Из просторов интернета
***
«Дорогой отец, У меня всё хорошо. Очень рада получить твоё письмо, и отдельное спасибо за то, что прислал с ним Ская. Я как раз хотела тебе написать, но, по правде говоря, школьные совы абсолютно не приспособлены для этого. Безмозглые пернатые курицы! Они мне все руки исцарапали, даже смотреть больно! Но я обработала их, не переживай (руки, то есть, с совами всё хорошо). Знаешь, в такие моменты начинаю жалеть, что в своё время не купила сову вместо Ричи. Хоть польза бы была от этого прожорливого создания. Представляешь, дорвался-таки козел до огорода — ну, то есть, Ричи до школьных кладовых, — отъелся мой ушастый за эти дни хорошо если всего на пару дюймов. Питомцев же тут эльфы кормят, наивнейшие существа, ну так этот вымогатель вовсю пользуется положением и заставляет себя кормить по десять раз на дню. Скоро все школьные запасы кукурузы разорит — разбаловался и кроме неё ни до чего не горазд. Доехали мы отлично, по гербу на конверте ты наверняка уже догадался, что распределили меня на Гриффиндор. А куда же ещё? Можешь мною гордиться — Шляпа даже не колебалась. Поступившие со мной ребята очень хорошие, правда, нас совсем немного. Зато все очень дружные. Уже успели пару раз сцепиться со слизеринцами, но, не переживай, ничего серьезного, травм нет. Не считать же растяжение ноги, угодившей в исчезающую ступеньку? Зато я вошла в историю — как первая ученица, попавшая в больничное крыло в первый день учёбы! Видишь, как мы с тобой похожи — моя жизнь тоже крепко связана с медициной. Познакомилась с Мадам Помфри — милейшей доброты женщина. За десять минут, пока она меня лечила, узнала о себе много нового. О тебе, кстати, тоже, в частности о методах воспитания. Кстати, она передавала привет и просила ни в коем случае меня не ругать и даже не думать читать нотации, ведь она была очень рада приступить к своим обязанностям как можно раньше. И не надо тут мне ухмыляться, она именно так и сказала! Насчет предметов: всё тоже замечательно. Пока у нас были только вводные лекции, но мне очень понравилось. В особенности Чары и Трансфигурация. Ты же знал, что профессор МакГонагалл — анимаг? И почему родители вечно скрывают это от детей? Мой однокурсник Рон Уизли на первом же уроке по незнанию ляпнул ерунду перед Кошкой, за что с нас сняли пять баллов. Но я потом заработала их обратно за правильный ответ о законах Гэмпа. Даже факультетский счёт пополнила — надо же зарабатывать авторитет. Правда, с Защитой от Тёмных Искусств совсем беда. Ну, то есть с защитой всё нормально, с тёмными искусствами, к сожалению, тоже, а вот с преподавателем — проблема. Он, наверное, совсем аносмик, иначе я не могу объяснить вечно витающую в кабинете отвратительную чесночную вонь. На лекции Квиррелл втирал нам что-то о своём тюрбане, подаренном то ли принцем Африки, то ли принцем вампиров, то ли голодным зомби. Пап, а зомби вообще существуют? Выход из ситуации мы, однако, нашли. Вернее, нашли не мы, а за нас, но так даже лучше. На следующем уроке Гербологии, когда мы обсуждали проблему, четверокурсник из барсуков, Седрик Диггори, услышал и посоветовал нам использовать чары «освежителя дыхания» на классную комнату, как делают все барсучата. В первый раз он сам наложил, а потом даже помог нам заклинание выучить. Получилось здорово, даже Квиррелл перестал быть настолько ужасным. Пап, я, кажется, влюбилась. Не в Квиррелла, нет, в Седрика. Ты знаешь, он такой милый, кажется, даже лучше тренера по айкидо. Словом, золотисто-чёрные цвета мне идут даже больше гриффиндорских. Как думаешь, может, стоит сменить факультет?..» Старательно выведя знак вопроса, я отложила пергамент в сторону и покрутила в руках перо, любуясь аккуратными завитками букв. Писать чернилами — то ещё удовольствие, я уже второй раз письмо переписываю, отчего пришлось скормить Скаю лишнюю печеньку. Скай — пепельно-серый красавец с опасно загнутым клювом и осмысленным взглядом янтарных глаз, — призывно курлыкнул, торопя. Переступил с лапки на лапку и бросил презрительный взгляд в сторону жавшихся к стенке школьных сов. Порядком поколоченных, кое-где ощипанных птиц вдобавок отпугивала убийственная аура Ричарда, застывшего неживым воплощением лени и ничегонеделания. То есть, он лежал на спине, выпятив внушительное пузико, и изредка подёргивал задней лапкой, дабы пода… имитировать признаки жизни. Я вздохнула и ещё раз перечитала текст. В душе зародилось грызущее волнение — я впервые задаю отцу вопрос по «запретной» теме. Вроде бы, безобидное, написанное между делом «Пап, а зомби вообще существуют?» не должно вызывать никаких подозрений, но паранойя — она такая. Стучит во все окна и дверцы с надоедливым «а вдруг», «а что если»… Чего тут гадать? Догадается — Азкабан, или сначала Отдел Тайн, а потом уж Азкабан, смысл не меняется. Но хочется надеяться, что папа, как любой адекватный волшебник (ха-ха), подумает в первую