Игра в обман

      Отбегаю от входной двери и быстро достаю телефон из кармана. Всё ещё шагаю спиной к дороге, пытаясь не отрывать взгляд от дома — вдруг кто-то выйдет из него? Но что же мне тогда делать? Куда бежать? Да и успею ли? Я стою на противоположной стороне дороги и только сейчас опускаю взгляд на разблокированный экран телефона. Я не знаю кому мне звонить, но решаю не беспокоить родителей. Набираю номер полиции. Звучит один гудок, слышны небольшие помехи.       — Здравствуйте, полиция. Я вас слушаю, — раздался приятный женский голос.       — В мой дом кто-то пробрался, — голос дрожит, я готова сорваться на любом слове.       — Успокойтесь, сейчас к вам приедут. Назовите ваш адрес.       Быстро называю адрес своего дома. Женщина продолжает мне что-то медленно и успокаивающе говорить, но мне от этого не становится легче. Всё тело дрожит, мышцы напряжены так, словно я готова в любую секунду сорваться с места и бежать прочь.       — Где вы сейчас находитесь? — она повторяет этот вопрос, кажется, второй раз. — Вы слышите меня?       — Да-да, — стараюсь отвечать как можно быстрее, — я стою на улице около дома, на противоположной стороне дороги.       — Хорошо, вам есть куда пойти до приезда наряда? — спрашивает она таким же спокойным голосом, будто ничего и не случилось, будто я просто обсуждаю с подругой как прошел мой день.       — Нет.       — Тогда оставайтесь на месте.       Наряд полиции обыскал мой дом. Всё это время я стояла на улице, боясь даже шелохнуться. Каждые несколько минут ко мне подходили сотрудники и предлагали выпить горячего чая из термоса, даже совали в руки плед, но мои мысли были далеко от меня, от них, вообще от этого мира. Мне было сложно отвечать на их вопросы, сложно о чём-либо думать. Тело всё ещё даёт сигналы к бегству. Наконец, ко мне вышел статный мужчина в форме, лет сорока.       — Мы всё осмотрели, — он выглядит напряженным, — но никого не нашли в доме. Можете пройти с нами? Нужно, чтобы вы сказали, пропало ли что-то, все ли вещи на своих местах?       Киваю головой и бреду за полицейским. Мои ноги дрожат, чувствую, как по спине пробегают мурашки, а ладони становятся мокрыми от холодного пота.       Первым делом мы зашли на кухню: все вещи находятся на своих местах, как я и оставляла их утром. Затем мы осмотрели остальные комнаты. Я долго осматриваю каждую тумбочку, каждый ящик, но все вещи на своих местах, ничего в доме не пропало. Мне стало немного легче.       — Всё на своих местах? — всё тот же мужчина стоит возле меня.       — Да, в доме ничего не изменилось. Только дверь была открыта, когда я собиралась войти.       Он кивнул головой, взял в руки что-то похожее на планшет.       — Мы сняли отпечатки пальцев с ручек дверей. Нам нужны и ваши отпечатки для сравнения.       Подхожу ближе и прислоняю палец к холодному стеклу. Вижу зелёные лучи, сканирующие мой палец. Полицейский пристально смотрит на экран, затем благодарит меня и ждёт ещё несколько секунд.       — Никаких других отпечатков не было найдено. Только ваши. Вы уверены, что запирали за собой дверь?       Я бегло прокручиваю в голове события сегодняшнего утра. Определённо, я помню как поворачивала ключ в двери, помню как перепроверяла, заперт ли дом.       — Да, уверена… Наверное.       Мужчина понимающе кивает, но делает странный выдох.       — Вы студентка? — он говорит со мной, но машет другим мужчинам рукой, давая знак, чтобы те собирались.       — Да, — тихо отвечаю я, чувствуя, как мне становится очень холодно.       — Я думаю, вы просто перенервничали из-за тяжелых занятий, — успокаивающе говорит он. — Наверное, вы просто забыли запереть дверь. Если что-то произойдёт — звоните нам.       Я вежливо прощаюсь с ним, немного краснея. Может быть, он прав и я действительно плохо проверила дверь утром? Может, я просто забыла повернуть ключ в замке? Или же замок заел? Нужно будет обязательно попросить родителей по приезду заменить замки в доме, так будет спокойнее всем.       