***
Все, что окружало Копию, только больше нагнетало и давило. Серость и сырость улиц, ледяной ветер, меланхолично курящий уже которую сигарету Асума со своими короткими репликами про Куренай. Имя этой куноичи все время вертелось на его языке, куда бы он ни пошел. Тут все было ясно так же, как и с самим Какаши. − Может, стоит потренироваться с Узумаки? Это отвлечет тебя от тревог, − обмолвился Асума, замечая отстраненность товарища. − Не думаю, что после Джирайи-сама я смогу чем-то ещё его впечатлить, − выдохнул Копия лениво волоча языком. − Не обязательно учить чему-то новому, вы можете просто поупражняться, − продолжил Асума, кидая под ноги докуренный бычок и наступая на него следом. − М-м-м… − глубокомысленно заметил Какаши, следя за дорогой. Скоро они пройдут мимо Академии, к которой он сам себе пообещал не приближаться. Его ладони уже вспотели, в груди защемило от волнения. − Или с Сакурой, − продолжил Сарутоби, − она здорово подросла. Может быть, даже поможешь ей с разгадкой исчезновения пузырька… − усмехнулся он. − Пузырька? − отвлекся от рассматривания сырого грунта под ногами Копия. − Тебе следовало бы интересоваться, чем заняты твои студенты, – упрекнул Асума, на что не получил никакой реакции. − Цунаде-сама и Сакура занимаются разработкой нового вида яда для дальнейшего его применения в миссиях. И около недели назад, в кабинете, где они проводят исследования, пропал один пузырек с образцом. Столько было шуму, думали, вражеские шиноби проникли и выкрали… − Что же клан Инузука? Неужто их собаки не смогли учуять след того, кто был в кабинете? − фыркнул Какаши, не видя какой-то особой проблемы в том, чтобы найти вора. − До этого даже не дошло, − отмахнулся Асума, − со слов Сакуры стало понятно, что она могла его вообще утилизировать, так как образец не удался, но она, разумеется, этого не помнит и теперь мучается. Копирующий не нашел, что на это можно ответить. Откровенно говоря, ему было плевать что там потеряла Харуно и чего она не помнит − разберется сама. Его больше интересовало, когда он сможет увидеть Ируку. − Зайдем, перехватим данго с чаем? − Асума снова полез в карман за сигаретой. − Можно… − незаинтересованно отозвался Хатаке, жадно осматривая площадку возле Академии. Крики, смех и шлепанье детских ног по лужам доносились до чуткого слуха Копирующего. Первогодки играли в салочки. Он непроизвольно остановился, высматривая среди детей ладную фигуру сенсея. − Какаши Хатаке Копирующий ниндзя-сенсей?! − откуда-то снизу донесся требовательный и взволнованный детский возглас. Витавший в облаках Асума даже вздрогнул, никак не ожидая вопля у себя под ногами. Какаши же уставился на мальчугана с не менее удивленным видом. − Это ведь вы?! − малец тыкнул в него пальцем. − А-а-а… да. Да, что такое? − обескураженно пробормотал Копия, смотря то на Асуму, то на мальчугана. − Это вам! − мальчишка сунул в руку Хатаке конверт, и, тут же развернувшись, побежал прочь со всех ног. Копирующий прижал бумагу к груди. Сердце забилось так сильно, что, казалось, подпрыгивает к горлу. Кто мог послать ребенка с посланием? Ответ очевиден. Пальцы судорожно стали потирать поверхность гладкой бумаги и поспешно разворачивать конверт. Он уже улавливал самые тонкие нити запаха чунина. Это письмо точно от него! Выудив маленький лист бумаги, Какаши с волнением прочитал одну строчку: «Ужин сегодня у меня в 20:00». Коротко и по делу. Столько облегчения Какаши не испытывал еще никогда. Ирука позвал его на ужин! Да не куда-то, а к себе домой! Как же он рад! Судорожно выдохнув, Хатаке задрал голову к небесам, мысленно благодаря их за то, что услышали его. − Что-то срочное? − затягиваясь никотином, уточнил Асума. Он наблюдал за товарищем, и успел отметить, что с ним происходит нечто странное. − Нет. То есть да, − поспешно исправился Копия, аккуратно складывая лист обратно в конверт. До восьми вечера у него было полдня в распоряжении. Ужин! У них будет совместный ужин! Нужно было срочно подумать, что принести с собой. А может, нужно прийти раньше и помочь? Нет, так нельзя. Ирука же написал «ровно в 20:00», значит к назначенному времени он и прибудет. Вино? Он принесет вина, да! А любит ли Ирука вино? Он ни разу