очередь на любопытство неугомонного чада, а не «доча, ты у меня часом не некромант?». Представив себе отца, произносившего эту фразу, я нервно хихикнула. То ли фантазия у меня такая хорошая, то ли паранойя эволюционировала во что-то пострашнее, но виделось это вполне естественным. Как доброго утра пожелать. Перечитав последние строки, я не сдержала улыбки. «Влюблялась» Лаванда регулярно, с периодичностью примерно раз в четыре месяца, и я решила эту традицию поддержать. Уж очень забавной была реакция родителя на это извечное «Папа, я, кажется, влюбилась». В первый раз мистер Браун чуть в обморок не свалился. Учитывая, что фраза была произнесена пятилетней девочкой, я вполне понимала его чувства. Потом привык, конечно, но Лаванда умудрялась шокировать другим — например, личностью или возрастом «объекта воздыханий». В предпоследний раз она с мечтательным видом созналась в нежных чувствах к Мирону Вогтэйлу, солисту группы «Ведуньи», скандально известному певцу-вампиру.* Теперь, едва заслышав от дочери начало «заветной» фразочки, папа отточенным движением хватался за сердце и мысленно готовился к худшему. Правда, долго размышлять над тем, как бы посильнее травмировать отцовскую психику, я была не в настроении и предложила вполне безобидный, в сравнении с остальными, вариант. Не то чтобы я питала к Седрику что-то большее дружеской симпатии, но женщины вообще крайне коварные существа, а Диггори, вопреки стандартам, правда чем-то напоминал вампирюгу Роберта Паттинсона. И, чего уж скрывать, я почти уверена, что такая «нормальность» понравившегося парня насторожит родителя куда больше, чем если бы я действительно призналась в симпатии к Квирреллу. Главное — не забыть отписаться через пару-тройку дней, что я передумала и покрытый татуировками по самую лысую черепушку маггл мистер Рейес мне нравится всё-таки больше. А то вдруг отец всерьез воспримет и пойдет знакомиться с будущим тестем. С него и не такое станется. — Я уже почти дописала, мой хороший, подожди минуточку, — приговаривала я, выводя внизу письма изящное «Твоя любимая дочь Лаванда». Филин сердито ухнул и легонько ущипнул меня за предплечье. Не добившись нужного результата, недовольно захлопал крыльями, привлекая к себе внимание. — Сейчас-сейчас, — я уже запечатывала конверт, краем глаза следя за насмерть перепуганными школьными почтальоншами. Кажется, вчера я немного перестаралась с местью для пернатых. Вежливо позаимствованный у лесника Клык был бы не прочь ещё погоняться за такими прикольными «курочками», но проблемы с администрацией мне были не нужны, так что мы ограничились несколькими вырванными из хвоста перьями и моральной травмой для совушек. Зато пёс был доволен до невозможности, все ботинки мне своим слюнявым «счастьем» измазал. У-у-у, как же я люблю животных. Ричи тому наглядное доказательство. Ага. Мёртвое. Почесав гермелину пузико, я скрутила мягкий конверт в трубочку и засунула в специальный футляр, который прочно закупорила крышечкой. «Перечитки» посланий я не боялась, папин Скай не отдаст письмо никому, кроме адресата, да и ничего особо секретного там не было, если на то пошло. — Мистеру Брауну лично в руки. Величественно кивнув, филин прощально ухнул и, несколько раз показательно взмахнув крыльями, круто сиганул с окна совятни. Спешно сложила письменные принадлежности в рюкзак и, зажав разомлевшего на солнышке, оттого безучастного к окружающим питомца подмышкой, отправилась вниз по лестнице. Я специально сбежала с обеда пораньше, чтобы успеть отправить письмо. После уроков мы с ребятами договорились посидеть вместе и разобраться с домашним заданием, которого за прошедшую неделю скопилось немало, а загружать выходные совсем не хотелось. Столкнулась на лестнице с Невиллом. Судя по внушительной стопке пергаментов в его руках, леди Августу ждёт подробный отчёт о времяпрепровождении внука. Как хорошо, что отчитываться от меня никогда не требовали — ненавижу это дело. Перекинувшись с мальчиком парой фраз, отправилась дальше. Следующей парой у нас стояло Зельеварение и, наслушавшись россказней о характере «Ужаса подземелий», опаздывать я не хотела. Но, кажется, у замка было своё мнение на этот счёт. — Нет! Нет-нет, я сказала: вниз! Э-э… не туда! Вниз — это в подземелья, тупая ты лестница! И вот так каждый раз. Честно говоря, меня уже начала подбешивать эта своенравность движущихся элементов школьной архитектуры. В первый день, попав в больничное крыло, я уповала на забавную случайность, собственное ротозейство и глупое стечение обстоятельств. Во второй, застряв на застывшей в воздухе лестнице, которая внезапно решила остановиться на полпути, я ещё лепетала что-то о неудачном чувстве юмора Основателей. Затем, когда Полная Дама на портрете у входа в нашу гостиную откровенно паршиво изображала крепкий непробудный сон — и это среди бела дня! — игнорируя мои попытки назвать пароль, я держалась. Бурчала