***
До Фабрики они шли молча. Ива о чём-то сосредоточенно размышлял, а Райден не решался начать разговор, хотя молчание было очень тягостным. Предоставленный самому себе, он совершенно не знал, чем себя занять — всё казалось пустым и бессмысленным. От нечего делать он стал считать шаги и сбился на тысячном. Здание Фабрики, как и все прочие гнёзда серокрылых, находилось за пределами города и было со всех сторон обнесено проволокой, что придавало ей совсем уж мрачный вид. Вопреки ожиданиям Райдена, они не пошли искать ворота, а остановились около проволоки в одном из тех мест, где не было никаких дверей. Отодвинув широкую деревянную доску, Ива указал ему на дыру в проволоке, через которую нужно было пролезать внутрь. — Сам знаю, что это по-дурацки… — словно извиняясь, сказал он, когда Райден пролез внутрь, — но такова традиция. Пройдя совсем чуть-чуть, они вступили внутрь фабричных строений, и Райдену стало совсем не по себе. Стальные конструкции обступали со всех сторон, они были холодные, пустые. «Непонятно, как тут вообще можно жить. Даже приходить сюда, скажем, для работы — и то было бы не по себе. А жить…» — одна мысль об этом угнетала. Ива хлопнул его по плечу, так что он вздрогнул от неожиданности. — Не переживай раньше времени. Не вся Фабрика… такая. Хотя да, первое впечатление от неё почти у всех неприятное. Вообще это странное место. Никто не знает, что здесь делали люди, над чем они работали, что производили. Я спрашивал об этом у самых старых из жителей Гли, искал в книгах… ни одного следа. Старшие из нас рассказывали, какие следы жизни здесь были, когда серокрылые поселились на Фабрике — в нескольких комнатах была мебель, в том помещении, которое мы стали использовать, как кухню — старая посуда. Но всё остальное, как и сейчас, было совершенно пустым. Словно скелет какой-то, с которого исчезло всё мясо. Скелет… Райдену показалось, что это сравнение слишком мягкое. Массивность, неухоженность и угрюмость комплекса просто подавляла. Поднявшись на верхний этаж одного из строений, они попали, как показалось Райдену, в жилую часть — пол здесь был нормальный, деревянный. Вскоре Райден понял, что не ошибся — завернув за угол, они остановились около одной из дверей. Ива открыл её без стука, сказав Райдену проходить внутрь. Как оказалось, это была зимняя гостиная Фабрики (летом собирались в другом помещении, гораздо более холодном), соединённая с кухней. Она оказалась на удивление уютной. Райден ожидал чего угодно — подвешенных консервных банок, открытого настежь окна, коллекции ножей, выложенных на видном месте, но всё было обыкновенным. Разве что все сидения были жёсткими. Парень, которого они с Ивой застали за наведением в кухне порядка (он мыл пол), распрямился, пригладив упавшую на лоб чёлку и, выслушав краткий рассказ Ивы, оценивающе посмотрел на Райдена. Незнакомец был высоким, с тёмными волосами и, как показалось Райдену, даже старше Соры. Нос с горбинкой придавал его лицу несколько высокомерное выражение, но к Райдену серокрылый обратился без всякого пренебрежения. — К нам на Фабрику, значит, собрался? — Хлопнул он его по плечу. Говорил он отрывисто и немного косноязычно, делая не совсем понятные паузы между словами. — Ну что ж, новеньким мы всегда рады. Раз уж своих коконов почти нет. Как звать-то? — Райден… — А я Акира. В своём сне в коконе я видел рассвет. Сидел и смотрел, как солнце встаёт. Потом я, правда, испугался — сам не знаю, чего. Откуда-то во сне я знал, что должен сделать что-то прежде, чем солнце встанет… но прежде, чем я понял, что же я должен сделать, солнце встало, и я проснулся. Свой сон, если захочешь, расскажешь