Темный лес

      Гарри был уверен, что сломал что-то в механизме мироздания. Все в истории этих механизмов указывало на одно (даже если то были легенды и аллегории) - Игнотус Певерелл был истинно бессмертным, как Бархатная Тень, существом, а значит, Гарри Поттер - его очередное воплощение - в один момент должен был начать вспоминать… Но он не вспоминал. Он ничего не знал. И даже сны перестали ему являться.       Сангвини успокаивал его, говорил, что еще “не время”, а Гарри был уверен - с ним что-то не так. Эта неуверенность делала бывшего волшебника слабым и излишне сомневающимся в собственных поступках. Будущее казалось до безобразия мрачным.       - Мы обратимся за помощью и защитой к Вольтурри.       Гарри поднял на своего компаньона большие, немного болезненные глаза, но промолчал. Его недоверие не то чтобы ранило вампира, скорее показывало его уязвимость. И Гарри был противен сам себе. Хотя сейчас он был уверен, что все его подозрения касательно клана магловских вампиров явно не беспочвенны…       Гарри вспомнил, как предыдущей ночью к ним пришли первые вестники. Немногословный, но миловидный мальчик по имени Алек с угрожающей фигурой Феликса (телохранитель? старший гиперопекающий брат?) за спиной, с бесстрастной улыбкой проинформировал: их создатель Аро с радостью и радушием примет в своем замке старого друга и его подопечного.       Перед приходом Вольтурри Сангвини предупредил Гарри, что ему нужно сыграть испуганного новообращенного, слабака, который прячется за создателем и не может контролировать себя. Если бы в магической Британии (Италии, поправил сам себя герой) давали Оскар за оскаленные клыки и огромные глаза, Поттер собрал бы сразу несколько. Он знал, он видел, выглядывая из-за спины Сангвини, что Алек действительно воспринимает его как глупого и наглого новообращенного. Он наверняка думает, что Гарри даже говорить пока не может. Это однозначно победа актерского мастерства над подозрением. Все что угодно во имя выживания.       Алек наконец-то разглядел необычный цвет его глаз, и впервые в его лице проявилось хоть какое-то чувство - заинтересованность.       - Это, похоже, единственный дар Гарри - сохранять зеленый цвет глаз, - почти что пробормотал Сангвини, заметив взгляд опасного мальчишки.       Намного ранее, еще до того, как пересечь границу Вольтерры, они с Гарри решили, что последний будет использовать выдуманное имя и сверх этого - будет пользоваться легким гламуром. В силу нестабильности магической силы и того, что его глаза действительно при любых махинациях с внешностью сохраняли свой изначальный “ведьмин” цвет, сбежавшему герою только и оставалось, что поменять цвет волос и слегка подправить черты лица, сделав их грубее. Еще тогда, глядя на себя нового в материализованное зеркало (оно стало немного тоньше, сантиметров на пять точно), Гарри только лишь тяжело вздохнул:       - Разве я не должен стать мужественней? Как же так получилось, что даже под гламуром я остаюсь только лишь подобием настоящего вампира?       Сангвини понимал метания юного волшебника: тот, безусловно, всегда думал, что все вампиры должны быть высоки и мускулисты, так как были хищниками и охотниками. Но что можно было поделать с фактами? Даже со светлыми, в рыжину, волосами, которые никогда бы не подошли прежнему Поттеру, и с более тонкими губами и широким подбородком, он казался удивительно маленьким и почти женственным. Опасаясь реакции, старший вампир не стал сосредотачивать на этом внимание.       - Нет каких-либо стандартов для вампира. Всего лишь из-за того, что генетика диктует нам предрасположенности и хищничество, мы становимся идеальными убийцами. - Немного тише вампир добавил, - Даже Вы, мистер Поттер.       - Генри. - Бездумно поправил его Гарри. - Генри Уингинг.       - Генри, - покорно согласился старший, с осторожностью пряча зеркало вновь в ту неизвестность Вселенной, в которую вещи отправляет эванеско. “Финнварор был прав, - подумала малая часть Сангвини, - нам никогда не познать магию полностью”.       - И все же… - Зеленый взор был затуманен и мрачен, - я опасаюсь. Эти Вольтурри кажутся довольно плохими ребятами.       - Насколько только может быть плохим вампир.       - И мы так легко идем прямо в их руки.       - Ваше беспокойство понятно, Г-Генри, но мы будем осторожны и попытаемся лишь заручиться их поддержкой и тут же покинем Италию. Даже если они захотят, чтобы мы посетили их после, - ожидание может занять века. В конце концов, для вампиров время течет совсем по-другому… а за это время многие Ваши прежние недруги состарятся или даже уйдут из жизни.       Гарри неприятно усмехнулся:       - О чем Вы? Солидный возраст не помешал старику стать злобным гением столетия и пытаться истребить меня столь многочисленными способами, что по ним можно энциклопедии составлять. “Как успешно истребить неистребимое” или “100 и 1 способ избавиться от Героя всея Британии”. Какая Вам больше по душе?       Удержавшись от человеческого вздоха, Сангвини промолчал. Новообращенного бросало из крайности в крайность всю дорогу до Вольтерры: он то бледнел до полупризрачного состояния от одного упоминания Дамблдора, то порывался пересказать своему благодетелю все годы учебы в Хогвартсе и даже - ранние годы в магловском мире.       Вампир старался не давить на двадцатилетнего мага, поэтому и не говорил ни слова о будущих планах касательно Лорда Судеб или магического общества туманного Альбиона. Теперь, только если они выживут, у них будет все время мира, чтобы решить, что же делать дальше. А сейчас стоило быть благодарным генетике Гарри хотя бы за то, что вампирская кровь разгладила все шрамы, не нанесенные сородичами. Это значит, что даже по знаменитой молнии на лбу, если вдруг гламур спадет, невозможно будет доказать, что перед Вольтурри - сам Гарри Поттер.       - Помните, Гарри, что получив их поддержку и разрешение, мы покинем эти земли в ближайшее время, поэтому, что бы не случилось, не поступайте необдуманно.       Тот кинул в ответ и саркастично добавил:       - Надеюсь, мы сможем унести ноги, когда придет время.       - Будем надеяться, что сбегать нам и не придется.       Гарри еле сдержал фырчание (что, как все время неуловимо подмечал Сангвини, так походило на кошачье), но промолчал. Тот рассказал ему немного о Вольтурри, в том числе пару ужасающих подробностей о способностях ангелоподобной садистки Джейн, скользкого Аро или молчаливой Ренаты.       - Что-то я все еще не уверен в нашем решении, - протянул Гарри после этого разговора, похожий скорее на Малфоя своим подозрением.       Сангвини тогда ответил:       - Здесь, в самом центре вампирской жизни и власти, не будет легко, это правда. Однако стоит учесть, что магловские вампиры практически не вмешиваются в политику волшебников, хотя и уважают своих одаренных магией сородичей. Аро известен своей любовью ко всякого рода “талантам”, но пока мы придерживаемся легенды, что Вы - обычный, с незаметным запахом вампир, который едва-едва может колдовать, его интерес будет сосредоточен более на мне. Мне долгие годы удавалось избегать тесного взаимодействия с Вольтурри, но сейчас Ваша безопасность, мистер Поттер, - оговорился вампир, - на первом месте. Я готов к тому, что будет, поэтому не бойтесь и Вы. Нам в любом случае только лишь нужно получить их одобрение и помощь в проживании на территории маглов, а после мы можем навсегда покинуть Италию.       И вот когда этот наглый и в высшей степени заносчивый мальчик с ангельским лицом смотрел на него с какой-то неопределенной, но явно неприятной гримасой, все что мог делать Гарри - это прятаться за спиной Сангвини и шипеть. Рычание, как объяснил ему Сангвини, вызывает обычно более резкую, атакующую реакцию, в то время как шипение служило только лишь осторожным предупреждением. Не будем указывать специально на то, что нормально зарычать у Гарри так пока что и не получилось.       - Твой недолеток, - с тайным недовольством заметил Алек, - должен пойти с нами.       - Генри все еще очень нестабилен, и я опасаюсь, что он может неожиданно напасть на кого-то из Вашего клана. - Смиренно отвечал Сангвини.       