Месяц назад
– Так что ты ему ответил? – стал допытываться Изумо, когда они с Ирукой остались в штабе вдвоём. – Разумеется, я согласился, – вздохнул Ирука, порядком уже уставший от расспросов. – Не каждый получает от Копирующего приглашение пройтись вечером, – заметил Изумо, убирая стопочку свежих отчётов в скоросшиватель. – Наверное, хочет спросить что-нибудь о Наруто, – пожал плечами Ирука. Другой причины, по которой Хатаке мог захотеть с ним поговорить, он просто не видел. – А если он с другой целью тебя позвал? – То я все равно его выслушаю, не вижу никакой проблемы, – уже с раздражением ответил Ирука. – К чему ты клонишь, не пойму? – К тому, чтобы ты был вежлив и не переходил границы дозволенного. В Конохе все знают твой нрав. – Ты что, думаешь, я совсем идиот и не знаю о субординации? Ирука нахмурился и вспомнил все случаи, когда ругал Какаши за плохо написанные отчёты. Джонин всегда только улыбался ему и трепал свои непослушные волосы. Хотя... такие вещи вряд ли серьёзно могут разозлить. Насколько он знал, Хатаке был столь же терпелив, сколько и ленив, а уж о лени джонина едва ли не слагали легенды. Как и о взрывной натуре сенсея академии. Когда рабочий день подошел к концу, Ирука закрыл кабинет штаба и направился к выходу. Какаши сказал, что будет ждать его возле Ичираку. Это было больше, чем просто здорово – к вечеру Умино изрядно проголодался. – Йо, Ирука-сенсей! – прозвучало у него за спиной. В чужом голосе слышалась улыбка. Ирука вздрогнул и обернулся. – Какаши-сан?! Вы меня немного напугали! – Извини, не хотел, – Какаши приподнял ладонь в виноватом жесте. – Вы же предлагали встретиться у Ичираку? Почему Вы здесь? – Мне так захотелось, — просто ответил джонин. – Идём? Ты наверняка голоден. На улице дул тёплый ветер, опускался оранжево-красный закат. Разговор шел сам по себе – ни о чем и обо всем сразу. Они делились короткими историями и не обходили стороной основную общую тему для обсуждения – Наруто, покуда не дошли до раменной и не расположились за стойкой. Увлеченный общением, Ирука не замечал направленного на него плотоядного взгляда. Ему казалось, что Какаши смотрит с теплотой и просто слушает его очень внимательно. Когда они наелись досыта, и настало время расходиться, Ирука ужасно смутился: Копирующий заплатил за двоих, объяснив это тем, что отвлек его, Ируку, от дел, и такая щедрость – не что иное, как компенсация. Умино не возражал, но пообещал, что в следующий раз угощает он. Уже спускаясь бок обок вниз по улице, сквозь сгущающиеся сумерки, Ирука понял, что джонин так и не сказал ради чего позвал его в «Ичираку». – Кстати, Какаши-сан, а о чём вы хотели поговорить? – Хм-м? – Вы так неожиданно пригласили меня на ужин, что-то случилось? – Да, – уверенно ответил Хатаке. А Ирука вмиг стал серьёзным и приготовился слушать. – Хочу предложить Вам встречаться со мной, – растягивая слова, произнёс Какаши. – Встречаться – в смысле прогуливаться вот так по вечерам? Какаши не отвечал, выжидая, пока чунин сам всё поймёт. Ирука остановился, прокручивая в голове весь вечер. – То есть… встречаться… Это… – Ирука осекся, заметив напряжение во взгляде джонина. – Какаши-сан, вы что… – он не знал, как озвучить свои мысли и правильно ли он вообще всё понял. – Можешь не давать ответ сразу, – сказал Хатаке. – Но долго ждать я не люблю. – Какой ещё ответ? – резко уточнил Ирука, но затем сбавил интонацию до более вежливой, вспомнив предостережения Изумо. – Не думаю, что я тот, кто вам подходит, Какаши-сан. – Даю тебе три дня на раздумья, потом приду за ответом, – в приказном тоне уведомил Хатаке, словно пропустив слова Ируки мимо ушей. – Мне не нужно три дня, я говорю вам сейчас: нет! – твердо ответил Ирука, шокированный самоуверенностью Копирующего. – До встречи, – проигнорировав его, Какаши