***
— С ума сойти… — лепечет мальчишка, неуверенно входя в обитель Тони Старка. Мужчина смотрит на Питера самодовольно и горделиво, хоть во взгляде и не удается скрыть опаску за собственное как всегда необычное решение. Питер держит себя в руках и шагает у Тони под боком, хотя, видно, как он хочется сорваться с места и кинуться рассматривать все до самого последнего угла, — Это все вы… создали? — он ведет легкой ладонью по корпусу разобранной ракеты. — Ага, — Старк буднично пожимает плечами и закладывает руки за спину, медленно варьируя вдоль столов, — Нравится? Стоит Тони только взглянуть в это светлое и очаровательно улыбающееся лицо юноши и сразу становится понятно, что да, ему очень нравится. Проходит всего несколько дней, после которых Старк распахивает перед мальчишкой двери мастерской. Это странно и ново для него, почти сорокалетнего мужчины, поступать так, как он поступил, но пока что Тони ничуть не жалеет. Мужчина признает: он пал жертвой этих лучистых карих глаз и скромной улыбки шестнадцатилетнего парнишки. Для Старка это невообразимо, совсем неправильно, но его тянет к Питеру так, будто тот магнитит железное сердце Старка к себе. Тони понял почти сразу, почему все так без ума от президентского сына, и впервые с уверенностью соглашается с капитолийцами. Юноша останавливается у последней разработки Старка и глядит на нее с каким-то профессиональным интересом. Вновь проводит пальцами, хмурится и прикусывает губу: — Фюзеляж не сильно укреплен. Ракета не рассчитана на то, что кто-то попытается ее сбить. — Это верно. Но она на дистанционном управлении, к тому же я создал специальную систему дистанционной калибровки. Она должна лететь как по маслу. — У Капитолия есть масса оружия. Тони, твое должно превосходить каждое из них, — Питер смотрит на Старка так, будто не он из них двоих здесь ребенок. Тони вглядывается в это лицо и понимает, что мальчишка действительно прав. — Завтра один из наших должен кое-что доставить из Второго. Я дополню, — кивает Старк и видит в глазах мальчишки одобрение. Как же странно мужчина сейчас себя чувствует! Черт возьми, мальчишка заметил изъян и даже не постеснялся ткнуть Старка в это носом — с ума сойти, какая светлая наглость! Мужчина шумно усмехается краешком губ, пока отстранено следует за рассматривающим Питером по пятам. Юноша с интересом склоняется над одним из столов Старка и цепляет тонкими пальцами патрон. Осматривает его со всех сторон, снова хмурит брови, и Тони тонет в желании свести их обратно, чтобы на лбу мальчишки не было морщинки, делающей взгляд таким взрослым. — Медь, бронебойная пуля. Вторит всем направлениям ударных волн, легкая и грациозная. Я увеличил малую глубину раневого канала. Чтобы прямо в цель, — Тони складывает пальцы «пистолетиком», щурит один глаз и выдыхает «Пуф!», приставив руку ко лбу мальчишки.***
Питер прислоняется спиной к двери и считает до пяти. «Единственный сын президента Панема до сих пор является пропавшим» — стучит в его голове так рьяно, что хочется закричать, пока не заболит глотка, чтобы заглушить чужой голос, — «Охранные меры усилены. Дистрикты находятся под контролем групп из сотни миротворцев» — Питер хочет плакать, потому что картинки словно застряли в его глазах. Он впервые попросил Тони включить телевизор, и сам не понимает, хотел ли он узнать то, что узнал. «Публичные казни вновь возобновлены» — и Питер кричит, забившись в дальний угол своей каморки. Кричит так, что, кажется, дрожит пол и рушится весь мир. Юноша не чувствует самого себя — он видит свое истерзанное бледное тело издалека, из другой вселенной. Вселенной, где ничего, кроме его крика, не существует. Питеру больно. Больно до оскомины и крови во рту. «Каждый будет