Титаник под алмазным небом (Diamond Sky Above Titanic)

      Азирафаил шёл чуть впереди демона. Он отвернулся ровно настолько, чтобы не встречаться взглядом с Кроули. Он шёл быстро и прямо, как человек, который знает, куда идет. Но он не знал. Кроули заметил, что такая манера поведения очень свойственна ангелу. Пока они шли врозь, он вспоминал, как на следующий день после падения Рима Азирафаил спросил его, не хочет ли он чаю; как вечером после атаки испанской Армады они молча обедали на юго-западном полуострове в маленькой корнуолльской таверне, где скатерти пестрели красной клеткой и фирменным блюдом был солёный морской окунь. Ещё Кроули вспомнил, о чём они болтали, лёжа на простынях: как ангел полетел во время Великого лондонского пожара. Чтобы «увидеть цвета». Увидеть своими глазами страдания, с которыми он ничего не мог поделать. Неподвластные его ангельской способности приводить всё в порядок. За пределами его возможностей. Он знал, что это был единственный способ, которым Азирафаил переживал горе: продолжал жить как ни в чём не бывало. Позади них раздавались крики, механический лязг и скрип лебёдок. Сипели свистки, доносились приказы, болты вырывались с деревом, брезент со спасательных шлюпок падал на палубу. Подобно ритуальному песнопению, люди вторили: «Тяни! Тяни!», передвигая груз. Палубы «Титаника» были полны мечущихся туда-сюда членов экипажа, и, чтобы дополнить ощущение и без того полного хаоса, четыре массивные трубы над головой выли и шипели, пока пар от охлаждающихся двигателей улетал в атмосферу. Они добрались до кормы — на ней почти не было слышно шума — и Кроули остановился. Он позволил Азирафаилу пройти вперёд, тот схватился руками за перила и сжал их так, словно мог навечно удержать корабль в горизонтальном положении. Демон смотрел на ангела: тот держался неподвижно, как поверхность океана. Когда Христа распяли, Азирафаил плакал. В тот день они пошли в какую-то утлую таверну, и там Кроули неловко похлопал ангела по плечу; в тот день он отклонил приглашение старого доброго префекта Понтия погостить у него дома. Азирафаил плакал, когда в восемнадцатом веке умер его первый и последний ученик. Его звали Чарльз. Чарли. Ему было девятнадцать, когда из-за гепатита один за другим погибли все члены его семьи. Азирафаил сам ухаживал за мальчиком. В ту ночь Кроули позволил ангелу плакать у себя на плече, обнимал его, успокаивал и передавал бутылку за бутылкой, пока свет нового дня не проскользнул под дверь, и непостижимость не стала одним из тех бесконечных, бессмысленных слов, которые невозможно произнести и вообще лучше приберечь для людей, у которых для разговора нет темы получше. Азирафаил редко плакал. Кроули не мог его винить. Когда живёшь так долго, как они… это может убить тебя. Сейчас Азирафаил положил руки на перила и, словно в молитве, опёрся о них головой и заплакал. Кроули замер. Надо сказать, что слёзы ангела — вещь необычная. Они появляются в момент слабости и беззащитности, бескрайнего горя и величайшей боли, в моменты невозможного отчаяния — и они служат лишь для того, чтобы стать последней линией обороны и обескуражить Противника, который осмелился бы воспользоваться уязвимостью ангела. А ещё, чтобы заставить оного Противника чувствовать себя виноватым, потому что Бог может быть сволочью, когда того захочет. К сожалению, Кроули технически относился к числу тех, кого называют Противниками. Именно по этой причине, вместо того чтобы поступить так, как действовали бы другие со своими любимыми — обнять ангела и, укачивая его, шептать на ухо что-то утешающее, может, лирично словить его слезу пальцами — демон шагнул вперёд, от стыда