***
Самолёт, казалось бы, летел слишком медленно, а стюардессы раздражали своей дотошностью. Казалось, что курица или рыба важнее древнейшего выбора со времём Шекспира: быть или не быть. Встречать в Москве было некому, ведь уже с самого утра Федя с Костей уехали в расположение сборной, договорившись встретиться как и в прошлые разы, чтобы обсудить жизненноважные вопросы. Заезжать на квартиру не хотелось, ведь слишком свежи были воспоминания не такой давней встречи. Да и парень не был уверен, что если встретит Лину — не разорвёт её на кусочки. Слишком много она в последнее время ему крови попортила. Немного поразмыслив и естественно сфотографировавшись со всеми желающими и Шереметьево, Головин-таки вышел к стоянке такси. Водителей было уйма, но Сашке было откровенно говоря, плевать, кто его повезёт, поэтому он подошёл к ближайшему автомобилю. — УТЦ «Новогорск», — коротко, но в то же время информативно произнёс парень, ожидая ответа. — Конечно, поехали, — водитель оказался мужчиной в возрасте, который не без интереса рассматривал парня, но всё же молчал, не выходя на рамки приличия в общении с клиентами. Загрузив чемодан в багажник, Головин разместился на заднем сиденьи, доставая из рюкзака российскую симку, желая позвонить маме, чтобы она лишний раз не волновалась, ведь парень и так слишком часто заставлял её переживать. Мама была безумно рада его слышать, передавала привет от папы и Ваньки, спрашивала о самочувствии, ведь где-то успела прочитать, что у него небольшой дискомфорт по части здоровья. Парень поспешил заверить, что с ним уже всё порядке, и никакого дискомфорта нет. Правда, тут пришлось преврать, ведь дискомфорт никуда не делся, только слегка притуплялся под обезбаливающими препаратами. Сашка боялся, что его посадят на лавку перед невероятно важным матчем с бельгийцами, в котором просто жизненно необходимо было смотреться лучше, чем в прошлый раз. Ведь следовало помнить, что на Евро будут только лучшие. Двадцать минут дороги до тренировочного центра пролетели, как один миг, отчего Саша даже не сразу понял, что перед ним уже ворота родного места. — Приехали, молодой человек, — вывёл парня из транса голос водителя. — С вас шестьсот рублей. На мгновение Головин затормозил, вспоминая, есть ли у него вообще рубли, ведь в аэропорту он попросту забыл заглянуть в обменник. Порывшись по карманам рюкзака, парень-таки нашёл тысячную купюру и протянул её мужчине. — Сдачи не нужно, — улыбнулся уголком губ Саша и вылез из автомобиля, доставая из багажника чемодан. Не успело такси отъехать, как около Головина появился Рома Зобнин, обворожительно улыбаясь товарищу. Обнявшись и перекинувшись парой слов, парни прошли внутрь, здороваясь попутно со всеми, кто попадался на пути. Встретиться с командой до отлёта в Сочи очень хотелось, особенно с Костей и Федей. Забросив вещи в номер и даже не разобрав их, Головин сразу же направился к Черчесову: и поздороваться, и отпроситься. Станислав Саламович первым делом поинтересовался о его самочувствии, тут же отмечая про себя, что легко им не будет, ведь Черышев уже выбыл из-за травмы в матче Лиги Чемпионов. Для тренера всегда на первом месте было здоровье игроков, а уже после их шансы в тех или иных матчах. Отпросившись к друзьям на часок, Головин со всех ног помчался к ним в корпус, ведь только Федя с Костей могли помочь ему хотя бы советом. Едва Саша постучал в дверь номера ребят, как она отворилась, а его втащили внутрь, тут же обнимая с двух сторон. — Сань, а ты можешь без приключений жить? — Костя не особо отличился тактичностью и начал разговор сразу же, ведь время на встречу было катастрофически ограничено. — Наверное, нет, — с иронией в голосе ответил Головин, падая на одну из кроватей в позе звезды. — Помогите, пожалуйста. Я в душе не представляю, что делать! — Сань, — Федя присел на край кровати. — Попробуй просто не обращать