Цветы ревности

Сора с удивлением разглядывал цветок. Как он здесь оказался посреди зимы? «Не мог же я, в самом деле, это выплюнуть». Он зевнул. Тепло и тусклый свет лампы навевали сонное настроение. Вспомнилось, что с утра на работу. Сунув цветок в карман по соседству с пачкой сигарет, Сора поднялся в свою комнату. Спал он беспокойно. Его терзали обрывки неясных снов: Нигаи, ухмыляющийся Райден и скользкие белые цветы без стеблей, которые падали прямо с неба. Их было так много, что он в них тонул, они забились ему в глотку. Сора протягивал руки к девушке, умоляя помочь. Ей только и надо было, что похлопать его по спине, но она отвернулась и пошла куда-то под руку с Райденом. Сора начал задыхаться… И проснулся. Резко сел и открыл глаза. Бледный свет просачивался в комнату. Стрелки будильника застыли на шестёрке. Тик-так, тик-так — билось железное сердце. Сора с размаху поставил будильник обратно на тумбочку. Дзынь! — взвизгнули невидимые шестерёнки. «Снова проснулся раньше времени», — он широко зевнул и откинулся на кровать. Простыня на ощупь была бугристой и рассыпчатой. Он поднял руку — с неё сорвались белые лепестки вперемежку с такими же бутонами. Он встал и осмотрел кровать. Цветов оказалось не так уж много, но само их наличие пугало. «Откуда они взялись?» — думал Сора, сердито стряхивая их на пол. Второй день всё было не так. Вчера ссора с Нигаи, сегодня эти дурацкие цветы! В горле запершило. Мерзкая, едва ощутимая щекотка мало походила на то, что бывает при обыкновенном кашле. Кх! Изо рта вылетел белый лепесток. Кх! А вот и целый цветок. «Как будто мало во мне странностей, — хмыкнул Сора. — Крылья, нимб, а теперь ещё и цветы!» Вместо того, чтобы доспать, оставшееся время до звонка будильника он копался в медицинском справочнике и «Анатомии человека», но ничего про цветы не обнаружил. Будильник таки прозвенел, — Сора совсем забыл, что завёл его, — и, не докончив свою песнь, впечатался в стену. — Опять собрался дом разнести? — спросил Райден, бесцеремонно заглянув в комнату. Он едва сдержался, чтобы не ответить какую-то грубость. Райден со вчерашнего дня вызывал стойкое отвращение. Сора всегда помогал ему — сидел возле его постели, когда он только вылупился из кокона и потом, когда подхватил простуду, разъяснял что да как, выгораживал перед Союзом. «А что в ответ? Подложил ты мне свинью, Райден». На завтрак была вязкая овсянка. Чуть пригоревшая, потому что готовил Ока. На него не получалось сердиться, поэтому серокрылый смиренно давился кашей с привкусом гари. — Что-то ты сегодня совсем невесёлый, — Райден плюхнулся на стул напротив, — Признавайся, опять всю ночь читал? — и сунул ложку ему под нос. — Не тыкай в меня, — он скомкал салфетку. — И что за приказной тон? Уже яйца курицу учат? — Я лишь поинтересовался. Какой-то ты нервный сегодня. Не хотел бы я сидеть за партой у тебя в классе. — Я тоже могу поинтересоваться, почему ты встал раньше, а сошёл вниз только сейчас! Почему мы должны тебя ждать? Мы с Окой, может, торопимся! Да, Ока? Кристально чистые глаза под нимбом беспокойно заметались. «Угу», — выдавил он подобие согласия. — Разве я просил меня ждать? — парировал Райден. — Я в состоянии приготовить себе завтрак. Меня не нужно водить до работы за ручку, как твоих подопечных по школьным коридорам. Сора промолчал, и на этом спор оборвался. Липкие нити неприязни остались висеть в воздухе. Они тянулись от противоборствующих полюсов — его и Райдена, но не вступали в схватку. Вполне возможно, им мешал Ока, который сидел между ним и Райденом. Сора усмехнулся своей фантазии. На мгновение ему показалось, что он действительно видит эти нити. Потом понял, что это обыкновенная паутина. В лучах солнца она сверкала и переливалась. «Если бы можно было их собрать, я бы сплёл из них шаль для Нигаи, она любит такие вещи, и вся неприязнь бы из них испарилась. И Нигаи бы перестала на меня сердиться…» Эти мысли заставили его улыбнуться, но затем он вспомнил о реальном положении вещей, и тяжело вздохнул.