себе под нос ругательства, но держалась. Но вчера, когда эти дырявые ржавые жестянки, по ошибке именуемые рыцарскими доспехами, вдруг решили выйти на пробежку, причём с копьями наперевес и исключительно в моем направлении, всё моё терпение как ветром сдуло. Это уже было совсем не смешно. Я еле успела убежать и спрятаться в одном из заброшенных кабинетов, пережидая, пока обретшие разум стражи уберутся восвояси. И спать отправлялась с твердым намерением поговорить с деканом. Если они думают, что я буду смиренно терпеть подобное, то глубоко заблуждаются. Вот только планам этим опять не суждено было сбыться: за завтраком я сидела злая и невыспавшаяся, отчего пропустила момент отлучки профессора МакГонагалл по каким-то «школьным делам». Настроение немного подняли утренняя почта и приземлившийся аккурат мне на колени конверт с письмом от папы. Скай изящно спикировал прямо на школьную лавку, согнав с места какого-то дёрганного пучеглазого второкурсника и, как умеет только он, терпеливо уселся. На попу. Ждать. С ответом я решила не медлить и оперативно вывела пару ответных строк в перерыве между Гербологией и Уходом, а затем и в совятню забежала. И вот теперь вынуждена торчать здесь, дожидаясь случайных прохожих, — настолько нагло лестницы вели себя только со мной. Надо было всё-таки брать с собой кого-нибудь из девочек. Глядишь, и в подземелья добрались бы как нормальные люди. Внезапно от стен эхом отразились звучные удары колокола — аналог школьного звонка. И мне стоило огромных усилий не застонать в голос — опоздать на первый же урок зельеварения, зная, что преподаватель питает особо «нежные» чувства именно к твоему факультету, и при этом ещё сметь надеяться как-нибудь отмазаться от снятия баллов? Да-а, в этом вся я. Потоптавшись немного на месте и убедившись, что лестница прочно уверилась в своём решении вести на верхние этажи, я со вздохом пошла на попятную. До класса Зелий можно было добраться несколькими способами, и я порадовалась хорошей памяти, определяя знакомые повороты. Пару раз всё же свернула не туда, правда, и, вкупе с тем, что пришлось бежать в обход, времени с момента звонка прошло прилично. Но вот воздух стал прохладнее и тяжелее, а коридоры — уже. В подземельях было гораздо легче заблудиться, здесь не имелось ни окон, ни портретов, а студеные каменные стены, все, как одна, похожие, вбивали в тоску. Ничего общего со светлой и уютной башней Гриффиндора. И как только слизеринцы тут живут? Хм… «О хоббите речь, а хоббит — навстречь», — вспомнила я Толкина, когда на очередном повороте нос к носу столкнулась с кем-то из змеек. Хотя в данном случае моему носу посчастливилось столкнулся с чем-то очень твёрдым, явно металлическим, при ближайшем рассмотрении оказавшимся значком старосты. Ох и везёт же мне на них. — Потерялась? — спросил смутно знакомый голос, едва я закончила потирать ушибленную часть лица. Подняв глаза, столкнулась с колючим, чуть насмешливым взглядом ядовито-голубых глаз. Слишком знакомых, чтобы быть беспристрастной. Желание попросить помощи тут же улетучилось. Молча сделала шаг в сторону, намереваясь обойти старшекурсника, но он зеркально отразил моё движение. Сместилась в другую сторону, но мне опять преградили путь. Я зло уставилась в пространство перед собой. Мордред, ну почему ни один день у меня не может пройти нормально?! — Я опаздываю. В горле неприятно запершило от собственной сухости, а грудь сдавило странное инородное ощущение — я ни с кем ещё так не разговаривала. — Я вижу. Почему в подземельях? Зелья? — словно ничего не заметив, деловито осведомился Эварт МакНейр, префект Слизерина, а ещё огромная скользкая тварь, беспринципная тварь, не заботящаяся о чувствах других и делающая всё только в угоду собственному эго, в общем… мой брат. «Кузен, — сердито напомнила я себе. — Всего лишь кузен. И вовсе я не обязана отвечать на его вопросы». Впрочем, Эварту ответы не требовались. Грубо перехватив моё запястье при очередной попытке улизнуть, он раздражающе учтиво произнёс: — Опаздывать к декану — гиблое дело, сестрёнка. Или захотелось острых ощущений? От издевательского обращения меня аж передёрнуло всю. Будь проклят тот день, когда я узнала о существовании этой гадюки! В особенности — о том, что имею с ней родство! Словно прочитав мои мысли, парень немного переменился в лице, помрачнев, но руку не отпустил. — Что случилось? Почему ты не с группой? — Не твое дело, — шикнула я, пытаясь освободиться. — Отпусти, ты занимаешь моё время! Учебное время, между прочим! — Ты уже опоздала, — отмахнулся парень, не удосужившись даже поменять позу, чтобы мне было удобнее стоять. Задумчиво рассматривал, игнорируя мои яростные взгляды и трепыхания, и, видимо, придя к какому-то решению, скомандовал: — Идём. — Куда? — На урок. Так уж и быть, прикрою тебя перед деканом. — Отпусти! — громче положенного взвизгнула я, и парень поспешно ослабил