На той стороне

      Пошатнувшись и выпустив Хиёри из своих объятий, я резко подался назад, ударившись головой об стоящий сзади шкафчик. Я услышал, как её зубы неприятно клацнули в воздухе, пытаясь достать до моей руки, и мне ничего не оставалось, как отступать назад, стараясь не упустить из вида момент, когда она решит наброситься. — Хиёри, успокойся, это я, слышишь? Прийди в себя!       Когда же это кончится? Она смотрела на меня так, как волки смотрят на добычу, и медленно, шаг за шагом, продвигалась в мою сторону, пытаясь отрезать пути к отступлению. Мы будто вальсировали в метре друг от друга, и танец этот и был самым жутким в моей жизни. Я понял, что на этот раз мы с Хиёри поменялись местами: теперь я был мышонком, а она — хищной кошкой, мечтающей вонзить в меня свои острые клыки. Выходить в коридор было нельзя — вокруг сотни людей, а я не мог допустить, чтобы она причинила им вред. Оставалось единственно верное решение — окно, которое, к несчастью, было закрыто. Придется рискнуть. Поймав момент, когда оно было у меня за спиной, я со всей силы, на которую только был способен, оттолкнул Хиёри в сторону кровати, и с разбега врезался в прозрачное, нагретое солнцем стекло. Мне повезло, оно мигом треснуло и я, мягко приземлившись, и осыпав асфальт градом осколков, побежал в сторону храма Кофуку.       Руки неприятно саднило, я знал, что несколько стёклышек остались в коже, но плата была достойна того, что я, наконец, вырвался из плена здания. Быстро бегать я умел с самого детства. Отец часто говорил мне, что я могу обогнать сам ветер, если захочу, и что догнать меня — настоящее достижение. Даже Бишамон верхом на Курахе с трудом могла приблизиться ко мне на расстояние выстрела. Никто не мог сравниться со мной. Никто, кроме неё. Боковым зрением я видел, как параллельно со мной, по крышам зданий молниеносно передвигается тень, в которой с трудом распознавалась Хиёри. От такой любимой и родной мне внешности мало что осталось: на пальцах выросли длинные когти, хвост стал пушистым и черным, словно смоль, а глаза… Не было больше милых, улыбающихся сиреневых глаз — на их месте были лишь красные зрачки скверны, неприятно быстро крутящиеся в глазницах.       В самый последний момент, когда Хиёри уже оттолкнулась от соседнего здания и её руки почти сомкнулись на моей шее, я, подумав о Кофуку и Дайкоку, переместился в пространстве с ярким, жёлто-зелёным всполохом.       Повалившись на татами, я не сразу смог встать. Откашливаясь от быстрого бега, я никак не мог вымолвить и слова. От моего внезапного появления, Кофуку вскрикнула, а Дайкоку, по инерции, начертил черту между нами. — Яточка! Яточка, что с тобой? Где Юкине? Где Хиёри? — Кофуку суетливо бегала вокруг яркой полосы, пытаясь понять, что случилось. Видок, пожалуй, у меня был тот ещё: одежда порвана и в крови, в волосах осколки стекла и пыли, руки истерзаны, а в глазах — паника. — Ято, что с тобой? Тебя осквернили? — подключился Дайкоку. — Нет, со мной всё хорошо, — прохрипел я, всё ещё пытаясь привести в порядок дыхание, — я всё объясню, но сначала нужно найти Юкине, с ним может приключиться беда. — Какая ещё беда? Кто может сделать ему плохо? — пролепетала нищебожка, присев рядом со мной на колени после того, как Дайкоку убрал грань. — Хиёри. Она вышла на охоту. — Вы…вышла…на охоту? О чем ты говоришь?       