внимания, ведь это замечательная возможность отвлечь тебя от тренировок и матчей, да и голову заморочить, чтобы ты больше на поле косячил. А вам косячить нельзя. Как Ксюша? — Да в порядке вроде бы. Правда, мне показалось, что она поверила в статью, — парень приподнялся на локтях, чтобы ему было лучше видно друзей. — С чего ты взял? — подключился к разговору Костя, так же растянувшись на соседней кровати. — Её взгляд об этом почти кричал, но мне, кажется, удалось её убедить, что это полнейшая чушь. — Неужели ты ей в любви признался? — подпрыгнул на кровати Кучаев, впиваясь в друга взглядом. — Ну-у-у, практически. Кстати, — Сашка потянулся к мастерке с логотипом сборной, доставая из кармана какую-то коробочку. — Вот. В его руках оказалась та самая коробочка с кольцом. — Вау, однако, — протянул Федя, переводя взгляд с украшения на Сашу, потом на Костю и снова на кольцо. — Ты уверен? — Естественно, — серьёзно ответил Головин. — Я хочу быть с ней. Всегда.***
В Сочи тренировки начались уже на следующий после прилёта день, чтобы не расслабляться и зря не терять времени. Правда, Сашка занимался по индивидуальной программе. Ему запретили использовать обезбаливающие, чтобы не усугублять ситуацию ещё сильнее. Безуглов был категорически настроен против препаратов и пригрозил парню приковать его к постели, если он не будет выполнять его указания. Головин, к слову, не собирался противиться, ведь прекрасно понимал, что однажды у него уже был рецидив после травмы, когда он почти рвался на поле, а Анри беспрекословно его выпустил, даже не взирая на запреты клубного врача. Команде безумно хотелось помочь, но и жертвовать ради этого своим здоровьем, волнуя маму и Ксюшу своим безответственным поведением, было нельзя. Кстати, о Корневой. С ней Саша созванивался каждый день, скучая до жути сильно, чем вызывал удивлённые взгляды сокомандников. Однажды, столкнувшись с понимающим взглядом Артёма, Головин едва и не подавился кашей, которую тщательно пережёвывал на обед. Дзюба мало того, что действительно смотрел слишком понимающе, но ещё и будто бы передавал через взгляд позыв к разговору. После той выходки Лины, когда Саше пришлось судорожно выкручиваться и звонить Артёму, чтобы тот подтвердил присутствие Головина в его квартире в тот момент, когда последний был на другом конце Петербурге, у Корневых, парень всё ждал, когда же товарищ захочет поговорить. И вот, кажется, наконец-то захотел. Выйдя вечером в холл, Головин застал Артёма на одном из диванов с телефоном в руках. Мужчина улыбался, смотря на экран. Отложив сотовый, Дзюба серьёзно взглянул на Сашу. — Сань, я тут прочитал… — начал было Артём, но Головин перебил его, не дожидаясь окончания фразы. — Это правда, в каком-то смысле, — не стал юлить парень, прекрасно понимая, что текст в определённой степени действительно правдивый. — Насколько правда? — Я действительно встретил девушку, в которую влюбился, пребывая в отношениях с Линой, но и Лина мне изменяла, — и почему Сашка сразу не догадался поговорить с Артёмом, ведь тот, кажется, имел некий печальный опыт в плане измен. — Не имею права тебя осуждать, но ты уверен, что действительно любишь эту девушку? — Да, — Саша не стал распаляться, рассказывая о том, какие у него сильные чувства к Корневой. Ведь и он, и она знали, что с ума друг по другу сходят. Какие тут вообще могут быть слова?! — Тогда я очень за тебя рад. Будь счастлив, Сань, — приобняв товарища и захватив телефон, Артём направился в сторону своего номера, оставляя Головина и дальше сидеть на диване. — Спасибо. Всё-таки Артём отличный товарищ.***