хватку. Отступив на шаг назад, со злостью уставилась на него: — Чего ты добиваешься? — Просто пытаюсь быть вежливым. — Плохо получается! — отрезала я. Какая-то совсем чужая детская обида разбушевалась внутри, спазмом скручивая живот и выталкивая в горло тугой ком. Странно, я думала, что вполне разобралась с собственными чувствами и памятью, но, видимо, некоторые вещи были запрятаны слишком глубоко. Словно Лаванда пыталась избавиться от них, забыть. — Ты можешь просто пойти со мной? — Ты можешь просто не вмешиваться в мою жизнь? Мы мрачно уставились друг на друга. По кузену было видно, куда бы он хотел меня, такую упёртую, послать, и уйти себе дальше, но что-то его останавливало. К сожалению. — Не вмешиваться я не могу, я префект Слизерина, если ты не заметила, — наконец бросил он, смерив меня пренебрежительным взглядом. — И мог бы давно снять с тебя десяток баллов за прогулы, но, как видишь, до сих пор этого не сделал. От холодного тона, способного, казалось, воду заморозить, стало неуютно. Отлично, значит, мы вернулись к изначальному отношению и больше не пытаемся подлащиваться, изображая «доброго братика». Какие же эти слизеринцы непостоянные. — Ну, так снимай давай и иди куда шёл, — я вовсе не собиралась отступать. — Чего ты хочешь? — вздохнув, как-то устало осведомился Эварт, запустив руку в длинные волосы. Выглядел он довольно помятым, впервые на моей памяти. Впрочем, виделась я с «дражайшим» родственничком не больше трёх раз, и каждый из них хотелось забыть как страшный сон. — А чего хочешь ты? — я бескомпромиссно сложила руки на груди. Ситуация всё больше выводила из себя, не говоря уже о том, что сам разговор с этим человеком был мне неприятен. Ну нельзя после стольких лет игнорирования и пренебрежения просто прийти и сказать: «Привет, сестричка, давай помогу». За кого он вообще меня принимает?! Парень скрипнул зубами. В какой-то момент мне показалось, что он сейчас плюнет на всё и проклянет меня чем-нибудь фамильным, даже воздух вокруг нас уплотнился от переизбытка магии, но — сдержался. Сверкнул недобро глазами и, не разрывая зрительный контакт, угрожающе спокойно отчеканил: — Ладно. Слушай. Твоя мать просила меня присматривать за тобой в школе. И, пока я здесь, на мне висит ответственность за сохранность твоей задницы. Так что отныне никаких чудачеств, мелкая, мне хватило и твоего фееричного распределения в Гриффиндор. Вот твой прогноз на ближайших три года: учишься тихо-мирно, никого не трогаешь, ни во что не ввязываешься, в случае необходимости идёшь плакаться мне в жилетку. Всё ясно? Несколько секунд я глупо глядела на него, не веря своим ушам. Он же, вроде, умный? Незнаком с гриффиндорским нравом? — Да пошел ты, — хлёстко и лаконично. Крутанувшись на каблуках, в оскорблённых чувствах отправилась в прямо противоположную от подземелий сторону. Ничего, я найду другой путь! Вот сейчас отдышусь, утру слёзы и найду… Лаванда уже пять лет как по маме не плакала. И нечего начинать! — Но твоя мать хотела… — догнал меня голос этого противного, надменного… нехорошего, в общем, человека. — Моей матери восемь лет не было до меня дела! — слова сорвались с языка прежде, чем мозг успел их осмыслить и я резко замолчала, с трудом выравнивая дыхание. Слишком уж явно в голосе прозвенели чувства, а это не тот человек, с которым можно откровенничать. Спокойно, Лавенди, спокойно, дыши. С силой закусив нижнюю губу и зажмурившись почти до боли, я возобновила шаг. Сейчас я успокоюсь, разыщу кабинет и извинюсь за опоздание. Ничего сложного! Остановившись за поворотом, оглядываюсь через плечо и беспокойно смотрю в полумрак подземелий. Кажется, не идет… Не преследует. Урод! Не потому что не преследует, а потому что урод! Дрожащими руками достаю из рюкзачка зеркальце и привожу себя в порядок. Следы слез отлично убираются заклинанием — таки «Ведьмополитен» я не только из-за картинок выписываю, — все складочки на мантии разглаживаются, возвращая мне образ примерной ученицы. Убрала даже вмятины от ногтей на ладошках — окружающим совсем необязательно демонстрировать свою излишнюю вспыльчивость, равно как и неспособность сдержать агрессию. Расположение кабинета Зелий мне услужливо подсказала какая-то отзывчивая молодая леди на портрете. Добрая половина урока уже безбожно прогуляна, но совсем уж не явиться было бы большей наглостью, так что я подошла к намеченной двери и вежливо постучала. — Извините, сэр? Могу я войти? — так, лицо кирпичом, максимально вежливый тон. И, главное, никакого страха, чувства вины и неловкости — царицы не опаздывают, это остальные заранее приходят. И вообще, у меня есть уважительная причина. У меня абсолютно на всё найдется уважительная причина. Снейп оторвался от игры в гляделки с кем-то из учеников, кажется, с Поттером, и резко повернул голову ко мне. Настолько резко, что в первый миг мне показалось, что он свернул себе шею. Всё, как в книге и