***
Квентин стоял, переминаясь с ноги на ногу, около родительского дома. Он до сих пор не мог поверить, что на самом деле сейчас это делает. Сколько времени уже утекло, но вот он здесь. И кто его подтолкнул к этому? Человек, с которым он был знаком менее месяца, но которому было небезразлично то, что происходило в его жизни. Квентин сам не понимал, почему, но ему даже в какой-то момент стало страшно. Он не видел своих родителей более двух лет, и сейчас вот так просто заявляется к ним? Он был уверен, что эта затея не закончится ничем хорошим, но назад пути уже не было. Позвонив своему младшему брату, Бек узнал, что родители уже как полгода перебрались в их семейный дом в Александрии. Он находился буквально в 10 километрах от самого Вашингтона, но был намного уютнее и спокойнее. Ему всегда нравилось здесь. Квентин прекрасно помнил, как в детстве они приезжали сюда всей семьёй. Это был небольшой двухэтажный старый дом, но насколько же он был родным. Он был расположен в тихой части города, что делало его намного лучше квартиры в центре Вашингтона. «Даже дышится легче», — невзначай подумал про себя Квентин, посмотрев по сторонам. Дом был окружён деревьями, что создавало некое ощущение уединения и уюта. Он искренне верил, что сегодняшний день поможет ему наконец скинуть этот груз с плеч и вздохнуть полной грудью. Этому конфликту явно пора положить конец. Звонок в дверь. Буквально через несколько секунд Квентин слышит отчётливые шаги, и дверь медленно открывается. — Боже, Квентин? — он тут же встретился со столь нежным и родным взглядом: это была его мама. У неё словно на миг перехватило дыхание от неожиданности, а в глазах невольно моментально начинали выступать слёзы. Было видно, что женщина никак не ожидала встречи со старшим сыном. — Привет, мам, — тихо ответил он, мягко улыбнувшись. Бека буквально не покидало чувство вины, и он даже не мог спокойно смотреть ей в глаза до тех пор, пока в одну секунду не почувствовал такие тёплые и долгожданные объятья. Миссис Бек как можно крепче старалась обнять своего сына: за эти считанные секунды она хотела восполнить эти несколько лет без него. Каждое мгновение, каждую секунду без своего старшего сына. — Прости меня, — еле слышно выдавил из себя Квентин, уткнувшись носом в женское плечо. — Я полный дурак. — Дурак… — слабо усмехнулась женщина, подняв взгляд на сына, — но ты — мой дурак, Квентин, — она нежно провела ладонью по его щеке, будто бы пытаясь внушить ему, что всё хорошо. Но было ли всё на самом деле хорошо? Бек прекрасно осознавал, что мама так вела себя с ним только лишь потому, что он только что вернулся. Где-то глубоко в душе он понимал, что чувство вины, и эта неловкая напряжённость уйдут ещё совсем нескоро. — Отец дома? — будто бы боясь собственного вопроса, Квентин посмотрел на маму. Примирение с ней было самой лёгкой частью, потому что вопреки всему, она никогда не ругалась со своими детьми и всегда была рада их видеть. С отцом же у них была совершенно другая история. Кто знает, каким бы было их общение эти последние несколько лет, если бы не упрямство старшего и младшего Беков. — Он сегодня утром улетел в Чикаго на несколько дней по работе, — тут же ответила она. — Мы так и будем стоять в дверях или, может быть, наконец пройдём в дом? — миссис Бек искренне засмеялась, и Квентин вновь, спустя два года, переступил порог родного дома.***
Для семьи Беков этот день пролетел просто незаметно. Миссис Бек о стольком нужно было спросить сына, а ему так много рассказать, что не хватило бы и недели. Столько моментов было упущено, что за один вечер восполнить это всё попросту было невозможно. — Я надеюсь, ты побудешь дома до своего возвращения в Нью-Йорк? — миссис Бек поставила напротив сына чашку с горячим кофе и присела напротив него. — Я бы с удовольствием, но я приехал сюда не один, — на одно мгновение Квентин увидел в глазах матери неподдельный интерес, но тут же спешил огорчить её: — я приехал с коллегой по работе. — И как зовут эту прекрасную коллегу, из-за которой ты не можешь остаться у родителей? — Его зовут Питер Паркер, и, кстати, это он посоветовал мне приехать сюда. — Ну, в доме всё равно места более чем достаточно, так что приезжай