наказан за неповиновение» Неповиновение. Юноша вжимается в стену, и жар обжигает его всего — с ног до головы он заполняется пожаром. Он — есть сам Ад. «Голодные Игры временно приостановлены» — не этого ли ты, черт возьми, хотел? Питер не видит света перед своими глазами. Не этого ли он, черт возьми, хотел? Голодным Играм пришел конец. Но теперь пришло начало тому, что люди называют «хаос». НЕ ЭТОГО ЛИ ТЫ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ХОТЕЛ? Отец не пожалеет никого. Отец убьет их всех и пройдется по отрубленным головам, как хозяин самой Смерти. Белоснежные розы отца окрашены в алый цвет, как цвет крови на руках Питера, и мальчишка не понимает — настоящая она или искусственная, как и то, во что он верил все свои дни? Питер хочет умереть. Он остановил Голодные Игры, но запустил другой, более опасный процесс.***
Мальчишка дергается в руках Тони. Он не слышит его — что бы мужчина ни говорил. Стив хочет помочь перенести его в госпиталь, но Старк, как одичалый зверь, не подпускает никого ближе. Питер не видит, только лишь кричит и стонет от боли, сжирающей его изнутри. Старк прижимает его голову к своей груди, зарывается носом в мягких каштановых кудрях и качает его из стороны в сторону, как маленького ребенка, успокаивая и защищая. Бартон что-то говорит, но Старк, как и Питер, ничего не слышит. Затем Тони чувствует женские руки на своих плечах, и что-то отпускает его. Он выныривает из воды и слышит множество голосов, как птичий рой, но прислушивается лишь к одному: — Вот так, ему станет лучше, — Лора садится на колени рядом с Тони и кладет мягкие ладони на горячее лицо юноши, — Жар, — произносит женщина, продолжая гладить Питера по щекам и волосам, — Ему нужно в госпиталь, Тони, ты меня слышишь? Тони слышит. Он кивает, кажется, сразу несколько раз, и поднимает мальчишку на руки.***
Воздух едва проникает в легкие, но запах чего-то знакомого, приковывающего к этому миру держит Питера изо всех сил. Юноша открывает глаза и видит белые стены. Его руки дрожат, и он шевелит пальцами, как будто раньше не умел. Каждое движение, даже взмах ресниц, даются ему с болью. Питер видит не только белые стены. Сложив руки на краю его постели, уткнувшись в них лицом, спит Тони Старк. Доныне мертвый Тони Старк, победитель Шестьдесят Пятых Голодных Игр. Красавец, гений и просто потрясающий человек. Интересный. И живой. А еще пахнет домом, но не Капитолием. — Как бы я хотел, чтобы ты был моим отцом, — шепчет Паркер и сам не понимает, как у него это получается. Волосы у Старка черные, жестковатые, чуть отросшие на загривке. Питер касается их невесомо и боязно, как будто совершает преступление, а затем быстро одергивает руку. Но Тони уже поднимает на него свой взгляд. — Было бы круто, — слабо выдавливает из себя он и смотрит на юношу так, как будто очень рад видеть, — Мы с тобой отличная команда, правда, малыш? — его голос хриплый, прямо как голос Питера. Паркер с усилием кивает и облизывает пересохшие губы. Он сам не представляет, как быстро мечутся его глаза по лицу Старка. — Питер, оставайся здесь, — вдруг тихо просит Тони, и его горячее дыхание касается оголенной руки юноши, — Вместе мы сотворим революцию. Вместе мы… — Мы просто будем вместе, — улыбается мальчишка, хоть и все его лицо как будто онемело. Он делает это для Старка, — Как семья. Пожалуйста. У Тони черные глаза, но не жесткие, как его волосы. Мягкие. Так на Питера смотрит тетя Мэй. — Обещаю.***