Ему жизненно необходимо было оградить своего подопечного и хотя бы попытаться решить все в одиночку. В случае, если Гарри все-таки придется предстать перед тремя старейшинами, опасность будет слишком велика. Абсолютно все его инстинкты твердили, что он не может позволить увести с собой и Гарри. Он не может рисковать им или давать возможность другим хищникам как-то влиять на него. Глубоко внутри в нем засело такое беспокойство, что оставалось только поражаться его силе и собственной вовлеченности.       - Феликс способен скрутить его в два счета, - подметил мальчишка.       - И все же, с его силой новорожденного приходится считаться, - возразил старший маг, - и я бы предпочел не рисковать. Не хотелось бы создавать… трения между двумя родственными линиями одной семьи.       Безусловно, маленький садист понял тонкий намек на огромную власть магов-вампиров и то, что их менее “одаренные” собратья чаще всего не способны дать им полноценного отпора. Брюнет прекрасно понимал, что ходит по грани. Однако, он должен был попытаться оградить зеленоглазого юношу.       Алек нахмурился, его пальцы как-то зловеще подергивались под каймой широких рукавов, но в итоге мальчик дал Феликсу знак отступить, и вскоре трое старых, гораздо более могущественных, чем Гарри, вампиров ушли.       Когда незнакомцы уходили, Гарри продолжал шипеть, скорее не испуганный, а раздраженный тем, что его воспринимают как некий досадный фактор.       Безусловно, Гарри волновался. Сложно было не волноваться, когда ожидаешь возвращения Сангвини в своем скромном - он зелеными глазами оглядел убранство гостиницы - номере больше десяти часов. Их и правда ждали, но что теперь задерживает старшего мага в резиденции Вольтурри?       Гарри уже столь о многом подумал, маясь в четырех стенах отеля, что до последней черточки мог отследить узор обоев или назвать точное количество ворсинок в персидском ковре около дивана.       Сейчас, задумчиво поглядывая на небольшие полоски света из-под портьер, наш герой думал о том, что Вольтурри могли бы дать им с Сангвини намного больше.       В прошлый раз, когда они помогали старому знакомому из мира волшебников, они только лишь дали возможность взглянуть на портрет, но не раскрыли его истории от слова совсем. Они, казалось, не хотели делиться им, оберегая так ревностно, будто изображенный мужчина был их родственником или возлюбленным. Поморщившись от последней мысли, Гарри покачал головой. Вытряхнув, наконец, нелицеприятные мысли из головы, он также пришел к выводу, что старые кровопийцы знали много, намного больше, чем говорили. Хорошо еще, что в своих прежних поисках Гарри действовал только через Сангвини и настаивал на неразглашении собственной личности, отчего сейчас Вольтурри даже предположить не могли, что появившийся новообращенный - тот самый Мальчик-который-сбежал.       Словно завороженный (есть ли в поведении вампиров этот изъян, который заставлял их сходить с ума по какой-то глупости, вгонял их в тот самый “катарсис”? - Гарри должен был спросить об этом у Сангвини) молодой человек поднялся из кресла и молнией метнулся к солнечным дорожкам. Замерев на границе тени, он сглотнул сладковатую жижу, которая теперь от голода начинала капать из клыков, и напряженно подставил руку под солнечный свет. Сангвини предупреждал его и об этом, а именно о том, что вампиры-маглы опасаются солнца, так как буквально сверкают на нем, а их магические собратья в похожих обстоятельствах просто кажутся еще более бледными, до синевы.       Гарри долго выдыхал: солнце немного неприятно пробило его кожу, вены и кости, заставив вампирский яд зашевелиться где-то глубоко в его ладони, и только сильнее высветив ненормальную белизну кожи. Жаль, что он не светился как бриллиантовая подвеска, наверняка, это хоть и неудобно, но очень красиво.       