Не помню, как закончился мой день. Сейчас я лежу на кровати и бездумно смотрю в одну точку. Голова будто в тумане, тело ломит, словно я заболела. Поворачиваю голову к окну и стараюсь не обращать внимание на окружающие предметы. Меня пугает мой собственный дом. Ночью я очень беспокойно спала: просыпалась каждые несколько минут, улавливая самые тихие шорохи; помню, как немного колыхнулась занавеска у окна от ветра, но тени на стене показались мне какими-то устрашающими. Я стараюсь не думать о плохом, но что, если я была права и кто-то действительно был в моём доме? Вдруг кто-то ходил по моей комнате, рассматривал или трогал мои вещи? Может быть, я просто себя накручиваю и мама оставила ключи кому-нибудь из соседок и попросила проверить, потому что не смогла мне дозвониться? Эта идея мне нравится и я в надежде хватаю телефон, судорожно проверяя входящие звонки. Ничего. Она вообще не звонила мне за последний день ни разу.       Набираю номер телефона мамы и спустя долгие секунды ожидания, она берёт трубку, уставшим голосом поприветствовав меня.       — Привет, мама, — стараюсь сделать свой голос как можно более беззаботным.       — Да, доченька. Я хотела тебя вчера набрать, но что-то пошло не так, — мне кажется, будто она не спала несколько дней.       — У тебя всё хорошо? Твой голос слишком уставший.       — Ох… эта работа. Ты даже не представляешь, сколько всего нужно успеть сделать, — она на несколько секунд замолкает, а я не решаюсь продолжить разговор. Мне нечего ей сказать. — Вернусь к теме. Мы с отцом немного задержимся, приедем домой с опозданием в дня три. У тебя всё нормально?       — Да, — слишком быстро отвечаю я, затем прокашливаюсь и уже медленнее повторяю. — Да, мам, всё нормально. Скажи, а ты не оставляла никому ключи от нашего дома?       Она молчит. Я отодвигаю телефон от лица и проверяю, не разорвалось ли соединение, но всё в порядке.       — Нет, никому, — наконец-то отвечает она и моё сердце замирает на месте, — что-то произошло?       — Вчера долго не могла найти ключи, уж думала, что потеряла, — начинаю лгать я, — вот и продумываю запасные варианты на будущее.       — За вещами нужно лучше смотреть, — пытается она то ли пошутить, то ли прочитать мне нотации — мне сложно понять, ведь её голос почти не меняется.       — Да, мам. Обязательно.       — Извини, Вика, мне нужно бежать. Я наберу тебя немного позже.       Я не успеваю даже с ней попрощаться, как она сбрасывает вызов и я оказываюсь один на один в этой тяжелой тишине. Сажусь на кровать, набрасываю одеяло на ноги, стараясь как можно сильнее укутать обледеневшие от страха пальцы.       Прошло, наверное, часа два с того момента. Я по-прежнему сижу в своей кровати и лишь изредка могу взять телефон и прочитать какую-то статью или попытаться отвлечь себя короткими видео, но мне не удаётся сосредоточиться на чём-то больше, чем на пару минут и я тут же бросаю эту затею. Я поворачиваю голову в сторону и вздрагиваю, ведь в этот момент мой телефон начинает светиться и из его динамиков доносится мелодия вызова. Это Дима, всего лишь Дима. Мне нужно успокоиться. Я поднимаю трубку.       — Доброе утро! — его голос такой жизнерадостный.       Мне становится немного легче на душе и я даже выпрямляю ноги на кровати.       — Привет, — кратко здороваюсь я.       — Что-то ты не очень весёлая. Проснулась только что? Ну да ладно. Тебе будет достаточно часа чтобы собраться?       — Куда? — спрашиваю я, пытаясь вспомнить, о чём мы с ним договаривались.       — Как куда? — Дима озадачился. — На страйкбол!       — А, — протягиваю я и с облегчением выдыхаю. Наконец-то я смогу убраться отсюда подальше и почувствовать себя в безопасности. — Помню. Видно, и правда ещё сплю. Где встретимся?       — Я заеду за тобой ровно через час. Надеюсь, тебе не придёт в голову надевать туфли и платья?       — Я тоже на это надеюсь, — пытаюсь отшутиться я.       — Тогда до встречи!       Я вздрагиваю, когда слышу звук машины, приближающейся к моему дому. Подхожу к окну и узнаю черную BMW. На душе становится как-то легче и мне поскорее хочется вылететь из дома и не возвращаться сюда до приезда родителей. В моём кармане начинает вибрировать телефон и я без раздумий поднимаю трубку.       — Выходи, я вижу тебя в окне, — в голосе Димы слышен смех.       — Я просто хотела узнать, кто подъезжает к моему дому, — пытаюсь оправдаться я.       — А что, много вариантов? — небольшая пауза. — Извини.       — А? — я и правда не понимаю за что он извиняется. — Забудь.       Сбрасываю вызов и подхожу к двери, обуваясь. Уже на улице я закрываю входную дверь на максимальное количество оборотов, после чего трижды проверяю, сработал ли замок, действительно ли закрыла дом за собой. На последнем разе я с силой выдыхаю весь воздух из груди, будто мне от этого сразу станет легче, и стараюсь побыстрее идти к машине. Я замечаю, как удивлённо Дима смотрит на меня и обнимаю себя руками, пытаясь внушить ему, что я просто замёрзла и вовсе не пытаюсь поскорее убежать от сюда.       Мы ехали к месту почти в полной тишине. Лишь изредка Диму набирал какой-то друг и он включал громкую связь, докладывая ему, как скоро мы будем и всё ли необходимое он взял с собой.       Спустя минут тридцать мы приехали на какую-то заброшенную постройку среди леса. Дима осмотрелся по сторонам, утвердительно кивнул и припарковал машину возле целой выставки немецкого автопарка. Я открыла рот в изумлении.       — Ничего себе… машинки, — неожиданно вырывается из моих уст.       — Нравится? — Дима смотрит на меня и смеётся.       — Ещё бы! Хотя, я мало в этом разбираюсь.       — У тебя будет ещё возможность. Можешь взять журнал об автомобилях с заднего сидения. Я знал, что когда-нибудь он мне понадобится! — Дима попытался сделать гордое лицо, хотя у него это слабо получилось, но это заставило меня улыбнуться.       — Если вы ещё посидите в машине, то скоро стемнеет и мы тут все замёрзнем! — какой-то парень упорно стучит по стеклу Диминой машины, от чего я вздрагиваю.       Я пытаюсь присмотреться к лицу парня и узнаю знакомые черты: те же тёмные волосы, худое лицо, слишком светлая кожа... Всматриваюсь в него ещё сильнее и замечаю туманный взгляд исподлобья, под глазами тёмные мешки, и смотрит он с какой-то злостью, как мне кажется.       — Вика? — одёргивает меня Дима, которого я просто перестала замечать на несколько секунд. — Пойдём, а то он мне стекло разобьёт скоро.       Я лишь утвердительно киваю головой и выхожу из машины.       — Вы приехали последними, — незнакомец подходит к Диме и пожимает ему руку.       — Ну это же девушки, им собраться нужно, — Дима кивает в мою сторону и они оба улыбаются.       Я стараюсь держаться немного в стороне, чувствуя себя лишней. Я не привыкла быть в центре внимания, не привыкла к большим компаниям или каким-то общим друзьям. Я не знаю, как мне сейчас себя повести, что сделать и будет ли это уместным.       — Этого парня зовут Саша, — Дима решил представить нас друг другу, — мой… коллега по работе.       Я немного хмурю брови и слишком пронзительно смотрю на них двоих. Дима странно замешкался, когда пытался сказать, как именно они связаны друг с другом. Стараюсь побыстрее забыть об этом и улыбаюсь в знак приветствия.       — Вика, — тихонько представляюсь и чувствую, как чья-то тяжёлая рука падает на моё плечо, от чего становится очень неприятно.       — И тебе привет!        Я просто подпрыгиваю от неожиданности и громко ойкаю. Смотрю на лица парней и понимаю, что они едва сдерживают смех.       — Не часто в нашей компании увидишь девушку, тем более с Димой!       Я наконец-то оборачиваюсь и вижу парня со светлыми, немного отросшими волосами. На его лице одиночные веснушки, которые сразу мне напомнили про лето. Очень выразительные скулы и серо-карие глаза, коих я никогда не видела. Дима подходит ко мне и нежно обнимает за плечи, отводя в сторону.       — Не слушай их. Максим у нас любит языком трепать, — последние слова он проговорил так, будто фыркающий от недовольства кот. — Кстати, именно Саша окатил тебя водой в тот день.       Я бы многое хотела сказать по этому поводу, но какой в этом смысл? Ситуация была, да сама разрешилась.       Мы не успеваем толком познакомиться, как Дима заводит меня в какую-то маленькую комнатку, пропитанную запахом влаги и плесени, вручает мне в руки рюкзак и велит переодеваться, пока они будут говорить о «своём мужском».       — Ты полный идиот! — кажется, это сказал Макс.       — Надеюсь, ты не всё рассказал? — голос поменялся и, кажется, это был Саша.       