Всё происходило словно в густом тумане. Каждая секунда сейчас казалась вечностью и была на вес золота.
Через десять минут после случившегося, на место наконец прибыли доктора, которые приняли решение о незамедлительной госпитализации Тони. Питер, безусловно, был вынужден поехать вместе с отцом, потому что он никогда бы и ни за что не смог бросить его одного. В один момент в голову Паркера стали проникать ужасные мысли, от которых он всячески пытался себя избавить, но, увы, всё было тщетно: даже одна мысль о том, что он был в шаге от потери одного их самых близких и родных ему людей, угнетала его и буквально могла довести сейчас до слёз, но он должен быть сильным. Питер прекрасно понимал, что если он хотя бы на секунду даст волю эмоциям, то уже не сможет остановиться. Нет, сейчас в приоритете были явно не он со своими переживаниями.
Сейчас в приоритете был Тони.
«У отца инфаркт. После того, как папа закончит речь, найди его и постарайся как можно мягче всё объяснить. Адрес больницы: 5141 Бродвей» — Питер отправил Квентину сообщение по пути в больницу: на звонок он сейчас был не способен.
По приезду в больницу Старка увезли в реанимацию, а Питер покорно остался в коридоре, ожидая каких-либо новостей от врачей. Ждать придётся долго, и он это знал. Паркер и представить себе не мог, что сейчас чувствует Стив, стоя на сцене и в каком состоянии находится. Такого не пожелаешь и злейшему врагу. Его родители всю совместную жизнь дополняли друг друга и держались друг за друга, словно за спасательный круг. Они были вместе всё время, поэтому Питер боялся даже на мгновение думать о том, что испытывал его отец, и насколько ему было страшно. Насколько им всем сейчас было страшно.
Питер невольно начинал вспоминать, как ещё осенью его родители ругались из-за того, что Тони напрочь отказывался проходить всяческие обследования, постоянно отнекиваясь и списывая всё на изнеможение. Безусловно, за каких-то ещё неполных полчаса в больнице врачи не скажут ничего конкретного и точного, но всем уже было понятно, что дело было вовсе не в изнеможении. Всё было намного серьёзней.
Парень сидел на скамье в коридоре, ожидая каких либо новостей. Он буквально потерял счёт во времени и ждал когда приедет хоть кто-нибудь ещё, потому что одиночество в таких ситуациях было самым страшным.
Примерно через час Питер наконец увидел своего отца. По взгляду Стива можно было с лёгкостью понять, насколько он был шокирован и напуган происходящим. Он буквально подбежал к Питеру, надеясь получить хотя бы каплю информации, которая бы его утешила.
— Питер, я… Я приехал, как только смог, — Роджерс пытался отдышаться, но сейчас это было невозможно: он слишком переживал, чтобы сохранять спокойствие. — Мне Квентин рассказал обо всём. Скажи мне, что он жив, — в голосе Стива была отчётливо слышна своего рода мольба о том, чтобы его сын сказал о том, что он успел. Что он оказался рядом с мужем и тот ещё жив. — Врачи что-нибудь уже сказали? — Стиву казалось, что ещё немного, и у него самого случится приступ. Он даже на секунду боялся представить, что будет с ним, если что-то пойдёт не так.
— Ничего, — Питер подошёл к отцу и медленно заключил его в свои объятья. Да, Питеру было самому тяжело, но Стиву было сейчас намного тяжелее. — Пап, всё будет хорошо, — прошептал он, успокаивая родного человека. — Он со всем справится. Это же наш папа, и он — один из самых сильных людей, которых мы с тобой знаем.
— Это всё моя вина, — Роджерс уже всё решил, и ему было проще обвинить во всём себя. — Я должен был ещё давно заставить его идти к доктору, но мы были вечно заняты этой чёртовой работой, а теперь… теперь он…
— Эй, даже и не думай сейчас обвинять себя! — Питер посмотрел в опустошённые глаза Роджерса. — Держи себя в руках!
Возле входа в реанимацию показался доктор. Питер сразу же узнал его, потому что именно он был одним из первых специалистов, кто оказался рядом со Старком по прибытию в больницу.
— Пап, это наш доктор, — парень обратил внимание отца на мужчину лет пятидесяти. Стив и Питер тут же подошли к специалисту.
— Доктор, как он? — спросил Паркер дрожащим голосом, взяв отца за руку.
— ЭКГ показала крупноочаговый инфаркт.
— Он жив? — не выдержал Стив. Он не мог ждать момента, пока доктор расскажет ему всю клиническую картину. Ожидание было слишком томительным.
— Простите, Вы кем приходитесь мистеру Старку? — тут же спросил доктор.
— Я его муж. Доктор, он жив?
— Да, — Роджерс прикрыл глаза, услышав это столь желаемое слово. — Ваш муж определённо родился в рубашке. Мы сделали всё, что от нас зависело. Сейчас пациент в состоянии средней тяжести, и ему нужен покой.
— Я могу его увидеть? — тихо спросил Стив. Он должен был убедиться, что врачи от него ничего не скрывали.
— Боюсь, что нет. Извините, но пока Ваш муж находится в реанимации, его посещение исключено.
— Вы не понимаете, — вздохнул Роджерс, — я
должен убедиться, что с ним всё в порядке.