сложил печати и исчез. Он оставил Ируку стоять посреди улицы в одиночестве и полном недоумении. На следующий день Ирука поделился произошедшим с Изумо. Он также высказал ему предположение, что над ним, возможно, решили неудачно пошутить. Изумо, почему-то нисколько не удивившись, не отрицал, но и не утверждал ничего, лишь посоветовал быть при встрече с Копией более аккуратным. – Изумо, ты либо говори как есть, либо прекрати так смотреть, – фыркнул Ирука. – А что говорить? Если всё правда так, как ты сказал, то держись от него подальше. Не хами, будь вежлив, не давай лишнего повода, и лучше вообще не разговаривай. – Повода для чего? – не понял Ирука. – Давай не будем делать вид, что ты не понимаешь о чём я, – закатил глаза Изумо. – У взрослых людей есть физиологические потребности… – Ты что, хочешь сказать, что он может… попытаться? – остолбенел Ирука. – Ему даже пытаться не придётся. Умино нервничал, но всё же надеялся, что разговор с Какаши был шуткой, а Изумо, в силу своей вредности, решил усугубить ситуацию дурацкими предположениями. Тревожные мысли проскальзывали последующие два дня. Однако вскоре он успокоился, ибо пересекаясь с Какаши на улице, в штабе или академии, не заметил в его поведении чего-то необычного. По большей части джонин вообще не обращал на него внимания. Время близилось к полуночи. К этому времени Ирука уже переделал домашние дела, и, расположившись на кровати, разматывал полотенце на мокрых волосах. После расслабляющего душа можно было наконец-то лечь спать. – Надо бы подстричься, – поглаживая каштановую длину, задумчиво произнес Ирука. Взяв расческу, он принялся бережно расчесываться, позволяя каплям воды собираться у кончиков и падать к ногам. Тихий стук в окно отвлек от рассматривания прядей, Ирука поднял взгляд и сделал судорожный вдох. Это не может быть правдой. Сенсей неуверенно поднялся и подошёл к окну. Помявшись с долю секунды, он впустил ночного гостя вместе с прохладным летним воздухом. – Доброй ночи, Хатаке-сан… Вы так поздно, — осторожно произнёс Ирука. – Доброй… доброй, — протянул Какаши, осматривая застывшего перед ним чунина. Полуголый, в нижнем белье и футболке, просвечивающей напряжённые соски. Запах густых мокрых волос и смуглой кожи заставил кровь Хатаке закипеть. Ируке стало неуютно от такого откровенного разглядывания, он поправил волосы и сложил руки на груди, перекрывая Какаши обзор. – Вы что-то хотели? – спросил Ирука, уже зная, зачем он пришёл. – Твой ответ? – Какаши посмотрел в глаза чунину. – Какаши-сан… Я ведь уже говорил… – Ты должен был подумать, – напомнил Какаши. – Да… Должен был… – согласился Ирука. Копия ждал ответа и, пока ждал, скользил вдумчивым взглядом по комнате, подмечая все её детали. Остановил взгляд только на стройных, крепких ногах чунина. Не стесняясь своего интереса к молодому сенсею, он подошел ближе. Ирука машинально отступил. Он начинал паниковать. – Какаши-сан, это не смешно! – сердито выпалил Ирука, оттягивая футболку ниже, чтобы хоть немного прикрыть голые ноги. То, с какой наглостью его рассматривал джонин, вызывало испуг и раздражение. – Ирука-сенсей, – чётко произнёс Хатаке, – я жду вашего ответа. Ирука растерялся, но интуиция подсказывала, что даже смеха ради Какаши не стал бы участвовать в розыгрыше подобного рода. Слишком гордый. – Нет… – выдохнул Ирука. – Простите, но… Я не по этой части. – Не по этой части? – переспросил Какаши. Воздух стал тяжёлым, Ирука поспешил пояснить. – Я имею в виду… что… я… не интересуюсь… – Откуда тебе знать? Ты ведь не пробовал, — перебил джонин. – И не хочу пробовать, – серьёзно ответил Ирука. – И думать об этом тоже не хочу. Извините, но вам лучше уйти. Не беспокойте меня больше. Какаши стоял, как каменное изваяние с пару секунд, а затем плавно выскользнул через