких выверерных мотивов. Я остановился за углом автозапарвки, находящейся в метрах десяти от кафе. Я увидел ее, немного уставшей, но на веселе. В руках поднос, в глазах искры радости. Через несколько минут, когда последний клиент покинул заведение, я проследил за ней взглядом, как она вытянулась и коротко зевнула, прикрыв рот ладонью. Достал из кармана плаща сигарету и зажигалку, не прекращая наблюдать. Приблизился на пару метров к кафе, закурил. Еще через некоторое время в забегаловке погас свет. Только еле видный отголосок света где-то в самых недрах этой помойки. Нет. Твою мать! Я не могу этого забыть. Бросаю бычок на асфальт и, заметив её выходящей из кафе, иду следом. Неслышно настигаю ее сзади. Даже в относительной темноте, разбавляемой лишь вывеской того кафе и парой неоновых ламп от автозаправки, её волосы все так же блестят. — Ого, ты чего тут? Резко торможу, когда она оборачивается. — Ты следишь за мной? — она глупо хихикает и поправляет лямку от сумки у себя на плече. На ней какой-то малиновый топик, и похоже, она без лифчика. И ноги. Какие же у нее превосходные ноги. Которые так и хочется переломать. — Ау! Завис? Выдохнув, чувствую, как к щекам прилила кровь и все лицо вспотело. — Решил проводить тебя. А то знаешь ли, — медленно приближаюсь к ней, смотря прямо в глаза, — ходят тут всякие. Она кратко улыбается и опускает взгляд вниз, прикрыв глаза до тех пор, пока я не подхожу совсем близко. — И кто же тут ходит? Ее волосы на ощупь словно шелк, очень редкий и мягкий шелк. Она смотрит на меня так, будто знает меня всю жизнь. Что я здесь делаю. Мне не место в этом чертовом городе. Время здесь приравнивается к бесконечности, а ожидания в прах. Её губы были такими же мягкими, как и всё в ней. Я целовал ее осторожно, постепенно углубляя поцелуй, и, когда она легко закинула на мое бедро ногу, её язык коснулся моего. Пальцы легонько сжимали золотистые уже взъерошенные кудри, я притягивал её к себе, целуя и лаская извивающийся скользкий язык. Как мы оказались на задних сидениях чьей-то машины — я не уследил. Пальцы полезли вниз и оттиснули ворот малинового топика, открыв моему взору нежную и пышную грудь с уже твердыми сосками. Машину заполнил сдавленный стон. Мой язык уже во всю извивался над крошечными сосками, переходя от одной груди к другой. От неё пахло какой-то приятной парфюмерией и точно стойко чувствовался аромат пудры. Мы вновь коснулись губами друг друга и я почувствовал облегчение. Когда колено, об которое она терлась, стало мокрое, мои пальцы скользнули вниз. Ткань её трусиков насквозь пропиталась теплой влагой. У меня вдруг резко помутнело в глазах, в нос ударил запах ее вагины, в которой мне уже не терпелось побывать. Отодвинув порядком намокшие трусики, запустил в нее один палец, проверяя, настолько она была готова. Послышался хриплый стон и она положила голову мне на плечо, тяжело задышав. — Да. Давай же…- ее губы коснулись моей шеи и я почувствовал, как она приподняла и вытянула свою попку. В какой-то момент я даже подумал, что тронулся. Она приняла меня достаточно спокойно и тепло, так мокро, как мне никогда еще не было. Этот своего рода поцелуй был признанием и неким откровением, которое запомнит только она. Её поддатливое тело, как волны покачивающаяся грудь, длинный шелк волос, обрамляющий шею и плечи. Я не мог прекратить целовать ее в губы, в изящную шею, в грудь, в плечо. Мы никто друг другу, и никогда не будем чем-то больше, чем сегодня. А когда она обняла меня так крепко, что я даже ахренел, мне показалось, что я почувствовал то давно утеряное. Мы лежим на крыше её машины и курим. На горизонте виднеется полоска рассвета. Она почти голая: на ней только юбка и каблуки. Красные каблки на высоких шпильках. Она смотрит на небо, а я на нее. Я до сих пор не знаю ее имени. Золотистые локоны раскиданы по всюду. — Я всегда мечтала выбраться из этого города и стать знаменитой танцовщицей, — выдохнув сигаретный дым, что медленно поплыл по воздуху, она повернулась ко мне. Сейчас она смотрела на меня покинуто и задумчиво. — Никого красивей я еще не встречал. Мы смотрим друг на друга некоторое время и я слышу её заразительный смех и тоже улыбаюсь. Я вновь оглядываю золотые волны и растрепанную челку. А потом она резко замолкает и ошарашенно смотрит на меня. — Прости. Выпавшая из рук сигарета падает на живот и продолжает тлеть, прожигая кожу. На ее глазах появляются слезы. ДААААААААААААААААА. ВОТ ТЕБЕ ЕЩЁ. ЕЩЁ. ЕЩЁ. — Я ЖЕ СКАЗАЛ. ПРОСТИ, ПРОСТИ МЕНЯ. — СУКА. . . . . — КУДА ТЫ ПАДАЕШЬ Я ЕЩЕ НЕ ЗАКОНЧИЛ. МЫ МОЖЕМ И НА АСФАЛЬТЕ ПРОДОЛЖИТЬ. ЧТО ТЫ ПОДМЕШАЛА МНЕ В КОФЕ?! — ПОДНИМИ СВОЙ ГЛАЗ! — ЦАРАПАЮ ЦАРАПАЮ ЦАРАПАЮ. — ЦАРАПАЮ ЦАРАПАЮ ЦАРАПАЮ СУУУУУКАА. — ШИ-ШИ-ШИ, БЕССЕРДЕЧНАЯ БЛЯДЬ. А У КОГО ЭТО НЕТУ СЕРДЦА? А ВОТ ЖЕ ОНО! Я СМОТРЮ ПО СТОРОНАМ, МОЕ ЛИЦО В КРОВИ, ОНА СТЕКАЕТ ПО ПО АО ПО ОНА ПУСТА — БЛЯДЬ. Эти губы, мягкая улыбка, понимающий и ласковый взгляд. Как её зовут?