Du lasst mein Herz schlagen

Я похолодел. — Ты сделал...что блять?! — Потому что тебе нужно отдохнуть. — Просто ответил Линдеманн, так, как будто бы он сделал ничто иное, как просто отменил товар на кассе. — Ты совсем рехнулся??? Я здоров! — Моему негодованию не было предела. Что этот чёртов засранец себе думает? Такая вольность могла очень легко и здорово подорвать нашу репутацию, вызвать ажиотаж в сми, огромное недовольство публики... — Кристиан, — Я почувствовал тяжёлую ладонь на своём плече. — Все в порядке. Я просто дал нам всем ещё немного времени на подготовку и шанс на то, что мы выступим в три раза лучше по сравнению с предыдущим разом. Ребятам нужно доучить некоторые вещи, тебе — выздороветь. Не беспокойся об этом. Как ни странно, его слова подействовали на меня как согревающий бальзам. Слишком размеренный, глубокий голос, ладонь, так крепко сжимающая моё плечо... Я не смог ничего ответить. Всё, что я мог — это неотрывно смотреть на два глубоких изумрудных озера в его глазах. Он был счастлив. — Хорошо...— С трудом выдавил я, поспешив переключить внимание на книжную полку за его спиной. — Вот и отлично. Хочешь есть? Я понял, что умираю с голода. Я ничего не ел со вчерашнего утра, и это не очень хорошо сказывалось на моем самочувствии. Врать не было смысла, ведь проницательный Линдеманн был готов стартануть на кухню вне зависимости от моего ответа. — Пожалуй да. — Я постарался, чтобы это прозвучало как можно более вежливо, но увидев блеск в его глаза понял, что это прозвучало как признание в голодоморе. — Тогда, жду тебя на кухне. Или...? — Тилль вопросительно посмотрел на меня. — О, да, не волнуйся, я дойду. Яичница была восхитительна. Просто донельзя прекрасна после трёхдневной голодухи, и всё это время, как на зло, я чувствовал на себе его проницательный взгляд. — Что? — Я поднял голову и заставил себя глянуть в ответ. Выглядело чертовски опасно. — Нужно было начать подвозить тебя раньше. — Задумчиво протянул Тилль, глотая горячий кофе. — Нельзя так. — Нельзя красть людей посреди ночи, особенно если представляешь опасность изнасиловать кого-то. Эти слова вырвались у меня с ноткой обиды. Да не просто с ноткой, а с целым минорным аккордом на две октавы, и я был уверен, что отвечу за это, но Линдеманн не повёл и ухом. Вместо представленных мною сцен он продолжил пить кофе, отстранённо глядя куда-то сквозь меня. Пожалуй, выглядело даже завораживающе, если бы его безразличие так не пугало. Лишь когда его чашка коснулась стола вокалист наконец выпал из прострации и спешно прочистил горло. — Кристиан...Почему ты никогда не говорил об этом? Кажется, яишница стала поперёк горла. — О чём? — спешно отозвался я, не поднимая взгляд от тарелки. Конечно же, я знал. — О том, что тебе неприятно. — Два холодных, как лёд глаза монотонно сверлили мою макушку. Яичница постепенно заканчивалась, и вскоре пришлось искать другое место, куда можно спрятать взгляд. В отчаянии метаясь глазами по кухне я то и дело натыкался на его — туманные, задумчивые, почти безжизненные. — Потому что это шоу, Тилль. — Отозвался я. Конечно же, шоу. Этот разговор — тоже шоу, только на двоих. * Тепло от чашки мерно разогревали мои пальцы, пробирая нервы до самых костей. Кристиан не хотел отвечать, и это было видно. Я смотрел на него так долго, как только можно, и под моим взглядом, кажется, ему становилось ещё тяжелее. — Потому что это шоу, Тилль. Конечно же шоу. Только для них двоих. — И всё же...— Чашка наконец выскользнула из моих рук. Пальцы, все ещё горячие от кипятка медленно скользят по ободку, нежно его оглаживая. — Я слышал. Очень многое. Почему ты никогда не говорил об этом лично? "Потому что боюсь." "Потому что хочу, но не могу." "Потому что ты причиняешь мне боль." Кристиану казалось, что эти мысли звучат так громко, что слышит их, пожалуй, всё бывшее ГДР, но, на его удивление, Тилль остался всё так же спокоен. — Есть ли что-то...Что ты можешь сказать прямо сейчас? — И вновь Кристиан дрогнул под моим внимательным взглядом. Я не мог знать наверняка, но видел точно, как подрагивают его ладони, а поэтому, предполагал, что всё не так просто. "Хотел бы ощутить хоть каплю твоей нежности." — Нет. Флаке покачал головой и поднялся со своего места, и я не стал этому препятствовать. В конце-концов, кто я такой, чтобы ему что-то запрещать? * POV Флаке Отвечать не хотелось. Говорить тоже. Нет, хотелось...Хотелось кричать. Кричать и бежать, как можно дальше. Будто бы я знал, что происходит! В самом деле. И сам не понимаю ведь, что чувствую. Отвернувшись к раковине я принялся мыть тарелку, в то время, как по обе стороны от моих легли тяжёлые руки. — Кристиан, я хочу знать. — По шее пробежал холодок, холодок от дыхания, такого горячего и завораживающего. Молчание. И тогда эти ладони, сжимающие край столешницы оказались опасно близко к моему телу, уже на рубашке, а горячие губы — рядом с шеей. Едва ли я мог что-то сказать чувствую как сильные руки сжимают моё тело. Они медленно скользнули по моим бедрам, Затем в пояснице, и только там нашли свой покой - Кристиан.- настойчиво повторил Тилль. Его голос, кажется, стал ещё ниже. Но я ему не ответил. Потому что это было сложно. Потому что... Я и сам не знал. По моей спине прошёл холодок, стоило мне осознать, в каком положении я сейчас нахожусь. Жар в теле перестал иметь всякое значение, когда я ощутил широкие ладони у своих бёдер. - Отпусти. Тилль рассмеялся, убрав таки руки и упокоил их на столешнице. - Не знал, что ты боишься. Как бы мне не хотелось это признавать но он был прав. Я боялся. Иногда, боялся до смерти, когда он сдавливал моё горло сильнее обычного, и, наверное, моей вины тут не было.