вечером, когда все соберутся… знаешь, у нас говорят, что сны серокрылого — глаза его души. Но я что-то заговорился, — он почесал затылок. — Ты это, останавливай меня, если что. Если раскомандуюсь, начну языком излишне чесать или что — смело давай мне подзатыльник. Я не обижусь. Надеюсь. Акира усмехнулся. Райден, несмотря на его улыбку, чувствовал себя как-то неуверенно. Чем-то он напоминал ему Сору (даже вспоминать о нём было неприятно), но были и различия. Не слишком опрятная одежда, старые, дырявые кроссовки на ногах… Сора такого бы точно не потерпел. Даже соблюдая общее для серокрылых правило носить только старую одежду, он умел выглядеть почти идеально. Серокрылый посмотрел на Иву — тот ободряюще улыбнулся Райдену и обратился к Акире: — Общее торжество устроим вечером, когда все придут? Когда будем Райдену комнату подбирать: сейчас или вечером? — Лучше сейчас. На чужое не позаримся, а за ничьё никто не обидится. — Он пожал плечами, критически осмотрев кухню, потом задвинул швабру с ведром в угол помещения. — Ива уже познакомил тебя с правилами? — Райден кивнул, и Акира добавил: — Вечером повторим, если что. Правила-то общие. Они вышли в коридор. Райден поёжился от холода — в кухне стояла печка и казалось, что всюду разлито тепло, но едва они вышли, зимние холода напомнили о себе. Серокрылые прошли по коридору, завернули за угол и остановились у первой попавшейся двери. Открыв её, Райден увидел свалку старых вещей — здесь были и поломанная кровать, и стулья без ножек. — Не, здесь точно жить не стоит. — Авторитетно сказал Ива. — Но, если что-то сломается и не сможешь сам починить — смело неси сюда. Рано или поздно починим. Если вещь понадобится, конечно. Акира кивнул. — Ты только учти, — заметил он, — что жить в своей комнате до конца зимы ты будешь только днём. Если в это время работать не будешь. Ночью, если мороз ударит, в сосульку превратиться можно, сколько одеял на себя не натягивай. Фабрика, как ты заметил, не слишком подходит для жилья. Зимой жилых комнат всего четыре. Кухня с общей комнатой, где ты был, спальня для мальчиков и спальня для девочек. В них мы утеплили стены, так что даже в мороз достаточно топить печи два раза в день. Райдену не понравилась перспектива спать в окружении множества незнакомых ему фабричных, которые непонятно как к нему отнесутся, но других вариантов не было. Он кивнул. Закрыв дверь, они пошли дальше. Так они обошли около десятка помещений — одно или два более-менее подходили для жилья, но по сравнению с тем, что было на Ферме, выглядели… словно человек, привыкший жить в летнем тепле, внезапно попадал в зимние морозы. — Ты это, — заметил Акира, когда они вышли из очередного помещения, признав его нежилым. — Не верь всему, что будут говорить. У нас любят языком чесать, придумывать всякие небылицы. Не в обиду другим, конечно, но порой меры не знают. Вот и обо мне всякое рассказывают. Ходит байка, будто я всех серокрылых из своего бывшего гнезда выгнал. Чепуха всё это. Расскажу тебе сам, чтобы других меньше слушал. Он нахмурился. — Ты, наверное, пока это не заметил, но я очень люблю командовать. Когда я только попал в Гли, это ещё было незаметно. Я устроился на работу, как все. Работал. Жил. Только этого было мало. Я работал в магазине, помогал продавать. То да сё. Постепенно у меня появились идеи, как продавать больше и лучше. Город Гли маленький, новое здесь только то, что привозят Плащи, но меня это не остановило. Я придумал рекламировать товар… будто это кому-то было нужно. То, чем торговали мы, нигде в Гли больше не торговали. Требовал от тех, кто работал в магазине, чтобы они улыбались