его плечи сжались, а брови нахмурились, и выпалил, прежде чем понял, что происходит: — Это из-за меня не хватает спасательных шлюпок, Азирафаил. Ангел перестал плакать и поднял глаза, покрасневшие и растерянные, словно очнулся ото сна. Он моргнул, глядя на своего Противника. — Что? — переспросил он. Кроули не мог остановиться. Это была физическая потребность, такая же непроизвольная, как тошнота: как будто все его грехи превратились в пепел, переполнявший его внутренности, и единственным избавлением было выплюнуть их. — Это всё из-за меня, Азирафаил! — воскликнул он, сделал шаг вперёд и отчаянно схватил ангела за руки. Его голос с каждым слогом становился все громче и болезненнее. — Меня! Я не хотел, чтобы всё настолько вышло из-под контроля, но люди зациклились на моей идее и начали экономить на всём! И не знали, где остановиться! Я вовсе не хотел, чтобы они сократили число спасательных шлюпок, но я не обратил на это внимания, я даже не заставил их послушать Эндрюса! Только из-за меня они сделали такой маленький руль, это я спрятал бинокль вперёдсмотрящих, это я подговорил Исмея увеличить скорость… Это всё моя вина, Азирафаил! Только моя. Если бы я дал отпор Асмодею, или увидел айсберг раньше, или…или сделал хоть что-нибудь! — Кроули, успокойся! — Азирафаил повернулся и потряс его за плечи. Когда он снова заговорил, в его голосе звучало раскаяние. — Прости, пожалуйста, дорогой. Я всегда забываю о том, как это на тебя действует. Мне правда очень жаль. — Но… шлюпки… — начал Кроули, не обращая внимания на извинения. Какое-то подобие здравого смысла медленно возвращалось в его сознание; вместе с ним самоуничижение вгрызалось в кости. — Это всё я виноват. — Я знал о спасательных шлюпках, Кроули: это я устроил протест в «Телеграф». Кроули моргнул. — Ты… Ты серьёзно? — Ну конечно, серьёзно! Я знал, что это может закончиться только слезами. Причём, скорее всего, моими, — он смущенно вытер глаза, и Кроули вздрогнул. — О, боже. Мы с тобой просто идеальная пара для стрессовых ситуаций, не правда ли? Азирафаил робко улыбнулся. Кроули уставился на него. Он не мог улыбнуться в ответ. Он изучал своего спутника, едва осмеливаясь на надежду. — Значит, ты… ты правда всё это время знал о спасательных шлюпках? — Да. Когда мой мирный протест пошёл на спад… — Какой ещё мирный протест? Я не слышал ни о каких протестах. Азирафаил очень смутился. — Ну, эм. Как я сказал, эм, он не очень-то удался. Во всяком случае, после этого я написал просьбу Небесному воинству, чтобы они всё равно разрешили мне вмешаться, но… мне не повезло. — Слишком непостижимо для этих больших мальчиков, да? Если они всё же допускали то, что это всё произойдёт. Азирафаил пожал плечами. — Как они обычно говорят, нам не дано понять Её непостижимую мудрость. Кроули издал бессвязный презрительный звук, похожий на «Пфф», и отвернулся. И тут Азирафаил вспомнил. А потом удивился, что смог это забыть. — Знаешь, Кроули, я собирался сказать тебе кое-что важное, когда увидел тебя на носу корабля. Но потом… из-за всего этого отвлёкся… И позабыл, чего хотел. Кроули приподнял брови и скорее всего хотел выразить своим видом вежливый интерес. Азирафаил очень неохотно продолжил, обращаясь к совершенно неподвижному Атлантическому океану. Далеко внизу вода должна была реветь, но было тихо. — По поводу Воинства небесного… эм… Метатрон. Он, эм. Он со мной связался. Кроули очень тревожно моргнул. — Метатрон? Последовала ужасная пауза, во время которой демон пытался осознать масштаб этого пугающе необычного явления.  — В смысле… Сам Метатрон? Глас Божий, Заведующий райской канцелярией, Великий чирлидер Небес и так далее? — Эм. Можно и так сказать, — ответил Азирафаил, поспешно прогоняя из головы образ пушистых помпонов, весело шелестящих на Небесах. — Метатрон. Он сказал мне… Кроули, он сказал мне, что на Небесах всё знают. Про нас. Но только о нашей дружбе, — быстро добавил он, увидев, как Кроули вздрогнул от ужаса. — Они просто сопоставили факты и учли, что в течение некоторого времени я не лишался тела, хотя тесно с тобой общался. Рано или поздно это должно было случиться. Кроули тупо уставился на ангела. — И что они на это сказали? Азирафаил колебался. Он уже не в первый раз задавался вопросом: а стоит ли рассказывать демону всё это и только усугублять и без того неописуемо ужасную ситуацию. Но это касалось их обоих. Он должен всё рассказать Кроули. Тот имел право знать. В конце концов, он заставил себя продолжить, понимая, сколько тревоги вызвало его молчание. Он протёр глаза тыльной стороной ладони, чтобы хоть как-то оправдать свой отведённый взгляд. — Он сказал… эм… Он сказал, что в следующий раз, когда я — ну, ты понимаешь — окажусь Там, они собираются… заключить меня под стражу… на время. Просто прояснить некоторые моменты. Он сказал, что не удивится, если с тобой поступят так же. Чтобы их источники информации не были взаимоисключающими… или что-то в этом роде. — Что-то он темнит, — невесело пробормотал Кроули. Азирафаил не понял, к чему клонит демон, и промолчал. Члены экипажа как и прежде с криками и грохотом продолжали готовить шлюпки, но внезапно им обоим показалось, что их оглушило одиночество. — Ты хочешь сказать… — Кроули медленно заговорил снова, пережив нескольких ужасно долгих мгновений. — Ты хочешь сказать, что… в следующий раз, когда мы лишимся тел… мы можем не вернуться? Азирафаила передёрнуло. — Ну… Нет, нельзя было врать. Это было бы нечестно. Кроули заслуживал знать, с чем они имеют дело. — Да, я этого не исключаю, — подтвердил он. Глаза демона широко раскрылись, ангел уловил за стёклами очков тусклую вспышку жёлтого. На палубе послышался грохот и радостные вопли, мантра криков «Тяни!» не возобновилась. — Ладно, — сказал демон через некоторое время, нацелившись на беспечную интонацию и промахнувшись на несколько морских миль. — Так. Значит, нам просто нужно не лишиться тел. — Верно, — кивнул Азирафаил в тщетной попытке обнадёжить. — На тонущем корабле. Где не хватает спасательных шлюпок. — Хороший план, мой дорогой. Кроули весело ему улыбнулся. — Всё будет в порядке. Мы найдем местечко. Его улыбка исчезла, когда он заметил выражение лица Азирафаила. — Азирафаил? — спросил он, осторожно взглянув на ангела. Затем, осознав происходящее, он резко погрузился в беспокойство. — Азирафаил, ты… ты ведь собираешься сесть в шлюпку? Тот выглядел несчастным. Он развёл свои аккуратные руки в бессильной мольбе о прощении. — Понимаешь… Я же ангел, мой дорогой. Кроули уставился на него. — Да, Азирафаил, это не ускользнуло от моего внимания. — И я не могу просто сесть в спасательную шлюпку и уплыть, понимаешь? Я должен помочь. Я должен спасать людей. Это моя… ну, ты знаешь… моя природа. Кроули не мог поверить своим ушам. — Азирафаил, ты только что сказал, что за нас хотят взяться Небеса и Преисподняя! Ты правда собираешься рисковать своей жизнью на Земле, ты правда готов испытать на себе гнев Небес, чтобы спасти горстку неудачников?! Лицо Азирафаила исказилось, но он не отказался от своих слов. — Я ангел, Кроули, — снова пробормотал он и неожиданно очень заинтересовался лацканами на пиджаке демона. Кроули недоверчиво уставился на него. Затем он вскинул руки. — Ладно, ладно! Если я останусь и… и не буду тебе помогать, но и мешать не буду, — в конце концов, он был демоном, — ты