***

Звякнул колокольчик. Сора вздрогнул и ударился нимбом о низкий дверной косяк. — Здравствуйте, — неловко сказал он. В аптеке пахло травами и чем-то химическим. Он узнал этот запах, также пахло в школьной лаборатории. За прилавком стоял Плащ — человек в маске, сером халате и капюшоне. Он даже не кивнул в ответ и поспешил скрыться за неприметной дверью. Другого Сора и не ждал. Монахам из храма было запрещено общаться с людьми и тем более с серокрылыми. Для Лаборанта, похоже, было сделано исключение, но он даже с Нигаи не разговаривал, хотя они вместе готовили лекарства. Лишь жестами пояснял, что ему нужно. Нигаи вышла из двери, за которой только что исчез Лаборант. — Привет, Сора, — она поежилась и засунула руки в карманы белого халата. — Что-то случилось, у вас кто-то заболел? Она смотрела в сторону, и создавалось ощущение, что она не хочет с ним разговаривать. — На самом деле нет. Я лишь хотел извиниться за вчерашнее. — Извиниться? За что? «За то, что застал тебя с Райденом», — собирался ответить он, но вовремя прикусил язык. — Сам не знаю. Мне показалось, ты обижена. — Нет-нет, что ты, всё в порядке! — она улыбнулась и тряхнула головой. — Ты тут не причём. У меня сложности в последнее время, проблемы на Фабрике. — Я могу чем-то помочь? — Вряд ли. Но спасибо. Повисло молчание. Нигаи теребила полу халата, тикали часы. Из соседней комнаты доносился звук шаркающих шагов. «Наверное, так ходит Лаборант», — думал Сора. Время медленно текло сквозь пальцы. Звякнул колокольчик. — Мне срочно нужно что-то от температуры! — сказала вошедшая женщина. — Прости, мне надо работать. — Да, конечно, — он кивнул и попятился. — Хорошего дня! — И тебе. Уже на улице он тяжело вздохнул. Вроде помирились, но осадок никуда не делся. Из головы не выходили Нигаи и Райден. «С другой стороны, какое мне дело?» Он сердито взмахнул крыльями и чуть не закашлялся. Снова эта странная боль… Но на работу, тем не менее, пошёл. В школе неприятные симптомы исчезли, как и мысли. Не было времени думать об этом. Сора стал другим человеком — спокойным, уверенным, дисциплинированным, не переживающим по пустякам. Дети его слушались, учителя и родители говорили как с равным. Почти, если не считать нотки восхищения серокрылыми. Таким он хотел быть всегда, но не получалось. Дома он ворчал, под взглядом Нигаи таял, с фабричными спорил, не стесняясь в выражениях, а ночью вылезало совсем уж несуразное существо, с сигаретой в зубах ноющее на жизнь. Рабочий день закончился, Сора возвращался домой. Небо скрыл занавес из серых туч. Порой из-под него выглядывали бледные солнечные лучи и что-то чертили на земле. «Может, так Бог строит наши судьбы?» — подумал Сора. Один из лучей упал на дверь городской библиотеки, куда он как раз собирался. Мелькнула мысль пройти мимо. — Что берёте на этот раз? — спросил старый библиотекарь. — Можно что-то про болезни горла и лёгких? За столом в дальнем углу читального зала он пролистал уже несколько объёмных томов, но не нашёл ничего полезного. «Это неудивительно. Кто напишет про такой бред». Зевнув, он взялся за очередную книгу. Раз страница, два страница. Уже по рисункам было понятно, что это не то, но один привлёк его внимание. Анатомически прорисованные горло, лёгкие и сердце, из которого растут цветы. Днём раньше он бы посмеялся и отложил книгу в сторону, но сейчас принялся жадно читать. «Ханахаки — болезнь неразделённой любви». Чем дальше он читал, тем смешнее ему становилось. Ну что за бред, в самом деле! Если в цветы из сердца он ещё мог поверить, то болезнь из-за любви казалась ему верхом нелепости. «Интересно, как она лечится? Ага!» «Больной должен соединиться с объектом своей любви или же разлюбить. В противном случае летальный исход от удушья или разрыва сердца». Сора захлопнул книгу. Ну и сказочки нынче пошли в научных трактатах! Почему Плащи не могут привозить из-за стены более серьёзную литературу? — Что-то берёте? — спросил библиотекарь на выходе. — Да, — Сора показал ту самую книгу. «Но я ведь не влюблён, я не могу быть влюблён». Он настолько глубоко погрузился в свои мысли, что перестал замечать, куда идёт. Люди, улица, снежный налёт на тротуаре — всё мешалось в одну кашу. Жаль, поблизости не было цветов, они стали жизненно необходимы. Кто лучше них ответит на вопрос, влюблён или нет? «И всё-таки влюблён». Перед глазами возник образы Нигаи, её грустная, будто подёрнутая сумерками улыбка, и Сора сдался. — Влюблён, — прошептал он, сжав кулаки, и рассмеялся. Люди смотрели на него с удивлением. Жалкие букашки! Вечно тянуться к тому, чего не понимают, и воображают, что очень умны. В другое время он бы испугался… да хоть за свою репутацию. Втянул бы голову плечи и сделал вид, что не причём, но сейчас ему было всё равно. Он шёл через толпу напролом, рассекал её с лютой ненавистью. В сущности, злился он на себя, больше не на кого. Самому вляпаться в то, что обличал, это уметь надо! Новый приступ кашля заставил его остановиться. В этот раз обошлось без цветов, но растрясло его изрядно. Он прислонился к стене дома, чтобы отдышаться. К нему подходили люди, предлагали помощь, но он отказывался. «И как не противно подходить? Рот в слюне… — он быстрым движением вытер губы. — А если бы они знали, какой я на самом деле «праведный серокрылый…» Путь до Фермы был неблизкий, и за это время Сора успокоился. Дома, к счастью, никого не было. Теперь, когда эмоции отступили, он стал думать. Что делать дальше? Как справиться с болезнью? Признаваться в любви Нигаи он даже пробовать не хотел. Оставался второй вариант — разлюбить. Но как это сделать? Опыта в таких вещах у него не было, да и то, что он слышал о любви, предполагало, что никто не может управлять этим чувством. Оно само проходит и уходит. «Чувством управлять нельзя, но ведь есть воля! Нельзя слепо идти на поводу у чувств». Улёгшись на кровать, Сора понял, что есть ещё третий вариант — обратиться к Переговорщику, попросить помощи у Союза Серокрылых. Должно быть… должно быть какое-то лекарство, которое могло бы справиться с его «болезнью». Этот вариант выглядел многообещающе, но, в конце концов, Сора от него отказался. Вернее отложил на будущее, как запасной план. Почему? Он не мог чётко осознать этого. В просьбе о помощи был почти тот же привкус, что и в признании в любви. Признание своей слабости, беззащитности перед другим человеком. Этого он всегда боялся. Его маска-личина спокойного, уверенного в себе, дисциплинированного учителя уже давно приросла к лицу… и отдирать её с болью и кровью было страшно. Нужно решить всё самому. Найти решение. Любовь — такое же чувство, как и любое другое. Оно проходит, если не давать ему пищи. Вдохновленный такими мыслями, Сора придумал план…