не замечал, чтобы чунин вообще пил какие-либо спиртные напитки, кроме пива. А может чай? В чае Какаши был больше уверен, Ирука обожал разные его сорта, как и кофе. У джонина от хаотичности мыслей и предвкушения начался легкий мандраж. Он будет стараться, и в этот раз точно, честно-честно будет следить, чтобы ничего не вышло из-под контроля. Как скажет Ирука, так он и сделает, даже если прогонит сразу, как только он переступит порог. − Какаши, мы идем? − позвал Асума, выдергивая мужчину из душевных метаний. − Мне пора. Увидимся, − коротко оповестил Копия и с хлопком исчез. − А как же данго?! − в пустоту возмутился Сарутоби.***
Иногда в ожидании желанной встречи время тянется как резина, или, и вовсе будто стоит на месте, заставляя дрожать от нетерпения и высчитывать прошедшие минуты. Эти три дня, что Умино мучил Копирующего своими думами, показались джонину чуть ли не вечностью. Теперь же, когда времени требовалось больше и нужно было срочно подумать, что принести с собой к ужину, бегая из магазина в магазин, Копия не заметил, как прошло уже несколько часов. Часы словно насмехались над ним, отвешивая пинки под зад, намекая на то, что он ничего не успевает. К пяти часам Какаши только более ли менее нашел уместное подношение к ужину, и то, сам он уже сомневался, что вообще сможет есть. Выстраиваемый диалог, что и как он будет говорить – вот, что занимало все его мысли, пока, перемещаясь по крышам, он спешил домой. Ему еще предстояло хоть как-то привести себя в порядок и выглядеть не так отталкивающе. А действительно ли он выглядит плохо? Хатаке никогда не считал себя безобразным или наоборот привлекательным. До такого малого факта ему дела не было. Оказавшись дома, он оставил на кухне коробочку с только что приобретенными сладостями. Вечерний десерт показался ему удачным дополнением к ужину. Стаскивая на ходу вещи и небрежно кидая их на пол, он отправился в душ. У него осталось всего каких-то пару часов до встречи! Натираясь мочалкой, Хатаке посматривал на себя в маленькое зеркальце для бритья. Он был неплох, даже симпатичен. «Красив», − решило его внутреннее эго. Конечно, он не рассчитывал, что из-за одной смазливой внешности его простят или дадут второй шанс. Но последнее было наиболее вероятно, ведь Ирука неспроста позвал его к себе, наверное, хочет выслушать. И Какаши нужно быть уверенным в том, что он будет говорить. Что уж лукавить, симпатичен он или нет, Ируке плевать. Чунин смотрел на него, как на отродье и вряд ли что-то изменится. Промыв волосы с кондиционером, который все равно ничерта не помогал, Какаши еще раз гладко выбрился. После, убедившись, что выглядит относительно прилично, поспешно стал вытирать волосы. Елозя полотенцем по голове и растрепывая пепел волос еще больше, он одной рукой открыл шкаф и стал шарить по полкам, выискивая в чем лучше пойти на «свидание». Штаны от формы джонина, безрукавка от старой формы АНБУ, форма для церемонии погребения, форма, форма, форма. Ничего нет! Затасканная черная рубашка отца тоже выглядела так, будто ей уже пора в мусорный бак, но это память, и потому она сиротливо покоилась на самой нижней полке. Копирующий перевернул весь шкаф и не нашел ничего лучше, чем форменная водолазка и тёмно-синие гражданские штаны. Выглядело неплохо. 19:00 Какаши осмотрел себя со всех сторон, и, решив, что так он выглядит более менее прилично, взялся за волосы. Самая сложная часть сборов. Патлы уже вздымались во все стороны и не желали приглаживаться, пару раз пришлось выдирать расческу из волос. Плевать! Все равно лучше не станет: они как торчали так и будут торчать. Отложив расческу, он заметил пару дырок на штанине. Перематерившись, Какаши полез за шкатулкой с принадлежностями для шитья и сел аккуратно все зашивать, попутно осматривая остальную одежду на себе. Вдруг еще где-то пропустил какую небрежность. 19:40 Он все еще копался, метаясь по квартире и то и дело замечая несобранность за собой. То прилипшие нитки к водолазке нашёл, то вспомнил, что не использовал лосьон после бритья, то выискивал пакет, в котором понесет коробочку со сладостями. 