Задумчиво пошевелив рукой, просвечивая ее словно ренгтеном от кончиков пальцев до самого локтя, он тихо пробормотал заклинание и попытался представить вместо кожи - усыпанный бриллиантами бархат. Гламур удался с первого раза, и перед расширившимися глазами вампира предстала поистине завораживающая картина: его тонкокостная и оттого неприятная рука переливалась, будто усыпанная инеем и снегом небесной чистоты. Гарри не мог не наслаждаться открывшимся видом, и какая-то маленькая его часть вдруг подметила, что это еще одна прелесть в бытности не живым и не мертвым.       - Мистер… Уингинг.       Гарри не вздрогнул, ведь, хоть и был сосредоточен на несуществующем блеске, слышал приближение знакомой походки. Легкие, неуловимые тени шагов прошептали ему: “Сангвини”.       - Я не спрашивал раньше, но каково Ваше полное имя, Сангвини?       Тот тяжело уселся в кресло и с еще более темными кругами под глазами посмотрел на мага. Заметив его внимательный, несколько печальный взгляд на покрытую гламуром руку, выставленную под солнечные лучи, Гарри вздрогнул. Он поджал губы, отступил и внимательно вгляделся в мужчину перед собой.       - Нас не отпустят, ведь так?       Темноволосая голова один раз качнулась в отрицании, и словно жар обжег горло Гарри. Непроизвольно он ощерился и зашипел, недовольный и яростный. Волшебник вскочил и, поднимая ветерок, заметался по номеру, что-то грозно и непонятно бормоча. Он говорил так быстро, что лишь вампирский слух мог разобрать неясные слова. Неожиданно, словно выбившийся из ничего обелиск, он замер перед вампиром и тяжело сказал:       - Мы уйдем. Сейчас же.       - Мистер Уингинг, - Сангвини мотнул головой, словно пытаясь сбросить с языка незнакомое имя, - Генри… Гарри. Если сейчас мы уйдем, Аро пошлет за нами ищеек, и даже с вашими магическими силами скрываться долго не получится. Когда хотим, мы, охотники ночи, можем быть поразительно упрямы и удивительно упорны. Наш побег приведет лишь к напряжению и погоне, а их покровительство с другой стороны…       - Нет никакой “другой стороны”! - Зеленоглазый маг навис над мужчиной, до хруста сжав пальцы, - Есть мы и они, или Вы думаете, что они перестанут быть собой и вдруг станут нашими друзьями?.. Очнитесь, я - беглый герой, несостоявшаяся жертва! За мою голову могущественные люди назначили такую цену, что каждый встречный может стать моим палачом. И даже их, этих Вольтурри, их и Ваша природа диктуют Вам загнать меня в угол окончательно и добить!       Сангвини вскочил, блеснув темными глазами. В его груди зародилось тихое и короткое рычание. Руки соскользнули с плеч мальчишки, - вампир боялся причинить вред, но злость и что-то похожее на обиду вскипело внутри и готово было вырваться наружу. Нельзя. Вампир отступил, исподлобья глядя на мага.       - Ты не прав, Гарри.       - Не прав?.. - Горький звук раздался в комнате, - Потому что ты считаешь себя ответственным передо мной? "Моя ответственность - моя забота," - так ведь? И все же мы чужие друг другу создания. Думаете я еще не понял, что значит быть хищником? Пусть я никого не убил, одно я почувствовал: если есть трещина - ударь, если рана - добей. Разве сейчас я не раненное животное? Скажи мне, разве нет?..       Осторожные бледные руки окутали одну из его ладоней, разжав мраморные пальцы. Гарри не мог смотреть на Сангвини, чувствуя себя почти что обнаженным. Приятная прохлада скользнула по его коже, теперь не чувствительной, мертвой.       - Вы можете мне не верить, мистер Поттер, однако я никогда не причиню Вам вреда. - Губы названного скривились, но Сангвини перебил любые возражения, ощутимо сжав тонкие пальцы в ладонях, - Многие предали Ваше доверие, я знаю, что открыться перед кем-либо для Вас стало трудным, и все же… У меня нет семьи или ковена, мало друзей, однако сейчас, - он осторожно коснулся чужого подбородка и заглянул в зеленые глубины, - я клянусь Вам в своей верности, Гарри Джеймс Поттер. Клянусь магией.       - Но почему?.. - мучительно спросил парень, не обращая внимания на жжение в запястьях - знак принесенной клятвы.       Сангвини качнул головой:       - Не думаю, что есть какая-либо вразумительная причина.       - Что это значит? Хотите сказать, что и сами не понимаете, почему берете на себя такую ношу?       