окно, ничего не сказав. Заряженная атмосфера в комнате сразу пропала, давая Ируке свободно вдохнуть. Этого просто не могло быть. Это даже в голове не укладывалось, да как такое возможно? Со смешанными чувствами Ирука лег в кровать, чтобы провошкаться полночи без сна. Дни летели с бешеной скоростью. Ирука в течение двух недель ощущал присутствие джонина везде, где бы сам ни находился: в академии, в штабе, на улице, в магазине, на тренировочных площадках. По вечерам Умино открывал окно и говорил холодное «нет». Снова и снова. Какаши слушал и уходил, чтобы через три дня снова прийти за ответом. Ируку это нервировало и выводило из себя. В конечном итоге, он сорвался и наговорил много грубых, лишних слов в адрес Копирующего, когда тот в очередной раз пришёл за «ответом». Ирука презирал, фыркал, почти кричал и всем видом показывал, что ему неприятно находиться в одном помещении с мужчиной, который интересуется мужчинами. Время от времени Ирука думал, что был слишком неучтив и заносчив, но, вспоминая настойчивость Какаши, кивал сам себе, мол, правильно поступил. Иначе джонин никогда бы не отстал.***
В комнате выдачи миссий витал дух возбуждённого азарта – все штабные улыбались, кто-то громко хохотал, заражая окружающих. До конца рабочего дня оставался час. Ирука собирался как следует напиться перед началом долгожданного двухнедельного отпуска. Осталось только разобраться с кучей отчётов… – Нэ-э, Ирука-сенсей, – зевая, позвал Райдо. – А? – не отвлекаясь от проверки формуляра, отозвался Умино. – Да пойдёт он, пойдёт, – ответил за Ируку Котетцу. – Всё-то ты знаешь! – фыркнул Умино. – Кто что будет пить? Хочу заранее заказать всё, чтобы потом не ждать. – оповестил Райдо. – Что дарить-то решили? – спросил Котетцу. – А кто ещё идет? – поинтересовался Изумо. Празднование дня рождения Генмы Ширануи обещало быть громким, долгим, и торжественным, в противоположность спокойному и молчаливому имениннику. И сейчас за обсуждением деталей в штабе собралась половина участников торжества. – Долго перечислять, но почти все из нашего круга общения, – отозвался Эбису, усаживаясь на диван в углу штаба. – Точно знаю, что будет Гай, куда без него, – хохотнул Райдо – предлагаю всем сразу беруши в уши, чтобы поздравления в стиле силы юности никого не оглушили. – Значит, и Какаши-сан придёт. Асума-сан тоже обещал подойти, – начал перечислять Эбису. Ирука почувствовал, как энтузиазм покидает его. Он совсем не хотел видеть Копирующего после всего, что тот по отношению к нему вытворил. – А я вот слышал, что Какаши-сенсей не придёт. Он ещё на миссии, – вспомнил Изумо, заметив, как Ирука потерял настроение. – А дарить будем путёвку на горячие источники! Четыре дня, все включено! Дальше Ирука уже не слушал, его мысли были заняты пепельноволосым джонином. Беспокойство застряло как кость поперёк горла, и всё никак не отпускало. – Да успокойся ты. Его там точно не будет, – подойдя поближе к Ируке, уже тише заверил Изумо, – мне Гай говорил, что он вернётся только послезавтра. – Точно? – Да, точно, точно!***
Вечер был в самом разгаре. Самые красноречивые тосты прозвучали, конечно же, из уст Гая. Анко с Куренай провели конкурсы, Эбису с Райдо проорались в караоке. Ирука выпивал. От алкоголя ему было хорошо, но ещё лучше от того, что Какаши, как и предрекал Изумо, на праздник не явился. – Ну что, сыграем? – поставив графин с саке на стол, произнесла Анко, – Правила все знают: не отвечаешь на вопрос – выпиваешь стопку. – Назови свой самый неловкий момент на миссии. За что тебе стыдно? – первый вопрос прилетел для Эбису, от Генмы. – Хм-м-м, – задумался тот, сразу наливая себе стопку саке и опрокидывая её. Говорить о своем позоре не хотелось. Дальше посыпались следующие вопросы: – Хотел бы ты подсмотреть в купальнях за кем-нибудь? – Дзюцу, на