19:58 Когда Хатаке притормозил и взглянул на часы, его сердце пропустило удар. Пора. Какаши взял коробочку и судорожно выдохнул. Они просто поговорят. Он будет просить прощения до тех пор, пока Ирука не смилостивится. Сложив печати, он с хлопком переместился прямо под дверь к сенсею. 20:00 Короткий стук в дверь оповестил хозяина квартиры, что приглашенный гость прибыл вовремя. Ни минутой раньше, ни минутой позже, как и было обозначено. Кто бы сомневался − мужчина был очень пунктуален, когда необходимо. Хатаке нервничал. Он смотрел, почти не мигая, на гладкую поверхность двери и отсчитывал секунды до того момента, как услышит по ту сторону размеренные шаги любимых ног. Один шаг, второй. Он идет! Какаши облизал пересохшие под маской губы, поднял руки с коробочкой выше, затем опустил. Заметался, не зная как предстать перед Ирукой, и в самый последний момент просто замер, врос в пол. Ручка опустилась, и дверь плавно отворилась, впуская наконец-то джонина на территорию, где ему было мало что дозволено. Копия сразу это понял, стоило их взглядам встретиться. Ирука был… недосягаем, колюч, и очень красив. Весь внешний вид Умино заставил джонина натянуться подобно струне, обоняние и слух усилились в разы... Какаши тянуло к нему так сильно. Ирука был одет в один только домашнее юката цвета переспелой черешни, и Хатаке мог поклясться, что в бликующих складках струящейся ткани видит отражение собственного бесстыдства. Слабо затянутый на бедрах пояс оставлял недосказанность: был ли он завязан наспех или же намеренно, заставляя чужой взор предполагать о том, спадет ли он? Какаши перестал дышать, смотря на линии ключиц, губ, шеи и шелка ниспадающих на плечи волос. Он стоял, и не смел пошевелиться без позволения, все еще прекрасно помня, что Ирука ещё не разрешил ему к себе приближаться. «Смотри. Смотри внимательно», − Умино наслаждался почти на физическом уровне потерянностью одного из сильнейших ниндзя деревни. Как мало нужно для того, чтобы этот мужчина застыл. Ирука осмотрел с ног до головы своего «гостя», вынуждая его едва ли не переминаться с ноги на ногу от неловкости. Копия между тем действительно чувствовал себя полным неряхой рядом с чунином, что будто сошел с росписи картины. Хатаке беззвучно открыл рот и тут же его закрыл. Ирука же выждал паузу и только после этого отошел чуть в сторону. − Проходи, − приглашение прозвучало с интонацией, в которой отчетливо слышалось «я позволю тебе войти, но ненадолго». Какаши чертыхнулся и медленно зашел внутрь. Не отводя взгляда от встретившего его великолепия, он тихо закрыл дверь и, выдерживая дистанцию в два шага, протянул белую коробочку с лиловой ленточкой. − …тебе, − сипло выдавил он, и сразу замолк. Голос выдавал его с головой, обнажая всю заинтересованность и возбуждение. Почти сразу он поспешно опустил глаза в пол, опасаясь увидеть во взгляде чунина желание прогнать его. Он решил, что безопаснее будет разглядывать ламинат под ногами. Усмехнувшись, Ирука забрал коробочку. Как же ему было хорошо, он прямо-таки подпитывался всем, что видел. − Идем на кухню, − разворачиваясь, позвал он за собой. Какаши отмер лишь тогда, когда между ними выросло расстояние в несколько метров. Подсобравшись, он тенью заскользил следом, бесшумно ступая и поглядывая на ладную фигуру шатена. Держать себя в руках будет труднее, когда у него под носом расхаживают в таком наряде. Впрочем, холодное «мой руки и садись» почти сразу отрезвило его: казалось, ему не позволено даже думать о всяких непристойностях. На кухонном столе уже были расставлены тарелки, бокалы и разложены приборы − сервировка, как и положено по этикету. Какаши даже не предполагал, что Ирука знает подобное. Ополоснув руки, он неуверенно сел за стол, в горле запершило от осознания того, что скоро ему нужно будет говорить, а он до сих пор не знает с чего начать. Но, судя по обстановке, в ближайшее время это ему и не грозило: Ирука всем видом показывал, что пока он не настроен на выслушивание речей. Поставив коробочку на кухонный гарнитур, чунин открыл её и заглянул внутрь, осматривая незатейливые пирожные с клубникой и лесными ягодами. «Надо же, какой молодец, запомнил», − оценил он про себя, отставляя в сторону сладости к чаепитию, которое вряд ли состоится. Держа лицо бесстрастным, Ирука взял тарелки со