Кералисия: имя твоё мне подскажет, как жить!

      Утром, после завтрака, к изгороди подъехала большая богато украшенная карета, запряжённая тройкой чёрных коней. Я это увидела из окна чердака, на котором искала старые дедушкины альбомы по просьбе агентов. Одна только сбруя у коников могла быть продана за всё поле и имущество наших пяти пашущих семей. Ну, или просто мне, деревенщине, так кажется…       Первыми к гостям вышли агенты, дверцу открыл Номикиар, подставил лесенки, которые деревенские никогда не используют, и подал руку. На эту большую мужскую руку опустилась маленькая ручка в голубых перчатках. Судя по карете, можно было подумать, что сама принцесса пожаловала, но я-то помню, что она редко покидает покои. Но кто тогда мог приехать сюда, не спросясь? Или всё же её сюда пригласили? Тогда, по телефону?..       По ступенькам лёгкими и быстрыми шагами сошла на землю девушка лет сёмнадцати, с тёмными, но не чёрными волосами. Они и не болотного цвета, но есть в них что-то такое тусклое, непонятное, нечистое, неблахородное. Эту неродовитость выдавали и бегающие серые глазёнки, и пышные формы. Нет, толстушкой её нельзя было назвать, но на картинках дворянки все плоские, тонкие, как доски у нашего плотничьего мастера. А у этой и грудь, и задница на месте, прям как наши мужики запрашивали.       Я вместе с родителями вышла из дома встречать новоприбывшую — не хотелось последней узнавать, кто ещё приехал по мою душеньку. Дора прошуршала пышным жёлтым платьем с голубыми оборочками и крупными голубыми пуговицами в форме ромбиков. Платок, свисающий с кудрявой причёски на правое плечо, тоже голубой, в жёлтый горошек. На фоне проходящих мимо изгороди бабок и девок в коричневых простых платьях с светло-грязно-зелёными или серыми от частых и не «нежных» стирок передниками это потешно смотрится. Но улыбаться я не могу, веду себя осторожно, потому что пёс её знает, кто она такая сюда припёрлася. Манеры поведения у неё были-таки дворянские. Ну, или просто мне, деревенщине, так кажется…       Офаса расправила платье после долгого сидения в трясущейся карете и сделала глубокий «еферанс», уже войдя за ворота. Она замялась, и не знает, что говорить, только сложила руки в замок внизу и оглядывается то на Нома, то на Роберта. Роберт решил-таки заговорить.       — Офаса Маргарита, позвольте представить Вам достопочтенную Лауру Тинкопис. Давайте поговорим о ней в доме.       — Рада познакомиться, офаса Лаура, я Маргарита Дейдреф, это мой отец Агапио Дейдреф и моя матушка Вероника Дейдреф. Надеюсь, расскажете о причине своего приезда.       Да, я не старшая в доме, но обращались ко мне. Вообще очень неловко, когда к тебе относятся уважительней, чем к твоим родителям, но делать было нечего, и я отвлеклась на мысли о том, как бы смешно и противно разговаривали бы местные, которых не волнуют особенности деревенского диалекта, со столичной модницей…       Мама засуетилась в стряпушке, подсчитывая, как мало продуктов остаётся и как много теперь придётся всего закупать на ораву засидчиков в количестве четырёх штуков, так как мама успела заметить кучера-грузчика, явно никуда не спешащего. Папа должен уже идти на работу, но он не хочет оставлять меня одну с этими чужаками. Но я уговорила его не беспокоиться. Если я не смогу научиться держать себя прямо перед теми, в ком почти уверена, то что будет со мной, когда я встречусь с «братками» и Советниками? Это я и объяснила отцу перед тем, как он немного успокоился и ушёл в поле. А мы для переговоров с трудом уместились в моей комнатушке.       — А теперь мы полностью представим Вам эту офасу. Лаура уже давно была взята нами из обедневшей семьи барона Тинкопис на обучение, чтобы стать Вашей личной служанкой. Она будет служить Вам в любом случае, но, когда Вы позволите ей поклясться Вам в верности на кольце династии, она будет Вашей верной слугой-рабыней.       Вот так вот, да? Роберт вообще не знает понятия «присказка»? Почему сразу выливает на меня ушат информации? Учит меня саму справляться с эмоциями и тому, что жалеть меня никто не будет? Ну, хорошо…       — Как это рабыней? Баронесса и вдруг рабыня? И разве рабство не противузаконно на нашем континенте? Значит ли это, что она по Вашей «просьбе» жертвует собой ради богачения семьи?       — Эти вопросы ожидаемы от умной принцессы, — Роберт ухмыльнулся на долю секунды. Небось, от деревенской девки ждал токмо восхищения наращением количества своих слуг, тупого восторга и никакого сомнения. И надеялся, что я не такая, несмотря на окружающую среду.       — А умная принцесса ожидает ответов на них… — я сложила руки на груди, чтобы показать, что такое отношение мне неприятно.       — Барон Тинкопис просто получил возможность развивать своё новое прибыльное дело с некоторыми привилегиями, тем более, Лаура у него не единственная дочь. Да и внебрачная… Это была выгодная сделка для всех трёх сторон. Барон получает деньги, мы — проверенную офасу для должности Вашей служанки, а сама служанка — хорошее обучение, гарантированно хорошие условия жизни. И социальное положение тоже, так как за ней после присяги Вам пожизненно сохранится титул баронессы, и может измениться только после замужества и только в «лучшую сторону». И так же никто теперь не заставит её выходить замуж. Но, впрочем, и не разрешит никто, кроме Вас, а Вам это невыгодно, потому что сложно будет найти такую же «проверенную» служанку, когда Советники о Вас узнают и захотят пропихнуть в Ваше окружение шпионов различной степени подготовки и различного пола… — Номикиар говорил это всё очень свободным тоном. Почему мне кажется, что эти двое постоянно меня проверяют? Я не знаю этихета, мне это всё до бездны неинтересно. Ну, пока не интересно, но чует моя задница, этот интерес в неё забьют… вместе с бездной…       — Что касается рабства, то это условное название. После того, как кто-то принесёт Вам клятву верности на кольце династии, этот кто-то должен будет исполнять все ваши приказы, иначе его постигнет кара Каварофаса, мощь которой будет зависеть от Вашего разочарования. Вы же слышали про Книгу Проклятий Света? Даже если Вы ескаф, должны были. Так вот, чем серьёзнее нарушение поклявшегося, тем сильнее будет его проклятие. А личной свободы у раба кольца — хоть отбавляй! — так спокойно говорил всё это Роберт… Как будто я согласна нести такую ответственность за человека! Я побагровела, как свинюшка нашего мясника во время родов, и вскочила.       — Да кому нужны ваши клятвы?! Я не собираюсь становиться полем с кукурузой на огне для кого бы то ни было! Каварофас дал нашим первопредкам, хапритам, волю! Служить или нет — это токмо собственный выбор, а не страх по указке!       — Да, но одни из потомков хапритов и придумали клятвы, которые так понравились Каварофасу. Клятвы признаны обуздать мавритов и колвусов, находящихся подле всех нас. Клятвы угодны нашему Богу, потому что призывают всех светлых существ, хаприонов, быть верными ему. И если Вас уже это так беспокоит, подумайте о том, как возьмёте на себя ответственность управлять всеми подданными Кералисии.       Пока я стою с глазищами-блюдцами и раскрытым ртом, Роберт вытащил из внутреннего кармана пиджака порядочных размеров коробочек, обшитый красным бархатом и с вышитой золотой нитью короной, и положил её на прикроватный столик. Он предложил нам с Лаурой побалакать наедине, и агенты вышли, а я только сейчас заприметила, что эта дворянка сидит с опущенными плечами.       — А Вас это вообще устраивает?       — Моя семья — верные подданные короны Кералисии, для меня честь служить нашей принцессе…       — Для Вас честь служить принцессе, но устраивает ли Вас стать именно моей слугой? Всё это время я как-то сама справлялась, вечный свет Каварафоса, так что слуги мне не особо нужны, — да, я так говорю, но знаю, что высокие люди всегда имеют слуг, так что они нужны хотя бы для прикрытия. Да и вряд ли мне дадут заниматься хозяйством, а ещё менее возможно, что у меня будет на это время, но всё же…       — Меня всё устраивает, моя принцесса…       — Хорошо, спрошу по-другому: Вы хотите служить мне? — я даже растерялась, задавая этот вопрос, потому что выделить в нём могла хоть каждое слово, и произнести его получилось как-то бесчувственно, упирая на каждое слово, читая, как дитятя-тепличник.       — Тогда можно ответить честно? — она не поднимает глаз, рассматривая узоры тонкого ковра.       — Я того и спрашиваю с Вас…       — Я не знаю Вас, и у меня нет причин хотеть быть чьей-то слугой, но я уже просто верный подданный нашего короля, и Вы станете следующим правителем моей страны. Служить Вам — мой святой долг, долг охранять спокойный сон Каварофаса, а чего я хочу — совершенно понятно и естественно. Просто того, чтобы я и моя семья жили счастливо. От меня не убудет, если я стану Вашей клятвенной рабыней, у меня нет никаких злых намерений, и я не гонюсь за большей выгодой, чем послана мне Светом. У меня есть долг, и я должна сделать всё, чтобы его выполнить. Если мне говорят, что Вы лучший кандидат на место правящего монарха, то я приму это и буду верна Вам как кронпринцессе. Как человек Вы для меня — закрытая книга за семью замками за железным занавесом на прилавке магазина на другом континенте, так что прошу простить, но мой ответ на Ваш последний вопрос — нет.       — Вам не за что извиняться, я знала это с самого начала. Просто это значит, что нам не по одной тропе идти. Мне не нужны слуги — мне нужны товарищи и друзья, соратники, единомышленники. Просто слуги ничем не помогут мне в этой «войне».       