освоение которого потратил больше всего времени? – Важные качества товарища в бою? – С кем из нашей деревни ты хотел бы сразиться? – Тебе кто-нибудь нравится? – вопрос, требующий немедленного ответа. Ирука поднял пьяные глаза на того, кто задал этот вопрос. – О-о-о, Какаши! Мы тебя ждали! – поднялся галдеж с расспросами о том, как он вернулся так быстро, что это вообще была за миссия, сильно ли он устал, что будет есть и пить. – Официант! Нам ещё приборов! – заорал Генма. – Какая неожиданность… – кисло подметил Ирука, бросая укоризненный взгляд в сторону Изумо, который сразу сделал вид, что его тут нет. Какаши улыбался. Он сердечно поздравил Генму и отвечал на вопросы, но не спускал глаз с сидящего напротив Умино. Хатаке не нравилось во что он одет, что волосы собраны в низкий хвост, не нравилось, что выпивает и сидит рядом с Эбису, не нравилось, что отказал ему множество раз. Ирука, не отвечая на вопрос, налил себе стопку и выпил. – Ирука-кун, вот уж не думала, что у тебя есть секреты. Так неинтересно! – возмутилась Куренай. – Эбису тоже не ответил на вопрос! – парировал шатен. – Меняем правила! – заявила Анко, смешивая пиво с водкой, – Играем в действие. Правила такие же. Вместо графина Анко поставила стакан. Ирука посмотрел на смешанное пойло, гордо стоявшее посреди стола. От такого коктейля его точно стошнит... – Я пас, – вздохнул Ирука. – Пф… Зануда, – фыркнул Генма. – С чего это вдруг я зануда?! – оскорбился Ирука. – С того, что портишь всё веселье! – возбужденно воскликнула Анко. – Ита-а-ак, первым выполнит действие Асума! – Я принимаю твой вызов! – воодушевленно отозвался сын Третьего. Ирука смотрел на глупости, которые творят остальные, в голове от выпитого царил лёгкий туман. Он веселился, смеялся над шутками и выполняемыми действиями других ребят. Видя, как Какаши закипает от злобы, он специально кокетничал с Анко и даже обаятельно улыбнулся Генме, когда тот подлил ему ещё саке. – Спасибо, Генма, – подперев рукой подбородок, поблагодарил Ирука, не добавляя «сан». – Ирука, что это я вижу?! Тебе действие! – скомандовала Анко. – Целуешь Генму! – именно сейчас ей казалось это очень даже смешным. Почему нет? Ирука скривил лицо: – Не буду. – Я вообще-то именинник… – напомнил Ширануи обиженно. – Я что, совсем не симпатичный? – Ммм… да нет, – Ирука немного опешил. Он подметил, как Какаши сложил руки на груди и как сразу побелели его пальцы. – Видимо, сенсеи академии слишком приличные и совсем не умеют развлекаться – подтрунивала Анко. – Хмф! – Ирука задохнулся от возмущения. Количество выпитого заставило-таки дать себе слабину. Ирука вдруг подумал, что если он сейчас поцелует Генму, то Какаши от него точно отстанет, но потом откинул эту идею: лучше всего было не реагировать на него совсем. Он поднял взгляд на Какаши и Генму, сидящих напротив него. Ирука ощущал тяжесть взгляда Копирующего, видел, как он просто прожигает его. От этого еще сильнее захотелось ткнуть его носом в то, что он, Ирука, никогда не будет с ним. Что он может делать что захочет, когда захочет и с кем захочет. – Ну, давай! – вздернув подбородок, Ирука перегнулся через стол, схватил Генму за плечи и притянул к себе. Какаши пребывал в бешенстве. Ему хотелось разнести всё вокруг на мелкие щепки: в паре сантиметров от него желанный им чунин сам поцеловал мужчину. Тот самый чунин, что столько раз отказал ему, столько раз выказал своё презрение к подобным вещам, теперь прилюдно засовывает язык в рот другому. Хатаке был оскорблён и унижен. – Отлично! Идём дальше! – подбадривающе произнёс Котецу. – Понравилось? – негромко спросил Какаши, когда эстафета по выполнению заданий перешла на другую часть стола. – Да, – бесцветно ответил Ирука. Ирука вернулся домой в начале третьего ночи, очень пьяный. Он сразу упал спать. Вечер можно было считать удачным: он отдохнул, выпил, повеселился. Но больше всего Ирука радовался тому, что смог набить себе цену перед Хатаке. После поцелуя с Генмой, Ирука продолжил развлекаться и кокетничать с такими же пьяными коллегами. Вешался на Эбису, смущённо потирал шрам на переносице и получал откровенный кайф от реакции Копирующего на всё это. Ирука не мог себе этого объяснить, но ревность джонина ему безумно льстила. Он заигрался и не заметил, что своими же руками натравил на себя гнев Хатаке.***
