В плену собственных грёз

Настроение Эрико было стабильно плохим на протяжении всего пути. Девушка была довольно холодна ко всем и находилась будто бы не здесь. В глазах отчётливо читалась печаль, которую Учиха тщетно пыталась выдать за сонливость или же просто усталость. Это заметил как Мадара, так и Тобирама. Однако если Сенджу в душе сочувствовал ей и изредка подбадривал какими-то мудрыми словами, то Учиха наблюдал за этим всем абсолютно бездействуя. С болью на сердце он смотрел на неё и понимал, что избавит её от переживаний только тем самым важным разговором. Совершая какие-либо действия сейчас он сделает ей только хуже. — Эрико-сама, вы почти не разговариваете с господином Мадарой, — сказала ей Нана, когда они уже были недалеко от поселения клана Сенджу. — Неужели вы теперь злы на него? — Как я могу злиться на него, Нана? — задала вопрос принцесса проклятого клана, — Я лишь стараюсь избавить себя от этого чувства… Поэтому то, что мы почти не говорим друг с другом сейчас скорее хорошо, чем плохо. — Но почему он к вам почти не подходит? Вы не знаете причину? Мадара-сама наверняка чувствует ваше отчаяние, — не понимала служанка. — Брат слишком занят делами клана и предстоящими переговорами, не более того, — спокойно ответила брюнетка. — Мне сейчас хватает и каких-то тёплых слов из уст Тобирамы, чтобы не утонуть в унынии, — уголки губ едва поднялись вверх. — Пусть у него это и получается немного резко. Сказанное Нане не понравилось. Ей очень уж не хотелось, чтобы Эрико сближалась с этим шиноби. Что-то в нем её тревожило. Но тут своеобразная карета остановилась. — Мы прибыли, — сделала вывод шатенка и сообщила своей госпоже. — Наконец-то, — вздохнула Эрико, которую долгий путь в самом деле утомил. — Здравствуй, Мадара, — тем временем Хаширама приветствовал своего старого друга в компании старейшин и сильнейших шиноби своего клана. — Здравствуй, Хаширама, — кивнул ему в ответ Учиха. — Тобирама, — старший Сенджу с облегчением посмотрел на своего брата, сидящего в седле, — ты цел? — Твой брат цел и невредим, — ответил за него Мадара, спрыгнув со своего коня, — в отличие от моего, — смерть Изуны все ещё не давала покоя Учихе. — Мне жаль, — только и мог сказать шатен. — Я не хотел, чтобы ты остался один. — К счастью, я не один, — Мадара подошёл как можно ближе к нему и стал говорить на ухо. — Ты мог позабыть это, но у меня осталась младшая сестра. Я берегу её больше чем собственную жизнь. Поэтому, по старой дружбе, пожалуйста, разгони своих людей, — брюнет с недовольством оглядел широкоплечих молодых ниндзя, — не хотелось бы, чтобы на неё засматривались толпы извращенцев. — Я тебя понял, — чуть улыбнулся смуглый шиноби. Такая опека со стороны Мадары его умилила. Он помог Эрико лишь тогда, когда все разошлись, но не только эта мера прежосторожности имела место быть. Мадара попросил сестру обязательно прятать себя под традиционным бумажным зонтиком на улице, а в помещении веером. — Помешанный, — фыркнул Тобирама и закатил глаза, наблюдая эту картину. — Его переживания можно понять. Будь у нас сестра, я бы тоже за неё волновался, — сказал ему Хаширама. — Это перебор. Тобирама прекрасно понимал страхи Мадары с одной стороны, но с другой относился к такому контролю отрицательно. Эрико поражает воображение многих мужчин, среди которых немало негодяев, но это не значит, что её нужно прятать или держать взаперти. Тем более таким образом Мадара показывает свою слабину. — Я бы так не делал. — Вот как? — изумился будущий