обещаешь, что сядешь со мной в шлюпку, когда придёт время? Обещаешь? Азирафаил очень удивился. Потом улыбнулся, неловко и неуверенно. — Ты… Ты готов остаться со мной? Кроули отчаянно закрыл глаза и скрепя сердце ответил: — Да, Азирафаил. Допустим, я у тебя в долгу за всё это дело… эмм… со спасательными шлюпками. А теперь заткнись, ладно? И давай что-то делать, пока не началась настоящая паника. — Конечно. Конечно, — просиял Азирафаил, кивая ему. Затем ангел не смог удержаться и продолжил: — Знаешь, Кроули, когда ты захочешь, ты действительно можешь быть таким… — Ангел, что я только что сказал? — Ладно. Ладно, — быстро сказал Азирафаил, поднимая ладони в знак уступки. Кроули хотел уже развернуться, но остановился. — Эм… — протянул он. — Что будем делать? Как начнётся наша доблестная миссия? Мы просто… будем говорить всем, кого сможем найти, чтобы они как можно скорее сели в шлюпки? Или что? — Мы найдём Томаса Эндрюса, — решительно сказал Азирафаил, кивая самому себе. Образ добрых карих глаз расцвёл перед его мысленным взором. Да. И никого другого. — Томас Эндрюс точно знает, что делать. ~ В салоне первого класса делали вид, что ничего не случилось. Оркестр всё ещё играл, официанты по-прежнему предлагали коктейли, компании всё ещё смеялись и вежливо болтали, блистая смокингами, элегантными платьями и изысканными манерами. Единственными предвестниками чего-то зловещего были несколько коренастых мужчин в спасательных жилетах и наклон пола, из-за которого при ходьбе в одну сторону нужно было прилагать немного больше усилий, чем при прогулке в другую. Казалось, никто и не догадывался, что корабль под ними тонет. — Прошу прощения! Мы можем пройти? Кроули и Азирафаил пробивались сквозь толпу. — Нам очень жаль! Приносим глубочайшие извинения! — Давайте, народ, шевелитесь! Азирафаил остановился, заметив что-то, чего не заметил Кроули, и направился к Томасу Эндрюсу, который медленно, словно в трансе, шёл впереди. Его профиль был отчётливо виден, и у ангела перехватило дыхание от выражения его лица: он был похож на ходячего мертвеца. Мертвеца, окружённого другими мертвецами и погибшими надеждами. Азирафаилу не требовалась телепатия, чтобы прочесть его мысли: судовой конструктор оглядывал всё окружающее его великолепие. Вся эта роскошь, это богатство, это мастерство — его мастерство — всё это упокоится на бескрайней донной равнине меньше, чем через два часа. Всё, ради чего он работал, и всё, что символизировал этот корабль благодаря его работе — всё будет потеряно. Единственное, что стояло между ними и трагедией века, — время. У Азирафаила сжалось горло: он всегда чувствовал чужую боль как свою, особенно рядом с такими Добрыми душами. Обычно он мог скрыть все эти терзания внутри себя и дать страдальцу на какое-то время отдохнуть от горя — но сегодня он был слишком насыщен своей собственной скорбью и не мог удержать чужие невзгоды. И ещё он знал, что сегодня, всего через несколько часов, ему придётся пережить боль гораздо большего числа людей. Больше, чем мог вынести любой ангел. Азирафаил сглотнул и почувствовал, как слёзы подступают к горлу; он мягко взял судового конструктора за руку. — Мистер Эндрюс? Томас Эндрюс был так поглощен своими мыслями, что от внезапного прикосновения ошарашенно обернулся. Азирафаил удивленно отступил на полшага, но руку не отпустил. Позади них судовой оркестр закончил свой номер — оптимистичную «Alexander’s Ragtime Band» — и начал другую столь же весёлую и столь же неподходящую композицию. Кроули, поражённый какой-то своей идеей, подкрался к Азирафаилу и Эндрюсу. Азирафаил заглянул в измученные карие глаза Эндрюса, заглянул в самую его