сюда вместе с Питером. Хочу взглянуть на человека, который наконец заставил моего сына появиться на пороге родного дома. Тем более, уверена, что здесь тебе будет легче работать, нежели в номере гостиницы. — Мам, я… — Даже не хочу ничего слышать! Завтра жду вас здесь, — миссис Бек звучала слишком убедительно для того, чтобы ей отказать. Пробыв до восьми вечера в Александрии, Квентин вскоре попрощался с мамой и, взяв такси, решил набрать Паркера: — Ну что? Как всё прошло? — Питер тут же решил перейти к делу. — Собирайся, Паркер, прогуляемся, — тут же ответил мужчина. — Не хочу сейчас рассказывать об этом. Я минут через двадцать буду возле гостиницы. Спускайся и жди меня в холле. — Так точно, капитан! — засмеялся Питер. — Прости? — Квентин на секунду не понял отсылки. — Ну твоё «Собирайся! Прогуляемся! Жди в холле!», будто мы в армии какой-то. — Дорогой мистер Паркер, не соизволишь ли ты спуститься в холл и подождать меня, чтобы затем мы обсудили необходимое? — наигранно ответил Бек, но в ответ он услышал лишь звонкий смех. — Во-от, другое дело! Встретимся через двадцать минут, — Питер был явно в хорошем настроении. Собственно говоря, как и сам Квентин. Порой лёгкость Паркера в общении и его вечно поднятое настроение поражали Бека, но со временем он уже к этому привык. Оставалось лишь рассказать Питеру о просьбе его мамы.***
Погода в Вашингтоне была несколько лучше, чем в Нью-Йорке в это время, поэтому можно было с лёгкостью выбраться в один из парков города или пригорода и спокойно прогуляться. Порой этот город утомлял ещё больше Большого Яблока, потому что сначала Вашингтон кажется тебе чересчур серьёзным и сдержанным, так и манит своим аристократизмом, а затем ты понимаешь, что это ничто иное как скука. Творческим людям здесь было очень сложно найти вдохновение. Спустя двадцать минут Квентин, как и обещал, добрался до гостиницы и, быстро сменив в номере всё-таки свой лёгкий пиджак на драповое пальто, они с Питером вышли на улицу. Ему безумно хотелось сделать что-то приятное Паркеру взамен. За последние пару дней он сделал для него больше, чем остальные за последние несколько лет. Бек не привык получать советы, прислушиваться к кому-то, и поэтому ему до сих пор каждый раз было неловко, когда Питер вмешивался и пытался помочь. Только подумать! Ему тридцать пять, а человек, который весьма младше его, в этом плане уже намного зрелее и умнее. Да, Квентин был хорошим журналистом, но вот психолог из него был явно никудышный, в то время, как Питер умудрялся совмещать в себе всё и сразу. Возле гостиницы, в которой они остановились, был небольшой сквер, в котором всегда было подозрительно мало людей для вечерней столицы. Возможно, причиной тому было то, что сегодня начало рабочей недели, и не у каждого под конец понедельника были силы вообще что либо делать после работы. Но это было вовсе не важно. Каждый раз, когда Квентин прилетал в Вашингтон, то останавливался здесь, а вечерами выбирался в этот сквер. Для человека, которому для работы нужно быть более чем сосредоточенным, тихое место вроде этого как раз было кстати. — Как родители отнеслись к твоему визиту? — спросил Питер, сделав глоток горячего кофе, который они только что купили в одной из ближайших кофеен, прогуливаясь вдоль сквера. — Мама — прекрасно, а отец сегодня утром улетел в Чикаго на пару дней, но, думаю, мы с ним увидимся. Кстати, мама очень хочет с тобой познакомиться. — Со мной? — Паркер чуть не подавился напитком. — Да, она предложила мне пожить у них до отлёта в Нью-Йорк, но я сказал, что приехал не один, а с тобой. Всё закончилось тем, что она сказала, чтобы и ты перебирался в Александрию. — Я даже не знаю, — на мгновение Питер будто лишился дара речи. — Это же твои родители, и я явно буду лишним. Я…я могу спокойно сидеть в номере и заниматься работой. Тем более, ещё одна пресс-конференция через несколько дней. А ты спокойно езжай туда. Думаю, для тебя это намного важнее, нежели работа. —Не знаю, — Квентин чувствовал себя, мягко говоря, не очень комфортно. — Встречи с мамой я не боялся, но вот отец… Паркер, ты это всё затеял, — в один момент мужчина решил поменять тактику, — так что не вздумай бросать меня на половине пути! — неожиданно