Я понимал, что эти ребятки довольно сильно отстали от событий последних дней, а объяснять им что-либо у меня не было ни сил, ни времени. Но решив, что совсем ничего не сказать — будет свинством, я постарался за минимально короткие сроки ввести Кофуку и Дайкоку в курс дела, потому что они были моей последней надеждой. Мир рушился на глазах и я уже не понимал, что происходит и как со всем этим быть. — Я говорил тебе, Ято. Сразу надо было… — Да заткнись ты! И так тошно! Помоги лучше! — я сорвался на крик, но поделать с этим ничего не мог. — Кокки, пожалуйста! Ради меня, помоги!       Со слезами на глазах, Кофуку упала на колени и начала плакать, как двулетнее дитя. Сначала мы с Дайкоку просто смотрели на неё, изредка переглядываясь между собой, но спустя минуту, сердце её шинки оттаяло. Аккуратно присев рядом, он нежно обхватил её и, слегка приподняв, прижал к груди, уперев подбородок в её макушку. Спустя ещё пару минут слёзы Кофуку сошли на нет и она, умилительно потерев глаза кулачком, снова спросила: — Так мы поможем? — Я… — Дайкоку, похоже, слегка смущало, что от него зависит так много и что Кофуку возложила на него такую большую ответственность, — Ну, у меня есть одна идея, но вы, наверно, и так об этом думали, так что даже не знаю… — О чем думали? Не понимаю, — я был сбит с толку, а голова после суток без сна соображала ужасно туго. — Об обряде очищения, конечно. Ну, таком же, который помог когда-то Юкине.       Всплеск мыслей в голове был подобен взрыву. Как же я раньше об этом не подумал? Ведь это решение было таким простым и таким…логичным. — Ты – гений! — я кинулся обнимать своего, теперь, лучшего друга, — ты –чертов гений! Как мы раньше до этого не дошли? Вот я… ААА!       Боль, внезапно накрывшая меня, была беспощадна. Внутренности сдавило, будто я попал под поезд, воздух в лёгких словно окаменел и не позволял сделать спасительный вдох, а ноги перестали выполнять простейшие команды и подогнулись, словно размякшая вата. Не владея собой, я упал на татами. Мне хотелось сосредоточиться на том, что случилось, хотелось понять что происходит, но мне мешал этот жуткий крик, терзающий мои барабанные перепонки. Прошло всего несколько секунд как я понял, что крик исходит от меня и, стоило мне это осознать, он прекратился. Я не видел вокруг ничего и никого, и лишь одна мысль молотком стучала в моей голове: с Юкине что-то случилось, что-то страшное. Вот оно — страх! Боль от раны, которая, как я чувствовал, горела огнём в районе его бока, ушла на второй план. Главное место, заслоняющее собой всё другое, сейчас занимал первобытный, всепоглощающий, жуткий страх, который разъедал каждую клеточку тела и проникал в самые потаённые мысли.       Я знал, что нужно действовать немедленно, ведь от такого напора Юкине мог сломаться. Нельзя рисковать его жизнью. Нужно заставить себя подняться, нужно найти моего Юки во чтобы то не стало.       С огромным трудом, оперевшись на стоящий рядом низкий столик, я смог встать. Ноги все ещё плохо слушались и дрожали, а сердце стучало так сильно, что, будь я человеком, давно умер бы от его разрыва. — Яточка! Это Юкине, да? Что-то случилось? — спросила Кофуку, закусывая прядь своих ярко-розовых волос. — Помоги мне его найти. Дайкоку, дай карту Токио! — я почти приказывал, но у меня не было времени на реверансы. К моему удивлению, он подчинился без лишних препирательств и уже через пару минут положил на пол огромную карту города. — Кофуку, сосредоточься и покажи мне точку, в которой сейчас находится Юкине. — Кто? Я? — кажется она не была готова к такому повороту событий. — Ну не я же? Ты показываешь Бишамон места, где должна открыться дыра с призраками, ты чувствуешь зло — так почувствуй и в этот раз! На тебя последняя надежда!       