Мужчина отступил и вновь сел в кресло. Он не глядел на новообращенного, как впрочем, и на что-либо реальное. Казалось, перед его глазами происходило нечто невидимое, и все его внимание было на том и сосредоточено. Гарри все еще не спросил про особые вампирские состояния, когда они впадали в катарсис, очарование или какую-то разновидность одержимости. Внезапно тонкие губы вампира поджались в недовольстве, и волшебник услышал:       - Я знаю, что вы прожили ужасную жизнь. Вы были чудесным ребенком с тяжелым детством, но не пали во тьму, как Том Реддл. Вы стали сильным волшебником, но никогда не ставили себя выше кого-либо из магических существ. Вас боялись и проклинали, - Гарри замер, - Вам завидовали и Вас же ненавидели, - Гарри вздрогнул, - Вас использовали и хотят уничтожить. Дамблдор, Лорд Волан-де-Морт, Пожиратели, вся магическая Англия готова охотиться за Вами, - Гарри сделал неверный шаг назад и не удержался на ослабших ногах, осев, - И все же… Вы называете себя ношей, а я вижу только ребенка с желанием быть живым и нужным.       Сангвини потусторонними глазами впился в сгорбленную, прикрывающуюся острыми коленками фигуру волшебника перед собой. Его слова не хотели отступать или смолкать. Они не становились тише и звучали уверенней с каждым звуком.       - Ваше право - не верить или сбегать, или сопротивляться. Ваше право сражаться за себя, и будущее всегда будет Вашим и будет верным. Каждое живое существо заслуживает жить. - Неожиданно сталь смягчилась до болезненного ощущения легчайшего шелка, - Вы заслуживаете жизни, и никто не может обвинить Вас в эгоизме. Вы не трус и не слабак, я знаю, Вы уже давно уверились в этом и страдаете от подобных мыслей, беря на себя вину за чужие ошибки, за невинных погибших… Но Вы не обязаны умирать. Гарри, Ваша смерть не станет спасением для магического мира.       Маленькая фигурка стала еще меньше, сжалась до преступно хрупких размеров на пестром ковре.       - Если смерть ребенка может спасти хоть кого-то… не думаю, что этот мир выстоит.       С мягким, сочувствующим лицом старший вампир наблюдал за двадцатилетним юношей перед собой. Наконец-то он смог вскрыть хотя бы один нарыв в этой светлой, чистой и страдающей душе.       Так они и сидели, два недвижимых монумента сожаления и вины, поддержки и покаяния. Спустя долгое время, когда солнце уже клонилось к закату и в воздухе чувствовалась легкая прохлада, Гарри поднял голову и внимательным взглядом вгляделся в Сангвини.       - Сколько времени они Вам дали?..       Тот не удержал легкой дрожи в уголках губ и просто ответил:       - Столько, сколько Вы посчитаете нужным, Гарри.       Волшебник недовольно хмыкнул, но страдальческая морщинка меж бровей разгладилась, а в глазах появился некий отблеск. Естественно, Сангвини не говорил всей правды, ведь Вольтурри наверняка не были полны такой добродетели как терпение. Однако, за ними наверняка следили издалека - какой хозяин оставит без присмотра чужаков на своих землях? - а значит, пока они не пытаются покинуть Вольтерру, их не станут ограничивать. Словно некая пелена спала с мыслей Гарри, и он вновь смог с прежней остротой мыслить.       - Что ж, тогда, думаю, мы достаточно долго задержались. Что мне нужно знать кроме того, что все они - скрытые садисты и хотят захватить мир?       Улыбка Сангвини стала явственней, а голос как будто бы нежней:       - Аро, Кай и Маркус - три старейших вампира, которые родились еще во времена Микенской цивилизации. В пятом веке они свергли румынский клан вампиров, который в то время был центром вампирской власти, и начали вводить в вампирском обществе некоторые законы. Сейчас они - старейший и сильнейший клан Вольтурри, и больше всего нужно опасаться именно Аро. Несмотря на силу и влияние, и хоть он вместе с братьями редко покидает свои владения, он стал тщеславным. Он собирает “коллекцию”: заманивает теми или иными способами в свой клан наиболее одаренных сородичей, которые становятся частью их свиты или охраны.       - Это звучит одновременно гадко и пугающе.       