Фрагмент 8
27 июля 2019 г. в 20:22
***
Так вот, значит, кто она теперь для братьев по служению? Непростительная слабость мудрого Альдиры? Вильяра сдержала рвущееся из груди рычание, благо, временный наставник не позволил упрёку Тринары безответно повиснуть в воздухе.
— Мудрая Вильяра — моя ученица. У меня нет дурной привычки терять учеников, и я не собираюсь её приобретать.
— Так и лечи свою ученицу сам! — не сдавался Тринара. — При чём здесь чужак из-за звёзд? Иули не место в нашем мире, кто нам это объяснял, не ты? Колдовской дар ещё даже не начал возвращаться к Иули, а Зачарованные Камни уже отвечают на его присутствие…
— Откуда у тебя такие подробности про Иули? — прорычал Альдира, топорща гриву и скаля клыки.
Тринара сверкнул глазами из-под бровей:
— Я знаю о нём от Ркайры. А Ркайра знает от беззаконницы Сти, которая повязала себе узел справедливого суда и отравила дом Поджи в угодьях Ркай, прежних Наритья…
— Как отравила? — ахнула Вильяра. Старый Поджа вместе с покойными Наритьярами немало задолжал её матери. Целительница Уюни, останься она жива, могла бы желать мести…
— Насмерть. От мала до велика, — охотно, с каким-то мрачным торжеством пояснил Тринара. — Явилась с изнанки сна и подбросила порошок зверомора в обеденные котлы. Никто ничего не учуял, пока не стало слишком поздно. Старый Поджа, умирая, успел позвать Ркайру, но мудрый не спас отравленных — лишь облегчил им последние муки. Мы с Гунтарой помогли Ркайре поймать отравительницу.
Вильяра вздрогнула сама и заметила, как зябко передёрнул плечами Альдира. Даже от рыбы-колючки умирают не так больно и неприглядно, как от зверомора. Противоядий нет. Единственное спасение — сразу спохватиться и выблевать отраву. Да как её заметишь, если у неё ни вкуса, ни запаха? Дикие стаи иногда так травят, но чтобы разумные — разумных…
— Мудрый Тринара, почему я, глава Совета, только сейчас узнаю о столь ужасном беззаконии? — Альдира уже просто клокотал яростью.
Тринара фыркнул:
— Когда это произошло, ты, о Альдира, беседовал с огнедышащими Зверями Альди, и мы поостереглись тебя тревожить. Но спели песнь Познания над Тари из Сти, и всплыло так много любопытного, что мы решили прежде разобраться сами. Теперь знаем: купчиха Тари с мужем Уканой заслужили суд Совета Мудрых, как те братья, кого изгнала Вильяра. Узнали, и вот я сообщаю тебе об этом, Альдира. И Стире тоже сообщим, какой клубок подкаменников он у себя вырастил!
— Тринара! — воскликнула хранительница Вилья. — А что ты знаешь о детях Тари?
— Вильяра, ты хотела спросить меня о её дочери, Аю? Аю зачарована родственной кровью, и ты наверняка в этом замаралась. Или, скажешь, никогда не мяла шкуры с предызбранным для посвящения Лембой, мужем Аю?
— Не скажу, — выдохнула Вильяра сквозь обморочный звон. Ей стало вдруг почти всё равно, что говорится, что происходит вокруг, лишь бы на ногах устоять.
— Зато я скажу, Тринара! — рявкнул Альдира. — И Ркайре повторю! Вы, меченые Солнцем! Вы, присягнувшие Великому Безымянному! Вы, замаравшие себя собственным беззаконием, а не чужими чарами! Вы опять берёте на себя слишком много!
Тринара зарычал и оскалился, но, не выдержав долгого прямого взгляда Альдиры, умолк, ссутулил плечи, отступил на полшага назад.
— Присядем, и рассказывай, что ещё вы узнали у купчихи Тари, — тут же велел ему Альдира.
Тринара плюхнулся на задницу, как осаженный ездовой зверь. Вильяра постаралась сесть, а не рухнуть, и ей даже удалось. Сдержала стон, медленно выдохнула, вдохнула — спросила.
— Мудрый Тринара, ты сказал, что знаешь об Иули Нимрине от беззаконницы Тари. Но мать Аю не бывала в доме Лембы ни прежде, ни сейчас.
— Зато купчиха Тари прекрасно владеет безмолвной речью. Ркайра с Гунтарой подсказали ей, какие вопросы задать дочери. Аю не могла ей не ответить.
— Вы дёргали Аю за родственные чары!? Проклятие, я только начала её лечить!
— Мне жаль, — развёл руками Тринара.
Больше всего Вильяра хотела утолить голод его плотью и кровью! Но толкушка из сыти — более подходящая, здоровая, а главное, законная пища.
«Мудрый Альдира, я срочно возвращаюсь в дом Кузнеца.»
«Иди, Вильяра. Проведай жертву родственных чар и постарайся отдохнуть сама. А обо всём, что натворили эти трое старейших, мы будем говорить на Совете.»