Сглотнув образовавшийся в горле ком, моя розоволосая подруга осторожно подошла к карте и повернула её к себе. Я знал, что в таком деле лучше не мешать и что в храме должна стоять тишина, но как же хотелось кричать! От боли, страха, одиночества! От осознания того, что где-то там Юкине совсем один и что его жизнь висит на волоске! — Здесь! — наконец сказала Кофуку, указав пальцем на юго-восточную часть карты. Я думаю, Юкине где-то в этом квартале. Точнее сказать не могу. Пододвинув карту поближе, я поставил палец на указанную ею точку и задумался. — Чего ты ждёшь? Надо выдвигаться! Сам же сказал! — крикнул Дайкоку, накидывая куртку прямо поверх фартука. Не отдавая отчёта своим действиям, я медленно повел палец в противоположную сторону карты, остановившись в центре северо-западной части Токио. — Мы пойдём сюда. Не знаю почему, но уверен — аура бедствий Кофуку подсказала нам не правильное направление… а противоположное, понимаете? — Но Яточка! Если ты не прав, то… — Знаю! Но я прав! Надеюсь, что прав… ***       День был в самом разгаре, но нависшие над городом тучи создавали ощущение глубокого вечера. Небо было так низко, что оно, казалось, вот-вот раздавит всех, укрыв тоннами клубящейся воды. Порывистый ветер неприятно обжигал кожу и, поднимая вверх пыль и листья, со злостью кидал их в лица прохожим.       Переместившись как можно ближе к указанной мною координате, мы очутились в полуразрушенном производственном квартале. Со всех сторон нас окружили бывшие когда-то рабочими заводы и фабрики. Часть из них выглядела вполне достойно, за исключением пары разбитых стёкол, а вот парочка зданий, казалось, вот-вот рухнет. Вдалеке был слышен шум экскаваторов и подъемных кранов, и я вспомнил, что говорили в новостях — эту часть Токио решили застроить жилыми домами, поэтому всё здесь пойдёт на снос. Обескураживало то, что развалин и темных мест здесь были десятки. Я не знал куда идти и что делать. В груди продолжало щемить, а сознание вот-вот готово было отключиться из-за мнимой нехватки кислорода. — Юкине! Юкине, где ты? Это я, Ято, откликнись мне! — я кричал, что было духу, в надежде, что даже если мой сосуд меня не услышит — это отвлечет внимание Хиёри на меня.       Продвигаясь вперёд по дороге, бывшей когда-то асфальтированной, а теперь засыпанной строительной пылью и песком, я старался подмечать каждую деталь и искать следы недавней борьбы. Кофуку и Дайкоку разделились и пошли в разные стороны, поэтому я остался один. Мысли о том, что я мог ошибиться с местоположением, постепенно накрывали меня своей горячей волной. От моего решения могли погибнуть люди и я уже пожалел, что послушал свои инстинкты. — Юки! Пожалуйста, дай знак что ты где-то рядом! Эээй! Где ты? — Ято!       Вот он! Из резко открывшейся двери в 150-200 метрах от меня, спотыкаясь, слегка скособоченно, выбежал Юкине. Правой рукой он держался за кровоточащий левый бок, а другой рукой тянулся ко мне, будто это могло помочь существенно сократить расстояние между нами. Не успел я испытать облегчение, не успел подумать, что, наконец, он спасён, как из глубины непроглядной тени выбежала Хиёри. Еле-еле касаясь земли, она молниеносно настигла моё орудие и повалила на землю. Я кинулся к ним со всех ног, молясь всем существующим богам, чтобы время остановилось хоть на миг, чтобы я успел помочь ему…помочь им обоим. Занеся над ним черную от скверны руку, Хиёри уже было приготовилась вонзить в грудь Юкине когти, как, откуда не возьмись, толстая плеть обхватила её за талию и с неимоверной силой рванула в сторону.       