первый хокаге. — Если ты уверен в своей силе и в том, что сможешь защитить любимого человека, зачем устраивать все это? — задавался вопросом альбинос. — Прежде ты таких глубоких вещей никогда не говорил, — Хаширама обратил внимание ещё и на взгляд своего брата. Он сам не видел сестру Мадары, но ему было куда интереснее то, как на неё смотрел вечно ворчливый Тобирама. Будто бы не Мадара должен идти рука об руку с ней, а он. Неужто его братишка потерял голову? Это богу шиноби предстоит выяснить. Дела решили не откладывать. Поэтому Мадара, Хаширама и старейшины отправились в зал советов в доме главы клана Сенджу решать вопрос о мирном договоре и в целом дальнейшем сосуществовании кланов. Младших брата и сестру величайшие воины оставили в главных покоях. — Вот и все. Настанет конец всем бедам, — сказала принцесса клана Учиха, отложив веер. — Счастья на твоём лице что-то не видно, — подметил Тобирама, сидящий напротив неё. — Хоть ненадолго отвлекись от того, что в голове и порадуйся тому что происходит. — Ты не пробовал не быть таким колючим и жёстким на постоянной основе? — недолго помолчав, спросила Эрико. — Я обычный. Такой, какой есть, — пожал плечами Сенджу. — Ты можешь быть заботливым и нежным, я же знаю, — внезапно сказала Учиха. — Мне это не свойственно, — помотал головой Сенджу. — Ты мне сам это показал в ночь перед отъездом, за что я тебе безмерно благодарна, — объятия Тобирамы стали для неё спасением в тот раз. — И в этом нет ничего плохого, так что не отнекивайся. Этот спор она выиграла. Красноглазому оставалось только вздохнуть и нахмуриться сильнее обычного. — Быть нежным… Хочешь сказать, что я был с тобой нежным? — фыркнул Тобирама, все ещё пытаясь отрицать то, что сказала девушка. — Ты гладил меня по голове, чтобы успокоить. Разве это не нежность? — Эрико не понимала, почему Тобирама стал себя так вести. Будто бы он хотел забыть то, что было в ту ночь. — Не бери в голову. Я просто сильно устал, вот и вёл себя с тобой так размеренно, — отмахнулся альбинос. — Почему ты так говоришь? — обида проскользнула в её голосе. — Ты же был искренен со мной тогда. Я пришла к тебе, потому что доверяю тебе. Мне казалось, что мы можем стать друзьями… — Не можем, Эрико, — с горечью прервал её Сенджу. — Я… я для тебя совсем ничего не значу? Все это было просто… ложью? — её голос задрожал от такой новости. Он не мог смотреть на то как ей плохо. Он не хотел ей врать и нести такую чушь, отрицая очевидные вещи. Но другого выхода Тобирама не видел. Он вынужден так делать. — Это не было ложью. Ни одно моё слово и ни одно моё действие в твою сторону, — через какое-то время ответил Сенджу, не сумев сохранить свое хладнокровие. — Тогда я не понимаю, что происходит. Ты был мил со мной до отъезда, в пути пытался развеселить меня по возможности, а сейчас говоришь такое, — принцесса совсем растерялась. — Я берегу тебя от проблем, — коротко ответил ей Сенджу. — Какие могут быть проблемы от нашего общения? Ты стал мне дорог, Тобирама. Ты пережил вместе со мной многое. Я не хочу тебя терять вот так вот из-за ничего, — призналась Учиха. Она была так рада найти человека, понимающего её, доверяющего ей. Сенджу стал для неё частью семьи. Она больше не чувствовала себя так одиноко в моменты отсутствия Мадары. Тобирама сел рядом с ней. — Нам не стоит часто общаться какое-то время. Это ради твоего же блага, — сказал ей шиноби голосом чуть более мягким, чем обычно. — Тобирама… — он сжал её хрупкую ладошку. — Ты для меня тоже стала