***

Последнюю неделю все были участливыми, постоянно спрашивали, не заболел ли он. Сора неизменно отвечал "нет", но симптомы говорили обратное. Усилился кашель, бросало то в жар, то в холод. Он наяву бредил — настолько глубоко уходил в раздумья, что терял связь с действительностью, забывал, где и с кем находиться. Все эти дни он лихорадочно готовился воплотить свой план и ждал лишь следующего прихода Нигаи. — Ты зря пришла сегодня, — спокойно сказал Сора, глядя сквозь вошедшую. — Тебя не должно быть здесь. Сегодня и впредь. — Почему? — опешила девушка. — Какая муха тебя укусила? То извиняешься, то сам же прогоняешь. — Да, что это ты удумал? — встрял Райден. — На это есть причины. Несколько лет назад произошёл эпизод, который очень меня огорчил. Один мой товарищ сбежал в другое гнездо. Из-за девушки. И есть угроза, что в недалёком будущем эта история повториться вновь, если я не приму меры. — На что это ты намекаешь? — На то, что приходишь сюда с целью соблазнить... кого-то. — Что?! — в один голос воскликнули Нигаи и Райден. На несколько мгновений воцарилась тишина, прерываемая лишь тяжёлым дыханием. — Я бы могла оправдаться, но не буду. Раз ты считаешь меня... такой, я не больше не собираюсь сюда приходить. И общаться с кем-то из вас тоже, чтобы ненароком кого-то не соблазнить.