Я вышла на балкончик и по канату спустилась вниз, чтобы проверить семена и чтобы не стукнуть нечаянно, но с большим удовольствием по лбу стоящих за дверью агентов, о чьём подслушивании мне набаял ветер. Который предательски набаял им о моём уходе. Или это была офаса Лаура. Тьма знает, но в пристройку вслед за мной через некоторое время вошёл нахмуривший брови Роберт. Я не дала ему начать разговор.       — Почему вчера по дороге домой Вы молчали, словно воды в рот набрали?       — Понимал, что Вы слишком взволнованы, чтобы вести конструктивный диалог, и тихо радовался Вашей сознательности.       — Чего? Эх, не могли бы Вы говорить по-нормальному? Я всех этих мудрёных словечек ещё не знаю, по-хорошему похаять бы Вас за то, как Вы выражаетесь при простых людях, вводя их в заблуждение…       — Это Вам нужно будет вводить других в заблуждение и сделать так, чтобы никто и не думал вспоминать Ваше тёмное деревенское прошлое. Привыкайте к моей речи и перенимайте этот стиль образованного в высших кругах человека. Старайтесь не использовать диалектизмы, и ещё я Вам скоро дам словарь синонимов…       — Ладно-ладно! Но почему Вы так уверены, что я согласна стать кронпринцессой? Я этого не говорила! А вы даже эту баронессу сюда притащили!       — Чисто технически, она просто дочь барона, а баронессой станет, только если поклянётся Вам в верности на кольце или выйдет замуж за барона.       — К делу не относится, — блондин хмыкнул, пожал плечами и посмотрел мне в глаза своими сверкнувшими голубыми глазами.       — Я видел Ваш взгляд, когда вы с тем парнем просто обнимались… Он был красноречивее любых слов деревенской девки! И даже любых Ваших слов.       — Меня бесит то, как Вы себя ведёте и как относитесь ко мне…       — О, я это полностью осознаю, принцесса. И думаю, Вы уже поняли, что я испытываю Вас. Вам осталось понять, что я уже и тренировать Вас начал. Первый урок для будущего монарха: даже если Вы управляете другими людьми, Вы не сможете всецело управлять их умами и сердцами — никто не будет просто так плясать под Вашу дудку. Особенно тайные агенты, — эти слова Роберт говорил уже не легкомысленным тоном заигравшегося мальчика, а снова серьёзным.       — Ага, ясно-понятно. Чую, есть второй урок про то, что нужно сделать, чтобы управлять их «умами и сердцами».       — Вы почти правы. Но это третий урок. И к нему Вы должны прийти сами, как и к первому.       — Тогда хоть подсказку ко второму дайте.       — Урок номер два: научитесь понимать и принимать правила игры своего оппонента, чтобы узнать, каковы его ценность и уровень сложности обхода его правил, — я несколько секунд соображала, почему он выдал с потрохами мне сам урок, прежде чем снова заговорить.       — То есть вот это вот всё Вы мне сейчас сказали потому, что я попросила дать токмо подсказку, а не сам второй урок, принимая Ваши правила игры и то, что Вы тайный агент, у которого до скалы огроменная ценность?       — Схватываете на лету, офаса Маргарита. Я был прав, что Вы очень умны для той, что живёт в деревне, а даже не в столице маленькой страны.       — Тихорофас тоже маленькая страна, но там всё в порядке, и её силе никто не будет перечить…       — Я был готов уже назвать Вас довольно-таки мудрой, но пока могу сказать лишь «начитанная». Не сравнивайте мелкое государишко землекопов и религиозный центр Фларазидора. Лекирдон — это только Лекирдон, и если бы не печать Трёх старых правителей, он мог бы легко потерять суверенитет. А Тихорофас — это каждый человек каждой страны, и он легко мог бы лишить суверенитета все государства. Но не волнуйтесь, всё о политике и расстановке сил Вам вскоре растолкуют, принцесса. А сейчас вернитесь в дом и примите то, что принцессе необходимо, — Роберт приглашающе провёл рукой от груди в сторону двери, явно надеясь убедиться, что во все следующие разы я буду только таким способом покидать помещение. Я распрямила плечи и вышла быстрым шагом, видя, как Лаура хлопочет о привезённом багаже, которому и великаны-маприты бы позавидовали.       Я собралась к себе в комнату, пока туда не добралась баронесса с кучей чемоданов самых разных размеров, но меня остановила мама, обрадованная предложением Номикиара взять расходы за всяческие штучки-дрючки и всё их проживание на себя. Ну, или на счёт тайного агентства. Ну хоть так, а то мы уже всей семьёй бояться начали, что нас сначала загонят в нищенское положение из-за того, что эти господа тут ночлежку устроили, а потом не оставят выбора и предложат выйти из положения тем, что я-таки соглашусь стать наследницей.       Конечно, я уже согласилась где-то глубоко в душе, но если не сомнение, то точно страхи терроризируют меня изнутри. И Роберт напомнил мне о нашей вере и о священности правителя и самого становления им. Как меня воспримет главная церковь? Признают ли меня? А дворяне из фракций моих двоюродных дядьёв? В каком-то девчоночьем романе прочла что-то такое, что может хорошо описать, на что же я подписалась: «Во дворце — война не на мечах, и льётся там не алая и голубая кровь. Во дворце — война, в которой главное оружие — слова и перо, а льются — яд и слёзы». Действительно… И какое же из этих двух зол меньше?..       