покупателям… будто кто-то всерьёз с кислой рожей встречал приходящих. Но этого мне было мало. Я взялся наводить порядки в гнезде, хоть был и младшим. Поначалу это терпели. Но однажды я перегнул палку… и мне сказали, что или они — или я. Вмешался Союз Серокрылых. Переговорщик отправил меня жить на Фабрику и повелел каждые полгода искать новую работу. — А, я слышал о вас! — Райден выпалил это неожиданно для себя. — Со… Сора рассказывал о серокрылом с Фабрики, которого обязали каждые полгода искать новую работу… Он осёкся, опасаясь, что сказал лишнее, но Акира был совершенно спокоен. Ива, видимо, слышавший этот рассказ не в первый раз, думал о чём-то своём, почти не прислушиваясь к беседе. — О тебе. Здесь все равны и никаких «вы» не потерпят. — Он хмыкнул и добавил, возвращаясь к своему рассказу. — Переговорщик повелел мне каждые полгода искать новую работу и добавил, что ужиться с людьми я смогу только таким, каким я был в первые дни своей жизни в Гли. Когда я всех слушал, у всех учился, всему радовался и даже и не думал никого сам учить. Вот я и учусь у всех. Только научусь как следует, как отправляюсь на новую работу. — А это не утомительно? — Осторожно спросил Райден. Он не представлял себе иной работы, чем на радио. Найти одну работу себе по душе было и то трудно, а искать каждые полгода… — Очень. — Кивнул Акира. — Но я не жалуюсь. Я ведь так и не стал… другим. Если чуть-чуть отпустить вожжи, дать себе поблажку, то я снова сяду другим на шею, буду приказывать и руководить. Хорошо, что здесь, на Фабрике, никто не постесняется дать мне оплеуху, если зарвусь. Очередное помещение, где они остановились, показалось Райдену чуть более жилым чем прочие, и он, после недолгого колебания, решил остановить на нём свой выбор. В совершенно пустой и покрытой толстым слоем пыли комнате окна были в порядке, потолок не протекал. Только холодно было по сравнению с Фермой. Очень холодно. — Зимой на Фабрике жить очень сложно, — словно угадав его мысли сказал Ива. — Нежиться не приходится. Кровать мы тебе принесём, у нас есть одна-две, вроде бы, одеяло тоже. Насчёт тёплой одежды сам беспокойся. В тетради-то страницы есть? Нащупав тетрадь в кармане, Райден с радостью осознал, что не оставил её на Ферме. Серокрылый кивнул, ещё раз оглядев комнату. Вспомнились Нигаи. Ока. Уют, царивший на Ферме даже в самые холодные зимние дни. Новая жизнь представлялась ему подобной этой комнате — пустой и холодной. — Осталось что-то важное в старом гнезде? — Вопрос Ивы был немного неожиданным и, подумав, Райден кивнул. Он жалел, что не взял с собой радио. Приёмники в Гли привозили Плащи из-за стены и никогда нельзя было с уверенностью сказать, сколько их привезут и привезут ли вообще. Как казалось Райдену, Плащи словно бы откуда-то узнавали, в чём в городе возникает нужда и привозили как раз то, что нужно, но скупо. Именно столько, сколько требовалось, и ни граммом больше. Вот и с приёмниками… здесь, в Гли, для серокрылого это было целым сокровищем. Купить новый из-за стены по правилам он не мог. Только если кто-нибудь отремонтирует для него чей-то старый. — Хочешь, чтобы кто-то сходил к тебе в гнездо? — Спросил Акира. — Мне нельзя, со старшим твоего бывшего гнезда у меня не лучшие отношения. Иве тем более… можем послать Кумо. Подумав, Райден покачал головой. Упрашивать Сору отдать его вещи… Ива ободряюще хлопнул его по плечу. — Я тоже оставил все свои вещи в старом гнезде. Особенно подарки от Амэ жаль. Не знаю, что с ними потом случилось, наверное, Сора выбросил всё… но, с другой стороны, это дало нам возможность дарить друг другу новые. И вообще, мы ведь не навечно