Подбежав к парнишке, я поднял его с земли и, наконец, обнял, стараясь вложить в эти объятия столько теплоты и нежности, на сколько был способен. — Бишамон, какого черта ты тут забыла? — спросил я с долей раздражения, обращаясь к своей спасительнице. Понятно, что они подоспели как раз вовремя, но почему она передумала? — Прости Ято. Не злись! Мы пришли помочь. Если бы я не видел, что во время этих слов губы Бишы шевелятся, то ни за что не поверил бы, что это сказала она. Переведя взгляд на Юки, я слегка отстранился и произнёс: — Прости меня, дружок! Прости, что оставил одного! Я больше никогда так не поступлю, слышишь? Всё будет хорошо! — Ято! — по щекам Юкине текли слёзы, а в глазах до сих пор витал призрак страха, — я ничего не делал! Она сама напала на меня! Я пытался убежать, но она все-таки смогла укусить меня. Не знаю как, но я отшвырнул её и кинулся к заброшенным домам. Это здание само встало у меня перед глазами и мне ничего не оставалось, как спрятаться за одним из огромных станков, находящихся в нём. Но потом… Она зашла следом и закрыла дверь. Стало так темно, Ято! Мне… Меня накрыл такой ужас, мне хотелось выбраться, как можно скорей, но я не мог пошевелиться, зная что она здесь. Я ждал, ждал и ждал. Я слышал её шаги, чувствовал её шипение в нескольких метрах от меня, когда вдруг услышал твой голос.       Его дыхание было прерывистым и частым. Непроизвольно я гладил его по плечу, пытаясь успокоить. — Я знаю, я чувствовал то же самое. Теперь ты в безопасности!       Всё ещё продолжая всхлипывать, Юкине прижался щекой к платку у меня на груди и посмотрел в сторону Хиёри. Я тоже перевел взгляд в ту сторону.       Стараясь вырваться из пут Кинухи*, она, словно уж на сковородке, барахталась на земле и издавала поистине ужасающие звуки. Я бы никогда не подумал, что однажды сравню Хиёри с диким зверем, попавшимся в капкан, но сейчас иного сравнения у меня не находилось. Она рычала, клацала зубами и старалась разорвать плеть любыми способами, но, к счастью, успехов не достигала. — Вижу, мы как раз вовремя, — проговорила Бишамон, наблюдая за попытками пленницы. У вас есть какой-нибудь план? — Да, мне нужны два оружия для обряда очищения. Я могу на тебя рассчитывать? — мы общались так, будто и не хотели убить друг друга несколько часов назад. Я не знал, кто или что заставило её передумать, но мне это было явно на руку. В моём сердце снова загорелась надежда! Ещё не всё потеряно! Вместе мы справимся! — Казума, Кураха, вернитесь! — произнесла она, затем из серёжки и льва перед нами появились человеческие воплощения её орудий. — Нужно действовать быстро! Возможно, у нас совсем не осталось времени, — констатировал Казума, поправляя дужку очков. — Ты уверен, что Юкине сможет действовать? Может, дать ему отдохнуть? Мы можем взять Югиху. — Нет! — крикнул Юки, оттолкнув меня, медленно поднимаясь с земли, — я помогу Хиёри и не важно чего мне это будет стоить! Я сам сделаю это! Она –мой друг, и я должен сделать всё, чтобы она вернулась!       Я был горд им, хоть и беспокоился о его здоровье. Бок продолжал кровоточить, и я боялся, что Юкине не выдержит натиска злой силы, обитавшей в Ики. Но, его выбор был — его выбором и я не смел этому препятствовать. На звук борьбы прибежали Кофуку и Дайкоку. Кажется, они были в шоке и не сразу узнали в пленённом чудовище нашу Хиёри. — Тогда начнём, — сказал Казума, обходя связанную Ики с другой стороны. — Кураха, Юкине, будьте готовы провести черту сразу после того, как Кинуха отпустит Хиёри! Готовы? На счёт три: раз, два, три!        