Метка

      Жан зевнул и нажал на кнопку лифта, дверцы закрылись, и кабина начала быстро подниматься на двадцать четвёртый этаж. Он никогда особо не жаловался на сон, бессонницы случались крайне редко, да и кошмары не мучили, в особо тяжёлые дни Жан вообще падал на кровать чуть ли не замертво и засыпал крепким сном уже через несколько минут. Но эта ночь была просто отвратительной: Жан ворочался в кровати полночи, то засыпая, то спустя полчаса, максимум час, опять просыпаясь. И немудрено, что в итоге всё закончилось тем, что, заснув нормально только под утро, он проспал, поэтому пришлось собираться второпях, забив на завтрак, внешний вид и распланировку дня, даже не удалось испить чашечку ароматного кофе. Надо было успеть сменить Йегера до того, как Аккерман отправится на работу, так что времени на ритуальное утреннее эстетствование просто не осталось.       Ещё с пробуждения Кирштайн пытался настроить себя на позитивный лад и убедить, что хождение по пятам за дядькой-богачом — не такое уж и запарное дело, но внутренний голос со своим «Ты больной, да? Это ж работа для полудурков!», вставляемым чуть ли не через каждое слово, на корню убивал весь настрой. И было кое-что ещё, что травило его не хуже него самого, — Эрен, а именно, его поведение. Поначалу Жан связывал неконтролируемое рвение Йегера заняться делом с тем, что он просто хотел забыться в работе, погрязнуть в рутине, чтобы не утонуть в собственном горе. Но чем дольше он смотрел на Эрена, его осунувшееся лицо, лихорадочный блеск в глазах, выпирающие синеватые жилы на дрожащих руках, тем больше он думал о том, что во всём этом был более глубокий смысл. Жан не представлял, что творилось в голове у Йегера, но очень надеялся, что эти мысли не поведут его по ложному пути.       Жан позвонил в нужную квартиру, через несколько секунд дверь распахнулась и на пороге появился незнакомый человек в очках и с ухоженной бородкой. Кажется, вчера Эрен обмолвился о том, что у Аккермана был домработник.       — Я, — начал Жан.       — Вы из полиции, верно? — перебил его мужчина.       — Да, Жан Кирштайн, — он, замешкавшись, достал из нагрудного кармана лёгкого пиджака удостоверение и показал жетон.       — Прошу, проходите.       Домработник пригласил Жана внутрь и закрыл за ним дверь. Да, умели же эти мажоры жить. Эта огромная чистая квартира уместила бы в себе три нищебродские халупы Жана.       — Пришла нянька на замену другу? — из соседней комнаты, застёгивая пуговицы на манжетах белоснежной выглаженной рубашки, вышел Аккерман.        «Йегер мне не друг!», — мысленно ощетинился Жан.       — Доброе утро, мистер Аккерман, — вежливо поздоровался он. — Сегодня я буду вас сопровождать.       — Спасибо за уточнение, а то я сам как-то не догадался.       Леви повязал на шее чёрный галстук и накинул на плечи пиджак. У Кирштайна кулаки зачесались. Вот почему нельзя нормально с людьми разговаривать? Почему обязательно быть такой мразотой? Жан сделал глубокие вдох-выдох и попытался успокоиться. А ведь день только начался.       — Мой коллега ещё у вас? — Жан попытался заглянуть в другие комнаты, но Эрена нигде не было видно.       — Эй, нянька-полицейский, — крикнул Леви, — за тобой пришли!       Жан закатил глаза; похоже, «нянька» было любимым словом Аккермана. Кирштайн сложил руки за спину и уставился в пол. Сейчас, как никогда раньше, ему хотелось домой, лечь на диван с пачкой чипсов и бутылкой пива, включить какое-нибудь тв-шоу, угарать над тупыми шуточками и ни о чём не думать, а не вот это вот всё. А ведь хрен знает, когда им удастся поймать потенциальных убийц — Жан повёл носом, — хотя он не особо был удивлён, что кто-то захотел порешить этого Леви.        «Только день, Жан, — мысленно успокаивал он себя, — надо продержаться только день».       Справа возникло движение, Кирштайн моргнул, прерывая свои мысли, взглянул на вышедшего к ним человека и застыл на месте. Если бы Жан верил в вампиров, то непременно бы подумал, что один из них устроил ночью шикарную трапезу, основным блюдом в которой был Эрен. Всегда смуглая кожа Йегера сейчас даже не вписывалась в рамки «аристократичной бледности», а широко открытые запавшие глаза неподвижно смотрели под ноги. Эрен всегда следил за своим внешним видом и отличался аккуратностью как среди кадетов академии, так и среди сотрудников отдела, но тот непричёсанный, неряшливо одетый помятый человек, которого Жан сейчас видел перед собой, и близко не походил на того засранца Йегера, которого он знал. Будто за ночь из него высосали всю жизненную энергию. Эрен споткнулся о собственную ногу и завалился вперёд, но был вовремя пойман Жаном.       — Эрен, с тобой всё хорошо?       Йегер повернул голову к напарнику и молча посмотрел ему в глаза. Жан уже видел его, два дня назад, на похоронах Армина. Тогда взгляд этих зелёных глаз был таким же неподвижным и потерянным.       — Полагаю, мистер Йегер плохо спал этой ночью, — предположил Леви, и рука Эрена на ладони державшего его Жана дрогнула.       — Всё нормально, — глухо отозвался Эрен.       Он убрал руки Кирштайна, обулся и, не сказав больше ни слова, вышел из квартиры.       — Завтра езжай сразу в участок, — крикнул вдогонку ему Жан. — Флок подменит нас.       Он задумчиво почесал затылок, провожая медленно удаляющегося напарника.       — Идём, Абель, мы и так задержались. — Леви забрал из рук домработника рабочий портфель. — А ты, — обратился он к Жану, — погуляй с Коржиком, раз пришёл.       Леви поправил перед зеркалом причёску и в сопровождении домработника Абеля направился к лифтам.       — Что? Эй, минуточку, — возразил Кирштайн, — вы должны быть под моим присмотром! И что ещё за коржик?       Тут в ногу Жана что-то ткнулось, и, скосив взгляд на нечто овальное и лохматое, копошащееся внизу, полицейский резко отпрыгнул в сторону, перебрав, похоже, весь свой запас матерных слов. И это звалось «коржиком»?! Собака подняла голову с заострёнными торчащими ушами и высунула длинный язык. Вот эта вот волосатая продолговатая фрикаделька?       — Эй! Я не нанимался к вам собак выгуливать! — крикнул Кирштайн ровно в тот момент, как двери лифта закрылись. Он застонал и угрюмо посмотрел на сидящего рядом с ним корги. — Ну что за дерьмо?       Коржик поднялся на задние лапы и тявкнул. Жан терпеть не мог собак.       Кирштайн широко зевнул и тут же начал отплёвываться от залетевшей в рот мушки. Он уже даже не злился, нет, как-то неожиданно просто стало на всё пофиг: на сорванное задание, на отяжелевшие веки и копошащегося рядом пса, с силой тянущего на себя поводок. Пожалуй, единственное, что никак не хотело отлипать от Жана, — мысли об Эрене. Он всегда был безрассудным, часто лез на рожон и не боялся доказать свою точку зрения кулаками. Он был как гоночная радиоуправляемая машинка, с огромной скоростью несущейся вперёд, и Эрен давно бы уже сотворил какую-нибудь безумную хрень и наверняка бы покалечился или чего ещё похуже, если бы не Армин — пульт управления, безукоризненно направляющий гоночную машинку и сбавляющий её скорость на крутых виражах. Но пульт сломался, машинка осталась без контроля, и теперь только вопрос времени, когда она разобьётся, не вписавшись в поворот или налетев на очередное препятствие. Жизненная дорога никогда не бывает идеально прямой и гладкой. Жан глянул на вынюхивающего что-то в траве пса и тоскливо вздохнул.       — Хорошо тебе, Плюшка, тебя не одолевают тревоги, не надо надрываться на работе, чтобы не сдохнуть от голода, — Жан покрутил правой ступнёй, — природа смилостивилась над тобой. Ссы себе спокойно, где хочешь, нюхай задницы другим собакам, валяйся в траве, да и миска всегда полна. Завидую я твоей собачьей жизни, ты даже можешь выбрать себе партнёра. А что люди? — Жан задрал голову и всмотрелся сквозь листву в облачное небо. — А люди загнали сами себя в рамки обязанностей и правил, из которых так отчаянно теперь пытаются выбраться. А ну отвали! — шикнул на пса Жан и легонько его пнул, когда тот начал пристраиваться к ноге. — Не для тебя мама ягодку растила.       Он отряхнул штанину и, выпрямляясь, взглянул на автомобильную дорогу, идущую вдоль парка за живой изгородью из кустарников. Возле обочины была припаркована дорогая иномарка, в окне которой на заднем сидении виднелась чья-то светлая голова. Жан прищурился и, к своему удивлению, узнал в нём сотрудника «Фармсон Индастрис», того самого, кто вчера приходил в кабинет Аккермана.       — Как же тебя звали? — тихо задал сам себе вопрос Жан. — Кажется, Эрвин. Что ты здесь забыл?       И только Жан спросил это, как к автомобилю подошёл высокий мужчина в круглых очках и с густой бородой; Жан инстинктивно дотронулся до своего подбородка — его щетина не шла с ней ни в какое сравнение. Кирштайн взял под мышки пса и осторожно, чтобы его не заметили, приблизился к автомобилю, спрятавшись за толстым стволом дерева. Он аккуратно выглянул и весь обратился в слух, но всё же оказался слишком далеко, чтобы что-то расслышать. Корги заскулил, и Жан тут же закрыл ему пасть, сжав рукой челюсти.       — Тихо ты, сарделька, — он злобно глянул на испуганного пса и продолжил наблюдение.       Незнакомец с широкой и какой-то даже глумливой улыбкой сказал что-то Эрвину и, почесав левой рукой правое ухо, всучил ему что-то белое, — Жан сильнее выглянул из-за дерева, — конверт. Эрвин в свою очередь заглянул внутрь конверта, хмыкнул и, бросив пару фраз, передал взамен крафтовый пакет. Как только обмен состоялся, Эрвин поднял стекло, и автомобиль умчался. Незнакомец с бородой осмотрелся, из-за чего Жану пришлось временно затаиться, быстрым шагом, убрав пакет в большой карман длинной толстовки на молнии, добрался до пешеходного перехода и вскоре затерялся в толпе.       — Ну что, Печенюшка, — обратился Жан к псу, поглаживая его по голове, — кажется, пора опять навестить твоего папочку на работе. — Кирштайн задумчиво смотрел по сторонам, когда почувствовал, что стало как-то мокро и тепло. Он отлепил от себя пса и оглядел свой обмоченный костюм. — А-и-и, ну ты и зассанец!       Жан опустил корги на землю и с отвращением кончиками пальцев приподнял подол завонявшего мочой пиджака. Жан определённо не любил собак.