Время до отлёта в Петербург пролетело безумно быстро, а скачущая динамика самочувствия Головина пугала не только парня, но и тренеров с врачами. Саша то тренировался в общей группе, то вновь возвращался к индивидуальным занятиям, что временами очень пугало, ведь было непонятно, улучшается его состояние или нет. Четырнадцатого ноября сборная улетела в Санкт-Петербург. Шестнадцатого предстояла важнейшая игра отборочного турнира, которую Головин вынужден был пропустить. — Ксюш, привет, — сдавленно улыбнулся парень, смотря в камеру, набрав девушке по видео-связи. — Привет, Саш. Как ты? — Корнева следила за всеми новостями в официальных аккаунтах сборной и чертовски переживала на парня, который изо дня в день твердил ей, что с ним всё в порядке. — В порядке. Правда, с бельгийцами играть не выйду, — продолжал хмуриться Сашка, а Ксюша прекрасно его понимала, ведь помощь команде для парня всегда была главнее всего на поле. — Саш, не расстраивайся, пожалуйста. Я понимаю, что ты очень хочешь сыграть, но поберегись лучше. Я очень за тебя волнуюсь, — последние слова проникли парню прямо в сердце, отчего ему даже расхотелось грустить, ведь это же действительно не последний его матч — вполне можно и отдохнуть. — Я скучаю, — невольно вырвалось у Головина, а Ксюша лучезарно ему улыбнулась. — Я тоже очень скучаю. Саш, я у родителей, — словно намекая на что-то, произнесла девушка, а Головин понял, что хватит уже динамить её родителей. Пора что-то делать, иначе они вполне могут засомневаться в серьёзности его намерений. — Я постараюсь на завтра отпроситься, чтобы осуществить наш маленький дьявольский план, — подмигнул парень, а у Корневой отлегло от сердца, ведь отец уже успел завалить её вопросами о предстоящем предложении и о Сашке. Головин же хоть и выглядел решительно, всё же совершенно не понимал, как он сможет отпроситься у Саламыча, что вообще ему наплетёт, и какие его после этого будут ожидать последствия. — Спасибо, Саш, я это очень ценю, — Ксюша едва себя сдерживала, чтобы не сказать ему, что любит. Очень. Почему-то девушке казалось, что ещё рано. Нужно немного подождать. Да и Саша испытывал то же самое. Хотя, с его стороны всё было проще — сделав предложение, он явно покажет свои чувства и признается, пусть и таким способом, но искренне и по-настоящему. — Я позвоню, как только что-то выясню. Если меня, конечно, но стенке не размажут за излишнюю борзость, — хохотнул парень, пока не придумав душещипательную речь для Черчесова. — Может, тогда отложим? — встрепенулась Корнева, не желаю парню зла и тренерской расплаты. — Нет-нет, всё в порядке. Это уже мои проблемы, а их я сам решу, — снова сделав акцент на том, что он всё-таки мужик и не может скинуть всё на неё, заверил Головин. — Думаю, что в свете травмы, это будет не сложно. Казалось, будто бы травма помогала ему в решении важных вопросов в жизни, направляла в нужное русло и даже придавала в некоем роде сил. — Береги себя, — нежно и с нотками любви в голосе произнесла Корнева, прощаясь с парнем и желая ему спокойной ночи. — И ты тоже. Целую.***
Нещадно нарушив режим и совершенно не выспавшись, Головин всё равно не придумал, как вырваться к девушке, не подставляя ни её, ни себя. В голову, как назло совершенно ничего не лезло, да и черепушка, казалось бы, попросту разорвётся от перенапряжения. За завтраком парень продолжал выглядеть до жути задумчивым, отчего со всех сторон на него сыпались вопросы. Тренировка прошла, как в тумане, а гневные крики Черчесова уж никак не помогали в раздумьях. К полудню Сашка уже готов быть выть, лишь бы в голове появилась хоть маленькая мыслишка. На мгновение всё же что-то промелькнуло, но парень нещадно это прогнал, посчитав глупостью. К трём часам голова разрывалась на части, а ничего путного до сих не было придумано. Времени было нещадно мало, а подводить девушку не хотелось, да и выглядеть идиотом и человеком, который не держит своё слово перед её родителями, было слишком глупо. Уже набирая Феде, ведь Чалов вполне мог помочь, Сашка на мгновение завис. А что если не лгать, а сказать правду? Что если попросить Саламыча его отпустить, ведь он действительно собрался сделать предложение? Несколько