А могло быть по-другому?

Какова цена любви? Люди не задумываются об этом, ведь сейчас она измеряется размером кошелька, вот настоящая любовь, а чувства? Да плевать на их мы хотели. Тяжесть в сердце — вот, что такое любовь на самом деле. Егор гнал таксиста к зданию больницы. Надо успеть, надо успеть. Сердце гонит кровь просто с бешеной скоростью. Дома пролетают за секунды. Белое здание видно за несколько метров, Егор просто впихивает деньги таксисту, а сам бежит к больнице, он словно ураган влетает в регистратуру. Егор быстро поднимается по лестнице, один пролёт за другим, несколько врачей ринулись за ним. Парень уже прикинул завтрашние заголовки газет, но ему впервые в жизни плевать, какой грязью его обольют СМИ. Наконец, палата в которой лежит Тимур, его родной и любимый Тимур. За дверью слышен писк аппарата искусственного дыхания и тихие всхлипы. Конечно же, мама Тимура тоже там, возможно и Алиса. Егор колеблется, он не писал им, не извинялся. Парень нервно топчется возле палаты, не решаясь войти, а достоин ли он стоять рядом с семьей Тимура? На лестнице слышен топот, и в коридоре появляется молодая медсестра, заметив его, она бежит к нему, крича что-то вроде: «Вам туда нельзя!». Егор нажимает на ручку двери, и она открывается с маленьким скрипом. В палате приглушен свет, и окна не дают много света. Возле койки сидит женщина и держит забинтованную руку полностью переломанного человека. Егору остаётся столпом стоять и смотреть на Тимура. Боже, если это ты, то Егор готов стать святым, потому что после стольких травм выжить у человека шансов очень мало. Он чуть ли не падает на колени, прижимая руки к телу, его пытаются увести. Девочка на стуле в углу просыпается и устало трёт глаза, привыкая к полумраку палаты. Егора почти выводят, как очень хриплый от слез голос говорит: «Он друг семьи, оставьте его». Врачи медленно махают головой и выходят из палаты, закрывая дверь. Девочка подбегает к потерянному Егору и обнимает его, начиная трястись в истерике. В палате очень тихо, лишь редкие всхлипы и писк аппарата. Егор уставился в стенку, все ещё держа в руках хрупкое тело девочки. Наконец Алиса устаёт и засыпает. Егор подхватывает её и ложит на два стула, которые соединены, и прикрывает своей байкой. Он берет еще один стул и аккуратно ставит его рядом с со стулом мамы Тимура. Она даже не оборачивается в его сторону. Женщина утыкается ему в плечо, а Егор нежно дотрагивается до её головы и начинает гладить её по волосам, успокаивая.  — До всего этого, мы с Алисой поссорились. Она сказала, что лишилась тебя, Егор. А сейчас, вот. Ты с нами, рядом. Как я хочу, чтобы Тимур открыл глаза и увидел тебя, — говорит женщина. — Я сильно виноват в этом. Мне жаль, — Егору хочется уйти и не возвращаться, потому что этого не произошло, если бы Тимур не ехал к нему. — Не говори такого. Это не твоя вина. И не смотри на меня так Егор, я то знаю такой взгляд: «Я виноват и каюсь». Тимур постоянно на меня так смотрит, когда провиниться. Уж поверь. И когда вы расстались, он так же смотрел. Он сожалел о том, что соврал тебе, и Тимур раскаивался, но не мог придумать, как загладить вину, — говорит женщина и все время смотрит на Тимура. Егор понял, что он раскаивается. Он готов все простить, только бы Тимур открыл глаза. Но прибор продолжает пищать, только уже не слышно всхлипов. На улице слышен шум города, такого большого и слишком грязного, в котором любовь опошляется мерзкими людьми, а настоящие чувства проходят тяжелые испытания, чтобы доказать их. Но мы любим и верим в то, что любовь спасёт людей.