душу. — Мистер Фэлл, — наконец заговорил судовой конструктор, пытаясь соблюсти приличия. Его голос был невыразительным и пустым. Азирафаил с трудом подавил внезапное желание заключить беднягу в тёплые ангельские объятия. — Мистер Эндрюс, — повторил он, приходя в себя. — Мы с Кроули хотим предложить свою помощь. Мы сделаем всё, что в наших силах: предупредим людей, проводим их на палубы. Просто подскажите нам, как лучше это сделать. Тем временем Кроули наблюдал за оркестром и задумчиво барабанил своими длинными пальцами по подбородку. Мистер Эндрюс почти осознал предложение ангела. Удивление, а затем сопротивление отразились на его лице… Наконец, он смирился, увидев решимость в глазах собеседника. Он взял Азирафаила за плечи и вперился в него взглядом с такой силой, что ангел ощутил его почти физически. — Спасибо, — сказал Эндрюс с такой искренностью, с такой бесхитростной благодарностью в его кротких глазах, что Азирафаил, растроганный такой благосклонностью и праведностью, переполнявшей его, почувствовал комок в горле. Как это несправедливо! Такая чистая, добрая, счастливая душа — неужели он заслужил, чтобы его величайшее творение, его гордость, его сердце бесцельно поглотило море? В чём здесь непостижимость? Что это за правосудие? — Буду очень признателен, мистер Фэлл. — Меня зовут Азирафаил, — внезапно выпалил ангел. — Простите? — Это моё настоящее имя, — краснея объяснил он. — Одним словом. А-зи-ра-фа-ил. Не Азира Фэлл. Позади них раздался резкий мелодичный звук, похожий на звон лопнувшей скрипичной струны. Затем ещё один. — Азирафаил? — тихо повторил Эндрюс, пробуя произнести новое слово. Затем он улыбнулся, грустно, изящно и невыразимо трагично. — Красивое имя. Перед глазами Азирафаила словно поднялся туман, он улыбнулся в ответ и быстро продолжил. При этом он смутно осознал, что оркестр затих. — Так что мы можем сделать? Чтобы помочь? Эндрюс почувствовал себя более комфортно после этого привычного социально приемлемого вопроса и смог сосредоточиться на нём; так он выглядел немного более похожим на себя. — Так. Нам не нужна паника, поэтому давайте по-отдельности предупреждать женщин с детьми, чтобы те как можно скорее шли к лодкам; только так мы обойдёмся без инцидентов. — Конечно, — ответил Азирафаил, кивая. — Бессмысленно делать публичное объявление, это только… — Дамы и господа, — громко объявил голос, перекрывая шум зала. Азирафаил и Эндрюс испуганно обернулись. — Дамы и господа, — повторил голос; болтовня быстро стихла. — Привет. Будет очень здорово, если вы все просто меня выслушаете. — О нет, — в ужасе произнёс Азирафаил, глядя на Кроули с другого конца комнаты. — О нет… Кроули стоял на табуретке виолончелиста и блаженно улыбался толпе. — Замечательно, спасибо огромное. Я знаю, что многим из вас сказали натянуть спасательные жилеты, одеться потеплее, выйти на палубы и всё такое, но никто ведь так и не сообщил вам, что происходит на самом деле, не так ли? — О нет, — вторил Томас Эндрюс. Он сделал шаг вперёд и остановился, поняв, что уже слишком поздно. — Что ж, — продолжил Кроули, виновато пожимая плечами. — Понимаете, ребята, корабль тонет. Хором раздались восклицания ужаса, словно одновременно вспорхнули тысячи птиц. — Нда, — Кроули потёр затылок в притворном стеснении; раздались вопли паники, голоса становились громче от страха и возмущения, повсюду летали вопросы, обвинения, проклятия. — Мне правда очень жаль. Азирафаил с досадой хлопнул себя ладонью по лбу. Кроули, стоявший в другом конце зала посреди этого столпотворения, улыбнулся им обоим и слегка помахал рукой. ~  — Да ладно тебе, не сердись, ангел. Ведь мы бы реально не смогли передать