для себя выдал Бек. Он, и правда, боялся того, что их «примирение» с отцом может зайти совершенно не в то русло. — Ты ведешь сейчас себя словно маленький ребёнок, Квентин Бек, — Питер мягко улыбнулся, но тут же столкнулся с хмурым взглядом мужчины. Вот ему как раз было явно не до шуток. — Ладно, если тебе так будет проще, то я согласен. Только нужно купить какой-нибудь подарок твоей маме. Не с пустыми же руками ехать на неделю. — А ты ведешь себя, словно тебе за пятьдесят и у тебя чётко спланирован каждый шаг, Питер Паркер, — передразнил его мужчина. — Какой подарок? — Нет, ну правда, мне неловко заявляться в чужой дом жить на неделю, при этом не проявив даже элементарного уважения. — Перестань. Подарков у неё и так полно, ей нужно внимание, — подметил Бек. — Ты же у нас общительный, вот и приободришь её. Считай это своим подарком. Я слишком нудный для полуночных посиделок, — на лице у Квентина наконец появилась улыбка. Он уже прекрасно понимал, что Паркер поедет с ним, и при любом исходе один он не останется. — Ладно, твоя взяла, — сдался Питер. — Но это только ради того, чтобы ты наконец помирился с родителями.***
Питер был удивлён тем, насколько уютным оказался дом Беков. Он давно уже не чувствовал себя так уютно и спокойно. Даже их семейный дом в Нью-Йорке не был настолько умиротворяющим. Всё-таки Нью-Йорк не сравнится с атмосферой тихих городков. Это же был небольшой двухэтажный дом, полностью окружённый садовыми деревьями, листья которых сейчас приобретали различные оттенки осенней палитры. Недалеко от дома тихонько качались садовые качели. Возле самого дома стояло несколько клумб, в которых летом, вероятнее всего, красовались прекрасные цветы. Под конец октября же, увы, клумбы пустели, спокойно ожидая следующий сезон. Несмотря на то, что до столицы было буквально рукой подать, эта местность была довольно-таки умиротворяющей. Паркер даже и не помнил, когда в последний раз ему удавалось оказаться в таких местах. Внутри дом был таким же уютным, каким он казался и снаружи. Идеальное сочетание классики и современных элементов сразу же внушало уют и спокойствие. На первом этаже располагался большой зал и мелкие комнаты, на втором же этаже — пять отдельных спален, в одной из которых миссис Бек поселила Питера. Она не могла поверить в то, что столь молодой человек помог её уже вполне взрослому сыну прийти к мысли о примирении с семьёй. Питер быстро нашёл с ней общий язык, и уже буквально через несколько дней одни вдвоём могли спокойно отпускать шутки в сторону Квентина. Питер видел, как сильно Квентина любила его мама, и ему было приятно осознавать то, что он стал тем, кто помог Беку вовремя одуматься.Спустя несколько дней обстановка в доме слегка изменилась с приездом главы семейства Беков домой.
Квентин буквально не мог найти себе места. Вроде бы, отец и не был враждебно настроен. Ни в коем случае. «Только попробуй снова испортить отношения с сыном, Мартин! Я не хочу, чтобы наш сын снова исчез на два года!»— миссис Бек тут же предупредила своего мужа, когда он только лишь попытался что-то возразить, но всё равно что-то было не так. В воздухе словно витала эта неловкость, которую ощущали все в доме.***
— А почему же ты выбрал журналистику, Питер? — спросил мистер Бэк, когда они сидели за столом во время ужина. — Ведь есть множество других профессий. Питер с Квентином буквально на секунду посмотрели друг на друга. Паркер видел в глазах Бека ту самую тревогу, которая так и твердила: «Если ты что-то скажешь не так, то он начнёт скандал…» — Всё очень просто: у меня искренне лежит к этому душа, — начал Паркер. — Знаете, мой отец изначально не особо был в восторге, когда я сообщил о том, что буду поступать на факультет журналистики, а не продолжать семейное дело… Но, затем, один родитель дал понять другому, что это моя личная жизнь, это мой выбор, и заставлять меня идти той тропой, которой я не хочу идти… Это словно забрать смысл жизни. Мне нравится быть в центре происходящего в мире. И мне, безусловно, повезло работать в одном из самых престижных изданий США. Не каждому выпускнику факультета журналистики выпадает такая возможность. Это место нужно заслужить, что я искренне пытаюсь сейчас