***
Сегодня, в лучах слабого солнечного света, едва приникающего через плотные белые занавеси на больших окнах, коридор казался Кане не таким уже мрачным и загадочным, как это было вчера вечером. Хотя что-то всё же осталось неизменным: с огромных картин мужчины и женщины в вычурных старинных костюмах всё так же пристально следили за каждым её шагом и за малым не перешёптывались за её спиной. Может, художник так и задумывал, а, может, сама Кана тронулась немного умом. С похмелья она не была ни в чём сильно уверена, поэтому решила отложить эту мысль на потом. Мягко ступая по алой ковровой дорожке, Альберона всё шла и шла по длинному коридору, рассматривая картины (среди которых оказались и просто пейзажи) и необычные украшения на дверях. Сложно было сказать, что именно показалось Кане странным, но когда она стала присматриваться к этим фигурам, вместо которых в обычных отелях располагались номера комнат, то даже присвистнула. Когда-то давно ей в руки попалась книга с очень интересным содержанием, которую она раздобыла на одном скучнейшем задании. Так вот, сейчас всё было похоже на то, что безумный дизайнер этого отеля тоже видел её и с огромным усердием превратил все картинки в объёмные фигурки людей, занимающихся сексом в разных позах. На той фигурке, которую сейчас внимательно рассматривала Кана, медный силуэт девушки стоял на коленях, опустившись на локти, а сзади, плотно прижавшись к её бёдрам своими, располагался такой же парень из меди. В просвете между их телами Альберона смогла, к своему удивлению, заметить кусочек члена, и поэтому глупо хихикнула. Любопытство тут же разгорелось в ней, отодвигая мысли о завтраке куда-то совсем далеко. Она уже успела перебрать десятки вариантов, что же там за дверью, как та сама приоткрылась, стоило только Кане поднести ладонь к резной, круглой ручке. Огромная кровать, расположенная ровно посередине комнаты, тут же привлекла внимание девушки. Алое покрывало, которое скрывало ложе, ярким пятном выделялось среди графитно-чёрных обоев и ковра с длинным ворсом. Часть окна скрывали задёрнутые не до конца такие же чёрные шторы, поэтому сквозь царивший полумрак, Кана не сразу заметила остальное. Только сильнее приглядевшись, она смогла рассмотреть свешивающиеся с потолка вместо люстры длинные тонкие цепи, заканчивающиеся кандалами, обтянутыми тканью. Кана выскочила обратно в коридор и, озарённая догадкой, принялась заглядывать в каждую комнату на пути к лестнице, ведущей на первый этаж. Везде её ждало ещё большее удивление от увиденных фигурок на входе, и приспособлений, расположенных внутри апартаментов. В одной из комнат она даже не смогла опознать все предметы, подвешенные на крючках в большом открытом шкафу. Среди обычных плетей, наручников и ошейников, были ещё и целые сложные конструкции из лент, шипов и зажимов. Постояв немного в растерянности перед лестницей, Кана решила, что пойдёт всё-таки поскорее в столовую, чтобы расспросить обо всём Фиделя. Может, конечно, она чего-то не поняла из текста объявления, но они вроде как не притон приехали осматривать, а вполне себе приличный отель. Не то чтобы, Альберона была высоких моральных принципов, просто, знай, она всё это до поездки, то настояла бы, чтобы они поехали только вдвоём с Эрзой. А теперь придётся думать, как уберечь остальных нежных фиалок из команды от сердечного приступа. Они-то, дурочки, наверное, даже за руки ни с кем не держались. От увиденного похмелье, как рукой сняло, и теперь с абсолютно трезвой и ясной головой Кана решила вытянуть, как можно больше информации из хозяина отеля, чтобы, по возможности, держать девочек подальше от этих комнат и всего подобного. Возле огромной двустворчатой двери Кану уже ждал Марко, который тут же склонил голову в приветствии, заметив её приближение. — Всем доброго утра! — громко произнесла она и направилась к свободному стулу возле Джувии. — Приветствую вас. Голос Фиделя, в отличие от невнятного бормотания девочек, Кана услышала отчетливо, будто он раздался прямо у неё в голове. На мгновение она замерла, но сделать вид, что всё в порядке, ей не составило никакого труда. Годы тренировок