Темный лес

      Он беспокоился о сыне так, как никогда раньше. Прямо на глазах Эдвард таял: после расставания с Беллой он потерял всякое желание к существованию и теперь походил скорее на призрака. Карлайл не мог вразумить его, склонить хотя бы к одному звонку в Форкс, и все просьбы, заверения и уговоры в итоге привели к тому, что младший Каллен, прикрыв страдальческое лицо, заявил о том, что хочет побыть один. Эсми, которая находилась с ним в зале и просматривала журнал о комнатных растениях, охнула и подняла взгляд:       - Надолго ли, Эдвард?       - Мне нужно это… мама.       - Эдвард, - тихо, но предупреждающе произнес Карлайл, сознавая, что едва ли это подействует на сына.       Он оказался прав, ведь вампир с бронзовыми волосами и изможденным, измученным взглядом, взглядом почти что мертвеца посмотрел прямо в беспокойные золотистые глаза отца и прошептал:       - Дания, я думаю… или Швеция.       Их семью будет разделять Северное море. Другая страна. Эсми выпорхнула из кресла и осторожно коснулась бледных щек. Она проникновенно смотрела в отстраненные глаза сына, но видела лишь мертвую бездну. Казалось, он убивал самого себя: вынужденный находиться вдали от Беллы и страдающий от этого.       Молодой человек окончательно поник.       - Тебе будет легче с нами, своей семьей, - голос Карлайла был спокоен и полон убеждения. Эдвард вскинул голову, ища поддержки или разрешения главы ковена, и тот сжал ладонь в кулак. История повторялась, только раньше парень бежал на Аляску, к старым знакомым, а теперь - в неизвестность и окончательное одиночество. Оставить его сейчас - все равно что обречь на сумасшествие и медленную смерть.       Читающий его мысли Эдвард даже не вздрогнул: казалось, бытие совсем не пугало его. Где он сейчас был, где хотел бы быть? Ответ был один, но легче не становилось.       Карлайл нахмурился и мысленно попросил сына пройти за ним в кабинет. То была комната совсем не такая, как в Форксе. Она была с лепниной и причудливой формы окнами. Обтекаемая мебель из светлых пород дерева только поддерживала весь этот облик причудливого рококо, воздушного и вместе с тем тяжеловесного. Не то чтобы Карлайл находил в нем отдушину, однако не мог отрицать некоторой его трогательной откровенности. Раньше Карлайлу никогда бы не понравилось такое. Почему?..       - Присядь и расслабься.       Эдвард последовал словам старшего, но покой так и не пришел в его взор, не заставил тоску сдвинуться в глазах. Все в молодом человеке кричало об агонии и вечной попытке сдержаться.       Что ж, возможно, если Карлайл станет более беспристрастным и попытается ему объяснить, насколько важен ковен для ходящего по грани вампира…       - Я знаю это, отец, - бронзовые кудри мягко качались в отрицании, казалось, перед мужчиной сидел повинный сломленный ангел, и от смирения в его облике врачу только сильнее хотелось хоть что-то сделать, - Но даже если мои братья и сестры, ты и Эсми, если вы все пытаетесь не думать о ней, вы все еще…       - Прости меня, Эдвард.       Тот мотнул отрицательно головой. В этой патовой ситуации не было виновных, кроме него самого. Нужно было бежать при первой встрече с Изабеллой Свон еще дальше, через океан, на другой континент. Нужно было забыть ее и ее аромат, отвлечься, стать тем, кем он был - хищником и убийцей, а не лелеять хрупкие мечты о человеческом счастье. Джасперу до сих пор был стыдно и больно от того, как он сорвался и попытался осушить девушку брата.       - И все же, Эдвард, побег - не выход.       Горькая усмешка прочертила спокойное лицо:       - Стоит ли тогда мне вернуться в Форкс?..       Карлайл откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на сына, близкий к тому, чтобы сдаться и отпустить его. Снова.       - Ты ведь понимаешь, сын, - голос главы семейства был тих и печален, - что лучше не станет? Куда бы ты не бежал и как долго бы не скрывался.       - Она - моя пара, - Эдвард кивнул, - и поэтому я хочу, чтобы она жила.       - Но она никогда не будет счастлива, Эдвард.       - Память человеческая коротка, тебе ли не знать, Карлайл. - Казалось, страдающий влюбленный не заметил, как сильно напряглись его руки, а ногти стали больше походить на когти, - Рано или поздно она… Белла забудет. Она найдет хорошего, - каждое слово сочилось болью и ревностью, - мужчину, вступит с ним в брак…       - Прекрати.       - … у них родятся дети. Полные жизни, растущие и стареющие дети, отец. То, чего я ей никогда не смогу дать. Все, что я принес в ее жизнь, - это страдания и смерть.       - Разве ты не знаешь, как сильно она тебя любит? Разве ты не видишь в мыслях Элис, как она нуждается в тебе?..       - Я - убийца, которого она романтизировала в своем воображении и превратила в прекрасного принца! Только этот принц уродлив, он - монстр! Я - монстр! Я… - Эдвард метался по кабинету, горячо восклицая, - Я не хочу причинить ей вред, или чтобы кто-то из моей семьи причинил ей вред. Не хочу, чтобы Джаспер продолжал сожалеть, или кто-то другой только потому, что вынужден жить бок о бок с человеком!       - И все же, Эдвард, - глаза Карлайла были полны тихой скорби и сочувствия, - она - твоя пара. Легче не станет. Рано или поздно ты устремишься к ней.       Тот вскрикнул, будто пронзенный копьем всадник, и рухнул в кресло. Он не дышал, глядя перед собой и ничего не видя. Его лицо было расслаблено и пусто. Спустя долгие, бесконечные минуты молчания, он спокойным, малознакомым голосом заговорил:       - Я буду бороться столько, сколько смогу. В тот момент, когда я сдамся, - он прикрыл потухшие глаза тяжелыми веками, - удержи меня любыми способами. Любыми, Карлайл.       Блондин вздрогнул, его глаза в ужасе распахнулись. Его сын, его бедный, бедный мальчик был готов умереть, лишь бы уберечь возлюбленную от собственной тьмы! Он, притягиваемый сильнейшей из всех возможных связей, не хотел поддаваться, боролся с инстинктом, и в итоге уничтожал самого себя. Ах, Изабелла, Белла!..       - Не вини ее, отец. - Слабый голос прервал смятение и отчаяние Карлайла, - В том нет ее вины, и никогда не будет. - Он открыл глаза, которые неожиданно смягчились и даже заблестели, - Ты сам не раз говорил, кто она для меня. Разве может она стать причиной страдания?.. - У него не хватило сил отрицательно кивнуть, но его отец все понял и так, - Нет, только счастья. Даже если оно так мучительно.       Карлайл отпрянул, не сумев уловить проскользнувшую мысль за неуловимый, непослушный хвост: мягко очерченное бледное лицо, тени от длинных ресниц, поднятый взгляд и отзвук смеха… Мужчина быстро глянул на сына, но тот лишь со слабой улыбкой наблюдал за ним, совсем не удивленный.       - Я знал.       - Знал?.. - К горлу вдруг подкатил неприятный комок, и Карлайлу захотелось совсем по-глупому выпрыгнуть в окно и скрыться.       Улыбка сына стала немного более явственной, почти оживая.       - О, не только я думаю о побеге от своей пары.       - Это не так! - Не сдержался блондин и мгновенно замолк, смущенный и огорченный. - Я не убегаю, ведь я даже не уверен, что она есть в этом мире.       - Разве?.. - Многозначительное молчание напомнило Карлайлу о том, как соблазнительно, горько-сладко, зовуще пахла его пара. Сумасшествие. Он мотнул головой, отгоняя навязчивый образ, повторяя про себя, что скорее всего, его сознание играет с ним в шутку и его отражения не существует. Он только верит в то, во что хочет верить.       - Я никогда не слышал, чтобы связь формировалась до встречи. Больше похоже на то, что часть меня, отвечающая за привязанности, сходит с ума и дарит навязчивые идеи. Ты должен понимать, Эдвард, что вампиры склонны фокусироваться на чем-то одном, пока оно не станет манией. Я… - Карлайл отвел взгляд, - Я склонен полагать, что моя пара - лишь тень, которая выросла на потворствующих мечтах моего сознания.       Они молчали: один, находящийся в напряженном отрицании и второй, внимательный и вместе с тем далекий. Но разговор еще не был окончен, потому что вскоре Эдвард как будто захотел исповедаться:       - Тебе нечего стыдиться, Карлайл. Отец. Когда я встретил Беллу, я был привлечен и уничтожен именно ее ароматом, я чувствовал, что меня загнали в ловушку и вынуждают атаковать. Но я также знал, что она обычный человек, который не знает даже моего имени и который не должен страдать из-за того, что я жажду ее. И я побежал, испуганный и сломленный. Тогда я и подумать не мог, что она является частью моей души, нет, всей моей душой. То, что мы испытываем, застывшие в своем существовании, рядом со своей парой - изменения, которые никогда не давались вампирам легко. Сейчас я могу признать свой страх и сомнения, потому что они были связаны с ней, и оттого становились прекрасными. Моя боль от расставания с ней… ужасающа. Ее не описать, не передать, но тем не менее, даже страдая, я чувствую, что я целый. Пока она есть, я готов на все, на любую борьбу, даже на ту, которая уничтожает меня. Она дает мне силы. Тебе не нужно стыдиться своего желания, Карлайл. Всякий вампир разбит и ничтожен, пока не найдет пару. - Эдвард встал с элегантной грацией, будто вспомнив, кем являлся. - Мне всегда будет казаться, что я не заслужил ее, ведь она - всепрощающая, полюбившая меня, монстра, моя. Мне всегда будет казаться, что происходящее - нереально и такой девушки, как Белла Свон, - на имени голос не дрогнул, но стал мягче и глубже, - не существует. Что я придумал ее, чтобы не коротать свою вечность в одиночестве. Особенно сейчас, когда она так далеко.       - Она существует, Эдвард.       Молодой вампир вдруг ослепительно улыбнулся:       - Знаю, Карлайл. И ты должен знать.       Через мгновение даже тени вампира не было в кабинете отца, а сам Карлайл сидел в кресле, усталый и печальный, и все же не сдающийся. Он не мог знать, есть ли его пара, его отражение, самая прекрасная часть его души в этом мире, но он хотел бы верить в это. Нет, он не мог не верить.