стола и поочередно стал накладывать ужин, состоящий из тушеного риса и овощей. Как иронично. Когда-то Копия грозился его накормить этим самым блюдом. Поставив перед джонином тарелку, Ирука так же водрузил в центр стола большую миску с салатом. Какаши смотрел то на размеренно-плавные движения сенсея, то на еду, и боялся открывать лишний раз рот. Вдруг он разрушит тончайшую нить, что снова стала появляться между ними. По крайне мере, ему хотелось так думать. Звук открытия выдвижного ящика и звон столовых приборов друг о друга отвлек его от рассматривания плеч Ируки. − Открой, − повернувшись, шатен вручил ему в руки штопор и бутылку вина. «Значит все-таки пьет», − подметил Какаши, поднимаясь. Очень стараясь не приближаться к сенсею в условиях такого небольшого пространства, он забрал бутылку и разместился с нею в углу кухни. Ирука же, напротив, вел себя абсолютно раскованно: он свободно расхаживал по комнате, то доставая соусы из холодильника, то выкладывая оливки в отдельную пиалку. Чпок. Бутылка открылась, и Какаши сразу отложил все сопутствующие инструменты в сторону. Когда он повернулся к столу, ему пришлось судорожно сжать бутылку, дабы случайно не выронить: Ирука уже сидел за столом, полубоком, закинув ногу на ногу. Юката щедро приоткрывало завесу интригующей тайны, обнажая крепкие, стройные ноги сенсея выше колена. Сам их обладатель пододвинул свой бокал ближе к краю стола и выжидающе посмотрел Копии в глаза. «Долго мне еще ждать?» − читалось на бронзовом лице. Поджав губы в тонкую линию, Хатаке шагнул ближе и поспешно наполнил бокал. Ноги чунина его очень отвлекали. Он давно не был между ними, и оттого желание близости становилось всё более жгучим. Нужно было отгонять такие мысли, но учитывая, во что Ирука вырядился, это было практически невозможно. Он опять нарочно испытывал нервы Копии на прочность. Наполнив и свой бокал, Какаши поставил бутылку на стол и плавно опустился на место, прямо напротив шатена. Ирука молча взял бокал, и, неотрывно смотря на бордовую жидкость, покрутил его, разбалтывая вино. Не было произнесено ни какого-то там скудного «приятного аппетита», ни холодного «за встречу». Только одно угнетающее молчание. Закончив «оценивать» содержимое своего бокала, Умино сделал маленький глоток и взял приборы − их легкий стук о дно керамической посуды ясно обозначил, что можно начинать трапезу. Какаши взял палочки и уставился в свою тарелку. Выглядело все просто замечательно, еда прекрасно пахла, они наконец-то вдвоём и могут обсудить произошедшее. Почти что семейный вечер. Если бы только не эта аура напряжения и выжидания со стороны Ируки... Её можно было почувствовать кожей... Подсобравшись, Какаши неторопливо стянул маску с лица, подцепил немного тушеных овощей и отправил в рот. Потрясающе, просто тает на языке, он и не замечал, что, оказывается, так голоден. Ирука же, методично смакуя вкус вина на языке, скользил взглядом по губам Копирующего, смотрел, как он ест то, что ему дали. Один кусочек за другим. Раз… Два… Три… Четыре… Нога стала плавно покачиваться, давая возможность краям юката соскальзывать с кожи еще больше. Хатаке перестал жевать, взгляд сам собой устремился вниз, на полуголые ноги, что выглядывали из-под стола. Еда встала поперек горла, не успев толком уйти в пищевод. Он смотрел не туда, куда должен был. Опять. − Вкусно? − негромко уточнил Ирука, прекрасно видя, куда смотрит джонин и о чем, наверняка, думает. Даже забавно дразнить его вот так. − А… да, − прохрипел Какаши, поспешно сглатывая и запивая все большим глотком вина. Слишком провокационно, слишком… Чего Ирука добивается? Отставив пустой бокал, он тыльной стороной ладони вытер губы. Ему было неловко, он чувствовал взгляд карих глаз на себе и думал, что выглядит, наверное, совсем некультурным. Или почему чунин так пристально на него смотрит? А может, Ирука уже готов послушать, ради чего он молил у него о прощении и о встрече? Но Умино не давал никаких знаков и вел себя на грани высокомерия, отчуждения. Или что это? Какаши не разбирался, и все книги, что он прочел за пару дней вылетели из головы. От этого у него складывалось ощущение, что все выходит из-под контроля. Ирука неторопясь отпивал