в обществе Гилдартса давали о себе знать, поэтому она лишь весело подмигнула Эрзе, сидящей напротив, и принялась накладывать еду в тарелку. — Марко, мне кофейку! — крикнула она, закинув пару клубничек на горку из творога, который тут же полила мёдом. Бесшумный слуга тут же оказался возле неё с кофейником. То, как быстро и незаметно он иногда передвигался, заставляло Кану сильно напрягаться и думать, что с этим человеком явно что-то не так. — У вас прекрасный аппетит, дорогая, — хохотнул мистер Бэйл, наблюдая за каждым её движением. Промокнув платочком капельки пота на висках, он сказал: — Вижу, зелье вам помогло. — Ой, не то слово. Огромное спасибо, — посмотрев ему прямо в глаза, искренне поблагодарила его Кана. Сегодня в свете солнечных лучей, едва просачивающихся через плотные, тёмные занавеси Фидель казался ей намного старше, чем вчера в тёплом полумраке гостиной. Будто за ночь он прибавил лет тридцать, и теперь перед ней был не молодой и привлекательный мужчина, а старик лет семидесяти. Такие перемены могли бы показаться странными, если бы не выпитый накануне слишком крепкий виски. В любом случае, изменения во внешности были совсем не тем, что интересовало Кану в данный момент. — Фидель, дорогой, а расскажите про ваш отель? Пока шла сюда, всё думала, для кого же такую красоту построили, — решила как можно безобидней начать Кана, чтобы не смущать своих особо чувствительных напарниц. Мистер Бэйл сделал глоток из белоснежной маленькой кружечки, затем поставил её на такое же белоснежное блюдце. Промокнув в очередной раз капельки пота с лица своим платочком с монограммой, он обвел всех сидящих за столом взглядом и загадочно улыбнулся. — Я бы сказал, что это отель для определённого круга лиц. И стоит он здесь уже больше сотни лет. А я всего лишь обновил ремонт и сделал всё более… современным. — М-м-м, — задумчиво протянула Кана и съела целиком небольшой бутерброд с рыбкой. Ясности от этого ответа не прибавилось, но хотя бы Бэйл не отрицал, что отель не совсем обычный, а это значило, что она сможет вытянуть из него что-нибудь ещё, сильно не напрягаясь. — У вас тут очень красиво, — тихонько пролепетала Леви и с удвоенной силой уставилась в свою кружку. Люси и Джувия одобрительно закачали головами, но так и не подняли взгляда на самого мистера Бэйла. Такое поведение начинало настораживать Кану. Очевидно, она опоздала, и эти дурочки успели уже что-то увидеть. — Да, некоторые вещи и впрямь очень хороши, но… — Что такое, дорогая? — Но эти чёртовы портреты. Спьяну мне показалось, что они за мной следят. Рука Эрзы тут же дрогнула, и капли чая упали на белоснежную скатерть, растекаясь безобразными тёмными пятнами. Это не ускользнуло от внимания Каны, и она уже хотела спросить, что со Скарлет, как Фидель перебил её. Он рассмеялся и, посмотрев своим тёмными, почти чёрными глазами прямо в её, сказал: — Ну, что вы, дорогая. Это всего лишь картинки. Они не могут за вами следить. Пожав плечами, она откусила кусочек от булочки, как оказалось, с вишней, и, не дожевав, не согласилась. — Ой, даже и не знаю. Хотя в целом, конечно, приятное местечко. — Благодарю, — мистер Бэйл кивнул и дрожащей рукой вновь заработал салфеткой. Оставшееся время завтрака все ели молча, что безмерно раздражало Кану, но ничего поделать с этим она не смогла: девочки продолжали упорно делать вид, что самое интересное происходит на дне их тарелок и кружек, и даже не реагировали на её покашливания, вздохи и кряхтения. Мистер Бэйл встал первым. Тяжело поднявшись со своего стула, он обвел всех взглядом и остановился на Кане. — Дорогая, я надеюсь ваше предложение ещё в силе? — Какое? — не поняла сразу она. — Вы обещали оказать посильную помощь в написании моего нового романа. — Ах, это… да не вопрос. — Прекрасно. Было бы чудесно, если бы вы зашли в мой кабинет, как только закончите с осмотром территории. Марко вас проводит. Со всеми этими утренними событиями она уже успела и забыть, чего там понаобещала вчера, благо, она всегда прекрасно помнила, что обещали ей другие. Довольно улыбнувшись, она сказала: — Только не забудьте про ту бутылочку вина, что вы упомянули в записке. — Не забывал про неё ни на секунду. — Улыбнулся он в ответ и протёр свою лысину.***