секунд парень раздумывал, надеясь, что придумает нечто лучшее, но эта идея по-прежнему была единственно верной. Достав из чемодана коробочку с кольцом, чтобы уж точно подтвердить свои намерения, Сашка выскочил из номера, даже не закрывая его, ведь был полностью уверен, что в сборной воришек нет, и бросился на поиски Черчесова. В коридорах ему встретились и Мирослав Юрьевич, и Гинтарас Минаугович, и Паулино Гранеро. Саламович же, будто бы, как в воду канул. Добежав до холла отеля, Головин уже было отчаялся найти неуловимого главного тренера, когда ему на глаза попался пресс-атташе команды Игорь Владимиров, который любезно подсказал парню, что Черчесов ушёл к себе в номер. Сорвавшись с места, парень снова помчался, но теперь на третий этаж, ведь тренерский штаб жил именно там. Остановившись около двери, Саша что есть мочи забарабанил, чтобы тренер по любому открыл. Не прошло и нескольких секунд, как на пороге возник Станислав Саламович, чьё выражение лица было совсем не дружелюбным. — Головин? Ты чего барабанишь? — удивился мужчина, осматривая парня с ног до головы. — Станислав Саламыч, мне нужно с вами очень срочно поговорить, — не стал мямлить Саша, ведь сейчас всё зависело от его решительности и даже наглости. — Проходи, если срочно, — Черчесов пропустил парня в номер, закрывая за ним дверь. — Что случилось? — произнёс он, жестом предлагая Головину присесть. — Понимаете, у меня сейчас очень важный этап в жизни — я решил сделать любимой девушке предложение… — Ангелине? — уточнил Станислав Саламович, ведь неделю назад как раз наткнулся на ту самую злополучную статью и ни слову в ней не поверил. — Да… нет… не важно. Отпустите меня сегодня на ночь, пожалуйста. Я же всё равно завтра не играю. Там ситуация так сложилась, что нужно именно сегодня, — парень частил, понимая, что несёт полнейший бред, и тренер вот-вот его пошлёт, но мужчина внимательно слушал, немного шевеля усами. — И что это за ситуация? — Черчесов прекрасно знал, что ответа не услышит, но всё же попытался. — Да там… не важно, — старался уйти от лишних расспросов Головин, но и не выглядеть идиотом в то же время. — Можно? — он посмотрел на мужчину настолько умоляющим взглядом, отчего у Черчесова внутри даже что-то зашевелилось, ведь то, что парню действительно нужно, было видно невооруженным глазом. — Головин, ты из меня слишком бессовестно вьёшь верёвки. Что другие подумают? — Саламыч уже решил, что отпустит его, но как обычно придумал немного пожурить на отцовских правах. — А вы не говорите никому. Уверен, что никто моего отсутствия не заметит, — Саша, конечно, иронизировал, ведь прекрасно знал, что стоит ему не появиться на ужине, как кто-нибудь точно поднимет панику. — Ладно-ладно, хватит меня уговаривать. Чтобы к завтраку был на месте, как штык, иначе больше вообще никуда не отпущу и организую что? — One way ticket в Монако, я понял, — закончил слишком известную фразу тренера Головин, борясь с желанием броситься его обнимать и благодарить, ведь сегодняшний вечер в квартире Корневых был до жути важным. — Молодец. Беги уже, — подмигнул Черчесов, указывая на дверь. — Спасибо, Станислав Саламыч, — спешно поблагодарил парень и двинулся уже было к двери, как его окликнули: — Саш, девушка хорошая? — Самая лучшая, — расплылся во влюблённой улыбке Саша, сжимая в кармане коробочку с кольцом, которая была приготовлена в качестве тяжёлой артиллерии. — Беги уже, опоздаешь, — почти подгонял его тренер, вероятно сильно впечатлившись решительность парня.***