красный напиток и ожидал, когда джонин «порадует» его своим красноречием с очередными обещаниями о старании. Заметив выжидательную паузу, Копия отложил приборы, и в этот момент нога чунина снова стала плавно покачиваться, как маятник. Он не знал, понял ли правильно все эти знаки, но нужно было уже говорить. «Я исправлюсь… Такого больше никогда не повторится…», − фразы, что мысленно стал перебирать Копирующий были столь банальны, что их произносить вслух было стыдно. «Подавись», − думал Ирука, отпивая вино одним большим глотком. Он уже начинал нервничать, видя, что джонин съел меньше половины того, что ему положили. − Ты хотел о чем-то поговорить. Я тебя слушаю, − решил подсказать Ирука, не вытерпев. Он вальяжно оперся о спинку стула, перекинул через нее руку и свесил кисть через спинку. Его тонкие ключицы обнажились сильнее, чем положено и он умело этим пользовался. − Мхах… А… Да… − смотря остекленевшим взглядом куда-то на середину стола, пробормотал Копия, и, собравшись, посмотрел чунину в глаза. − Я знаю, что не могу просить такого… − Да, не можешь − сразу оборвал Ирука, смотря уже более холодно и отчужденно. Он не собирался жалеть Какаши или идти на попятную. Джонин замолк. Гнев шатена был понятен, Какаши действительно перегнул палку в прошлый раз, но вот так сразу обрывать… Он рассматривал тарелку перед собой, изучал, как лежат слипшиеся от соуса рисинки, под каким углом нарезаны овощи, Какаши не хотел больше ничего говорить. Ирука уже четко дал понять, что не хочет видеть его рядом с собой. Тогда зачем было звать на ужин? Для чего? Какаши стал ковыряться палочкой в еде. Он плавно перемешивал рис и овощи, превращая все в одну массу и не говоря больше ни слова. Взгляд Ируки, равнодушно блуждающий по кухне, сам собой зацепился за эти незамысловатые движения. Выглядело так, будто Хатаке… «Что он там разглядывает?..» − раздраженно подумал Умино, нервно покручивая ножку бокала. Он поднял глаза и почти сразу напоролся на острый взгляд джонина. С минуту они смотрели друг на друга, и Ируку стало прошибать мелкой дрожью. Почему он так смотрит? Что он там увидел? − Это все, что ты хотел сказать? − резко бросил Ирука, скрывая свою нервозность. Его немного расслабило от алкоголя, но сердце между тем набирало обороты и колотилось все быстрее и быстрее. − В прошлый раз ты предложил начать все заново, и я согласился. Теперь я прошу тебя о том же. Начнем все заново? − Какаши не стал придумывать ничего завуалированного и сказал как есть. Набрав побольше овощей, он отправил их в рот, замечая, как Ирука занервничал еще больше и снова стал налегать на вино. − Не хочу, − прозвучал незамедлительный и непреклонный ответ чунина. От количества выпитого храбрости у него поприбавилось, и было плевать, что потом он возможно пожалеет о ней. − Ирука, я работаю над собой и своими ошибками, но не все получается так, как мне хотелось бы… − И что, ты мне предлагаешь ждать, пока у тебя что-то там «получится»? − с презрением выплюнул шатен. − Издеваешься? − шикнул он. − Нет, конечно нет, я просто хочу, чтобы… − Не хочешь, − снова перебил на полуслове Ирука, − ты просто зависим от эмоций, которые получаешь от меня. Самоутверждаешься и тешишь свое больное эго. Тебе нравится, когда я страдаю, − Ируку понесло, как и всегда, когда они начинали обсуждать свои «отношения». − Тебе плевать на то, что я чувствую, ты не задумываешься о том, комфортно ли мне рядом с тобой. Ты думаешь только о себе. Ты с самого начала не принял ответ «нет» и решил давить. − Это неправда. Я всегда думаю о твоих желаниях. Мне нравится видеть тебя улыбающимся и счастливым, ведь именно за это я и... − Какаши отложил приборы, ему сложно давался этот разговор. С каждой фразой точка невозврата казалась всё ближе. − Я знаю, что поспешен в своих желаниях, иногда нетерпелив и вспыльчив, но это не потому что я намеренно хочу причинить тебе страдания. Возможно, у меня не получается быть таким, как все нормальные партнеры, но я стараюсь и могу быть лучше. − Конечно можешь, − кивнул Ирука, которому было все равно на происходящее с самого начала, − ты все можешь. Ты ведь великий! − выделил пренебрежительно насмешливым тоном. − Копирующий Ниндзя. Только почему-то