Кабинет мистера Бэйла показался Кане уютным уже с порога. Стенные шкафы, заполненные книгами до самого потолка, закрывали всю стену напротив камина. Массивный письменный стол из темного дерева, на котором громоздились стопки исписанных листов, располагался возле окна, так, что сидящий за ним человек смотрел прямо на гостя, решившего заглянуть в эту комнату. Фидель что-то увлечённо набирал на печатной машинке, поэтому, не поднимая головы, указал Кане рукой на диван. Немного необычно было видеть диван, повернутый не к камину, а к письменному столу, но такая мелочь была ничем по сравнению с теми же следящими портретами. Кана прошла в комнату, бесшумно прикрыв дверь, и, обойдя низкий журнальный столик, села на диван. На этом столике, очевидно, для неё стоял наполненный напитком благородно-красного цвета бокал и початая бутылка вина. Рядом на расписанном цветами блюде красиво лежали кусочки разных сортов сыра, крекеры и маленькая плошка с малиновым вареньем. Спустя пару минут тишины мистер Бэйл оторвался от своего занятия и взял бокал с жидкостью по цвету напоминавшей виски, в которой уже плавали три кубика льда. Сейчас в оранжевом отсвете горящих в камине поленьев Фидель казался Кане почти таким же, каким он был вчера: уставшим, взрослым мужчиной. — Как продвигается осмотр? — Чудно. На самом деле всё было не так уж и чудно, но об этом она говорить не собиралась. За весь день им удалось обойти и проверить только небольшую часть территории вокруг замка, а это было такой мелочью по сравнению с лесом, который ещё предстояло осмотреть, что Кана уже сомневалась, что им хватит и двух недель. — Может, лучше выпьем? Она взяла бокал и откинулась обратно на спинку дивана, при этом по привычке широко расставив ноги. Благо в бриджах это было нормально и не переходило рамки приличий, в отличие от верха купальника, который она всегда носила, вместо майки. Но ей было так удобно. Да и вообще, кому какое дело? Большим достижением было уже хотя бы то, что она хотя бы собрала волосы, чтобы они постоянно не лезли, куда не надо. — С удовольствием, — ответил Фидель и отсалютовал ей своим стаканом. Вино расцвело фруктовыми и древесными нотками прямо на языке и, приятно обволакивая, растеклось по горлу. Такой отменной выпивки Кана уже и не помнила. — Бесподобно, — похвалила тут же она. Подцепив кусочек сыра на маленькую вилочку, она закинула его в рот. — Так чем я могу помочь с твоим романом? — Сущая ерунда, дорогая, — он улыбнулся и потянулся за платочком в нагрудный карман пиджака. — Мне нужна твоя реакция на кое-какую вещь. Ну, такую мелочь она могла ему дать. Тем более, в качестве благодарности за такое шикарное вино, от которого её почему-то сразу повело и стало жарко. Пока в голове совсем всё не затуманилось, она решила, что должна задать ещё один вопрос, который терзал её с самого утра. — Замётано. Но сначала ответь на один мой вопрос. — Какой же? — Фидель приподнял бровь и внимательно посмотрел на Кану. — Ты тут притон открывать собрался? На мгновение он замер в задумчивости, а затем рассмеялся. На лбу его собрались мелкие морщинки, которые ещё пару минут назад казались Кане огромными. — Что ты, моя дорогая! У меня приличное заведение. Этот замок только для тех, кому нужна анонимность и уединение. А для каких целей, думаю, ты уже поняла. Кана уверенно кивнула и осушила свой бокал, не оставив ни капли. Она слишком хорошо поняла, зачем некоторым нужно ехать в такую глушь, чтобы уединиться. В голове тут же закружились чересчур уж яркие образы и видения о том, как можно воспользоваться теми же цепями и наручниками. Её бросило в жар, а на лбу проступили капельки пота. Если она не перестанет сейчас же об этом думать, то точно набросится на Фиделя, а ведь он был совсем не в её вкусе. Да, и староват. Она схватила бутылку со стола и выпила её до дна. Но ей стало только хуже. Разум совсем затуманился, а кожа горела. Внутри неё закипало дикое желание, которое необходимо было срочно либо затушить, либо выразить, как оно есть. Останавливало лишь то, что Кана