делать. Я чувствую себя в своей тарелке. Что может быть лучше этого, мистер Бек? Что может быть лучше работы, которую ты искренне любишь? В зале повисла тишина. Квентин был, мягко говоря, в лёгком шоке от того, насколько правильно подобрав слова, сделав акцент на столь нужных семейных аспектах, Питер высказал свою точку зрения. В таком же шоке прибывали и родители Квентина. Когда Квентин начинал говорить буквально о том же, в своей «лучшей» манере, всегда всё заканчивалось криками в доме о том, что журналистика — пустая трата времени. Взгляд мистера Бэка метался по сторонам, потому что он буквально не знал, чем можно было даже попытаться перекрыть всё сказанное Паркером. А стоило ли это делать? Они молча продолжили ужин, и казалось что неловкость достигла своего апогея. Паркер буквально был готов встать и убежать из-за этой тишины. Он думал, что он тому виной, но все остальные так не считали. Мистеру Беку нужно было немного времени, чтобы осознать слова, сказанные только что Паркером, который, кажется, влюблён в журналистику ещё больше его собственного сына.***
Спустя полчаса Питер и миссис Бек решили выйти из зала, оставив Квентина с отцом наедине. Им попросту это было необходимо. Питер пошёл наверх и, взяв с собой ноутбук и блокнот, он надел свои очки и решил пойти вниз поработать. — Миссис Бек, у Вас случаем нет лишнего пледа? — он заглянул на кухню, где как раз сейчас находилась мама Квентина. — Пока во дворе не совсем холодно, хочу поработать там. У вас как раз там такие заманчивые садовые качели! То, что нужно для журналиста, которому в кратчайшие сроки нужно подготовить статью. — Да, конечно, сейчас я найду плед. — У Вас всё хорошо? — Питер видел, что миссис Бэк выглядела уж более опечаленной. — Да, — она вытерла дорожку слёз. — Знаешь, ты очень помог нам, Питер, — женщина посмотрела на него взглядом, который буквально был полон искренних слёз. — Я уже и не рассчитывала на то, что эти два упрямца могут сидеть и спокойно разговаривать. — Эй, Вы чего? — Питер тут же обнял женщину, стараясь её хоть как-нибудь успокоить. — Рано или поздно Квентин всё равно одумался бы. Это же не могло продолжаться вечно, — усмехнулся он. — Он даже не приезжал к нам, Питер. За последние два года я слышала его голос только по телефону. Только по праздникам. Разве Я это заслужила? — миссис Бек буквально нужно было выговориться кому-то о наболевшем. Женщина неожиданно для себя ещё больше заплакала. Это было словно облегчение после мучительных двух лет. — Теперь всё изменится, — Питер искренне улыбнулся, встретившись взглядом с миссис Бек. — Если я всё-таки получу эту работу, то Квентин будет звонить Вам каждый день. Я буду это контролировать. Обещаю, — долгожданная улыбка женщины заставила Паркера осознать то, что он всё говорил и делал правильно. — Твоим родителям очень повезло, Питер, — заметила она. — Я давно не видела таких искренних, отзывчивых, а главное — воспитанных людей. Я более чем уверена, что ты станешь одним из лучших сотрудников «Нью-Йорк Таймс». — Спасибо, миссис Бек. Только вот для того, чтобы я стал лучшим сотрудником, нужно работать. — Ах, точно! Плед! Пойдем со мной, милый. Пройдя в небольшую комнату рядом с залом, первое что бросилось в глаза Питеру — огромные полки, которые буквально были заставлены виниловыми пластинками. — Какая огромная коллекция! — его взгляд был полон восторга и восхищения. На полках стояли пластинки с музыкой лучших исполнителей XX века. Некоторые из них были уже довольно старыми, а некоторые выглядели свежими. — Это всё Мартин, — миссис Бэк подошла к нему с пледом в руках. — Он буквально обожает джаз, так же как и я. Давно мы уже ничего не слушали здесь. Я вот без ума от Фицджеральд*. Великая женщина. Только вот как раз её пластинки где-то затерялись, — в голосе женщины слышались нотки грусти. — Я точно помню, что мы с Мартином забирали их сюда, а теперь не могу ничего найти. — Мой отец тоже просто обожает джаз! Наверное, не было ни дня, чтобы он по вечерам не слушал «It's Been A Long Long Time». Неожиданно ностальгия по дому буквально на одно мгновение накрыла Питера с головой. Если Тони был более склонен к року, то Стив был без ума от всего, что связано с джазом. Питер с детства помнил этот лёгкий мотив. Он его никогда не забудет. Это была одна из тех песен, которая в любой момент, где бы он не находился, напоминала ему о семье.***