Дима не успевает им ничего ответить, лишь разворачивается и кивает мне.       — Выходи, тебя заметили.       Я продолжаю идти вперёд и делаю вид, будто ничего не слышала. А даже если и слышала, то что из этого? Всё равно ведь не понимаю о чём они говорили. Первым в мою сторону делает шаг Макс и свистит так, будто пытается заигрывать.       — А ты ничего так в этой амуниции. У меня прям фантазия…       Он не успевает закончить фразу, как Дима толкает его локтем в бок и выходит вперёд.       — Тебе идёт, — спокойно констатирует он.        Ребята стоят на верху насыпи, я чувствую, как сложно мне даётся каждый новый шаг вверх. Веса добавляет что-то вроде бронежилета, а ещё налокотники, наколенники и шлем в моих руках. Я чувствую себя девушкой, сбежавшей из боевика в реальный мир. Вся одежда камуфлированная, ремень с кобурой и дополнительными магазинами. Внутри разливается уверенность в себе, бесстрашие. Я совершенно забыла о том, что произошло вчера вечером и на душе стало совсем легко от этого.       — Рад, что тебе пришлось по размеру, — добавил Дима и подошел ко мне, помогая подняться.       — Спасибо, но мне так тяжело передвигаться!       — А ты как думала? Даже с этим всем шанс получить синяки крайне высок.       Я сглотнула образовавшийся комок, не лучшая перспектива — проваляться одной дома в синяках несколько дней.       — Если ты так будешь стоять, то максимум, куда попадёшь — это в воздух, — Дима подвинул своей стопой мою ногу, — прежде, чем научиться стрелять, тебе неплохо бы научиться вообще держать оружие и стоять правильно.       Это была идея Саши. Именно он скептически отнёсся к моему присутствию, а затем и к умению попадать куда-то, не пострадав при этом самой. И вот теперь мы уже пол часа учимся держать банальный пистолет, заряжать его специальными пульками, а не ронять их, как это было у меня в первые разы. Дима в сотый раз объясняет мне, на каком расстоянии должны быть ноги, куда лучше прятаться и вообще как передвигаться по данной местности. Я уже немного изучила и запомнила территорию на которой мы будем играть, но всё ещё путаюсь и спотыкаюсь о корни деревьев, которые незаметны под листьями на земле.       — Так правильно? — я обхватила пистолет двумя руками, вытянула их вперёд и стала полубоком, немного расставив ноги.       — У нас получилось! — гордо прокричал Дима. — Осталось только научиться попадать в цель. Думаю, это будет проще.       Мне кажется, Дима устал гораздо больше меня. Он так старался научить меня чему-то под громкий смех остальных ребят, которые постепенно подходили и представлялись мне, находясь за моей спиной. Я не особо запоминала имена и их внешности, поскольку сильно увлеклась процессом, но Дима каждый раз бесился, когда я отвлекалась, чтобы ответить кому-то или когда совершала те ошибки, о которых он говорил буквально несколько секунд назад. Пару раз он не выдерживал и отходил в сторону покурить, а ребята всячески пытались поднять мне настроение и подкрепить уверенность в собственных силах.       Кто-то поставил в нескольких метрах от меня цветную мишень в виде кругов, пару человек наглядно показали мне, как нужно целиться, нужно ли закрывать глаз, как это делают в фильмах и как правильно дышать при каждом выстреле. У меня вообще сложилось впечатление, будто меня учат стрелять из настоящего оружия, а не игрового. От этой мысли стало как-то не по себе, но я постаралась сосредоточиться на словах окружающих. Дима, кажется, уже в четвертый раз подошел ко мне после перекура и встал за моей спиной. Его руки легли сначала мне на плечи, затем он прикоснулся к моим рукам, заставляя сильнее сжать рукоять. Он выше поднял мои руки, чуть сильнее повернул плечи, от чего на несколько секунд стало неудобно, но вскоре поза показалась мне гораздо более устойчивой, чем была до этого.       — Целься и дыши спокойно. Чем больше ты нервничаешь, тем больше шанс, что промажешь. Как будешь готова — просто нажми на курок.       Я старалась следовать его словам и дышать глубоко, медленно. Думаю, если делать такие вдохи на протяжении минуты, то голова попросту закружится. Когда я почувствовала себя расслабленной и уверенной, то спустила курок и тут же запрыгала на месте от радости. Впервые мои эмоции настолько живые и яркие.       — Молодец, ты попала! — подтвердил увиденное мной Дима.       — Давайте уже начинать! У нас шашлык в багажнике ещё стоит, а жрать хочется! — первым не выдержал Макс.       Мы играли несколько часов, на улице уже начинало темнеть и парни предложили развести костёр и поесть шашлыка. Мы с Димой сели возле друг друга, на моём лице растеклась довольная улыбка, хотя тело ломило от боли и усталости. Несколько раз команда проигрывала из-за меня, у Димы вообще огромный синяк на руке, потому что он постоянно был рядом и пытался меня защитить. Признаться, игра мало напоминала развлечение: Дима слишком серьёзно относился к каждому выстрелу, он быстро реагировал на малейший звук, как и его друзья. Саша вообще напомнил мне грациозную кошку: он ловко уворачивался от всего, попасть в него было почти нереальным. Наверное, меня бы это злило, но остальные ребята только смеялись и хвалили его. Я поняла, что в сравнении с другими, моя физическая подготовка на полном нуле, хотя я и занимаюсь спортом в свободное время, а порой и выхожу на пробежки утром, но сегодня я больше напоминала неуклюжую корову на льду, все мои движения слишком медленны, любая попытка что-либо сделать — неуклюжа. Я несколько раз цеплялась за ветки, путалась в паутине и даже врезалась в стены недостроенного здания. Не знаю почему, но ребята из моей команды злились, когда им приходилось выходить из своих укрытий чтобы как-то помочь мне. Вообще, они все меткие стрелки. Я поняла это, когда Дима накинулся на одного из парней, когда в меня выстрелили и я завопила от боли. Но тот всего лишь пожал плечами и сказал, что специально целился мне по ногам, это менее травматично. Может быть он и прав, но я даже боюсь представить, с какими синяками завтра проснусь.       Костёр постепенно догорал и оставалось совсем немного, чтобы поставить шашлык на угли. На улице уже достаточно темно, а вокруг нас лес. Если зайти слишком далеко, то велики шансы не найти дорогу назад из-за плохого освещения. Дима рассказал, чем он занимается на работе, после того, как я несколько раз спросила у него это, как бы невзначай. Оказывается, он разрабатывает какую-то систему безопасности для больших «шишек». Он не стал вдаваться в подробности, лишь заявил, что не может разглашать подобного рода информацию, поскольку подписал какой-то контракт на работе. А я не стала настаивать. Постепенно разговоры утихли и я сидела, разминая шею и ноги.       — Тебе понравилось? — спросил у меня Макс, сидящий напротив.       — Это было интересно, — я делаю небольшую паузу, — и больно.       Он засмеялся с моих слов, но это было вовсе не от злорадства, напротив. Я же улыбнулась ему с какой-то нежностью. Рядом со мной раздался громкий треск, от которого я немного подпрыгнула.       — А стакан-то в чём виноват? — спросил Саша, смотря на Диму с презрением.       В руках у Димы остался раскрошенный стакан из плотного пластика. Он разжал руку и куски бывшей ёмкости упали на землю. Второй рукой он сбил оставшиеся осколки со своей ладони и я увидела несколько порезов, но Дима быстро сжал руку в кулак. Похоже, что-то ему не понравилось, но что?       В моём кармане зазвонил телефон. Номер скрыт. Думаю, это звонят с университета, но не понимаю, почему так поздно. Встаю со своего места и иду подальше от шума в лес, чтобы ответить на звонок. Под ногами слышен негромкий треск. Я слабо вижу местность впереди себя, несколько раз я даже умудряюсь споткнуться, но быстро восстанавливаю равновесие. Впереди меня большое дерево, возле которого я и хочу остановиться, чтобы не уходить слишком далеко. Шума почти не слышно, хотя и отошла я всего на пару десятков метров. Когда цель оказывается совсем близко, я вытягиваю руку вперёд, делаю шаг и тут же падаю с криком, ощущая сильную боль в ноге, а затем и в бедре, на которое я упала.       — Вика? — я слышу крик Димы и шелест листвы под его ногами.       Он вмиг оказался рядом со мной и попытался поставить меня на ноги. Как только я постаралась выпрямить правую ногу и стать на неё, то почувствовала как боль разливается по моей ноге.       — А! — заорала я и сильнее вцепилась в руку Димы.       — Плохи дела, — обеспокоенно говорит он и обратно садит меня на землю, — нужно ехать в больницу.        Я не успеваю ничего ответить, как Дима позвал Сашу и попросил помочь ему открыть машину. Дима взял меня на руки, прижав к себе. Я чувствую тепло от его тела и меня начинает клонить в сон, несмотря на пульсирующую боль в ноге. Саша идёт впереди нас, я чувствую это, хоть и закрыла глаза в некой эйфории. Вот мы доходим до слабого света от костра, я открываю глаза и тут же зажмуриваю их от резкого света фар. Саша открывает дверь пассажирского сидения, а Дима аккуратно садит меня, помогая пристегнуть ремень безопасности.       — Наберу вас позже, — успевает бросить напоследок Дима и, не дожидаясь ответа, уезжает со мной.       Я слышу в его голосе напряженность, на лице сосредоточена хмурая гримаса и мне кажется, что именно я тому вина.       Врач вынес нам назначение: оказалось, у меня просто ушиб и растяжение связок. Мне перебинтовали ногу и велели не ступать на неё несколько дней, а ещё мазать мазью и делать перевязки. Звучит всё слишком просто, но я никогда не наматывала бинт даже на палец, а тут эластичный, да ещё и на всю лодыжку!       — Я отвезу тебя домой.       Он по-прежнему выглядит хмурым, хотя голос стал несколько спокойнее. Дима всё так же донес меня на руках до машины, купил мне необходимые медикаменты, вручил мне их в руки и поехал в сторону моего дома.       — Скажи, зачем ты вообще в лес пошла?       — Мне звонили…       — Этот звонок был так важен? — он не скрывает своё недовольство в голосе.       — Я не знаю. Номер неизвестен.       — Так и не брала бы трубку!       — Я и не успела. Мне впервые звонят с таких номеров и это меня пугает…       — Телефонные звонки тебя пугают? — я слышу как Дима смеётся с моих слов.       — Вчера я вызывала полицию, — мой голос полон решимости, — дверь в дом была не заперта, хотя я точно помню, что закрывала на ключ. Сегодня утром я проверила замок. Он исправен!       Последние слова вырвались у меня с криком. Словно просьба о помощи, причём не столько к Диме, как просто в пустоту. Мне и правда страшно возвращаться домой, тем более, что теперь, даже при большом желании, у меня убежать не получится.       — Ты бредишь.        Его голос совсем тихий. Я поворачиваю голову и вижу, как сильно у него напряжены руки, он сжимает руль до побеления пальцев. На лице играют желваки, а его тяжелое дыхание ощущается мной так, будто кто-то пинает меня по рёбрам.       Дальше мы ехали в полной тишине. Я боялась сказать что-то лишнее, а Дима постепенно успокаивался. Видно было, что он о многом сейчас думает. Порой, он даже не замечал, как превышал скорость и я вжималась в сидение от страха.       Он припарковал машину возле самого входа и помог мне выйти. Больше он не пытался взять меня на руки, лишь подставил плечо, чтобы я могла опереться. Дима открыл двери моим ключом, который я успела ему вручить и ещё раз посмотрел на меня презрительно. Дверь была в этот раз заперта. Боюсь он подумал, что я сумасшедшая и слишком многое себе вообразила. Он помог мне дойти до дивана, положил рядом лекарства и осмотрел дом, будто что-то искал.       — Это ведь моя кофта? — он подошел к стульчику, на спинке которого висела чёрная кофта.       — Да.       — Думаю, мне пора её забрать, — его голос слишком монотонный. — Прощай.       Мои глаза округляются в изумлении. «Прощай»? Мне ведь не послышалось? Дима больше ничего не говорит и направляется к выходу. Обычно я слышу от него что-то вроде: "Ещё встретимся" или "Я наберу тебя", но в этот раз он просто сказал "Прощай".       — Прости. Думаю, тебе стоит поговорить со специалистом о своих преследованиях. И не бери трубку с незнакомых номеров.       Я даже не успела ему ответить. Он рывком открыл дверь и вышел на улицу. Я слышу тяжелые и очень быстрые шаги, которые с каждой секундой становятся всё тише и тише.       С моих щёк стекают слёзы, становится тяжело дышать. Огромный дом сейчас кажется мне каким-то давящим, а я чувствую себя одинокой в целом мире. Этот человек для меня ведь никто? Тогда почему мне так горько от нашего прощания?