Гарри поднялся на легкие ноги и, прикусив губу, вновь заметался по комнате. По его лицу было понятно, что он совсем не рад открывшимся перспективам.       - Сейчас в клане состоит много довольно одаренных вампиров, верных только Аро и его братьям.       - Адские близнецы?       Сангвини согласно наклонил голову и продолжил:       - Джейн, чьи способности в накладывании иллюзии боли похожи на заклятие круциатуса, и ее близнец Алек, который с помощью создаваемого тумана способен выводить из строя органы чувств - личные протеже Аро. Сам старейшина наделен тактильной телепатией, чем и пользуется все время, - при этих словах Гарри замер, - а его брат Маркус способен чувствовать отношения между людьми.       - Они… Этот Аро пытался тебя прочитать?       - Да. Но как я и упоминал, вампиры с магическими корнями сложнее поддаются ментальным атакам. Мы, в отличие от вампиров-маглов, не можем быть наделены подобными “дарами”, если повезет, мы забираем с собой в посмертие хоть каплю магии, но не более. Однако, если их способности по большей части связаны с психическими или физическими особенностями, наследуемыми после обращения и усиливаемыми, то мы значительно от них в этом отличаемся. Вампир-маг, который не может пользоваться магией, беззащитен перед способностями Аро, или Джейн или любого другого не магического сородича, именно поэтому чаще всего Вольтурри не заинтересованы в вампирах-магах. Однако, мы с Вами - иной случай, так как можем колдовать. Ментальные практики, которые я совершал в своей человеческой жизни, позволяют сейчас мне защищать сознание с помощью окклюменционных щитов.       Хмурое выражение Гарри стало еще мрачнее и он тихо, но твердо заметил:       - Тогда у нас большая проблема. Я ужасен в окклюменции или легилименции.       Сангвини подался вперед:       - Вы проходили соответствующее обучение?       - Если таковым можно назвать пытки, которым меня подвергал Северус Снейп, безусловно, прекрасный легилимент.       - Что ж, значит, нам нужно быть еще осторожнее и для начала попытаться оградить Ваше сознание. - Секундное молчание. - Среди тех, кто может представлять наибольшую опасность, стоит сказать так же о двух более скрытных вампирах: Челси может разрушать или укреплять эмоциональные связи, и Корин, который может внушать удовлетворение в недовольных. На этих двоих, без преувеличения, держится весь клан Вольтурри.       - Мерлин! И в это гнездо змей нам нужно спуститься и вернуться живыми?! Мало того, что они хищники, управляемые жаждой крови и власти, так еще и способны поработить волю и сознание! Сангвини, почему, в конце концов, мы просто не сбежали в Америку или Индию, или Китай?..       - Не бойтесь, мистер Поттер, Вы переживали и худшие времена.       - Это не значит, что я готов к подобному! Да я вампиром являюсь меньше месяца! - Гарри кулем грохнулся на диванчик, застонав от открывающихся перспектив. С какой стороны не взгляни, но они загнаны в угол и вот-вот будут сожжены.       - Вот об этом Вам и стоит помнить прежде всего, - с мятежной улыбкой подметил Сангвини, - мы будем настаивать на том, что Вы чересчур молоды и можете быть опасны и импульсивны. Ваша же молодость станет отличным оправданием для Вашей изоляции: меньше разговоров, меньше проколов, меньше проблем. - Неожиданный смешок, - Учитесь рычать, мистер Генри Уингинг.       С непередаваемым звуком вскочив, Гарри вперился гневным взором в старшего вампира и воскликнул:       - Я умею рычать!       - Отлично, если так. Кроме рычания Вы должны помнить, что новорожденные вампиры похожи на загнанных в угол хищников - они боязливы, чаще неуправляемы, не всегда подвержены чужому влиянию и отчаянно хотят питаться.       