важна, — вздохнул альбинос. — Поэтому, пожалуйста, просто поверь мне. Так будет лучше. — Хорошо, — девушка нехотя кивнула и отвела глаза в сторону. Тобирама же опустил свои. Его внимание привлёк вырез, который образовывало кимоно Эрико. — Что это? — О чем ты? — не поняла его брюнетка. Сенджу резко вытащил маленькую склянку, которую Учиха спрятала недостаточно хорошо. — И давно у тебя это? — с упреком спросил шиноби. — С того дня, как умер Изуна, — честно и спокойно ответила девушка. — Ты так легко в любой момент будешь готова покончить с собой? — с злостью спросил Тобирама. — Я была на волоске от того, чтобы принять этот яд, и не один раз за последние несколько дней, — скрывать было уже нечего. — Ты в своём уме?! Совсем о других не думаешь? — Тобирама недоумевал. — Я-то думаю, а думают ли обо мне? — парировала принцесса. — Всё то, ради чего я живу от меня медленно уходит. — Мадара, тот твой возлюбленный… — Брат не сможет все время посвящать мне, ты и сам говорил. С любимым я не буду никогда. Нана говорит со мной лишь как с госпожой. Да даже ты говоришь, что мы не сможем нормально общаться, — Эрико была морально разбита. Как бы он хотел избавить её от этого состояния. — Ты не имеешь права лишать себя жизни, не ты её себе дала, — Тобирама злился и злился сильно. — Я ничего в этой жизни сама сделать не могу. Даже убить себя. Хотя, нет, я могу отправлять девушек для утех к своему брату. Вот же счастье! — все было в крайней степени плохо. Тобираме пришлось какое-то время подождать, чтобы Эрико остыла. Он был в шоке. Сенджу и подумать не мог, что она всерьёз готова пойти на самоубийство. Да, когда Мадара был в тяжелом состоянии, Эрико говорила Тобираме об этом, но он был уверен, что в ней говорит лишь страх. — Не смей этого делать. Даже не думай об этом, — настойчиво говорил шиноби с вишневыми глазами. — Если я захочу это сделать, я не стану предупреждать, — стояла на своём девушка. Тобирама разбил склянку, но этим внимание Эрико на себя не обратил. — Что с тобой случилось? — спросил альбинос, когда осознал, что упустил тот момент, когда все пошло под откос. — Я уже не знаю, Тобирама. После этих слов в покоя появились Хаширама, Мадара и несколько слуг, в том числе и Нана. Эрико постаралась сделать вид, будто бы этого разговора с Тобирамой не было. — Хаширама, позволь представить тебе мою сестру Эрико, — Мадара с лёгкой улыбкой показал на сестру, когда она встала. — Рада знакомству, Хаширама-сан. Брат о вас много рассказывал, — взяв веер и чуть поклонившись сказала девушка. — Взаимно, — с пораженной улыбкой произнес Хаширама, рассматривая сестру друга. — Мадара, твоя сестра — красивейшая из женщин, — он посмотрел на Учиху. — Знаю, Сенджу, уж поверь, — хмыкнул Мадара. — С вашего позволения я пойду, сильно устала с дороги, — сказала принцесса и через пару мгновений удалилась вместе с Наной. Мадара взглянул на Тобираму и нутро почувствовал, что что-то не так. Однако это все равно должно подождать. С сестрой придётся разбираться позже. *** Потерянное лицо Сенджу заметил и его старший брат. — У вас что-то было с Эрико? — спросил Хаширама под покровом ночи. — Нет, — сухо ответил Тобирама, сидя у окна. — Но ты изменился за время пребывания в клане Учиха. И эти изменения как-то связаны с ней, — Хаширама читал своего брата как открытую книгу. — Что хочешь от меня услышать? — закатил глаза альбинос. — Признание. Ты же влюблён в неё, Тобирама. — Да, Хаширама, — это пришлось таки признать, — и эти чувства ни к чему не приведут.