описывали: мрачный, закутанный в чёрную мантию, с внушительным крючковатым носом и нездоровым цветом одутловатого лица. Во взгляде его было столько же неприязни, сколько и раздражения. Кажется, я оторвала профессора от чего-то кране важного. — Мисс?.. — Браун, сэр. Прошу прощения за опоздание, я немного задержалась у мадам Помфри, — тут я лукавлю, конечно: в больничном крыле я была еще перед обедом, но была ведь? И опоздала на УЗМС, но профессор Кеттлберн, добрая душа, не снял ни одного балла. Про Снейпа того же сказать не могу. — Десять баллов, мисс Браун, за то, что не удосужились предупредить преподавателя, — холодно процедил Снейп. — Или же вы считаете мой урок недостаточно важным, чтобы присутствовать на нем с самого начала? Тогда можете смело убираться из класса, получив свой «Тролль» за урок, посвященный технике безопасности, к практике вы не будете допущены. Без знания элементарных правил я и близко не подпущу вас к котлу. Соответственно, экзамены по моему предмету вы провалите, так что не вижу смысла в дальнейшем вашем здесь нахождении. Минус ещё десять баллов за безалаберность и недальновидность. Всё это Снейп выпалил желчно и чётко, совсем не скрывая своего негативного отношения и не сомневаясь в моих умственных способностях. Ничего себе мужик взъелся. Это ж насколько сильные нужно иметь проблемы с самооценкой, чтобы обычное опоздание принимать как личное оскорбление — себе и своему предмету? Нет, ну, понятно, что он на мне пар спускает, вот только кто ж его так достать успел? Неужели Поттер? Но, поскольку в данной ситуации большая часть вины — моя, возмущаться и качать права я не стала. Во-первых, не добьюсь этим ничего, как я уже говорила, о характере «Ужаса подземелий» наслышан каждый, равно как и о его аллергии на красно-золотые цвета. А во-вторых, профессору совершенно точно неинтересна ни причина моей задержки, ни то, что все правила безопасности вызубрены мной назубок ещё много лет назад, едва я впервые заинтересовалась, «что это там такое интересненькое в баночках и колбочках лежит». Отец, как целитель, к подобного рода вещам относился со всей ответственностью, а учитывая моё неуемное любопытство и умение находить неприятности на ровном месте, техника безопасности стала чуть ли не первой прочитанной мною книгой. — Так я могу сесть, сэр? — переступив с ноги на ногу, поинтересовалась я. Очевидно увидев, что ни наказание, ни его угрожающая речь не возымели нужного эффекта и убегать в слезах я не намерена, Снейп поморщился и бросил: — Садитесь. Подойдя ко второй парте, за которой уже разложила вещи Гермиона, присела на освобождённое место. — Ты в порядке? — шепотом поинтересовалась Грейнджер, не отрывая взгляда от доски. — Да, — так же тихо ответила ей, выкладывая на парту учебник, пергаменты и перья. — Что у вас здесь произошло? — У профессора какие-то тёрки с Поттером. Пол-урока на его опрос потратил. И это при том, что мы ещё ничего не изучали, — одними губами прошептал сидящий перед нами Кайден, который, обернувшись, протягивал мне листик с рецептом. Кивнув ему, я покосилась на слизеринцев. Поттер сидел с Малфоем на первой парте соседнего ряда и что-то старательно строчил в тетради, натужно скрипя пером. Судя по вдохновлённо-мстительному лицу, издавать столь неприятные звуки он старался с особенным упорством. Ну, всё. Испортил Слизерин пацана… Потом мы варили зелье от фурункулов. Элементарный рецепт, ничего сложного, любая уважающая себя ведьма легко справится. Я дома не раз его варила, даже улучшенный вариант — в хозяйстве всякое пригодится. Вот только каждый раз приходилось тщательно следить за своим самоконтролем, чтобы случайно не вырвать в котёл. Не знаю, может, кому и нравится возиться со всеми этими червями, слизнями, лягушачьими лапками и летучемышиными глазами, но точно не мне. Меня от одного вида всех этих заспиртованных органов или частей тела мутить начинает, а ведь есть ещё и запах, который из-за отсутствия окон и вытяжки не выветривается на протяжении всего занятия. Всё это можно убрать заклинанием, конечно, но делается это исключительно на переменах, так что смрад стоит кошмарный. Квиррелла нам было мало, что ли? Но приходилось терпеть, потому как зелья, всё-таки, вещь важная и нужная. К тому же, ведьма я, или рядом проходила? А настоящих ведьм подобные мерзопакостные промыслы пугать не должны. Я поставила котел на огонь, Грейнджер принесла ингредиенты. Работали мы вполне слаженно, умница Гермиона на каждом пункте скрупулезно сверялась с учебником. Снейп стремительным шагом прохаживался между рядами, шугал учеников и коршуном заглядывал в котлы. Или стоял над душой, подчеркнуто внимательно наблюдая за приготовлением, изредка роняя язвительные комментарии, направленные, очевидно, на самосовершенствование учащихся, но почему-то приводящие лишь к большим неудачам и ошибкам. «Интересно, почему?» — саркастично подумала я. Возле