Обмозговывая это всё, я поднялась к себе и упала на кровать. На тумбочке всё ещё лежит коробочек. Или как это — маленький футляр? Я взяла его и покрутила в руках. Золотые нити блестели в лучах приближающегося Крисодоро. Я открыла коробочку. В ней аккуратно лежит, закреплённое, кольцо. Толстый золотой ободок с вырезанным лиственным узором, а сверху круглая шишечка, тоже золотая, но на ней маленькими бриллиантами выложены буквы «КЛ» — Королевство Лосэнтов, тех потомков хапритов, которые имеют самые большие души, тех, кто исконно жил в Кералисии, но из которых чистокровных сейчас очень мало, и на континенте почти нет. На внутренней стороне ободка выгравировано «Я потомок избранника Твоего, и Ты позволяешь мне править» на языке нашего континента. Вспомнив о том, сколько всего я ещё не знаю и не умею, чтобы действительно иметь право править, я застонала и уронила голову на подушку мордой вниз. Но я вспомнила и о том, что король Кералисии — мой двоюродный дед, значит, я действительно потомок избранного править лосэнта, значит, я могу править, значит, буду. Я могу взять ответственность за своих подданных! Наверное… И я не могу отказаться от услуг баронессы, но я не хочу просто слугу. Мне нужен человек, который будет стоять рядом со мной в этой войне, кто последует за мной, поддержит меня, но сможет указать на ошибки, сможет не просто слепо подчиняться приказам, а с «энтузиазмом» проявлять свои таланты и ум, чтобы помочь мне, кто может пожертвовать собой не ради принцессы, а ради меня.       Думая о том, мне ли рассуждать о товарищах, если в товарищах у меня три с половиной пехотинца, я надела кольцо, раз уж оно мне принадлежит, и почувствовала жжение на указательном пальце правой руки, на который и надела сие золотое чудо. И снять уже не могла. И магии в нём нет… Спрошу у Роберта при встрече. Раз они привели не учителя, а эту… баронессу.       Вспомнишь Тьму, а вот и бесы… Я открыла дверь, когда в неё аккуратно постучали, и в комнату ввалился извозчик-грузчик с одним из самых больших чемоданов. За ним вплыла баронесса, поклонилась и сказала, что с собой ей велели привезти мой «туалет». Так… туалет у нас на улице стоит, а это вьюки, набитые барахлом дворян. Я округлила глаза, а она свои закрыла, видно, чтоб раздражение не выказывать, и спокойно объяснила, хотя я не успела задать вопрос, что у нас на улице «уборная», а это мои повседневные наряды и побрякушки, всякие средства гигиены и ухода. Я сказала, что у меня в комнате нет места всем этим сумкам и их содержимому, а в платьях дворянских мне будет неудобно работать, так что их ношение непрактично. Пока она не успела мне возразить, я вышла из комнаты и спустилась к маме.       — Милая, тебя просила помочь дора Фиалья.       — Что случилось? Она даже не сама сегодня молоко разносила…       — Новорождённый телёнок упал и поранился о гвоздь в хлеву. Им какая-то помощь нужна.       — Я, конечно, часто помогаю, но они совсем не боятся, что я могу вред причинить?       — Они же близко живут, знают, что ты хорошая, не верят слухам. Ты же… согласишься помочь?       — То, что происходит, не может повлиять на меня так, что я аж откажусь помочь хорошим людям. Или животным! — я улыбнулась маме, чтобы хыть как-то прогнать её печальность и задумчивость. По ней видно, как она переживает за меня, хочет помочь, но не знает чем. Но её метод «не мешаться и оставить в покое» должен уже закончиться! Они оба, с папой, мне сейчас очень нужны, чтобы не потеряться…       Я обулась и собралась выходить, но тут передо мной возникла фигура в жёлтом платье.       —Вам стоит побеспокоиться о приличиях вне дома, принцесса.       — А о секретности?       — Смена наряда не означает повышение статуса, тем более такое, а о кольцах простому народу известно мало. Вы можете просто сказать, что «высокие люди» в Вашем доме захотели Вас приодеть, а на простую деревенскую одежду им смотреть больно…       — И что — мне теперь нужно угождать вам? Я иду в хлев. Думаете, там мне пригодятся платья и приличия?       — Если бы мы хотели, чтобы Вы нам угождали, не разрешили бы пойти в хлев и уже увезли бы в столицу. Вы просто должны начать привыкать к тому, что Ваше положение не такое, как прежде. Привезённые платья — облегчённые. На них не так много кружев, рюш, всего одна подкладка под юбкой с коротким каркасом и корсет тонкий и слабый. Я всего лишь Ваша слуга, но я настоятельно рекомендую Вам прислушаться ко мне и переодеться, — я раздражённо вздохнула.       — Хорошо. Начну с малого в желании осчастливить своих подданных.       