Ирука проспал до обеда следующего дня. Когда он неохотно поднялся голова трещала, горло сушило, а содержимое желудка грозилось в любой момент вырваться наружу. Кое-как дойдя до кухни, Умино выпил несколько стаканов воды и отправился под холодный душ. В планах на вечер было сходить до ребят и посмотреть, как обстоят дела у них. Ирука не отказался бы накидаться ещё раз. Он с беспокойством вспоминал прошедшую вечеринку. Сомнения в правильности собственных действий всё усиливались. Выпив таблетку от головы, Ирука начал уборку дома – бардак за неделю скопился неимоверный. Разбросанные вещи, немытая посуда, пыль, скопившаяся в углах комнат. Всегда, когда вставал выбор между тем, чтобы полежать, ничего не делая, и затеять уборку, Ирука выбирал второе. На удивление, он обожал наводить дома порядок: протирать каждую полочку, отмывать тарелки от засохшей еды, мыть полы и наводить ревизию в шкафу. Закончил Ирука разгребать завалы только ближе к 7 вечера. – Ну, наконец-то! – он посмотрел в окно и облегченно выдохнул, поправив взъерошенный хвостик. Солнце клонилось к закату – самое время организовать продолжение вечеринки. Как правило, в Конохе, а конкретно в их компании, было заведено продолжать любое сборище на следующий день – надо же хорошенько опохмелиться. Некоторые тусовки продолжались по три, а то и четыре дня. Как будет в этот раз, Ирука не знал, но собирался на выход уже в предвкушении. Выбрав чёрную футболку с рисунком любимой рок-группы и шорты, он стал расчесывать волосы. «Тук». Короткий и громкий удар в дверь прервал его занятие. Отложив расчёску, Умино поспешил в прихожую. – Я знаю! Уже вот-вот собирался выходить! – громко сказал Ирука, подозревая, что нетерпеливый Изумо уже околачивает его порог. Открыв дверь, Ирука застыл, наткнувшись на высокомерный взгляд холодного, тёмно-серого глаза. На пороге стоял он. Не церемонясь, Какаши переступил через порог и захлопнул дверь ногой. От громкого звука у Ируки внутри всё свернулось в тугой узел. Джонин смотрел на него с бурлящей во взгляде яростью. Он был опасен. – А я как раз собирался идти вас искать… – Ирука сморозил первое, что пришло на ум. Какаши ничего не ответил, только приподнял ладонь вверх, давая понять, чтобы тот молчал. Пальцев одной руки хватило, чтобы сложить печать и тихим уверенным голосом произнести: «Нинпо: Тишина храма Будды». Ирука сделал пару шагов назад и вжался в стенку, внутри всё похолодело. Сражаться с шиноби такого уровня ему не хотелось. – Хатаке-сан. – опешив, произнёс Ирука. – Я знаю, вы, наверное, злитесь на меня… Какаши молчал и осматривал его придирчиво-внимательным взглядом. Ируке казалось, что он не в себе и попытался его обойти, встать как можно ближе к входной двери. Какаши тут же упёрся рукой в стену, преграждая путь. – Куда-то собрался? – делано-учтиво спросил Копия. – Н-нет… – зачем-то соврал Ирука. Какаши сделал шаг, приближаясь, Ирука сразу отступил на два, шарахаясь в сторону, прочь от близкого контакта. – Какаши-сан, прекратите это делать! – Я ничего ещё не сделал… пока, – прищурился джонин, неспешно надвигаясь. Ирука стал пятиться назад, переходя из коридора в комнату. Он не сводил глаз с Хатаке и продумывал план побега. Драться с Копией было бы самоубийством. – Ма-а-а, Ирука, – с