***

      Эрен около часа стоял под обжигающим душем и тёр себя жёсткой мочалкой. Ему хотелось смыть с себя грязь вчерашнего дня и особенно ночи; очистить свою кожу, свои внутренности, мысли и душу, избавиться от смрада, въевшегося в каждый атом его тела. Эрен ненавидел свою слабость, он поддался проклятой метке и тем самым предал сам себя, предал Армина, которым так дорожил. Но он прекрасно понимал, что сколько бы мыла он ни извёл, как бы сильно ни стирал кожу, это никуда не денется. Случившееся ночью навсегда пропитало его организм, память об этом не покинет его во веки веков.       Эрен выключил воду и отодвинул шторку. Из-за духоты было трудно дышать, горячий пар заполнил маленькую ванную комнату. Надо было просто выпить кофе, выкурить сигарету и немного поспать. Тогда станет легче, обязательно станет легче. Эрен опёрся рукой на раковину и потянулся за полотенцем — по правому запястью резануло, рука соскользнула с раковины, Йегер завалился и, не удержав равновесия, упал на мокрую плитку, попутно сдирая с крепления шторку для ванны. По голове разлилась тупая боль, и в ушах мгновенно зазвенело, но это было ничто в сравнении с тем, как терзала запястье чёртова метка. Эрен поднялся на четвереньки и закричал. Ярость смешалась с кровью и стремительно потекла по жилам.       — Что ещё?! — заорал Эрен, крепко сжимая правую руку. — Что ещё ты хочешь от меня?! Что ещё мне сделать, чтобы ты наконец удовлетворилась?!       С высоко вздымающейся грудью он тяжело поднялся на ноги и озлобленно уставился в запотевшее зеркало. Эрен знал, что его уже нет, что там, за дымкой, над ним глумится она, скалит острые зубы и ждёт момента, когда он окончательно обессилит, чтобы вгрызться в его горло и навсегда подчинить себе. Эрен сжал кулак и со всей силы ударил по зеркалу — гладкая поверхность пошла трещинами, крупные и мелкие окровавленные осколки со звоном посыпались в раковину и на пол. Йегер опустился на пол, прислонился спиной к ванне и согнул ноги в коленях.       — Оставь меня в покое. — Горло свело спазмом, Эрен хрипло вдохнул и сипло выдохнул: — Просто исчезни.       Метка сводила его с ума, и Эрен не знал, сколько ещё сможет продержаться. Он до боли сжал волосы и спрятал лицо в коленях.       Дверной звонок надрывался уже почти минуту, но ответа не последовало, и тогда в ход пошли кулаки. Игнорирование людей было у хозяина квартиры в крови, но Эрен не собирался отступать. И когда раздражение уже дошло до пика, а нога поднялась для первого смачного пинка, помятая дверь резко распахнулась и на пороге появился босой человек в одних спущенных на самые бёдра мешковатых спортивных штанах. Он томно посмотрел на пришедшего серо-голубыми глазами сквозь линзы круглых очков и криво ухмыльнулся.       — И чем я удостоился такой чести? — глумливо вопросил он.       Эрен без тени улыбки на лице исподлобья глянул на старшего брата.       — Не пропустишь?       — Конечно-конечно, — Зик посторонился, пропуская его в квартиру, и закрыл дверь.       Эрен прошёл по тёмному, заваленному всякой ерундой коридору в комнату и снял с мокрой головы капюшон чёрной толстовки. Он бывал здесь крайне редко, в основном, когда начинали жаловаться соседи, но каждый раз атмосфера этой квартиры оставалась неизменной: вечный срач, неприятный запах и мрак из-за задвинутых пыльных штор. Взгляд зацепился за стоявшую в углу бейсбольную биту — когда-то у Зика тоже была мечта. Эрен принюхался и повёл носом — сегодня химический запах был особенно сильным.       — Ты мет начал варить у себя дома уже? — Эрен брезгливо осмотрел журнальный столик, заваленный пустыми бутылками от алкоголя, окурками, какими-то бумажками и прочим мусором.       Зик плюхнулся на диван и широко расставил ноги.       — Пытался, — бросил он, закуривая очередную сигарету, — но он выходит «грязным», так что кайфа от него с гулькин нос.       — Я не собираюсь тебя больше прикрывать. Это что? — Эрен оттянул рукав толстовки и взял через него в руку свой же нож для рубки мяса со следами старой крови на лезвии.       — Да не кипишуй ты, все живы. Честно.       — Не добавляй мне работы, — пригрозил Эрен и бросил нож обратно на стол.       — Ой-ой! — разозлился Зик. — Если ты пришёл меня морали учить, то можешь сразу проваливать, мне тут проповедники не нужны. Но вижу, — он затушил недокуренную сигарету о стол, выпустил облачко сизого дыма и довольно уставился на Эрена, осмотрев его с ног до головы, — ты здесь не для базара.       Эрен нервно отёр о штаны разбитые костяшки и зачесал назад спутанные волосы. Для базара он бы точно не стал выбирать Зика. Эрен уже и сам не знал, зачем сюда пришёл, он прекрасно понимал, что здесь ему не помогут справиться с его проблемой. Но он хотел хотя бы ненадолго забыть о ней, хоть на пару часов почувствовать себя свободным.       — Неужто мой младший братик вырос? — усмехнулся Зик.       — Закройся, — осадил его Эрен и завалился в кресло. — Ну так что?       Зик подошёл к нему, опёрся коленом в кресло между чужих ног, задрал рукав толстовки Эрена на правой руке и жадно осмотрел его запястье, покрытое глубокими царапинами и ссадинами, среди которых яркой чёрной полоской выделялась метка соулмейта.       — Насколько же сильно ты можешь быть пропитан ненавистью? — зашептал Зик на ухо брату. — Жизнь имеет свойства отрезвлять, неправда ли?       Эрен гневно всмотрелся в глаза напротив — если кто и был похож на отца, то только Зик. Их внешнее сходство пугало Эрена. Стоило только ему взглянуть на брата, как он видел перед собой Гришу — человека, разрушившего две семьи, отца, которым восхищался, и чей труп мечтал увидеть в криминальных сводках. Зик рассмеялся и отошёл от Эрена.       — Осталось у меня для тебя в заначке немного. — Он подошёл к комоду и достал из ящика заполненный инсулиновый шприц.       — Без уколов, — тут же возразил Эрен.       Места, где их делали, сразу видны на коже, он не мог позволить себе так глупо засветиться в участке, любопытных глаз там хватало.       — С новичками всегда так тяжело, — проворчал Зик. — Тогда попробуй кое-что новенькое. — Он сунул шприц в рот, налил в стакан прозрачной жидкости и размешал в нём порошок из двух саше. Зик всучил стакан Эрену и вновь уселся на диван, кинув шприц на стол. — Наслаждайся.       Эрен понюхал содержимое и сморщился от резкого спиртового запаха с нотками земли.       — Что это?       — Джин.       — А что в джине?       Зик усмехнулся и положил ногу на ногу.       — Твоё спасение.       Эрен покрутил стакан в руке и посмотрел на белый осадок на дне — значит, вот как оно выглядит.       — Зи-ик, ну где ты там? — раздался женский голос, и в комнате появилась высокая блондинка в кружевном прозрачном белье.       Эрен был в курсе, что, в отличие от него, у братца с его соулмейтом всё сложилось гладко да сладко. Он слышал рассказы о «прекрасной Елене», что творила необычайные вещи в постели, но никогда её раньше не видел. По рассказам Зика Эрен представлял её совсем иначе, если точнее, диаметрально противоположно тому мужеподобному плоскогрудому существу с короткой стрижкой и мутными чёрными глазами, что стояло сейчас перед ним. И хоть девушка и надела на себя откровенное нижнее бельё, сексуальнее она от этого не стала. Эрен не особо интересовался внутренним миром сводного брата, но, судя по беспорядку в квартире и внешнему виду её хозяина, Зик не обладал хорошим вкусом и не придавал особого значения красоте. Учитывая это, Елена была идеальным партнёром для него. Она подошла сзади к Зику и обняла за шею.       — У тебя гости? — Елена, словно кошка, приластилась к его щеке и изучающе осмотрела Эрена.       — Мой младший братишка Эрен, — с какой-то небывалой прежде гордостью представил его девушке Зик. — Я рассказывал тебе о нём.       И Эрен даже знать не хотел, что о нём болтал братец этой девчонке.       — А, тот самый мальчик-полицейский. — Елена облизала губы. — А он хорош.       Зик нахмурился, перехватил руки Елены и резко потянул её на себя, опрокидывая на диван. Девушка взвизгнула и сжалась в его ногах.       — Язычок не распускай, — прошипел Зик, сжимая пальцами её челюсть, — порода хоть и та же, но характер совсем другой.       Елена похотливо улыбнулась и загоготала. Работая полицейским, Эрен частенько видел женщин в не лучших видах — убитых, изнасилованных, избитых, в алкогольном и наркотическом опьянении. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что в крови Елены, в общем-то, как и в крови собственного брата, был намешан коктейль из алкоголя, никотина, опиата и прочих наркотических средств. Зик провёл языком от груди Елены до самого её подбородка и поцеловал в губы, мужская рука скользнула в женские трусы к промежности. Елена выгнулась и, дрожа от возбуждения, вся подалась навстречу.       Эрен часто смотрел порно: для расслабления, избавления от стресса или чтобы помочь снять возбуждение, когда фантазия или сон уносили его в эротические мечтания об Армине, но вид сего действия вживую не вызвал ничего, кроме отвращения.       — Я вам не мешаю? — полюбопытствовал Эрен, всё ещё сжимая стакан в руке.       — Ох, прости-прости, — без тени смущения извинился Зик, — но эта чертовка сносит мне крышу. Правду говорят — секс со своим соулмейтом приносит небывалое удовольствие.       Ушедшие в дымку воспоминания последней ночи вновь приобрели краски. Они не отпустят его, скованный ими словно цепями, Эрену до конца жизни придётся лицезреть ужасные последствия своей ошибки и во сне, и наяву. Взгляд скользнул на заполненный стакан, — но, может, ему удастся сбежать на спасительную границу, где нет ничего, кроме всепоглощающей пустоты. Зик придержал Елену за ягодицы и вместе с ней встал с дивана.       — Ну, братишка, думаю, ты сам здесь дальше разберёшься, а мне надо преподать пару уроков этой развратной девчонке.       Зик стянул зубами лямку бюстгальтера с плеча хохочущей Елены и направился с ней в спальню. Эрен проводил парочку взглядом и вновь уставился на стакан в руке. Вероятно, был и другой выход из сложившейся ситуации, возможно, был другой путь — тернистый, долгий, заставляющий ноги стаптываться в кровь, высасывающий силы до полного изнеможения, но правильный. Однако Эрен уже не видел в этом мире ничего ни правильного, ни неправильного; мораль покинула его.       Эрен опрокинул содержимое стакана в рот. Джин огнём обжог горло, а белый не растворившийся порошок загорчил на языке.       Эрен мог бы выбрать правильный путь, но так было гораздо проще и быстрее.       Лазурные волны ласкали золотой тёплый песок, накатывая на берег белыми воздушными барашками. Рассекая в высоком голубом небе, чайки пели свою песню под мелодию бескрайнего моря. Солёный воздух со вдохом проникал в лёгкие, разнося покой по телу. Это был отдельный маленький мир, где не было места тревогам, печали и слезам. Место, где хотелось остаться навсегда.       «А давайте на выходных съездим все вместе к морю?» — долетел до слуха памяти голос Армина. Его голубые глаза заблестели детским восторгом. Армин любил море.       «Было бы здорово», — Марко в своей манере смущённо наклонил голову чуть вперёд.       «Ох, а можно я Николо приглашу? Тогда сможем устроить там пикник», — Саша широко улыбнулась и зажмурилась, видимо, представив стряпню своего соулмейта. Николо отлично готовил.       «Кто о чём, а Саша о еде», — усмехнулся Конни, но идею поездки поддержал.       «Э, как-то быстро вы всё решили», — занудил Жан. — «Удовольствие не из дешёвых, вдруг ещё и на смену вызовут». — Несколько пар просящих глаз уставились на него. Жан вздохнул и почесал затылок. — «Ну хорошо, давайте съездим».       «Эрен?» — голубое море отразилось в зелёных глазах.       — С радостью, — улыбнулся Эрен, моргнул и уставился в серый потолок.       Телом уже давно овладела эйфория и приятная сонливость. Последний раз Эрену было так спокойно в детстве, в согревающих объятиях матери; он снова вспомнил чувства, потерянные давным-давно. Воспоминания больше не причиняли боль, не раздирали тонкую душу на лоскуты, их просто не осталось. То, что так ненавидел Эрен, наконец покинуло его, оставив после себя гниющие шрамы. Но более его это не волновало. Раны тела заживут, непременно, главное, что душа избавилась от тяжёлых оков. Эрен негромко рассмеялся, слёзы потекли по горячим вискам. Йегер стёр их и посмотрел на влажные пальцы.       — Но почему? — не понимал он. — Почему я тогда плачу? По кому я лью эти слёзы? — Эрен перевернулся на диване на бок и прижал колени к груди. — Из-за кого моё сердце так болит? Кто это был и почему мне так плохо без него?       Образ молодого человека со светлыми волосами и прекрасными голубыми глазами возник в лёгкой наркотической дымке. Эрен потянул к нему руку, но вдруг глаза изменили цвет с ярко-голубого на тускло-серый, блондин стал брюнетом, и солнце скрылось за луной. Эрен отдёрнул руку и сжал толстовку на груди.       — Не он, это был не он. Хватит, уходи, — Эрен всхлипнул и судорожно вдохнул, — не он.       Взгляд остановился на сине-белой квадратной упаковке на столе, и реальность вновь ворвалась в разум, разгоняя туман иллюзий. Эрен вытер слёзы, зажмурился, стараясь привести замутнённое зрение в норму, и вновь взглянул на упаковку. Помнится, именно из неё Зик достал саше, которое растворил для него в джине. Йегер прочитал название на упаковке, как оказалось, с лекарством, бегло просмотрел назначение и спустился вниз к контактным данным изготовителя.       Стоны Елены Эрен слышал уже на выходе из гостиной. Он толкнул ногой прикрытую дверь спальни и встал в дверях. Эта маленькая серая комната была заполнена неподвижным влажным терпким воздухом, который буквально комом входил в лёгкие. Елена старательно прыгала на Зике, издавая такую гамму звуков, что можно было подумать, что ты каким-то образом оказался в диких джунглях. Зик же, развалившись на постели и придерживая партнёршу за бедро рукой, с ехидной улыбкой пьяными глазами наблюдал, как быстро прыгают вверх-вниз её маленькие груди. Эрен сглотнул и, немного задержавшись на них взглядом, показал брату упаковку с лекарством.       — Откуда это у тебя?       Зик скосил на него быстрый взгляд и облизал губы.       — На улице нашёл.       — Ты мне дурку не включай, — пригрозил Эрен и, зажмурившись, покрутил головой, чтобы хоть чуть-чуть снять пелену наркотической эйфории.       — Подожди немного.       Зик сжал ягодицы Елены и пару раз усиленно двинулся к ней навстречу. Та громко ахнула, опёрлась руками на его ноги и выгнулась, дойдя до оргазма. Зик усмехнулся, грубо схватил девушку за волосы, шумно вдохнул запах её кожи на шее и бросил хохочущую Елену на кровать.       — Ты серьёзно полагаешь, что я буду раскрывать тебе своих поставщиков? — Зик спустил ноги на пол, прикрылся покрывалом и закурил. — Ты мой младший братик, но в первую очередь ты коп. А с копами я базар не веду.       