— Отец… Прошу, помоги мне. Я не знаю, где я нахожусь, я не знаю, что они от меня хотят… Прошу… — Снято! — кивает Бартон, и лицо Питера из напуганного моментально озаряется светлой улыбкой. Тони старательно ловит уходящую землю из-под ног от взгляда на мальчишку и хлопает стрелка по плечу, тоже растягивая губы в ухмылке: — Вы посмотрите на него! — кивает он в сторону мальчишки, подтягивающегося к ним, — Я поверил каждому слову. Клянусь! — Лови-ка! Иди смой эту грязь с лица, Питер, — встревает Роджерс, и Паркер послушно улыбается, схватывая на лету кинутое ему полотенце. Развернувшись, торопится к умывальнику в конце помещения. — Все идет слишком хорошо, — мычит Клинт, почесывая подбородок, — Как там Нат? — У нее полный порядок. Но не в Капитолии, — подмигивает Тони, ощущая, как на его сердце словно птицы поют, — Когда мы загрузим послание с Питером, Сноу точно сойдет с ума! — Главное — не перестараться, — меланхолично добавляет Брюс, даже не отворачиваясь от монитора компьютера, — Чтобы нас не раскрыли. — Мне кажется, Сноу уже что-то подозревает. Может, прогнал видео, чтобы распознать голос, — Роджерс опирается о стол поясницей и задумчиво прикусывает щеку изнутри, — Вы видели, сколько сейчас миротворцев на поверхности? Тони отмахивается: — Они обшаривают руины. Наташа сказала, что с этим все на удивление под контролем, — закатывает глаза, цитируя это наташино «на удивление». — Хорошо. Тогда продолжаем действовать по плану, — утвердительно хмыкает Стив и меряет каждого своим коронным взглядом.***
Питер зевает и устраивается на мягком диване Старка поудобнее. Он так рад, что мужчина позволил ему больше не сидеть в той кутузке, поэтому пользуется всеми удобствами по максимуму. Он тщательно вымылся и наконец ощутил себя настоящим человеком. И впервые за это время он съел пару фруктов, что тоже стало такой искренней детской радостью. Как будто жизнь во дворце далеко позади. И Питер счастлив. Действительно счастлив. — Тор сегодня балует, — улыбается Старк только Паркеру, когда наконец выпроваживает остальных из своей мастерской, — Это точно знак свыше! — мужчина играет бровями и достает что-то из бара. Питер снова душераздирающе зевает и устраивает подушку под еще взмокшими от душа волосами. Тони выуживает два бокала и ставит на журнальный столик. Питер видит, как мужчина наливает в них какой-то золотистый напиток, но не понимает какой. — Как думаешь, у нас все получится? — Паркер перекатывается на другой бок, раскидывает руки, занимая почти всю поверхность дивана, и смотрит в серый потолок. — Теперь у нас есть ты, — раздается со стороны Тони, и рот мальчишки отчего-то расползается в улыбке, — Я уверен, — перед Паркером повисает вытянутая рука с бокалом. Мальчик приподнимается на локтях, берет бокал и принюхивается. — Я… никогда еще не пил, — неуверенно мямлит, хотя действительно хочет попробовать. Отец всегда запрещал ему прикасаться к алкоголю до момента совершеннолетия. — А я еще ни разу не спаивал малолетних. У всех все бывает в первый раз. Поэтому, давай, малой, составь старику компанию, — Старк улыбается так, что Питер не в силах ему отказать. Да и не собирался даже. Он опять нюхает содержимое и понимает, что от одного запаха голова идет кругом, — Сколько, говоришь, тебе лет? — Шестнадцать, — пожимает плечами мальчишка, и мажет губами по кромке бокала, словно играясь. — В шестнадцать я как раз попал на арену, — с придыханием произносит мужчина и садится рядом с юношей, потянув за собой вазу со свежими фруктами от Тора. — Я знаю, — почему-то тихо произносит мальчишка и цепляет пальцами виноград, — Я бы не смог. — Ты бы был лучше, — парирует Тони и чуть-чуть отпивает из своего бокала, причмокивая губами, — Ты хороший актер. Все спонсоры были бы у твоих ног, поверь. — Годы тренировок, — совсем невесело фыркает мальчишка и тоже чувствует на языке терпкий вкус алкоголя. Он щекочет его горло, и Питеру это и нравится, и нет одновременно, — Почему… Ты решил выпить только со мной? Я не лучшая