улыбкой протянул Какаши, – ты так внимательно на меня никогда ещё не смотрел. Какаши наслаждался, подпитываясь исходящей от чунина паникой. Неспешно его настигая, он снимал перчатки и бросал их на пол. Ирука, уже не скрывая своего страха, развернулся и бросился к окну в комнате. – Уйди от меня! – панически громко крикнул Ирука, открывая окно. Ледяной ветер ударил в лицо, с неба повалили огромные хлопья белоснежного снега, завихряясь в маленькие ураганчики от сильного ветра. За окном была зима. «Гендзюцу», – понял Ирука и обернулся. Какаши стоял посреди комнаты и насмехался над загнанным в угол чунином, задумавшим как-то от него сбежать. Спрашивать чего он хочет Ирука не желал – это было очевидно. Ещё Умино подозревал, что его настоящее "я" до сих пор стоит в коридоре, поэтому, закрыв глаза, полностью сосредоточился на чакре. Очнулся Ирука, почувствовав чужую ладонь на своём лице. Какаши был близко, держал его за скулы, закрывая рот. И, как и предполагал шатен, стояли они в коридоре. – Ты очень огорчил меня. Фраза звучала как приговор. Какаши сильней сдавил лицо Ируки и рывком дернул в сторону. Он протащил его за собой в комнату так быстро, что Умино начал понимать происходящее, только когда его швырнули на кровать. Он машинально зарыскал дрожащими руками по постели в поисках куная. У любого шиноби под подушкой или матрасом всегда найдётся оружие. Звук молнии и падающий на пол одежды заставил его замереть и вспомнить слова Изумо: «Ему даже и пытаться не придётся». «Не хочу, не хочу, не хочу!» Ирука почувствовал, как его схватили за ногу и рывком притянули ближе к краю кровати. Нащупав в последний момент кунай, Ирука ухватился за него и, развернувшись, замахнулся, нанося удар. Какаши выбил кунай одним движением, схватил руки шатена, зафиксировал их над головой и крепко сжал. – Пожалуйста, прекрати! – не выдержал Ирука, шокировано смотря на лицо Хатаке, которое по-прежнему было скрыто маской. – Прости меня… Ируке стало стыдно за эти слова, за то, в каком положении он сейчас находится, за то, что он не может достойно ответить, и за то, что они оба понимали значение «прости». Какаши не раздумывая начал сдирать с Ируки одежду, с нескрываемым раздражением. – Не трогай меня! – закричал Ирука, брыкаясь и пинаясь. Противно. Ему было бесконечно противно, и от этого у него на глазах выступили слёзы. – Какаши, пожалуйста, что угодно, только не это! Я прошу тебя… – прошептал Ирука, которому собственные крики теперь казались унижением. Извиваясь, он пытался замедлить движения Копирующего, но добился лишь того, что джонин перевернул его на живот и освободил от остатков одежды. – …пожалуйста, хватит, – Ирука сжался, чувствуя, как от прикосновения чужих рук по спине бежит мерзкий холодок. – Нет, – жёстко ответил Какаши. Ответил так же, как когда-то ему ответил Умино. Мир перевернулся, комната утонула в сдавленных криках и плаче. Какаши мертвой хваткой держал его руки за спиной, кусал кожу, жестко вбивался в него, сильно хватал за волосы, хлестал и сжимал ягодицы. Ирука мычал в подушку и захлебывался слезами от боли и унижения. Его тело словно парализовало, он не мог пошевелиться, не мог свободно вдохнуть воздуха. В какой-то момент его затошнило. От того, как Какаши с ним обращался, от того, что не может сопротивляться этому безумию… От того, что плачет и просит прекратить, вместо того, чтобы драться и отстаивать свои права. Какаши молчал. Он не шептал фраз, с какими насильники обычно обращаются к своим жертвам, вообще не произносил ни звука, делая все с хладнокровной уверенностью. В каждом его движении чувствовалось удовлетворение своим собственным я. Он делал то, что ему нравится. А нравилось ему трахать плачущего, строптивого Ируку.***