Елена обвилась вокруг Зика и затуманенным взглядом с нотками вожделения посмотрела прямо в глаза Эрену.       — Твой братец хочет быть третьим? — пролепетала она, прикусывая мочку уха Зика. — Я не против.       Эрен опустил руку к паху, когда тело вдруг отозвалось странным желанием.       — Нет, дорогуша, — Зик насмешливо глянул на брата, — он берёг своего дружка для другой блондиночки.       Эрен резко вдохнул и быстро покинул злосчастную квартиру. Он не нашёл здесь своего спасения, только двух мерзких тараканов. Входная дверь с грохотом хлопнула, и визгливый смех Елены тут же смолк.       Тяжёлое свинцовое небо обрушилось на жителей города дождём. Прохладный воздух полнился сильными запахами грозы и земли. Действие препарата закончилось через несколько часов после приёма. Из тела ушли эйфория, чувство радости и лёгкости, а пустую голову вновь наполнили отравляющие мысли. Состояние было вялым, кости вдруг стали мягкими, будто превратились в желе, из-за чего ноги практически не держали. Эрен бесцельно бродил по улицам среди бездушных людей. Горло то раздирало от немого крика, то щипало от накатывающей тоски. Капли холодного дождя скрывали за собой солёные слёзы недавней утраты. Невидимая сила привела Эрена туда, где заканчивалась сама жизнь, туда, где вечным сном спал тот, чья жизнь закончилась раньше, чем она успела начаться.       Эрен, накинув на голову капюшон, сидел на могиле Армина и потухшим взглядом смотрел на безликую гранитную плиту, где угловатым шрифтом были высечены имя и две даты. Прошло всего три дня с тех пор, как имя Армина Арлерта было вычеркнуто из списка живых. Три дня без солнца. Без личного солнца Эрена.       — Охранник хотел полицию вызвать, — раздался рядом знакомый женский голос, — пришлось сказать, что ты и есть из полиции.       Йегер скосил взгляд на чёрные лакированные туфли и снова уставился на памятник. Дождь, казалось, только усилился.       — Что ты здесь делаешь?       Она не из тех людей, которых можно было увидеть у могилы Армина.       — Жан рассказал. Попросил навестить.       Эрен цыкнул, злость разогрела остывшую кровь.       — А соулмейты всегда всё рассказывают друг другу, а, Микаса?       Микаса не ответила. Придерживая зонтик, она наклонилась и положила на могилу букет белых астр — запах грозы смешался с лёгким ароматом цветов и фруктовыми нотками женских духов.       Эрен не часто виделся с Микасой, соулмейтом Жана, Кирштайн редко брал её на их общие сборы. Ему доводилось общаться с ней всего несколько раз, но разговоры не имели близости. Он иногда замечал на себе заинтересованный взгляд её графитовых глаз, но никогда не делал первый шаг и предпочитал игнорировать его.       — Жан беспокоится о тебе.       — Жан? — рассмеялся Эрен. — Этот придурок не способен на такие чувства, тем более по отношению ко мне. Он терпеть меня не может.       — Ошибаешься, — тихо возразила Микаса и спустя пару секунд добавила: — Иди домой, Эрен.       — Домой? — переспросил он и прикрыл глаза. — Что такое дом?       — Кто-то однажды сказал, что дом — это место, куда стремится твоё сердце.       — Хах, вот как. — Эрен поднял голову и с наслаждением вдохнул прохладу вечера. — Тогда я уже дома.       Микаса ещё немного постояла возле могилы, а затем, ничего больше не сказав, направилась к выходу, оставив Эрена одного мокнуть под дождём.       — Так каково это, Эрен, иметь дом?       Лёгкий порыв ветра подхватил тихие слова девушки и унёс вверх к прорывающимся сквозь серые облака тёплым лучам солнца.