всем по одному, что надо искать спасательные шлюпки. А где же справедливость? А так у всех есть шанс. Выживает сильнейший, верно? — Ты не хуже меня знаешь, что естественный отбор — одна из самых отвратительных и ошибочных теорий, — огрызнулся Азирафаил, протискиваясь — разумеется, осторожно и вежливо — сквозь давку в узком коридоре. — Я тут ни при чём! Эти мерзавцы сами всё придумали, клянусь тебе. Они бежали по лестнице к палубе «Е», и Азирафаил был слишком обеспокоен, чтобы одарить Кроули свирепым взглядом, которого тот, вероятно, заслуживал. Они остановились как вкопанные, когда увидели на полу воду: глубина примерно по пояс, волны на поверхности отражали колыхания света на стены коридора. Какое неудачное место для бассейна. — Итак, что мы здесь делаем? — спросил Кроули, неуверенно глядя вниз. — Проверяем, не осталось ли здесь людей, — решительно ответил Азирафаил. Он сделал шаг в ледяную воду, потом ещё один и ещё, пока ступеньки не закончились. Он невольно охнул от пронизывающего холода и судорожно вздрогнул. Кроули в отвращении отпрянул, когда на него полетели брызги. — Да уж. Гиблое дело, — пробормотал он себе под нос. С суровым видом вода отступила, удалившись по коридору и исчезнув за углом. Как единственное свидетельство того, что она вообще здесь была, остались капельки, стекающие по разбитым панелям, и маленькие лужицы, задержавшиеся в небольших неровностях пола, прежде чем стечь вниз под наклоном; ангел, промокший до пояса, смотрел, как демон спустился по последним ступенькам и прошёл мимо него в своей уютной сухой одежде. — Ты же понимаешь, что рано или поздно нам придется намокнуть. — Что ты говоришь. Скажи, ты ведь не собираешься уступить своё место какому-то неблагодарному человеку? Пока я рискую своей шеей, чтобы помочь тебе. — Что? О, нет. Нет, конечно, нет, дорогой. Шаги Азирафаила издавали тихие хлюпающие звуки, когда подошвы его ботинок отрывались от мокрого ковролина. Он постучал в ближайшую дверь, затем открыл её и крикнул: — Здесь кто-нибудь есть? Кроули начал делать то же самое со своей стороны коридора, не утруждаясь стуком в дверь. Строго говоря, он не помогал ангелу, он просто стремился покончить со всем этим как можно скорее и свалить оттуда к чёр… куда-нибудь. И ничего больше. Азирафаил ещё минуту открывал случайные двери, а потом не удержался: — Понимаешь, мы бессмертны, дорогой. А люди живут только раз. Когда они уходят, назад дороги нет. Кроули стиснул зубы и толкнул следующую дверь с гораздо большей силой, чем-то было необходимо. — Азирафаил, давай больше не будем об этом говорить. Мы не будем испытывать милость Небес и Преисподней, ты понял? Азирафаил не ответил. — Понял? — Да-да, конечно, — неохотно согласился Азирафаил. Их окружала сфера сухого пространства; вода вне её поднималась всё выше. Кроули вздохнул. — Это глупо, ангел. — Я знаю, дорогой. Как только намокаешь, ты перестаёшь замечать воду, проще было бы окунуться и привыкнуть к ней. — Я не про воду, я про наше занятие, — он обвёл пространство руками. — Здесь пусто. Мы просто теряем время, здесь никого нет! — Кроули… Затем все огни в коридоре погасли. В шоке оба подскочили и закричали из-за встречи с ледяной водой, которая обступила их по бёдра. Кроули опешил и не удержался на ногах. Теперь вода с радостной мстительностью вернулась на своё законное место подле их тёплых сухих тел. Кроули зашипел от боли. — Чёрт подери, она ледяная! Ссссссобачий холод… Внезапно Азирафаила, который на полшага вошёл в очередную комнату, полностью залило ярким, резким и недвусмысленным синим лучом божественного света, который ударил по нему с силой прожектора на маяке. Охваченный ужасом