Тупая боль пронизывала всё тело и особенно ощущалась в области бедер. Между ног было липко и мокро. Ирука очнулся спустя полчаса после того, как Какаши оставил его, наконец, в покое. Опустошение и отсутствие мыслей заставляли слушать гробовую тишину в квартире. Ирука лежал на животе, и испуганно прислушивался к своему телу. Пошевелив пальцами рук, он осторожно приподнялся и поднялся на локтях. Нехитрое движение сразу отдало ломотой во всём теле. Ируке показалось, что кожа на его спине и ягодицах медленно закипает. Рвано выдохнув, Ирука чуть раздвинул ноги и посмотрел на вязкость, которая давала неприятные ощущения. От ужаса и отвращения он тихо захныкал: всё было в крови и белой полупрозрачной жидкости – нетрудно догадаться о её происхождении. «Ширх», – прозвучало громкое переворачивание книжной страницы. Ирука застыл и его тут же затрясло. Он всё ещё здесь. Какаши, сидел в кресле в углу комнаты, и читал книгу, вытянув ноги на пуфике. Он был полностью одет, за исключением форменного жилета, оставленного на полу возле кровати. – Очнулся, – он посмотрел на Ируку поверх книжных страниц. Копирующий имел удовольствие наблюдать за эмоциями шатена, а они менялись сейчас на его лице с бешеной скоростью: от испуга с ненавистью до неописуемого ужаса покорности. Голый, тыкнутый носом в свою же собственную дерзость и опрометчивость, Ирука нравился Какаши еще больше. – Понравилось? – с едва уловимой угрозой поинтересовался Какаши. Ирука не мог вымолвить ни слова. Язык словно прирос к небу, но он понял к чему клонит Хатаке. Отложив книгу, Какаши протянул руку к набедренной ножне и, щелкнув застежкой, извлек оттуда кунай. Он стал покручивать холодный металл, перекатывать между пальцами, играя и терпеливо выжидая ответа. Ирука потупил взгляд в пол и попытался облокотиться на руки, чтобы безболезненно перелечь на бок. Наблюдая за «страданиями» и понимая, что ответа на вопрос не дождется, Какаши перехватил кунай двумя пальцами и резко бросил его в сторону Умино. Лезвие со свистом пролетело рядом с его щекой, едва не оставив после себя след, и глухо воткнулось в деревянную поверхность шкафа. Ирука в ужасе открыл рот. Заметив, что в руке уже появился другой кунай, он выдавил едва слышное «да». Ведь именно этого джонин и ждал, так ведь? – Что больше всего понравилось? Ирука сжался, на такое отвечать ему не хотелось. Минуты снова потянулись вечностью, пока тишину снова не разрезал свист и звук металла, вошедшего в матрац. Ирука поджал под себя ноги, подальше от острого оружия. – Всё! – дрожащим голосом, наконец, отозвался Ирука. Какаши удовлетворенно хмыкнул, и кунай больше не доставал. – Если бы вместо меня был Генма, ему бы тоже подставил зад? – насмешливо уточнил Копия. – Нет! – Ирука попытался сесть, глаза стали мокнуть от режущей боли в бедрах и заднем проходе. – Нет? – Нет!!! – истерически крикнул Ирука, на что Какаши нахмурился и поднялся на ноги, – из-извини… – тут же исправился Умино. Всё, что угодно, лишь бы Копирующий не подходил к нему... Какаши, заметив его испуг, стал двигаться нарочито медленно. Плавно подойдя, он сел на корточки рядом с кроватью. – Так каков твой ответ? – спокойно повторил он заученную фразу, что говорил Ируке на протяжении долгого времени. Ирука вытер глаза, и стал чуть отползать от края кровати, лишь бы быть подальше от Копирующего. – Да… – выдавил он из себя, чувствуя, что еще немного, и опять с глаз польются слезы. Какаши осклабился, протянул руку, и, схватив Ируку за скулы, повернул его голову к себе. – Запомни этот день, Ирука. Потому что в следующий раз я не прощу тебе такой дерзости, – предупредил джонин. Ирука смотрел в разноцветные глаза Копирующего, и понимал одно: он погиб. – Чтобы я тебя рядом с твоими дружками больше не видел, – прорычал Какаши, – и иди вымойся. Я скоро вернусь, – он повязал свой хитай и ушел через окно.