Стоило Саше позвонить и предупредить, что он выезжает, как у Корневой едва ли не выпрыгнуло сердце. Ей было страшно. Жутко страшно. Даже сильнее, чем тогда, когда она просто знакомила Сашу с семьёй, ведь ситуация в корне поменялась. С одной стороны, они больше не врали, что вместе, но вот с другой — предложение — важный шаг, на который идти спустя полгода знакомства довольно рискованно и даже немного опрометчиво. Было странно, что отец с самого начала не заподозрил подвоха, но ведь он и не знал на момент знакомства с Головиным, как долго Ксюша с ним уже в отношениях. Этот вопрос никогда не поднимался, ведь ребята вели себя слишком убедительно. Ещё в Монако парень захватил с собой брюки и белую рубашку, ведь ситуация обязывала. Тут уже рванные джинсы не подходили. Нужно было выглядеть на все сто, как в целом он когда-то полтора года назад и выглядел на приёме у президента в Кремле. Погладив вещи и даже не оставив на них следов от утюга, парень остался доволен, быстро переодеваясь и попутно приглаживая волосы, которые как обычно торчали во все стороны. Кое-как справившись с непослушными прядями, Саша вызвал такси, захватил куртку, ведь бодрящая осенняя погода явно не давала возможности щеголять без верхней одежды, убрал в карман заветную коробочку и бумажник, и покинул номер, выходя на улицу. Ветер во всю трепал деревья, едва ли не преклоняя их к самой земле, залезал под куртку и холодил кожу. Впрочем, Головин и так трясся, словно осиновый лист, без вмешательства погоды, ведь до чёртиков переживал. Такси подъехало довольно быстро — парень не успел покрыться корочкой льда. Забравшись на заднее сиденье и назвав адрес Корневых, Саша набрал Ксюше, предупреждая её, что выехал. По пути парень попросил заехать в цветочный магазин, желая порадовать всех представительниц прекрасного пола семьи девушки. И для Светланы Сергеевны, и для маленькой Анечки, и для Ксюши нашлись обалденно красивые букеты, ведь прийти с пустыми руками парень просто не мог себе позволить. Подъехав к подъезду и расплатившись за поездку, Головин с трудом выбрался из автомобиля, ведь руки были заняты, не буцать же букеты ногами, чтобы разгрузить руки. Едва ли не носом позвонив в домофон, парень протиснулся в открывающиеся двери и возликовал, когда вслед за ним в подъезд вошла незнакомая женщина и также продвинулась к лифту. Попросив её нажать на кнопку нужного ему этажа, Саша поймал немного завистливый взгляд женщины, но не обратив внимания. На одиннадцатом этаже лифт остановился, выпуская парня к его счастью. Позвонить в дверь было тоже довольно сложно, поэтому в работу снова пошёл нос, который после двух нажатий казался красным. Дверь открыла лично Ксюша, улыбаясь обворожительно и в тоже время как-то нервно. — Привет, Саш, — девушка кое-как поцеловала его в щёку, отмечая, что Головин слишком напуганный. — Привет, — сдавленно улыбнулся парень. — Позови, пожалуйста, маму с сестрёнкой, а то у меня сейчас руки отпадут. — Да, конечно, — Корнева на секунду отошла в гостиную, вернувшись со Светланой Сергеевной и Аней. Девочка рассматривала Сашу, узнавая в нём того самого принца старшей сестры и улыбаясь ему еще немного беззубым ротиком. — Ой, Ксюшкин принц приехал, — радостно захлопала в ладоши девочка, приближаясь к Головину, который как раз присел на корточки, чтобы быть поближе к Ане. Чмокнув парня в щёку, Анечка перевела взгляд на букеты и заметила маленький, предназначенный для неё. — Это тебе, — неуклюже протянул ей цветы Саша, улыбаясь. — Спасибо, — Аня выхватила из его рук букет, покрутила его в разные стороны, рассматривая, и снова поцеловав Головина, убежала в гостиную, где как раз был уже накрыт стол. Поднявшись на ноги, парень повернулся к Светлане Сергеевне, протягивая и ей цветы. — Это вам, — женщина приняла букет, смущенно улыбнувшись. Ей было приятно такое внимание парня дочери, ведь тот же Артемьев, к примеру, подобными качествами не обладал. — Спасибо, Саша. Мне очень приятно. Оставлю вас наедине, — Светлана Сергеевна покинула прихожую, чтобы не стеснять пару, которая даже на первый взгляд выглядела нервно. Повернувшись наконец-то к Ксюше, Головин несмело протянул и ей букет. — Спасибо, они прекрасны, — девичьи любимые белые розы пахли настолько восхитительно, что