меня он стоял особенно долго, грозной подобравшейся тенью зависнув за спиной, и сбивал с панталыку громким дыханием. Хотелось то ли засмеяться в голос, то ли возмутиться, я так и не поняла, чего больше. Но стойко не обращала на преподавателя внимания, сосредоточившись на рецепте, измельчала пестиком змеиные зубы в маленькой ступке. Быстрые круговые движения: четыре раза в одну сторону, четыре в другую… Так и не найдя серьезных ошибок, Снейп оставил в покое наш с Гермионой стол, напоследок обронив что-то о том, что без учебника мы — ни на что неспособные бездари. Не поняла! Не он ли десятью минутами ранее в резких выражениях отругал Сьюзи и Парвати за то, что они недостаточно часто сверяются с рецептом и едва не пропустили этап помешиваний? Настолько открыто придираться — это уже что-то! Даже Гермиона, доселе чуть ли не обожествлявшая преподавателей, стоило Снейпу отойти, сердито прошептала одними губами: «Вот же гад!». Я мысленно с ней согласилась, тот ещё изувер. Варево наше получилось отменного качества, точно по учебнику. Большинство детей уже справились и сейчас разливали полученное снадобье по флаконам. Едва завидев косой взгляд Снейпа, мы с Гермионой поспешно убрались на рабочем месте, не смея даже переговариваться. Мы же не слизеринцы, которым профессор позволял гораздо большее. Вон, Гринграсс и Дэвис тихонько листают «Ведьмополитен» под столом — и ничего, а Забини, повернувшись и облокотившись на спинку стула, и вовсе непринуждённо перешёптывается с Малфоем и Поттером, совершенно не заботясь дисциплиной. Нам-то ничего, а вот девочек, ещё не закончивших варить зелье, это здорово отвлекает. Вот Крэбб с Гойлом внезапно громко смеются с какой-то малфоевской шутки, Сьюз от неожиданности роняет колбу, и та со звоном падает на пол, разбиваясь. — Два балла за неосторожность и рассеянность, мисс Боунс, — мгновенно среагировал Снейп, удостоив её своего «фирменного» взгляда. — Надеюсь, вы сумеете починить её сами. — П-простите, — тихо извиняется Сьюзен, чуть склонив голову и направив на осколки палочку. — Р-репаро. Голос у неё подрагивает и заклинание не выходит. Несколько осколков склеиваются между собой, но рука девочки дрожит, и они осыпаются обратно. — Реп-паро! — и вновь ничего. Я уже было выхватила палочку, чтобы помочь, но профессор вмешивается раньше: — Мистер Нотт, будьте так любезны, продемонстрируйте мисс Боунс правильно выполненное заклинание. Очевидно, она неспособна справиться даже со столь лёгкой задачей. Я сжала кулачки. Ладно ещё меня, непробиваемую вредину, но милашку Сьюзи обижать — это кем надо быть? Рыженькая ещё ниже опустила голову. Казалось, она вот-вот заплачет. Обеспокоенная Парвати утешающе погладила её по плечу, метнув на змеек укоряющий взгляд. Теодор поднялся со своего места и взмахом палочки склеил колбу, вдобавок, очистив её от пыли и левитацией подняв на стол. Колдовал он быстро и очень естественно, вот что значит — практика. Мальчика явно натаскивали дома. — Спасибо, мистер Нотт. Два балла Слизерину. Я едва ли зубами не скрипела. Что за день сегодня! Едва утихомирилось желание прибить одного слизеринца, так второго появилось! И их декана тоже не мешало бы приложить чем покрепче, глядишь, и сочувствием к детям проникся бы. Эх, мечты-мечты… За всеми этими разговорами мы не заметили самого главного: Уизли, оказавшийся сегодня без пары, ещё не закончил своё зелье. О каноне и взорванном котле я, с переходом Невилла на Хаффлпафф, благополучно забыла. Зельеварение у них лишь завтра, причём последней парой, которой у нашего потока нет, так что я планировала поговорить с Фэй перед уроком и попросить присматривать за Лонгботтомом. И, на всякий случай, подежурить у кабинета с аптечкой наперевес, а ещё лучше — с мадам Помфри под боком. Неудивительно, что, сосредоточившись на Лонгботтоме, я совсем упустила из виду Уизли. Воистину, последним смеётся тот, кто хуже всех соображает. О «выдающихся» способностях Рона к зельеварению я вспомнила, но лишь когда Лео внезапно рявкнул: — Ложись! Мужская половина слизеринцев тут же оказалась под партами, будто только и ждала команды. Нам с девочками хватило нескольких секунд на осмысление, а вот Рону не повезло — его котёл внезапно забурлил, зашипел, из него повалил густой зелёный пар, а потом котёл громко взорвался, разбрызгивая неудавшееся зелье по всему классу. Судя по оглушительному визгу Уизли, при попадании на кожу эффект был далеко не безобидным. — Идиот! — закричал Снейп, глядя на бесформенную кляксу, в которую превратился расплавленный котёл. — Чем вы думали, когда добавляли в зелье иглы дикобраза, прежде чем снять котел с огня?! В рецепте же ясно было написано обратное! Минус десять баллов Гриффиндору! Рон всхлипнул, баюкая наиболее сильно пострадавшие руки, которыми он пытался прикрыть голову. Это не очень помогло, и на лице и шее парня выступили красные волдыри, кое-где даже подпортив