Словно змея, Кинуха мигом распутала свои кольца и, выпустив пленницу из пут, скрылась в складках куртки Бишамон. В это же мгновение воздух одновременно пронзили три возгласа: «Грань!» и вот, Хиёри уже запечатана в светящейся треугольной клетке. Внезапно раздавшийся нечеловеческий визг, казалось, насквозь прошиб моё нутро. Я знал, что впереди нас ждут тяжелые минуты, а может даже часы, но понимал, что это необходимо. — Выпустите меня! Выпустите! Умрите! Сдохните все вы! — Хиёри, слушай мой голос, — начал было Казума, но Ики с остервенением кинулась на грань с его стороны и Казу резко замолчав, отшатнулся. Впрочем, черта осталась цела и спустя несколько секунд он продолжил: — Хиёри, я знаю, что ты где-то там. Тебе нужно раскаяться! Расскажи нам всё, что ты чувствуешь! — Единственное, что я сейчас чувствую, это его запах! — крикнула она, кивком головы указав в мою сторону. — Он манил меня всё это время, разъедал ноздри, а когда я наконец смогла попробовать его плоть на вкус, ммм, — Хиёри сладостно закрыла глаза, будто испытывая наслаждение, — я бы съела всего этого божка, не оставив даже косточек! А малец пошёл бы в качестве аперитива.       С дьявольским смехом, Хиёри начала царапать светящуюся стену. Ничего не менялось, слова Казумы не трогали её сознание, и аякаши внутри неё уж точно не собирался проигрывать. Вспомнив очищение Юкине, я подошёл ближе и, стараясь смотреть прямо ей в глаза, заговорил: — Хиёри! Послушай, я знаю, что ты очень хотела бы вернуться! Я знаю тебя даже лучше, чем ты сама. Ты добрая, умная, смелая! Ты жертвуешь собой, ради других, готова помогать каждому беззащитному существу, стараешься делать всё, чтобы твои близкие и друзья были счастливы! Так сделай счастливым и меня! Стань прежней, умоляю, стань такой как раньше! Я не хочу…не могу потерять тебя! — по моим щекам текли слёзы, но мне было всё равно, что вокруг меня другие люди, важен был лишь её взгляд. — Вспомни всё хорошее, что было в жизни! Ты сама сказала мне недавно, что так много в этом мире осталось неизведанного, далёкого. В твоих силах преодолеть это зло, продолжить жить, посещать новые места, читать книги, слушать музыку, радоваться каждому моменту! Возможно, это сложно и кажется, что проще опустить руки и сдаться, но не делай этого, прошу! Останься ради Юкине, Кофуку, Амы и Ями, ради своих мамы и брата… Останься ради меня, ведь… Я люблю тебя, Хиёри! Люблю больше жизни, больше всего мира! За это короткое время ты сама стала для меня целой жизнью! Я не смогу без тебя. Вернись, пожалуйста!       Остановившись, Хиёри сначала посмотрела на меня своим пронзительным взглядом, а потом, вдруг, резко осела на землю. Ребята продолжали держать грань, но в сердцах каждого из нас снова появился лучик надежды, который разбивал своим светом этот серый, пасмурный день.       Ветер завывал как сумасшедший, и я не сразу услышал, что Хиёри пытается что-то сказать. Приблизившись к черте, я тоже сел на пыльный асфальт и попытался расслышать хоть что-то. Спустя полминуты я понял, что это смех. Да, Хиёри смеялась. Тихо, но отвратительно, с нескрываемой злобой в голосе, она смеялась над моими словами. Не успел я что-либо предпринять, как тело её стало трансформироваться. На коже, тут и там, стали появляться бешено вращающиеся глаза скверны, волосы стали бордово-красными, стопы удлинились и стали походить на волчьи, а за спиной раскинулись жуткие, склизкие, зелёные крылья, которые шлейфом легли сзади неё.       