Кроули прервал свою шипящую вереницу проклятий, прижался к ближайшей стене и замер, сдерживая почти непреодолимое желание превратиться во что-то змееподобное. На этот раз Метатрон не стал утруждать себя приветствиями. — Азирафаил, — резко бросил Серафим замогильным голосом. — За последние полчаса мы узнали из молитв, что ваш корабль критически повреждён. Подтверди эту информацию. «Как будто вода и её ледяное дыхание в воздухе не говорят сами за себя», — презрительно подумал Кроули. Он прикусил язык, чтобы не закричать от стужи. — Э-э, — сказал Азирафаил. — Эм… да, «Титаник» действительно тонет. Наступило молчание. Затем его нарушили: — Мы должны сделать выводы, что тот демон к этому причастен? — Кроули? — Азирафаил расчётливо изобразил лёгкое удивление в голосе. — О… нет-нет, что вы. Он был со мной, когда это случилось; мы провели весь день вместе. Кроули, стоявший в темноте опёршись о стену, зажмурился и почти того не скрывая тяжело вздохнул. — Мы с интересом отмечаем, что ты продолжаешь брататься с Врагом, — холодно отрезал Метатрон. — Несмотря на наш недавний разговор. Азирафаил уже было открыл рот, но ничего не сказал. — Я вижу, что нам необходимо внести изменения в наши планы. Если этот ваш «Титан» действительно тонет, то мы предпочли бы иметь на борту Божественного представителя, но мы не можем рисковать твоим дальнейшим моральным разложением в обществе Змея. Тебя задержат на Небесах, и там ты будешь проходить программу реабилитации, пока мы не решим, годен ли ты вновь к службе на Земле. Азирафаил в ужасе разинул рот. — Я годен! Пожалуйста, ваше Великолеп… — Готовься, Азирафаил. Свет становился всё ярче. — Нет, пожалуйста, подождите! Кроули услышал достаточно. Зарычав от ярости к ненавистному серафиму, он обогнул дверной проем и головой вперёд кинулся на Азирафаила, попадая прямо в этот ужасный небесный свет; удар был таким сильным, что они оба погрузились под воду. Через долю секунды все лампочки ожили, а голубоватое небесное сияние — как и Метатрон — исчезли. Кроули дымился, стоя на четвереньках, по шею залитый водой. — Чёрт, жжётся! — закричал он, брызгаясь и извиваясь. — Азирафаил, всё жжётся! Сссволочи! — Кроули! — беспокойно воскликнул Азирафаил. Он схватил демона и толкнул его под воду, погрузив с головой, затем отстранился, когда почувствовал испуганные ответные удары под своими руками. Кроули вырвался из воды, как летучая мышь из Преисподней, плюясь и задыхаясь. — Какого чёрта? — прошипел он, но не от гнева, а просто от шока. С одного уха свисали очки, гладкие волосы прилипли ко лбу. Сквозь намокшую белую рубашку отчётливо виднелись затвердевшие соски. По крайней мере, из него больше не шёл пар. Азирафаил убрал со своих глаз мокрые кудри и облегченно вздохнул. — Кроули, дорогой, прости меня, пожалуйста! Я думал, ты плавишься. Он понял, что из-за страха, паники и выброса адреналина, пережитых за последние десять секунд, его тело дрожит. Кроули уставился на него, а потом нашел в себе силы рассмеяться. Он встал, пошатываясь, с него шумно стекала вода; демон протянул руку, чтобы поднять Азирафаила на ноги. Ангел схватился за неё и неуверенно встал. Вода пока доходила только до бёдер, но тут они услышали отдалённый рёв — это несколько потоков ворвались через вентиляционные отверстия в коридоре. — Пойдём, всё скоро затопит, — Кроули взял ангела за руку, и они стали пробираться к двери. — А я, бессстолковый, думал, что когда промокнешь с ног до головы, будешь меньше чувствовать холод. Они взглянули в конец коридора, туда, где была лестница: из-за наклона корабля она погрузилась под воду. В этом направлении коридор был затоплен почти до потолка и