когда я говорю тебе очевидные вещи, ты пропускаешь их мимо ушей. Так ведь? − Ирука снова сделал большой глоток и отставил бокал в сторону. − Например, то, что я тебя ненавижу, − отчеканил, − и сказал тебе больше не появляться у меня на глазах. Думал, что я воспылаю к тебе большой любовью, если ты насильно принудишь меня к близости? Да? Так ты думал? − Ирука подался вперед, почти выплевывая эти слова, затем снова облокотился на спинку стула, смотря на Какаши, как на смердящее дерьмо. − Ты… Ты говоришь одно, но твои действия показывают совсем другое, − негромко заметил Копирующий, обходя острые углы и пропуская мимо ушей фразы, которые могли причинить боль. Пришлось приложить большое усилие, чтобы не озвучить тот факт, что Ирука сам просил близости с ним. Даже сейчас весь его внешний вид говорил именно об этом. Какаши замечал все желания чунина. Всегда. − Я стараюсь быть хорошим партнером и заботиться о тебе, но у меня бывают… моменты, которые не получаются. Я это исправлю… − он старался говорить спокойно, по фактам, которые никому были не нужны кроме него самого. Это стало понятно по тому, как его снова резко перебил Ирука. − Моменты? − угрожающе зашипел он. Все, через что он прошел с этим психом называется теперь «моментами»? − Сколько еще раз мне повторить «нет», чтобы ты услышал? Никому нахрен не нужна твоя любовь. Я скажу это сейчас, и потом еще раз! И еще, и еще! Столько раз, сколько ты… ты… − приступ паники перехватил горло, сдавливая и мешая дышать, глаза обожгло слезами. Какаши сразу проклял себя за то, что не умеет говорить как-то иначе. Ирука цеплялся к словам и раздувал огромный скандал, хотя и был прав. Он имел право на гнев и ненависть после всего. − Я хотел сказать, что… У меня есть проблемы и я стараюсь с ними разобраться. Я хочу быть с тобой, я буду тебя защищать, я исправлю все, что натворил, − поспешно и порывисто протараторил Хатаке, надеясь, что это повлияет на ситуацию и не усугубит ее. − Что ты собрался исправлять? Ты даже от самого себя меня защитить не можешь, − Ирука резко встал и открыл окно, пуская внутрь свежий вечерний воздух. Ему нужно дышать. Больше воздуха. − Ты довел меня до такого состояния… − голос надломился, грозясь сорваться на плач, − это из-за тебя мне приходиться пить пилюли. Я не могу спокойно спать, мне постоянно кажется, что ты рядом и навредишь мне, что в принципе ты и делаешь. Он развернулся к Какаши, и лицо его было полно гнева. Хатаке врос в стул и не двигался, выслушивая то, что заслужил. − Убирайся. Видеть тебя не желаю, − мрачно заключил Ирука, восстанавливая срывающееся дыхание, но оно никак не поддавалось. Алкоголь только подбавлял слез к подступающей истерике и слова давались ему с трудом. Какаши сглотнул, понимая, к чему все привело. Не так он себе представлял их воссоединение, и сейчас, видя к какому состоянию близится чунин он знал, что оставлять его одного нельзя. По крайне мере не сегодняшним вечером. − Ирука, успокойся, давай нормально поговорим, − плавно поднявшись, Какаши отступил к выходу из кухни. Они так ни к чему и не пришли и ничего не решили за эти полчаса. − Не хочу! − Ирука жадно стал хватать ртом воздух, которого уже катастрофически не хватало. Дурацкая затея с этим идиотским ужином, глупее не придумаешь. Ничего хорошего из этого не вышло – его только опять начало колотить и кидать в панику. − Не кричи! − Какаши попятился из кухни в коридор, боясь сделать не то что лишнее движение − вообще говорить. − Не смей указывать мне что делать! Кто ты вообще такой? Какое право ты имеешь?! − словно ожидая замечания в свой адрес, Ирука закричал, и плевать, что их могла услышать вся улица и соседи. Какаши уже тысячу раз пожалел о том, что вообще открыл рот, он машинально поднял руки ладонями вверх, показывая, что отступает. Хатаке буквально оцепенел, когда в дверной косяк полетел его же бокал с недопитым вином. Осколки звонко разлетелись по всей кухне, содержимое бокала брызнуло на стену и растеклось по косяку. − Пошел вон! − уже заистерил Ирука, давясь воздухом и слезами. Его стало трясти и будто скручивать, рука снова тянулась к столу. – Убирайся! – тарелка с ужином так же полетела в сторону Копирующего и разбилась