Театрально подняв руки вверх, она в прыжке с силой оттолкнулась от одной стены клетки, ударяясь в другую. По грани Юкине прошла трещина. Я видел, что он не сможет устоять дольше, в голове все мысли смешались в сплошной ком паники и я не видел другого выхода, кроме как попросить Бишамон заменить его на другое орудие. — Бишамон, замени Юкине, он слишком слаб, — прокричал я, пытаясь донести свои слова через вой ветра, — пусть кто-нибудь заменит Юкине, пока грань не рухнула! Но ответом мне была лишь тишина. Воительница не сдвинулась с места, истуканом наблюдая за происходящим. — Что ты стоишь? Ты же обещала помочь! Пожалуйста! Я перевёл взгляд на Казуму, Дайкоку, а потом снова на Хиёри, которая продолжала кидаться на черту, словно акула, бившаяся о стекло аквариума. — Прости, Ято. Теперь я понимаю, — зачем-то произнесла Виина, продолжая стоять на одном месте, и не предпринимая ровным счётом ничего. — О чем ты, что ты понимаешь? Да сделай уже хоть что-нибудь! — мне казалось, мой крик был слышен в соседнем квартале. Моё сердце обливалось кровью и не было сил продолжать борьбу.       Вдруг, словно в замедленной съемке, я увидел, как огромная трещина рассекла светящуюся грань, и та, после секундной паузы, рассыпалась на тысячу осколков. С победоносной улыбкой, Хиёри кинулась в мою сторону. Я знал — это конец. Я не могу убить её, да и даже если бы сэкки был в руке — не стал бы. Видимо, такова моя судьба, погибнуть от руки той, которую я впервые всем сердцем полюбил.       Внезапно, громкий хлопок ошарашил меня, заставив перевести глаза в сторону источника шума. Я не сразу сообразил, что произошло, но увидев дымящийся револьвер в руках Бишамон, резко повернулся вокруг и увидел, что Хиёри лежит в метре от меня. Пуля прошла насквозь, и теперь на месте раны сочилась черная скверна, медленно вытекавшая на землю. Вдруг яркий всполох озарил всё вокруг, небо стало кроваво-красным, а на месте лежащей Хиёри возник взрыв, который навсегда уничтожил разгоравшееся в ней зло.       Не веря своим глазам, не до конца осознавая случившееся, я кинулся к Ики, которая вновь стала человеком. Слабо пошевелившись, она перевела на меня затуманенный взгляд и, будто прилагая тонну усилий, протянула руку. — Ты справился, Ято, — прошептала она, хватая край моей спортивки — я, наконец, свободна! Свободна… Я знал, что это конец. Я проиграл. Из её раны алым потоком теперь уже текла кровь, на глаза наплывала пелена, а изо рта доносилось странное бульканье. — Прости меня! Пожалуйста, прости! — я не мог больше сопротивляться. Слёзы градом хлынули из глаз, заливая волосы и потрепанную кофту Хиёри. Я выл, словно раненный волк, кричал, злился на все вокруг, бил кулаками землю, но не мог остановить бешеной боли, растекавшейся у меня внутри. — Тебе не за что извиняться, Ято, — слабо проговорила она, — ты ни в чем не виноват.       Услышав это, я не сразу поднял голову, долго переваривая услышанное. Как она может так говорить? Я виноват во всем этом и только я! — А кто не разорвал связь, когда это велел Тензин, а? Если бы не она — ты сейчас была бы… Была бы… Я не мог подобрать слова, но она ласково поднесла руку к моей щеке и, улыбнувшись, произнесла: — Я сама захотела этого, Ято. Ведь… Я…тоже люблю тебя. После небольшой паузы её рука безвольно упала на землю, подняв в воздух небольшой клубок пыли. На губах Хиёри продолжала играть улыбка, которой она наградила меня в последнюю минуту своей жизни.       Всё закончилось. Я не слышал, а скорее чувствовал боль Юкине, слышал как Казума и Бишамон решают что делать дальше, видел Кофуку, которая крокодильими слезами заливала куртку Дайкоку, но…мне было все равно. Теперь уже всё равно.