продолжал заполняться. — Выход там, — сказал Азирафаил, перекрикивая шум воды. Кроули снова взял его за руку и потащил в сторону, противоположную той, откуда они пришли. — Смотря, куда ты хочешь попасть, ангел. Пойдём, мы отыщем другой выход. Поднявшись по накренившемуся полу, они окатили водой ещё не затопленный ковер. Кроули — единственный, кто смутно представлял себе план корабля, — шёл впереди. Над ними с шипением рассыпались искры электричества; время от времени раздавался ужасающий гул, похожий на скрип старого дерева, сгибающегося на ветру — это завывал и стенал корпус корабля, корма которого медленно поднималась из океана. Казалось, «Титаник» ревёт в агонии. Они всё ещё пробирались через лабиринт палубы «Е». Всё вокруг казалось одинаковым: те же длинные белые коридоры, те же закрытые двери с обеих сторон, те же трубы, яркий свет и стерильная пустота. Они как будто и не продвигались вперёд, но уклон становился всё круче и напоминал о том, что время на исходе. Не могли же они заблудиться и застрять здесь! Они должны добраться до спасательных шлюпок. Они должны жить. Некоторое время они провели в бесплодных поисках; свет снова погас. Кроули и Азирафаэль замерли. Свет моргнул, и Кроули успел заметить выражение ужаса на бледном лице своего ангела, а Азирафаил — такое же выражение на пепельном лице Кроули; затем всё вновь погрузилось во тьму. И на этот раз надолго. На мгновение не осталось ничего, кроме их тяжелого дыхания и черноты. Даже их ночное зрение не могло проникнуть сквозь сгустившийся мрак. Они с таким же успехом могли ослепнуть. Затем корабль снова взревел, издал ужасный стон: дерево и сталь сгибало с силой, которую они не могли перенести; в темноте ангел и демон вздрогнули от страха, инстинктивно схватившись друг за друга. Они словно оказались во чреве чудовища. Кроули и Азирафаил, которых внезапно охватила и парализовала клаустрофобия, зажмурились и лицами прижались друг к другу, молясь, чтобы всё это прекратилось. Затем электричество вернулось. Ангел и демон открыли глаза и тут же отвели взоры от резкого света; их зрачки сузились. Они неловко отступили друг от друга и встретились взглядами, стыдливо вспоминая свой страх, который в ярком искусственном свете ламп над головой казался таким глупым. Потом они бросились друг другу в объятия и поцеловались. Они сомкнулись, сцепились в бессвязных стонах удовольствия, отчаяния и всех эмоций между ними; звуки вырывались, как стихи какой-то прекрасной элегии, которую знали только они и теперь исполняли дуэтом. Страх на вкус похож на соль, лёд и потерю времени. Их продолжал окутывать скрип корабля. «Титаник» по-прежнему тонул. Время утекало так же быстро, как поднималась вода. Каждую потерянную секунду кто-то терял жизнь; каждую секунду в объятиях другого кто-то её обретал. «Как это типично», — подумал Кроули: они почти шесть тысяч лет провели в обществе друг друга, они были знакомыми, врагами или друзьями поневоле, а потом осознали свои чувства, утопая на непотопляемом корабле. Чертовски типично. Он прижался губами к уху Азирафаила и сказал ему это. Он почувствовал на щеке улыбку ангела, слабую и печальную. Затем, спустя мгновение, тот пробормотал в ответ: — Полагаю, всё это просто непо… — Непоследовательно? Непонятно? Смехотворно, чёрт возьми? Азирафаил посмотрел вниз с мягкой улыбкой. — Вообще-то я собирался сказать… Кроули быстро поднёс палец к губам своего собеседника и шикнул. Он коротко улыбнулся. — Нет, ангел. Ничего подобного. От прикосновения губы Азирафаила изогнулись в ухмылке. — Пошли, — Кроули развернулся и схватил его за руку. Они теряли слишком много времени. — Нам нужно успеть на шлюпку.