в Гли. Как слишком большие ботинки натирают ноги, так слишком много вещей натирают душу. — Много болтаешь. — Хмуро заметил Акира, и Ива замолчал, но, по-видимому, без обиды на старшего серокрылого. — Тогда пока займёмся твоим переездом. Нужно прибраться и перетащить кровать… Райден кивнул. Работа была хоть каким-то выходом. Пока он что-то делал, с кем-то говорил, всё казалось почти нормальным. Но предоставленный самому себе он напоминал рыбу, выброшенную на берег. Пустота в душе никуда не делась, лишь притаилась, пустив корни и обрастя колючками.***
Лёгкие хлопья снега падали на Фабрику. К вечеру набежали невесёлые тучи, постепенно сгущались сумерки. Из окон Фабрики уже нельзя было разглядеть город во всех подробностях, но и любоваться загадочным сиянием фонарей было рано. Ива рассказал Райдену, что у них с Аме любимое занятие — смотреть на разноцветные городские огни и придумывать таинственные истории про людей, живущих в городе. Это немного удивило серокрылого — всё же он ожидал, что фабричные будут… более грубыми, что ли. Менее тонкими. Они сидели вместе в гостиной — он, Ива и Акира. Еда уже была приготовлена (Акира с одной из фабричных девочек, Моммо, сбегал в Гли за угощениями — в обычные дни сладкое было под негласным запретом), всё было приведено в порядок. Большинство фабричных уже вернулись на Фабрику и разошлись по своим делам. Праздник по поводу принятия в их гнездо новичка было решено начать в 8 вечера. Внезапно Ива, сидевший рядом с Райденом и смотревший в окно, так сильно стиснул его руку, что серокрылый буквально вскрикнул от боли. — Что такое? — Выпалил он обиженно, косясь на нового знакомого. — Сора… не верю. Не верю, что он здесь! Райден, моментально поднявшись со стула, уткнулся в оконное стекло. Несмотря на недостаток освещения, сомнений не было — высокий серокрылый, вошедший на территорию Фабрики, был именно Сорой. С ним были ещё двое — Райден без труда опознал Оку и… — сердце словно куда-то провалилось — Нигаи. Они пришли сюда… за ним? Именно эта мысль первой мелькнула в его голове, но почему-то не вызвала ничего, кроме страха. За весь день он уже успел помечтать на тему того, как Нигаи приходит за ним и просит прощения, но если Сора и присутствовал в этих мечтах, то лишь какой-то мрачной, давящей тенью. Но потом он вспомнил, как Сора вчера (казалось, целую вечность назад) говорил о том, что они должны помочь Нигаи с переездом. — Пойдём, — буквально рыкнул Ива, хватая Райдена за рукав. — Я с ним поговорю. Я с ним обязательно поговорю! Мысль о разговоре с Сорой не вызвала в Райдене энтузиазма, он оглянулся на Акиру, ожидая от того какой-то помощи, но лицо старшего по кухне было непроницаемым. — Только без драки. — Всего-то и предупредил он. — Буду я об этого предателя руки марать, — бросил Ива уже на ходу, увлекая Райдена за собой.***
Ока неохотно шёл на Фабрику. С одной стороны, помочь Нигаи в переезде было нужно. С другой, отношения с фабричными, расстроенные бегством Ивы на Фабрику, так и не были до конца налажены. Теперь к ним решила переехать Нигаи и непонятно, как воспримут это фабричные. Не сочтут ли они это предательством. Всё же её кокон был единственным, проросшим на Фабрике. Остальные фабричные были беглецами из других гнёзд. Если уж нужно было идти на Фабрику, то Соре следовало остаться дома. Именно его на Фабрике никто не хотел видеть. Но робкие попытки объяснить это ему встретили совершенное непонимание. Сора не слушал никакие аргументы, преследуя какую-то свою, тайную мысль, которую он не желал никому поверять и лишь ограничивался общими рассуждениями о том, что нужно помочь Нигаи всем вместе. Уход