Я развернулась к лестнице и специально медленно пошла наверх, к себе, чтобы показать, что она для меня не является помехой или раздражителем.       Не то чтобы я возненавидела её, я просто… не понимаю, как она могла так легко согласиться и обречь себя на вечное служение незнакомой маленькой деревенщине просто ради денег для семьи, которая с такой же лёгкостью её отдала. Я не знаю всего, но… вместе с моим восхищением её самоотверженностью я испытываю какое-то недоверие. С агентами так не было: они говорят только правду, они не будут выслуживаться передо мной, и я вижу их ум и силу, мы уже хотя бы партнёры. А это незнакомка, которую я ничем не интересую. Она здесь просто потому, что должна, я ей не нужна. Я хочу, чтобы рядом со мной были верные мне, Маргарите, товарищи.       Хотела сказать, люди… но отныне в моей жизни будет всё больше других хаприонов, так что лучше обобщить. Наверняка я буду встречаться с послами великанов-мапритов из Ромубилии или с монаквилами из Зумберкана, у которых есть большие орлиные крылья. Может, даже хаприлаб из подводного царства встречу… или чистокровных лосэнтов!       Я раздумывала обо всём этом, пока на меня натягивали нежно розовый корсет, темнеющий к низу и так же темнеющие от грязно-розового до красного к подолу юбки с каркасом, чтобы отвлечься от того, как же в этом становится жарко! Чувство, что зайдя в хлев, я там просто удохнусь от различных испарений, потому что прибавятся ещё и мои. И это ещё «облегчённое» платье. Они издеваются надо мной. Такими темпами с изведением меня мои портные справятся куда лучше моих Советников и дядьёв…       Естественно, с собой баронессу я не взяла. Видела только, что она осталась в комнате и суетилась по поводу размещения в ней и на чердаке её и моего «туалетов». Номикиар отправился с мамой за продуктами в обустроенный семьёй Окист магазинчик, из-за дел в котором так часто опаздывает на посиделки Адонис. Роберт, бездна его знает, где он, но чует моя чуйка, прячется за соседним деревом и выглядывает, есть ли опасность. Но у молочников я буду в ещё большей безопасности, потому что их дом находится ещё дальше от дома конюхов. Так что, радуясь хотя бы этому, я постучала в ворота.       — Маргошка! Света тебе! Спасибо, что пришла, — быстрым говорком пролепетала дора Фиалья, оправляя сарафан. Быстро открыла, да и сама, а не мальчишек просила, ждала специально.       — Света Вам, дора Фиалья! Я не могла не прийти, раз Вы просили, но всё ещё не понимаю, зачем…       — Всем, кому можно, сейчас не до новой головы: кто на пастбище, кто в магазине, кто молоко разносит. А я собралась идти за лекарем, там же расписываться где-то надо, чтоб вызвать кого-нить, — женщина пропустила меня на двор, повела к коровнику, рядом залаяли собаки. — Просто Аська какай-та бойкая девка, а у неё рана, вдруг упадёт, ещё боле ушибётся — как бы совсем не угробить телёнка. Ты ж всех наших деток старше, да и близёхонько живёшь. Я за ручей схожу, к лекарскому брату, который по животным, а ты уж посиди с ней, Света ради, покарауль неугомонную. В долгу уж не останемся.       — Да что Вы, какой долг! Так посижу — соседи же!..       — Ну, помолчи! Мать бы твоя сейчас слышала! Уж слишком ты добрая дивчина, так ведь и не пройдёт это тебе даром. Да и платят же в больничке медсёстрам, а ты нонече — та же сиделка. Хотя я могу понять, почему ты отказываешься… Ужо наши гроши и не нужны вам, раз в таких нарядах в коровник не жалко ходить, — я-от думала, она уж и не заметит с своим горем, ан-нет, изучающе оглядывает меня, замерла, и взгляд такой… завистливый что ли. Я постаралась не придавать этому значение — не хотелось ссориться с одной из пяти семей, с которыми у нас нормальные добрые отношения.       — Ах, это платье? Просто наши гости сказали, что им больно смотреть на мою одежду… Я не могла противиться их просьбе надеть что-то более подобающее им. Прошу, не обращайте внимания! Я всё равно хорошо буду следить за Асей! Езжайте покойно.       Женщина посеменила в дом — за сумкой, а потом села в маленькую тачку на двоих и поехала в город через дальний от нас мост через ручей, потому что он ближе к дому лекарей. Я помахала ей, заперла ворота, угомонила собак и вернулась в коровник. Телёнок крутится в стойле с матерью, у которой на морде беспокойное выражение. Она хочет вылизать дочку, но та находится в маленьком загончике, и длинный язык Корьки не достаёт до ножки Аськи. А она пытается допрыгнуть до матери, но падает на сено и покрикивает от вступающей в ногу боли. Кажись, нашим строителям и коровники надо учиться без единого гвоздя строить…       Жалея Аську, я вытащила её из загона — тяжёлая какая уже! — и, сидя в «позе лотоса», положила светло-рыжее с белыми пятнами животное на колени. Но скоро передумала, потому что телёнку мог навредить укороченный каркас платья, хотя он и находился под внешней юбкой. Я убрала Асю с колен и положила рядом, почувствовав уже боль в спине от того, что не могла нормально согнуться для переноса этой тяжести. Тёмный корсет… уверена, такими пытают некоторые души в Бездне.       