— Держи, — голос Квентина вновь вернул Паркера в реальность. Взяв из рук мужчины чашку с горячим чаем, он слегка прикрыл ноутбук и снял свои очки. Он не заметил, как прошло уже более четырёх часов с момента, как он сидел на садовых качелях, укутавшись в плед и редактировал материал, который остался с пресс-конференции. На улице уже было темно, и свет исходил только из окон дома. — Как всё прошло? — тихонько спросил Питер, будто бы боясь, что кто-то их услышит. — Ну-у, мы более-менее друг друга поняли, — Квентин слабо улыбнулся. — Конечно, до безупречных отношений между отцом и сыном нам ещё ой как далеко, но, кажется, он впервые выслушал меня. Спасибо тебе, — его голос был таким же спокойным и тихим. — Я очень рад, что смог помочь. У тебя просто потрясающие родители. Особенно твоя мама. — Я знаю, — улыбка не сходила с лица Бэка. Давно он не чувствовал себя так спокойно и легко. Неужели он дожил до того момента, когда его хотя бы на мгновение ничто не тревожит? — Кстати, теперь я знаю, что нужно подарить твоей маме! Мы с ней сегодня посмотрели вашу коллекцию пластинок, и она обмолвилась, что очень любит Эллу Фицджеральд. Я знаю в Нью-Йорке огромный музыкальный магазин, где можно найти довольно редкие пластинки. По возвращению в Нью-Йорк обязательно нужно купить их и отправить ей. Миссис Бек будет безумно приятно. — Значит, нужно будет обязательно купить. — Я практически подготовил статью, — тут же добавил Паркер. — Если хочешь, можешь взглянуть. — Думаю, не стоит. Я более чем уверен, что она хорошая, — Бек сам не заметил, как похвалил Паркера. Это не было в его стиле, но ему хотелось сделать хотя бы какой-нибудь небольшой жест в знак благодарности. — Ну, ты конечно придумал в конце октября сидеть здесь на холоде, — отметил Квентин, когда его буквально начала пробирать дрожь из-за холода. — Мне не нужен редактор с температурой. — Здесь так спокойно, тихо, — Паркер сонно потянулся вверх. — В Нью-Йорке редко бывают такие моменты, так что возражения даже не принимаются. — Это уж точно. Я даже рад, что родители перебрались сюда с Вашингтона. Здесь словно легче дышится. — В наше время очень сложно найти для себя такое место, где можно хотя бы на миг уединиться. — Жаль, что уже через несколько дней снова нужно возвращаться обратно, — грустно отметил Бек. «Ты хочешь остаться в Вашингтоне? С тобой что-то определённо случилось, Квентин Бек», — прокрутил у себя в голове мужчина. Когда это он хотел остаться здесь? Казалось, он и пары дней без Нью-Йорка не протянет, а здесь такое. Сегодня Квентин наконец освободился от того, что его гложило уже очень-очень давно, и это было, чёрт возьми, потрясающее чувство!***
С дня примирения в семье Беков всё постепенно начинало меняться. Безусловно, в лучшую сторону. Мистер Бек, хоть и неловко, но пытался заводить с сыном разговоры на разные темы, и так мешающая неловкость постепенно исчезала.
Питеру же за это время несколько раз удалось вытащить с собой Квентина с утра на пробежку. Хотя Бек был явной совой, но всё же через силу поднимался в 7 утра и составлял Паркеру компанию. Нужно было что-то менять в жизни, и почему бы не начать хотя бы с банальной пробежки? Маленькие изменения рано или поздно приводят к большим, а те — к ещё большим.
Для себя Бек в один момент твёрдо решил бросить пить. Последние месяцы он употреблял алкоголь из-за обстановки, которая буквально не давала ему спокойно дышать, но хотя бы на данный момент ничто не принуждало его пить. Тем более, ему до сих пор было неловко из-за ситуации, в которую он поставил Питера.
Вечерами они вместе работали, доводя до ума материалы с пресс-конференции. Паркер, уже по своей воле, вновь посетил пресс-конференцию в Белом Доме наедине. Он убедил Квентина в том, что если всё без подготовки прошло гладко, то сейчас он более уверен в себе и знает, как это происходит. Материал ещё до их приезда был опубликован в «Нью-Йорк Таймс», и они спокойно могли работать дальше.
Неделя пролетела до боли незаметно, и пришло время возвращаться в Нью-Йорк.