волосы. — Кто-нибудь, отведите его в больничное крыло! — скривившись, прошипел Снейп, раздраженно отряхиваясь. Почему-то его тоже задело зельем, местами проев дыры в неизменной черной мантии. Теперь силуэт профессора больше напоминал дементора, чем летучую мышь. Кай среагировал первым и, подхватив Рона подмышки, в буквальном смысле вынес того из класса. Ничего себе в нем силушки… а выглядит совсем обычным. Профессор обвёл всех нас тяжёлым взглядом, выискивая пострадавших. Но всё было нормально, все успели вовремя спрятаться под парты. А вот пергаменты и перья некоторым придётся заменить — испорченное зелье, словно кислота, разъедало материалы. — Лайтвуд! — резко развернулся Снейп, вперив в мальчишку такой взгляд, будто это он только что котёл взорвал, как минимум. Лео молча посмотрел на преподавателя, всё же ощутимо напрягшись. — Один балл Гриффиндору. За неплохую реакцию. Ага, если бы не его «неплохая реакция», в больничное крыло пришлось бы вести не одного Уизли, а добрую половину класса. Резко развернувшись и взмахнув полами плаща, «Ужас, летящий на крыльях ночи» скрылся за дверью, бросив: — Урок окончен!***
— Итогом минус тридцать один балл всего лишь за один урок, — печально произнесла Парвати, едва мы покинули кабинет Зелий. — Мамочки, мы эти баллы всю неделю зарабатывали! И для кого, спрашивается, старались? — И не говори, — я покосилась на уныло перебирающую ногами Сьюз, которую мы с индианкой держали под локотки с обоих сторон. У девочки глаза на мокром месте, молчит, опустив голову, и всхлипывает через раз. Какая же он скотина, этот Снейп! Ему что, удовольствие доставляет детей пугать? Очень сомневаюсь, что здесь, как в фанфиках, какой-нибудь Дамбигад заставляет его держать образ злого колдуна. В любом случае, он мог просто снять баллы, а не стоять над душой и унижать детей. И вот кто он после этого? — Это просто возмутительно! — Гермиона от переизбытка чувств принялась яростно перезавязывать свой галстук. — Такая вопиющая некомпетентность и непрофессионализм, не говоря уже о любых нормах этики и банальной вежливости! Обзывать учеников стадом безмозглых баранов, едва они вошли в аудиторию — ну, где это вообще видано?! А техника безопасности?! С тебя, Венди, он баллы снял, а сам бы хоть одно правило озвучил! Ей явно стоило говорить потише, но об этом я подумала за секунду до того, как раздался голос: — Посмотрите-ка какие у нас грифы разобиженные! — только этого не хватало. Компашка слизеринцев целенаправленно направилась в нашу сторону, возглавляемая, конечно же, Малфоем. — Злой преподаватель снял с нас баллы, давайте-ка пойдём поплачемся декану! — противно передразнил Драко, скорчив безобразную гримасу. — Не позорься, Малфой, — наморщила носик Патил. — Вроде бы, воспитанный волшебник, а ведёшь себя как дешёвый шут. — Поосторожнее со словами, — к блондину тут же вернулась маска напыщенной надменности. — Скоро вы поймёте, что ваши ничтожные попытки отвечать на уроках не будут приносить совершенно никакого результата. Я бы советовал вам и вовсе затихнуть и не позориться, позволяя заниматься волшебством тем, кто действительно умеет это делать, — он кинул пренебрежительный взгляд на подавленную Боунс. — А я бы советовала тебе заткнуться, Малфой, пока не обнаружил себя в госпитале Мунго с тяжёлыми телесными, — не сдержалась я. — И дважды подумать, прежде чем оскорблять кого-нибудь из нас. — Тебе мы можем сказать то же самое, — хлёстко заявила Пэнси Паркинсон, сложив руки на груди. Я невольно напряглась, когда все змейки подтянулись ближе. С учётом отсутствия Кая и Рона и абсолютной недееспособности Сьюзен, львят было ровно вдвое меньше. — Профессор Снейп поступил несправедливо, вы тоже должны это понимать, — Грейнджер обвела слизеринцев требовательным взглядом. Вот кто искренне уверен во всемогуществе Астреи. — Кто ты такая, чтобы судить преподавателя? — симпатичная слизеринка с умными глазами, Дафна Гринграсс, испортила всю свою миловидность презрительной гримасой. — Жалкая маггла. Гермиона дёрнулась, как от пощечины, и я уж было приготовилась разнимать раздраконенных ведьмочек, но тут вперёд выступил Гарри Поттер собственной персоной. — Вы говорите о пристрастности, но разве профессор МакГонагалл была компетентна, когда отдавала предпочтение Гриффиндору на своих уроках? Непрофессионализм вашего декана мы стерпели, так что терпите и вы, — веско заметил Мальчик-Который-Выжил и глянул на нас с молчаливым вызовом в глазах. Мол, попробуйте-ка возразить. Мы не попробовали. Разумеется, нам было что сказать, более того, очень хотелось опровергнуть такое оскорбительное утверждение со всей пылкостью широкой гриффиндорской души, в идеале — вообще морду набить, не обращая внимания на фамилию и статус национального героя, но всех нас останавливала одна маленькая деталь — это была правда. А Годрик завещал её чтить и быть благороднее. Я оглянулась и увидела в