вдребезги на полу в коридоре. Какаши успел пригнуться и ошарашенно наблюдал за тем, что сотворил. К чему приложил руку и до чего довела его «любовь». Из шока Какаши вывел блеск вилок, Ирука не особо выбирал, просто хватал со стола и бросал все подряд. Его колотило от злобы и паники. Ему было страшно, он даже не знал от чего, и это пугало его еще сильней. В глазах было столько слез, что они мешали нормально различать предметы, а дышать было всё труднее. Следом за вилками полетела пиалка с оливками, Какаши снова увернулся, но в тот момент, когда над его головой пролетел небольшой нож для масла, он рывком подскочил к Ируке и прижал его к себе, фиксируя чужие руки вдоль тела. − Ирука, хватит, ты не в себе! Успокойся! − попытался вразумить Копия, отчего чунин только громче зарыдал, его стало ломать. Он пытался сползти на пол, изворачиваясь на подкашивающихся ногах, судорожно всхлипывал, елозил и кричал так, будто его резали наживую. Какаши крепко держал, не давая ему упасть на усыпанный осколками пол. − Дыши, просто дыши. Вдох и выдох. Вдох и выдох, − дыша так, как сам говорил, Копия продолжал повторять эти слова и слушать порывистое рыдание Ируки, что никак не приходило в норму. От всего этого внезапно начавшегося разгрома и громкой вспышки истерики кто-нибудь из соседей уже вполне мог заволноваться и подняться к ним, чтобы выяснить, что здесь происходит. И что они увидят? Как все это объяснить? Какаши сомневался, что спустя пять минут Ирука успокоится и не вытворит что-нибудь. Его всего трясло, он сипел, давился слезами и соплями. Блядство. Подняв чунина на руки, Какаши быстро понес его в ванну, переступая через осколки и лужу вина на полу. Нужно было его хотя бы умыть водой и привести в чувство. − Поставь меня! − заверещал Ирука, перекручиваясь всем телом. Зашипев, он потянулся руками к лицу Копии, намереваясь разодрать его, но тут же вцепился в его плечи. Ему снова стало страшно, в глазах все мутнело и плыло, он был бледен и его тошнило. Какаши отворачивал голову от чужих хаотичных движений, что едва не лишили его глаз. Зайдя в ванную комнату, он на ходу успел содрать с сушителя махровое полотенце и сунуть его под холодную воду, а затем почувствовал, что Ирука прижался к нему и стал дышать так, как если бы это были его последние вздохи. − Пусти… − прохрипел Ирука. Его кидало то в жар, то в холод, тошнота уже подступила к горлу. Желчь ударила в нос и обожгла рот слишком быстро, чтобы успеть что-либо сделать: все содержимое желудка оказалось на груди Копии в секунды. − Блять! − Какаши резко снял с себя чунина и подтолкнул к унитазу. Ирука схватился за его края и новый позыв рвоты ушел туда, куда нужно. Его вывернуло так, что слезы уже текли не от истерии, а от болевых спазмов. Стянув с себя залитую содержимым чужого желудка водолазку, Какаши швырнул её в сторону и стал собирать волосы Ируки на затылке, придерживая и не давая им упасть на лицо, измазанное в соплях, слезах и рвоте. Может быть поэтому чунин не пил вино? Хотя даже при условии, что присутствует такая реакция на напиток, нужно выпить не меньше литра, а Ирука всего-то три-четыре неполных бокала осушил. Дотянувшись рукой до раковины, где полотенце уже вымокло на сто рядов, Какаши наспех его выжал и принялся вытирать лицо Ируки, когда у того закончилась рвотные позывы и он смог более-менее нормально дышать. − …мммм… − лицо перекосилось от боли, он бледнел на глазах и дышал урывками, а у Какаши, казалось, сейчас остановится сердце от своего же собственного предположения: − Ты что-то принял? − сипло прошептал он, держа лицо Ируки за скулы и всматриваясь в глаза. Ответом ему была шальная, совершенно нездоровая полуулыбка. − Боже, Ирука, ответь мне! Что ты сделал? − Хатаке затрясло, он в панике стал перебирать все варианты. Это реакция от истерики или он отравился. − …мне больно, − все, что услышал в ответ Какаши, после чего Ирука снова припал к унитазу и захрипел. Ему было плохо, внутри все горело и жгло, его выворачивало, и каждый кашель будто раздирал горло только сильнее. Не стоило ему, видимо, смешивать таблетки с алкоголем. Копирующего охватил ужас. То, чем ему когда-то грозил Ирука, происходило сейчас у него прямо на глазах. Не