хотелось вдыхать и вдыхать их аромат, как можно дольше. Сняв куртку и незаметно переложив коробочку с кольцом в карман брюк, парень подмигнул своему отражению в большом зеркале и прошёл вслед за девушкой вглубь квартиры. Евгений Владимирович как раз закончил важный телефонный разговор, откладывая сотовый на ближайший комод. — Добрый вечер, Саша, — мужчина пожал протянутую парнем руку, улыбаясь вполне открыто и дружелюбно, чего нельзя было сказать о нём пару часов назад, когда он слишком громко кричал на подчинённых. — Добрый вечер, — уверенно и даже не надломленным голосом ответил Головин. Стоило всем пройти за стол, как парень понял, что лучшего момента просто не будет. Остановившись и взглянув на мужчину, он тем самым дал ему понять, что готов. Евгений Владимирович же привлёк внимание остальных. На мгновение Головин, кажется, спасовал. На него смотрели четыре пары глаз, а взгляд Ксюшиного отца был мало того что слишком выжидающим, так ещё и до жути тяжёлым. — Евгений Владимирович, я очень люблю вашу дочь и прошу у вас её руки, — парень почти не боялся, а его руки почти не тряслись. Корнев взглянул на дочь, которая выглядела то ли ошарашенно, то ли напуганно. Кажется, Сашка удивил всех. — Что скажешь, дочь? Не дожидаясь ответа девушки, Головин повернулся к ней лицом, в один миг доставая из кармана кольцо и становясь на одно колено — как во всех сказках и красивых романах. — Ксюш, ты выйдешь за меня? По щеке Корневой скатилась одинокая слеза. Девушка словно приросла к полу, не в силах ни двинуться, ни слово сказать. То, что Сашка сделал невероятный сюрприз, потрясло её до глубины души, отчего снова невольно вспомнился Игорь, который бы в таком случае и палец о палец не ударил — разбирайся сама. В этот момент Ксюша чувствовала себя и самой счастливой, и самой несчастной одновременно, ведь предложение же было липовое, а это значило, что слова парня могут быть просто обыкновенным актерским текстом, заученным наизусть. Когда по щеке скатилась ещё одна слеза, девушка готова была сорваться и рассказать родителям, что это всё спектакль, и никто не собирается жениться, ведь видеть настолько красивого и любимого Головина было слишком больно. Сашка ждал. Он понимал, что шокировал Корневу своим поступком и не торопил её с ответом, правда отец продолжал слишком выжидающе смотреть на дочь, отчего становилось не по себе. — Да. Её голос прозвучал тихо, но уверенно, чтобы не нарушить их план. Это было слишком непозволительно и даже опасно для здоровья. Поднявшись на ноги, Головин приблизился к девушке, беря её ладонь в свою и надевая на безымянный палец правой руки шикарное кольцо. Увидев украшение, Ксюша действительно чуть не расплакалась, ведь парень нехило потратился, чтобы быть достоверным. Обняв Корневу за талию и легко поцеловав, Саша улыбнулся ей, а в его взгляде читалось нечто такое, чего там до этого не было. Что это? Желание быть с ней несмотря ни на что?***
Ужин прошёл восхитительно, а Ксюша даже понемногу отходила от потрясения, чтобы не вызывать у отца лишние подозрения. После десерта ребята отправились в комнату девушки, где им и предстояло переночевать уже в качестве жениха и невесты. Слишком непривычно, а временами даже больно. Ксюше было больно. Пока Саша принимал душ и переодевался в любезно предложенные шорты и футболку, Ксюша лежала на кровати, свернувшись калачиком и то и дело всхлипывала. — Ксюш, ты чего? Я тебя обидел? — Головин не умел успокаивать, но и смотреть на плачущую девушку не собирался. — Я так больше не могу, слышишь? Я не могу им лгать! Это зашло слишком далеко. Слишком! — Корнева в один миг спрыгнула с кровати, направляясь к двери, но Саша поймал её за руку, разворачивая к себе. — Успокойся. Я сделал то, что должен, потому что я… Говорить ему было чертовски тяжело, но закончить фразу стоило, ведь молчать он больше не мог. — Я люблю тебя, Ксюш.