компания, — неужели алкоголь начал действовать уже через секунду или просто Питер не в силах сдержать свое любопытство? Тони обводит мальчишку долгим взглядом. Задерживается на влажных волосах и веснушкам на носу. — Потому что ты интересный. Нам есть о чем поговорить, — честно признается Старк, и Паркер ловит его взгляд своими глазами. Мягкий, но по-прежнему старковский взгляд. — А как же Бартон? Мистер Роджерс… Тони чуть смеется: — Впервые слышу, чтобы кэпа кто-то так называл, — он вновь тянет алкоголь, — Просто, пойми, Питер, мы с ними в одной подводной лодке уже почти двадцать лет. Приелись друг другу, бесимся по любому поводу. Как оголенные нервы. Темы, кроме грядущего восстания, иссякли. Паркер понятливо кивает и вновь губит чуть-чуть вина. Тут же закидывается виноградом, потому что в первый раз алкоголь ударил в левый висок. — Ладно, моя очередь. Почему «Паркер»? Питер зачесывает назад мокрые кудри, которые, кажется, спутались между собой пуще прежнего, и чуть опускает взгляд в пол. Всегда, когда он вспоминает о маме, становится чуть-чуть грустно. Это нормально. — Фамилия мамы. Она умерла, когда мне было четыре. Я помню ее совсем немного, но она была очень хорошей. Как Лора, — юноша пытается объяснить Тони, и, кажется, у него получается. Мужчина понимает его, как всегда. Они недолго молчат, забываясь в своих мыслях, и Питер чувствует, что хочет быть чуть ближе к Старку. Он ставит полупустой бокал на столик, немного подвигается, и Тони, быстро взглянув на него, раскрывает свои объятия, как будто тоже хотел прижать мальчишку к себе. Питер кладет голову на грудь мужчины, и его белая футболка слегка намокает, но тот, кажется, этого не замечает. Питер чувствует пальцы в своих волосах, чувствует запах, который кажется теперь настолько близким, что хочется в нем просто утонуть, и закрывает глаза.***
Тони не понимает себя. В его руках сейчас мягкий, слегка подвыпивший шестнадцатилетний подросток, который пахнет его шампунем и мастерской, такой невинный и запутавшийся во всем, как ангел, поистине упавший с небес на землю. Он прижимается щекой к его груди, наверняка ощущая, как жужжит под ухом реактор, и позволяет такому взрослому мужчине путать пальцы в непослушных вихрах и мазать взглядом по расслабленному, все еще юношескому лицу. Тони хочет запомнить все, что есть в этом мальчике — родинку за ушком, выбивающийся из всех «локон страсти» и каждую веснушку. У Питера нежная, шелковая кожа, и Старк позволяет самому себе коснуться, скользя пальцами по плечу вниз, задевая рукав сползающей серой футболки. В этом сером мире Дистрикта-13 Питер Паркер — лучик чего-то совсем иного: яркого, нераскрытого, настоящего. Тони Старк шестнадцать лет пытался внушить людям надежду, а Питер сделал это всего лишь за пару дней своего нахождения среди мятежников. Мальчишка с гордостью звал себя одним из них. Тони не может поверить, что считал юношу таким же, как его отец. Старку хочется ударить себя за это, потому что как можно быть таким кретином, черт возьми? Там, наверху, уже идет война. Дистрикты постепенно восстают, и, несмотря на то, что Капитолий их подавляет, не сдаются. Скоро выход главных героев — Тони Старка и его оружия, тогда все и закончится. Тогда Тони сможет выполнить свое обещание и стать Питеру… семьей. И вновь Старк не понимает. Впервые что-то так искренне не понимает. Питер Паркер перевернул его мир с ног на голову, заставляя так отчаянно ломаться над решением собственной загадки. Питер чуть ворочается и вновь крепко жмется к мужчине. Почти ластится под его прикосновения и невольно прикусывает губы в дреме. Сердце Тони стучит. Пора менять пластину. Мужчина пытается подняться, но не может оставить мальчишку здесь одного.