Пока слушаю, как мычит Корица, и как что-то тявкает Ася, рассматриваю ножку и магией промываю бинт от налипшей грязи. Конечно, я могла бы воспользоваться своей «магией слова», но я не знаю, как её контролировать, да и за ложный вызов придётся платить больше, чем за лечение такой махонькой, хотя и болезненной, ранки. С другой стороны, ни одна магия из первых дарованных расам не способна лечить. Можно увеличить эффект лечения, используя магию земли на целебных травах, можно промыть раны и можно управлять водой в организме магией воды. А внимания к себе я привлекать не хочу.       В коровнике не очень большие окошки, открытые настежь, дверь закрыта, а всё освещение — пара керосиновых ламп на стенах в местах между стойлами. Конечно, так быть не должно, но это просто небольшой коровник в небольшом городе. Наш посёлок такой, что в нём много чего есть, всем всего хватает, а есть ещё специализированные города, где делают только что-то одно. Но такие находятся дальше от столицы, а мы лишь перевалочный пункт, где можно быстро что-то продать и что-то купить. Настоящий торговый город намного ближе к Розполитину.       Пришёл второй сын доры Фиальи и увёл Корьку, забрал пастись. Он предупредил меня, что снаружи играет ребятня, а они буйные ужо очень, так что лучше посиживать тут. Он ушёл, закрыв двери. Я его, конечно, послушала, но стало интересно, чем таким они могут развлекаться, что лучше сидеть в коровнике и нос свой на двор не совать. Я аккуратно положила Асю в стойло, а сама подошла к окну. Двое младших детей молочников и старший их внук с друзьями играют в мяч, используя магию земли, чтобы удары получились сильнее. Они пинают мяч, а земля под ним придаваёт ему больший импульс, и он летит выше и дальше. Они ещё дитятки, и магия их не очень сильная, да и ничего хрупкого во дворе не держали, так что я отбросила переживания за них и собралась вернуться к своей настоящей подопечной, вспомнив, что предупреждение мне сделали из-за того, что думают, будто бы это я магией для защиты не владею. Я прошла уже полпути до телёнка, но тут раздался грохот, и стена, ближняя ко двору, а не к дому, у которой и находится стойло Корьки, где сейчас пытается выпрыгнуть из загончика Ася, содрогнулась так, что подвешенные в месте удара керосиновая лампа качнулась сильно и разбилась! А за ней и все другие! Я ахнула в ужасе, наблюдая, как огонь начал распространяться по стене во все стороны, и слушая, как мычит в метании Аська, стою в оцепенении. Но тут подул сильный ветер в окно, и я очнулась, подбежав и закрыв его, а потом ринулась к стойлу, к которому уже подбирается пламя. Я не слышу криков детей со двора, обжигаясь об нагретые железные балки, вытащила телёнка, но она сильно брыкается, и я потеряла равновесие. Мы с ней упали, ей стало больно из-за раны, и она не могла бы побежать, а моё платье зажглось! Я пытаюсь стряхнуть с себя извивающийся по красным кружевам подола огонь, но времени на это нет, и я порвала платье в области пояса, загораживая в это время собой Асю от пламени. Юбку я накинула на ближайшее загоревшееся место, первоначальный облик которого уже не могу определить, подхватила телёнка и побежала к воротам. Только сейчас я вспомнила, что вообще-то владею магией, но двигать воздух было бы слишком опасно во время пожара, и я воспользовалась магией земли, которой под ногами в сарае было достаточно, чтобы она распахнула двери коровника, потому что я должна держать на руках Асю и выбежать как можно быстрее! Всё получилось, но от ворвавшегося в здание воздуха огонь затрещал сильнее, и я очень испугалась, когда прямо за моей спиной рухнула потолочная балка, и мы с телёнком не выбежали, а выпрыгнули из пасти самой бездны.       Я больно стукнулась коленками о гравий, кончики проволоки каркаса так же больно впились в кожу ляжек, пусть и через хлопковую юбку, наличию которой я была благодарна, потому что дети уже привели народ, чтобы те начали тушить огонь. Я передала телёнка старшему из ребятни молочников, ко мне уже подбежали Лаура с Робертом, и они начали наперебой спрашивать, как я себя чувствую. Но я в таком шоке, успела уже надышаться дымом, и в корсете мне не хватает сил нормально дышать, и всё тело болит. Я больше не в состоянии даже сидеть… Я потеряла сознание…       Я очнулась уже явно не на просторном дворе… Перед глазами всё ещё мутно… Комната кажется ещё меньше, чем обычно. Вокруг куча ещё не разобранных чемоданов. И куча людей. Мама, папа, лекарь, Роберт, Номикиар и Лаура…       — В-воды…       — Рита! Доченька, очнулась!       — Слава Каварофасу, Рита…       — Ты очнулась, Маргарита. Выпей вот эти лекарства…       — Ах! Я сейчас подам воды, конечно же… что ж это я? Боже, подожди, цветик, я принесу!       — Не суетись, жена, просто иди уже за водой…       Они всё ещё тараторят, и мне кажется, что ничего, кроме моего местоположения, не изменилось. Я закашлялась от жажды и как бы от всё ещё застрявшего в глотке дыма и запаха гари. Мама ушла, доктор оставил лекарства, применение которых ужо успел объяснить отцу, пока я была без памяти, и тоже ушёл, его провожал Номикиар, приглушённый голос которого я различила, когда открылась дверь в комнату. Сразу после его выхода вошла матушка и я приподнялась, поддерживаемая отцом, увидев живительную влагу в кружке в её руках. Горлу, наконец, полегчало, я выпила лекарства и спросила, что ж всё-таки стряслось.       Оказывается, что играющие ребята не рассчитали силу своей магии и запульнули мячом в коровник. Постройка без фундамента, очень старая, так что стена затряслась, а лампы на соплях держались, так что так и произошёл пожар. Аська в порядке, но тоже побыла маленько без сознания. Меня всё порывались отблагодарить за спасение, но никого в дом не пускали. Мяч пинал парниша из одной из тех семей, которым я очень не нравлюсь, но, по его словам, дурного умысла не было: денег на выплату штрафа всё равно нет, так что таких развлечений он бы себе не позволил, всё произошло случайно… Ну да, а магия силой восемь из десяти — это тоже чистая случайность.       Мама ушла вниз, чтобы отвадить надоедливых соседей. Кто-то хочет меня хвалить за самоотверженность, а кто-то кричит, что это я приношу несчастья, и что в пожаре тоже я виновата, ведь я проклята, а огонь у ескафов — самая плохая, презираемая магия, так что и просто пожар я сама привлекла на это место. Ну да, а то, что я сама и пострадала, их не волнует…       Папа очень переживает за меня и не хочет оставлять, но я настояла на том, чтобы он вернулся к работе, потому что я уже вполне нормально себя чувствую, да и лекарство выпила — спать охота тепереча. Он пошёл относить лекарства в стряпушку, на видное место, чтоб не запамятовала принимать, обещаясь потом вернуться на поле. Тут я подумала, что Роберт поправил бы меня, сказав «в поле», и, вспомнив о его существовании, остановила этих двоих, собиравшихся уходить.       — Лаура… а я говорила, что… в платье дворянок смысла нету… — я прерывалась, чтобы прочистить горло и проморгаться, убирая пелену с глаз. Ух, говорила же, вот пусть теперь слушается меня.       — Как будто я прибежала, переживая за платье?! Как Вы могли рисковать собой и спасать животную тварь прежде себя самой?       — А ты как думаешь? — раз уж мы такие с ней честные, да и вообще-то я принцесса, а она моя служанка, и мне тут в принципе не до любезностей, было не досуг обращаться к баронессе на Вы. — Всякая жизнь ценна. Асьяка вырастет и будет давать доброе молоко. А я вырасту… и выкорчую сорняки… Да и вообще-то мне этого телёнка поручили, я должна была заботиться о ней, пока хозяйка не приедет. Как бы я смотрела ей в глаза, если бы не справилась с задачей?..       — Это просто телёнок… Ваша жизнь ценнее! Всех не спасти!       — Кто мы, чтобы решать, чья жизнь ценнее? Пусть в ней и не было частицы Каварофаса, она — живое существо. Всех не спасти, но если могу, то спасу как можно больше… Я не мадама с белыми ручками, я будущая королева, верно? Сейчас телёнок, а потом подданные. Мне и на их безопасность болт покласть ради своей шкуры? И вообще, тебе-то какое дело? Ты же нанималась только приказы мои выполнять, а не наседкой волнующейся вокруг меня вертеться… Иди лучше маме помоги…       — Я… — было заметно смущение Лауры, она как-то скручивала пальцы рук, и глазёнки бегали, потом она снова посмотрела прямо мне в глаза. — Как прикажете, но… Вы моя госпожа, и я не перестану о Вас беспокоиться… — она суетливо откланялась и вышла за дверь… Так, с одной поговорили, а теперь хвостатый…       — Вам нужно отдохнуть, офаса Маргарита, я, пожалуй, тоже пойду…       — Я-то отдохну, но с тобой хочу сначала побалакать, — его лицо немного скривилось.       — Вы специально так выразились?       — Ма-а–кха-кха-хонькая месть поджигателю… — Роберт вскинул брови, будто удивившись и не понимая, о чём я, но уже через секунду нервно хохотнул.       — И с чего такие выводы?       — Тебя не было рядом со мной довольно долго, а режим молчаливой тени отключился уже вчера. Кому как не скрывшемуся от моих глаз второму тайному агенту усилить магию простого мальчишки и незаметно для других, — я выделила это слово, — воспользоваться собственной, чтобы с помощью налипшей на мяч грязи направить его в нужное место? Удар был сильным и точечным — чётко в место крепления лампы. И, конечно же, сильный поток ветра, образованный движением пыли в воздухе, в окно, чтобы немного отогнать огонь от меня… и не выдать присутствие магией ветра, раз уж снаружи пользовались только земляной.       — У Вас очень тонкое чувство магии, Ваше высочество, и острый ум. Я рад, что Вы бываете столь сообразительны…       — А я рада, что всё-таки жива после твоей выходки, — надоело обращаться ко всем этим напыщенным людям на Вы… Принцесса я или где, в конце-то концов! Да ещё и после всего этого. — Зачем, Роберт? Государственный заказ изменился? — он рассмеялся.       — Конечно, нет! Ваше высочество, что Вы себе напридумывали? Вы всё ещё единственный возможный и наиболее выгодный для страны наследник престола. А я просто сделал, что должен был, чтобы Вы могли обзавестись новым «другом».       И тут я поняла, чего он добивался. Роберт смоделировал ситуацию, в которой я могла бы проявить свои личностные качества. Чтобы их увидела Лаура. Я отказывалась принимать просто безропотного раба, но если бы этот раб восхищался лично мной и был бы готов следовать за мной и по-настоящему помогать мне, то всё было бы в порядке. Теперь, после нашего разговора, она могла бы сложить своё впечатление обо мне и относиться ко мне уже по-другому. Я не горю желанием угождать кому-либо и не буду этого делать, но надёжные союзники мне очень нужны, так что, если её последние слова были человеческим признанием меня, я буду только рада.       — Хах… Чтобы управлять сердцами, надо просто брать и управлять? А сработает это, по-твоему, потому что её решили сделать просто инструментом, о котором никто не будет жалеть, а я проявила себя как праведная идеалистка?       — Не сработает, а уже сработало. Она же назвала Вас госпожой, а не принцессой, — и правда… — Урок номер три: если хотите, чтобы хаприоны стремились к Вам, покажите им идеал, который они бы хотели иметь, но никогда не могли.       — До ужаса абстрактно.       — Потому что каждый хаприон уникален, у каждого свои тараканы в голове.       — И расчётливо…       — Вам следует к этому привыкнуть. Баронесса вполне проста, этим она пошла в мать… Она ещё сможет стать Вашим другом, но совсем скоро на Вашем пути будут встречаться другие разносторонние личности, довольно эгоистичные. Я не говорю Вам начать подстраиваться под каждого, просто старайтесь находить и бередить, задевать в других старые и почти зажившие или ещё живые раны. Тогда отдалиться от Вас для них будет сродни отрыванию пластыря: рана снова будет болеть и гноиться, будет больно и неприятно, а следующий пластырь они могут найти ох как не скоро! Вы усвоили урок?       — Вполне. С такими-то красочными метафорами…       — Кстати о метафорах! Вот обещанный словарь синонимов!       Роберт вытащил из-за пазухи толстенькую книжецу и с широченной улыбкой всучил мне. Мне это всё не понравилось, и я, приняв «подарочек», поспешила снять эту радостную маску с его хитрющего подлючего лица. Я спросила, где же он был всё время до пожара. Оказалось, что он был у Адониса… О чём-то там его инсрухтировал и вызнавал, какие семьи были всё это время враждебны по отношению ко мне. Так что причастность к пожару того парниши не случайна. Я сказала агенту, что ничего такого делать не нужно, потому что мне нет дела до подобных людей. В конце концов, не они виноваты в своей невежественности, да и не много времени мне осталось вертеться в их кругах.       — Может, Вам и нет до них дела, а вот Ваш друг, Адонис, вёл наблюдения за всеми этими невежами и составил список их преступлений против Вас… — я в шоке раскрыла рот от удивления и не могла сначала понять, какую чушь только что сморозил хвостатый… Потом в моей голове всплыли воспоминания о странном блокноте, который Донис всегда носил с собой и часто что-то писал там… после очередных стычек с деревенскими…       — Л-ладно, это ничего не значит. Мне всё равно, я не жажду отмщения, мне достаточно будет увидеть их лица, когда меня коронуют… Но кстати об Адонисе, Роберт… Чему ты там его инсрухтировал?!       — Конечно же, я просто вежливо напомнил об условиях восхождения короля и королевы лосэнтов на престол. Он сразу всё понял и принял, усиливать эффект от разговора не пришлось… А ещё он выразил огромное желание тоже чему-нибудь обучаться, чтобы иметь возможность быть подле Вас и защищать свою возлюбленную принцессу… — снова на долю секунды ухмылка скривила его правильное лицо.       Я залилась краской от последних слов и ещё от того, что представила, с каким выражением лица этот хвостатый был «вежливым», но остыла, понимая, что без этого он обойтись не мог. Если Донис не пострадал, всё в порядке.       — Вы-таки заговорили про обучение. И когда же приедут учителя?       — Ох, многому будем учить Вас мы втроём, а боевым искусствам Вас будет обучать уже отправившийся из столицы Ваш будущий личный охранник. Приедет, и они с Лаурой вместе будут клясться Вам в верности!       Ещё один засидчик?! Да сколько мо-ожно?..