отходя от чунина, он сложил печати, создавая клона, что тут же побежал за аптечкой и водой. − Это пройдет… − негромко стал приговаривать Копия. − Сейчас выпьем лекарство, и, как только тебе станет лучше, я уйду. Уйду, как ты и хотел. − Ннн…ммм, − нечленораздельно выдавил Ирука и снова часто задышал, замотал головой. − Дыши, глубоко и медленно, − продолжал приговаривать Какаши, протягивая руку своему клону, что, забежав в ванну со стаканом воды, размешивал в нем порошок. Усадив Ируку более-менее прямо и придерживая его за плечи, он поднес к его губам стакан и сразу стал вливать содержимое в рот. Стуча зубами о края стакана, Ирука и сам начал жадно глотать, после чего судорожно вздохнул и снова прильнул к унитазу. − Принеси еще воды с порошком, − бросил клону распоряжение Какаши, а сам снова стал собирать тяжелые пряди волос Ируки, убирая их с лица. Он смотрел неотрывно на утомленное лицо, которое постепенно приобретало выражение вымученного спокойствия, и проклинал себя за все содеянное. За то, что не слушал его, за то, что посмел коснуться чужой души и изуродовать ее. Он остался сидеть подле Ируки, отпаивая его растворами, поглаживая по спине и съедая себя изнутри. Еще около получаса они молча просидели на полу в ванной, пока дыхание Ируки не пришло в норму и его не стало потряхивать от пробирающего холода. Покрываясь зябкими мурашками, чунин вжимался в Копию, пока тот нес его до комнаты, и в очередной раз думал, какой же он слабый и бесхребетный. Он столько дней вынашивал свою злобу, мысленно представлял, как джонин будет корчится на полу в муках после съеденного, но в последний момент так и не решился добавить содержимое той злосчастной колбы, которую случайно нашел. Смысл тогда всего этого сейчас? Он не знал и не мог уже ответить на свой же вопрос. Оказавшись в своей кровати, Ирука свернулся в одеяле и тихо заплакал от бессилия. Какаши стоял рядом, словно статуя, слушал тихие всхлипы Ируки и сглатывал подступающий к горлу ком. Он все испортил. Как и всегда. Все, что хотел создать, своими же руками скомкал и уничтожил. Возведя голову к потолку, Какаши чаще заморгал, не позволяя слезам завладеть им. Что ему делать? Что еще предстоит сделать? Ему нельзя быть рядом с кем-то, иначе он своими же руками погубит то, что любит больше всего. И как бы тяжело ему сейчас не было, то, что произошло, ясно отрезвляло голову. Ему нужно уйти. Уйти навсегда и больше никогда не появляться в жизни Умино. Постояв еще с доли секунд, и, в конце концов почувствовав, как ноги становятся ватными, он неторопливо вышел из комнаты и тихо прикрыл за собой дверь. Осмотрев раскиданную на полу еду, осколки от тарелки и прочую кухонную утварь, он принялся убирать весь бардак в коридоре, кухне и ванной. Хотя бы это он может сделать нормально. Застирав свою одежду и повесив сушиться на веревку над ванной, Какаши снял с крючка растянутую футболку Ируки, что тот обычно носил по дому, и накинул на себя. Потом он обязательно ее выстирает и пришлет чунину назад. Пройдя на кухню и поставив кипятиться чайник, он стал убирать заветренную еду со стола в холодильник, а остатки вина вылил в раковину. Все, что осталось от волнительного ожидания долгожданного ужина – это осколки стекла в мусорном ведре. Под негромкое посвистывание чайника, Какаши достал кружку и принялся заваривать травяной чай. Это должно помочь Ируке успокоиться и прийти в себя. Ложка тихо позвякивала по керамическим краям кружки, словно отсчитывая время до его ухода. Поставив на маленький деревянный поднос кружку, стакан воды и положив пакетик порошка с парой пилюль, Какаши понес его в комнату. Осторожно заглянув внутрь, джонин прислушался. Ирука до сих пор не спал, но дышал уже без придыхания от плача. – Я принес травяной чай и еще порошка, выпей его, пока горячий… – тихо произнес Копия, переступив порог комнаты и не смея сдвинуться дальше. Ответа не последовало, и Какаши, чуть замешкавшись, все же прошел вглубь комнаты и поставил поднос на прикроватную тумбочку. Взглянув на чунина в последний раз, он развернулся и так же тихо пошел на выход. Сюда он не вернется больше никогда. – Подожди, – едва слышно произнес Ирука. – Останься. И Какаши замер на месте.