Райдена все, как бы сговорившись, решили не обсуждать. День, который мог бы принести их гнезду величайшую в мире серокрылых радость, обернулся сомнениями, недосказанностью, уклончивыми взглядами. Путь до Фабрики прошёл в полном молчании. Ока несколько раз пытался начать разговор, на ничего незначащие темы, но всякий раз затихал после нескольких невесёлых реплик. Наконец, они вошли на территорию Фабрики. Мрачные, невесёлые здания нависли над ними, превращая упавшие на город сумерки почти что в ночь. Путь им указывала Нигаи. Ни Сора, ни Ока здесь ещё не были. Но, когда они вышли в место, которое можно было бы назвать «внутренним двором» Фабрики, она остановилась как вкопанная. Одновременно с ней остановился и Сора. Ока затормозить не успел и больно ткнулся носом в спину старшего серокрылого. Осторожно выглянув из-за его крыльев, он увидел стоящего на крыльце мрачного, как грозовая туча, Иву и, к своему ещё большему удивлению, жмущегося за его плечом Райдена. Повисла пауза. Лицо Соры Ока не видел, но глаза Ивы метали молнии. Быстро сойдя с крыльца, он порывистым шагом подбежал к Соре и остановился перед ним. Ока двинулся вперёд, желая встать между бывшими друзьями и перевести всё в шутку, но почти сразу остановился. Сердце подсказывало, что лучше не вмешиваться. — Что. Ты. Тут. Забыл? — отчеканил Ива. Они с Сорой были примерно одного роста, но Ива был крупнее и весь горел негодованием. Сора, по крайней мере, внешне, был совершенно спокоен. Только губы перекосила не совсем приятная усмешка. — Просто хотел помочь Нигаи с переездом. — Всё так же улыбаясь, мягким голосом произнёс Сора. — И пришёл сюда, на Фабрику? Здесь тебя никто не ждёт, понял?! Но чем больше кипятился Ива, тем спокойнее становился Сора. Даже улыбка у него стала другой, почти доброй. Вот только Оке почему-то стало страшно. — Спокойнее, — он отступил на шаг, словно бы опасаясь ещё больше разозлить Иву. Вот только… — И ты, и я серокрылые, нам нечего делить. Мы можем ходить в городе Гли, где угодно. Нам запрещено только приближаться к стенам. Я имею точно такие же права быть на территории Фабрики, как и ты. Запретить это мне может только Союз Серокрылых. Я понимаю твои чувства, ты, конечно, считаешь это гнездо своим домом… но ведь и ты, как и я сейчас, пришёл сюда с Фермы. — И правильно сделал! — Я не спорю. Ты ведь уже давно не мальчик и, конечно, сам можешь отвечать за свои решения. Сора продолжал улыбаться. Ива смотрел на него, руки у него дрожали. Оке казалось, что он сейчас бросится на Сору. — Ненавижу… — Еле слышно прошептал Ива. — Ненавижу тебя. Вечно улыбаешься, когда должен бы плакать. Ты вообще хоть раз в жизни плакал?! — Возможно, — Сора ответил мгновенно, ничуть не изменившись в лице. — А ты когда-нибудь плакал? Странно слышать этот вопрос от тебя. Ты же ориентировался на фабричных, настоящих мужчин. А настоящие мужчины разве плачут? Ива занёс руку, словно готовясь ударить. Сора не шелохнулся. Воцарилось молчание, прерываемое лишь тяжёлым дыханием Ивы. Наконец, на лице беглеца с Фермы появилось корявое подобие улыбки. Он выдавил из себя что-то, напоминавшее смешок. — Я сотру… сотру с твоего лица улыбку. Та, с кем ты пришёл, уже ушла. Она пошла говорить с другим! Улыбка и в самом деле сошла с лица Соры. Всё его внимание было сконцентрировано на разговоре, и он не заметил, как ушла Нигаи. Он огляделся — её нигде не было, как и Райдена. Он вспомнил, что серокрылый стоял у двери, ведущей внутрь Фабрики. Не обращая на Иву внимания, он бросился в ту сторону, но Ива загородил проход. Не останавливаясь, Сора со всей силы толкнул его. Ива ударил в ответ. Завязалась драка.