не понимала, чего ждать от этого загадочного мистера Бэйла. Может, это он вообще что-то ей подсыпал, и поэтому она теперь сходила с ума? — Что с вином? — Торговец, который продал мне его, сказал, что это редкий экземпляр эльфийского вина. Кана чуть не рассмеялась в голос, так вот оно что. Знаменитое эльфийское вино с афродизиаком, которым она сама же пугала девчонок в барах, когда те принимали напиток от незнакомцев. Вот сама и попалась. — Разве оно и правда существует? Он не ответил и лишь загадочно улыбнулся, отчего всё внутри Каны сжалось и завязалось в тугой узел. Глаза Фиделя опасно блеснули, когда она запустила пальцы в волосы, чтобы помассировать голову, а затем провела ими по шее до ключиц. Она тут же почувствовала себя зверем, загнанным в угол более крупным хищником. А ведь ещё утром она думала в таком ключе о Лаксусе. Вот так ирония. — Откройте свёрток, моя дорогая. Она не сразу поняла, о чём речь, но потом заметила, что на краю столика, за блюдом с закуской лежал объёмный бумажный свёрток. По цвету он был таким же тёмным, как и столешница, поэтому она и не обратила на него внимания. Тем более, когда её больше интересовало вино в бокале. — Что там? — То, что я хочу увидеть сейчас на тебе. Переведя взгляд на Фиделя, Кана не поверила своим глазам: с каждой секундой он молодел. Морщины на его лице разглаживались, волосы темнели, а лысина уменьшалась. Она моргнула несколько раз, чтобы избавиться от видения, но оно никуда не исчезало. Решив, что это побочный эффект этого проклятого вина, она переключилась на содержимое свёртка. Внутри оказался ошейник с большим кольцом посередине, по которому свободно скользила тонкая цепочка, заканчивающаяся двумя небольшими зажимами с мелкими зубчиками. По его кожаной поверхности на равных расстояниях стояли металлические заклёпки, а застёжкой служил ряд кнопок. Но больше всего Кану удивил второй предмет: небольшие металлические шарики, с гладкой поверхностью и соединённые нитью. Они словно поглощали свет от огня в камине. И от догадок о предназначении этого предмета ей становилось всё жарче. — Что это? — Игрушки, которыми пользуются герои моей новой книги. Этот ответ ещё больше вогнал её в ступор: мало того, что она уже совсем не понимала, что происходит в этом замке, так ещё и оказывается, что сам хозяин писал о чём-то подобном. Теперь ей даже захотелось впервые за многие годы взять книгу в руки. — И что я должна с этим делать? Он вальяжно откинулся на спинку кресла, сделал глоток виски и затем сказал: — Для начала развяжи эти бесполезные верёвки на своём купальнике. — Так сразу? — А ты хочешь провести здесь всю ночь? Очень хотелось сказать да, но только если ты возьмёшь меня прямо сейчас на этом столе, но Кана сдержалась и промолчала. В конце концов, может, до этого всё и дойдет и ей не нужно ни о чём просить. Потянувшись к верёвкам на спине, она распустила сначала нижнюю, а затем верхнюю, опоясывавшую шею. Купальник скользнул по разгорячённой коже и упал на колени. Под голодным взглядом Фиделя соски тут затвердели, а тело покрылось мурашками. — Умница. Теперь возьми ошейник и застегни его на своей шее. Он ловил каждое её движение, и она с ужасом замечала, что он словно скинул пару десятков лет. Морщинки окончательно разгладились, а сама кожа стала однотонной без следа пигментных пятен. Кана сглотнула. Этот Фидель ей нравился всё сильнее и сильнее. Под его пристальным, обжигающим взглядом она сначала застегнула ошейник на шее, а затем взялась за маленькие зажимы. Посмотрев в чёрные бездонные глаза, она аккуратно зажала сначала один сосок, затем другой. Пронзающий разряд прошёл по всему её телу, и она шумно выдохнула, приоткрыв рот. Кровь застучала в ушах, а нестерпимое желание растеклось по всему телу. — Что ты чувствуешь, дорогая моя Кана. Он сделал ударение на её имени, произнеся его таким глубоким и проникновенным голосом, что она чуть не застонала о того, как же соблазнительно оно звучало из его уст. — Я чувствую… — собственный голос отказывался её слушать, и она сглотнула. — Чувствую, как эти мелкие зубчики впиваются в мои соски ровно с такой силой, чтобы мне хотелось