глазах ребят отражение собственных мыслей. Опускаться до столь явного вранья никто не хотел, ровно как и признавать правду во всеуслышание. — Да, это так, — вдруг подал голос Лайтвуд. — Но лишь потому, что профессор близко к сердцу воспринимает все волнения и проблемы факультета. И её огорчает подавленное состояние детей, каждый год приходящих к ней после первого же урока Зельеварения с жалобами на преподавателя. Думаете, мы одни такие недовольные? К тому же, она хотя бы не снимает баллы направо-налево лишь по причине неприязни к чужим ученикам! Разве вам приятно, когда ваши труды кто-то втаптывает в грязь? В отличие от растерянных нас, Лео не выглядел сколько-либо виноватым или сомневающимся. Во взгляде его не было ни намёка на дружелюбие, казалось, мальчик вот-вот ощетинится, как дикий кот, только и ждущий момента для атаки. Лучшая защита — это нападение, да? Но кое в чем он прав, не мы одни недовольны преподавателем зельеварения. Я почти уверена, что добрая половина школы точит зуб на слизеринского декана. И совсем не зря точит, как оказалось. Как бы мне ни нравился Северус Снейп как персонаж, нужно смотреть правде в глаза — преподаватель из него отвратительный. Всё-таки между мастером и учителем есть огромная разница. Что бы там ни говорили, мастерство по своему предмету имеют практически все профессора Хогвартса, за исключением Сибиллы Трелони и Чарити Бербидж. Ну, и профессора ЗОТИ, соответственно. А вот педагогическим образованием никто тут не озаботился. И если более старшие выезжают на опыте и любви к детям, то у Снейпа всё сводится лишь к своим способностям к предмету. А на уроках с малышней это мало чем помогает. Скорее, наоборот. Ну а то, что детей он терпеть не может в принципе — факт общеизвестный и давно всеми признанный. — Какой ужас, их незаслуженно обидели! Бедные-бедные грифы, как они будут выживать в этом жестоком мире? — Малфоя опять понесло. — Выживать мы не будем, — самоуверенно заявила Парвати. — Мы просто… — Умрём, — Сэм. — …будем жить! Ярко и… — И умрём. — …и красиво! Что бы вы там ни говорили, мы… — Умрём? — …ничем не хуже вас! И поступаться факультетским лидерством не намерены. Так что можете смело съесть все свои оскорбления, ибо мы… Нет, Сэм, мы не погибнем! Мы будем жить долго и счастливо, ясно?! Целую тыщу лет! — А потом помрём, — довольно заключил Саммер. Парвати бессильно застонала, закатив глаза и, в порыве чувств, возведя руки с растопыренными пальцами к потолку. Я тихо засмеялась. — Малышня! — из-за поворота показалась вездесущая Линдси. Завидев её, змейки тут же скучающе поотводили глаза и, растеряв к нам всякий интерес, расползлись в разные стороны. — Я отведу вас в башню, идёмте. Проверьте, все в сборе? — Двое мальчиков в больничном крыле, — тут же принялась докладывать Гермиона, по-военному подобравшись, — Рональд Уизли получил травму на уроке, взорвав котёл путём смешения неправильных ингредиентов. Больше пострадавших нет. — Доклад принят, кадет! — рассмеялась староста, шутливо козырнув ладошкой. — Строимся парами, следуем за мной. Шаг вправо, шаг влево — отработка на месте! Всё ясно? — Так точно, капитан! — хором ответили мы, разулыбавшись. Пока мы шли к башне, девочки не преминули нажаловаться на одного конкретно взятого преподавателя и всех слизеринцев в целом. Линдси на наши искренние возмущения лишь усмехнулась. — А чего вы хотели? Что придёте, все из себя такие дружные и будете друг-дружке косички над котлом заплетать? Не дуйтесь, все мы такие были. Только вот факультет — не только цвет галстука и место за столом в большом зале. Каждый понимает по-разному, но есть кое-что, что нас всех объединяет. Подумайте на досуге. Улыбнувшись на наши озадаченные лица, девушка добавила: — Поругались со слизеринцами? То ли ещё будет! Поверьте, факультетская вражда не на пустом месте появилась, и каждый курс рано или поздно до этого сам доходит. Слишком хорошо на этом месте почва утоптана, все обстоятельства и предпосылки наличествуют. Не у всех вражда такая сильная, конечно, но она есть. А Снейп… что ж, можете воспринимать его как неизбежное зло. Никто ругать вас за снятые на его занятиях баллы не будет, тем более, вы вообще молодцы, даже в минус не ушли, как обычно бывает, — она кинула быстрый взгляд на Сьюз. — Я бы советовала не принимать близко к сердцу. Вот что, девочки, зайдите-ка вы к МакГонагалл, поговорите, она вас чаем угостит с печеньем. Это, в каком-то роде, уже традиция. А Снейп ко всем придирается, не волнуйтесь. — Придирается, может, и ко всем, но гриффиндорцев вообще не переваривает! — сердито припечатала Гермиона. Я задумчиво покивала, соглашаясь с её мнением: — По-моему, он выключает котёл ещё до кипения, либо оставляет их довариваться на мелком огне. Или вовсе в сыром виде предпочитает, кто этих зельеваров знает…***
* На самом деле в каноне такого не было, но кто читал «Дни Мародёров», тот меня поймёт. ;)