На последних словах зрачки в сердцевине зеленых озер расширились, и Сангвини мог видеть, как дернулся чужой кадык. Безусловно, Гарри был подвержен типичной для вампиров жажде крови, однако проблема была в том, что он не впадал в сумеречное состояние так, как большинство новообращенных. Те зачастую, как, впрочем, и многие уже немолодые вампиры, впадали в сумеречное состояние при запахе крови и сдерживать свои инстинкты становилось практически невозможно. Вспомнив, как краснота радужки таяла и вновь обращалась к ведьминому веридиану, какими разумными были слова только что впервые испившего крови Гарри, Сангвини сочувствующе вздохнул. Это походило на ужасную насмешку судьбы, что контроль волшебника сейчас становился их проблемой. Была ли эта особенность вызвана тем, что Гарри так долго проходил обращение вследствие отравления двумя сильнейшими магическими субстанциями? Или то была особенность магии мальчика? Особенность его как вампира?..       - Думаю, если Вам будет сложно в роли неуправляемого… зверя, мы всегда можем сказать, что Ваш самоконтроль - Ваш дар, точно как и особенности глаз. Не думаю, что подобное может сильно заинтересовать Аро или остальных. Лучшая ложь - близка к правде.       В аромате, окутывающем Гарри как легкая вуаль, таяло облегчение. Мысль, что ему придется постоянно думать о крови и представлять кровавые расправы, чтобы сохранять вид вечно голодного и неуемного убийцы, похоже, сильно пугала волшебника.       - Как бы то ни было, вспомните, что портрет Вашего предыдущего перерождения мы нашли именно у Вольтурри. Их попытки скрыть личность говорят о том, что им, похоже, многое известно, и у нас появится возможность хоть что-то узнать о незнакомце и его связи с Игнотусом Певереллом и Вами.       У Гарри не оставалось даже сил согласно кивнуть. Этот плюс был слишком мал в море минусов, оттого совсем не радовал измученного мага. Выдохнув ледяную струю, он устало спросил:       - Много ли им известно о Гарри Поттере?       Сангвини дернул плечом и ответил:       - Насколько я могу судить, не больше чем обычным обывателям, жителям магической Англии. Гламур, к которому Вы прибегаете, и тот факт, что Вы являетесь вампиром должны стать достаточным щитом для Вас. По крайней мере до тех пор, пока мы не покинем Вольтерру.       - А мы ее покинем? - Усмехнулся Гарри.       Старший вампир уверенно кивнул:       - Обязательно. И для начала давайте решим проблему с защитой Вашего сознания.       Темная бровь заинтересованно дернулась, и в лице юнца словно появилась какая-то оживленность. Он сбросил гламур еще до того, как Сангвини вернулся от Вольтурри, и теперь, без непривычного цвета волос и с узким подбородком, он вновь казался мужским воплощением какой-то прекрасной, вечно юной богини. Сангвини не врал, что с этим Гарри сможет очаровать не одного вампира и подвигнуть к уничтожению ни одну сотню людей. Маленькое ангельское дитя с дьявольской судьбой.       - Вы, надеюсь, не хотите стереть мне память?       - Уверен, подобного исхода мы как-нибудь сможем избежать.       - Что же Вы предлагаете, мой друг?       - Легилименцию, конечно же.       Поттер, только-только начавший подбираться к утонувшему в кресле вампиру, отшатнулся, словно пораженный копьем. Боль и унижение, которые он пережил под палочкой Снейпа (бледное лицо, склянка в дрожащих пальцах, и кипучее “Посмотри на меня”) были еще слишком живы в памяти и мгновенно воскрешали столь многое… вплоть до тающего в Арке Смерти Сириуса. И вот теперь тот, кто отчего-то хотел нести его ношу вместе с ним, дал слово был верным ему и был рядом последние недели, говорил о легилименции.       - Я… - Гарри сглотнул обжигающий яд, - Боюсь, из этого ничего хорошего не выйдет. Да и вряд ли время позволит нам хоть чего-то достичь… в подобном.       Сангвини легко и непринужденно встал, высокий и худой, как жердь, с извечными кругами под глазами и мягкой волной темных волос. Он был серьезен, и все же, в голосе его мелькнуло не поддающееся определению чувство:       - Надеюсь, я стану для Вас лучшим учителем, чем профессор Снейп.       Гарри не сдержал дрожи. Его ресницы дрогнули, словно глаза не хотели смотреть, а губы поджались, словно не хотели говорить. Он все еще слишком быстро закрывался, будто опасаясь, что вампир нанесет ему вред. И вдруг, сжав ладонями локти, Гарри сверкнул необычайными глазами и почти непринужденно пробормотал:       - И все же, перед столь личным знакомством, я хотел узнать Ваше полное имя.