подвигать ими или сжать сильнее. Фидель продолжал внимательно на неё смотреть и изредка отпивать по полглотка из своего бокала. Такая невозмутимость и возмущала, и ещё больше возбуждала Кану. Уж слишком сильно его поведение было похоже, на манеру держаться Лаксаса, которого она вот уже полгода безрезультатно пыталась соблазнить. — Чувствую, как уже хочу секса. — Откровенно. Когда Кана вновь подняла на него взгляд, то поняла, что это вино слишком сильно на неё подействовало. Ей стало казаться, что от лысины мистера Бэйла уже почти не осталось и следа. Волосы, хоть и редкие, теперь покрывали всю голову, а не только её половину, как раньше. — А теперь сними свои штаны, возьми шарики и подойди ко мне. Будто под гипнозом, она сделала всё, как он велел. Скинула бриджи на пол вместе с туфлями и нетвёрдой походкой подошла к нему. Он в это время повернулся к ней в кресле, и когда она вновь посмотрела на него, то ахнула. Перед ней уже был мужчина не старше тридцати лет. С густыми тёмными волосами, которые лежали короткими вихрами на голове. Без единой морщины и с гладкой подтянутой кожей. Неизменным остались только глаза — почти чёрные, сверкающие какой-то внутренней живостью, которая в тоже время затягивала в себя, всё вокруг. — От этого вина мне кажется, что ты молодеешь, — дрожащим от возбуждения голосом прошептала она. — В душе я всегда такой. Дай мне шарики. Она безропотно вложила их в его раскрытую ладонь. Он накрыл их второй ладонью, чтобы они быстрее согрелись, а затем придвинулся поближе к Кане. Аккуратно оттянул ткань трусов и провел пальцами вдоль половых губ. Против воли с её губ сорвался стон. Фидель, казалось, не обратил на это никого внимания и продолжил своё занятие. Он, будто не замечал, как всё чаще и громче она стонет, как влаги внизу становится настолько много, что она уже оказывается всюду. Как ноги Каны начали дрожать, и она уже едва держалась на них. Когда она подумала, что больше уже не может терпеть этой игры, что ей слишком мало, того, что он ей даёт сейчас, он осторожно ввёл в её влагалище сначала один шарик, затем второй, оставив снаружи только тонкую верёвочку. — Сядь боком ко мне на колени. На мгновение она удивилась, но потом решила, что ей слишком хочется секса, поэтому все раздумья можно отложить на трезвую голову и сейчас просто наслаждаться моментом. Она послушно села на его колени и немного поёрзала, чтобы принять более удобную позу. — Чёрт, — выдохнула она, когда поняла, как работают эти шарики. — Что ты чувствуешь? — тут же спросил Фидель. — Чувствую, — она облизала пересохшие губы, — чувствую, как эти чёртовы шарики двигаются во мне. Но… — Что но?.. — Но для этого нужно что-то делать. И просто двигаться будет этого явно недостаточно. — А ты попробуй. Немного подвигав бёдрами, она поняла, что даже так каждое движение доставляло наслаждение. И когда ей начало казаться, что они только больше разжигают её желание, вместо того, чтобы принести удовлетворение, тёплые пальцы Фиделя легли поверх её трусов прямо над клитором. Он осторожно немного надавил на него, а затем принялся поглаживать по часовой стрелке. Кана приоткрыла рот и шумно задышала, постанывая. Эти движения сводили её с ума. — Что ты чувствуешь? Его голос стал последней каплей. Она протяжно застонала и сжалась всем телом, почувствовав, как её внутренние мышцы плотно обхватили эти чёртовы шарики. Тяжело дыша, она ответила: — Наслаждение. — Спасибо, — шепнул он и прикоснулся сухими губами к её шее. — Ты мне очень помогла. Кана промолчала. Ей вмиг стало почему-то так стыдно и в то же время так приятно, что её начало разрывать на части от этих совершенно противоречивых чувств. Она тихо встала, затем подошла к столику, где сняла с себя ошейник и зажимы. Затем вытащила из себя скользкие шарики и положила всё обратно в сверток. Стараясь не замечать больше ничего, она быстро оделась и пошла на выход. Ей нужно было скорее добраться до своей комнаты и напиться там до беспамятства, иначе она точно сойдёт с ума от осознания того, что только что произошло. Лишь возле двери она обернулась и сказала: — Доброй ночи. Не дожидаясь ответа, она ушла.