— Мистер…?
— Роджерс, — добавил мужчина.
— Мистер Роджерс, поймите. Мистер Старк находится под круглосуточным наблюдением специалистов. Я могу уверить Вас, что на данный момент мы делаем всё, чтобы Ваш муж как можно скорее смог прийти в себя, но для этого нужно время. Он сейчас без сознания, и Вы ничего не сможете сделать. Как только его состояние будет достаточно стабильным для того, чтобы перевести его в обычную палату — Вы сможете его увидеть, а пока остаётся лишь ждать.
— Сколько ждать?
— Столько, сколько понадобится. Инфаркт — вещь непредсказуемая, даже с лучшими специалистами.
— Я могу находиться здесь? — спросил Стив.
— Я понимаю, что Вам хочется быть рядом, но, мистер Роджерс, не думаю, что в ближайшие несколько суток вы увидите мужа. Ему нужен покой и время. Мы обязательно сообщим Вам о том, когда он придёт в себя. Но, в любом случае, выгнать я Вас не могу. Находиться здесь — Ваше право, а сейчас прошу извинить меня, мне нужно идти, — добавил доктор, и оставил Стива и Питера наедине.
— Пап, ты, и правда, собираешься здесь остаться?
— Я не брошу его, Питер. Ты слышал доктора и его слова о том, что инфаркт непредсказуем. Я не могу оставить его здесь одного, даже если не могу сейчас быть рядом, — Роджерс был слишком опечален, но ни на секунду не собирался отказываться от своих слов. Он уже всё для себя решил. — Возле больницы тебя ждут Квентин и Морган, езжайте домой. Пожалуйста, — Стив прикрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями, — ничего не говори ей насчёт Тони. Ничего, что может напугать её. Она ещё слишком маленькая, чтобы сталкиваться с подобным.
— Я не хочу оставлять тебя здесь одного, — голос Паркера сейчас дрожал. Он видел то, насколько было страшно его отцу, но был бессилен. Как бы он хотел ему чем-то помочь… Но в таких случаях любые утешения будут тщетными.
— Я уже всё решил, Пит, — Стив заключил своего сына в объятья. За своими переживаниями он и забыл, насколько его Питеру сейчас было нелегко. — Пока я, пока
мы, — поправил себя мужчина, — мы с твоим отцом не дома, ты за главного. Следи за Морган, хорошо?
— Знаю, что это не особо тебе сейчас поможет, но всё будет хорошо, пап. Нам нужно искренне в это верить. Я буду звонить тебе, а ты звони мне, договорились? — Роджерс лишь еле кивнул, после чего Питер медленно направился в сторону лестницы, которая вела к выходу.
Холодный январский воздух заставил Паркера чуть прийти в себя и собраться с мыслями, потому что от постоянного запаха медикаментов в помещении было слишком трудно дышать, да и сама обстановка была довольно-таки угнетающей. Выйдя на крыльцо, Питер увидел Квентина, который стоял возле одной из машин и с кем-то разговаривал по телефону. Морган же с ним он пока не видел. Как только парень появился в поле зрения Бека, он тут же закончил разговор, подойдя ближе к Паркеру. Квентин даже ничего не успел сказать прежде чем Питер плавно обнял его, уткнувшись носом в мужское плечо. Питер любил так делать, потому что в такие моменты ему искренне казалось, будто он был защищен от всего и всех в этом мире. В объятьях Бека он чувствовал себя словно дома — настолько тёплыми и успокаивающими они были. Сейчас же Питер искал в них хотя бы каплю утешения и поддержки.
— Как он?
— Он в реанимации, — практически полушёпотом ответил Питер, ещё сильнее прижимаясь к мужчине. Несмотря на то, как он изо всех сил хотел никому не показывать то, насколько эта ситуация потрясла и его, насколько ему было страшно и больно, это было невозможно скрывать. — Доктор сказал, что он родился в рубашке. Я мог потерять его, Квентин. Это всё произошло на моих глазах, и я не знаю…не знаю, как мне перестать думать об этом, — словно всхлипнул Паркер.
— Тш-ш-ш, — Квентин успокаивающе гладил Питера по спине, — всё будет в порядке. Он обязательно поправится. Тебе нужно взять себя в руки, слышишь? — мужчина хотел немного отодвинуть Паркера от себя, чтобы иметь возможность заглянуть ему в глаза.
— То же самое сказал своему отцу, но, Квентин, это невозможно. Я пытаюсь взять себя в руки, хотя бы ради него, ради Морган, но я тоже не железный. Я не могу сейчас не думать о том, что он лежит там в реанимации. Никто не даёт гарантий, что мы его не потеряем. Что мне делать, Квентин? Как мне взять себя в руки, когда я в шаге от того, чтобы лишиться одного из родителей?! — на глазах Питера предательски наворачивались слёзы. Это было слишком тяжело для него.
— Посмотри на меня, — тихо попросил Бек, но для Паркера это было чем-то непосильным. Он сейчас чувствовал себя маленьким мальчиком, который был не в силах сдерживать свои эмоции, отчего на мгновение ему даже стало стыдно.
— Я не хочу, чтобы ты видел меня таким, — парень словно старался отвести взгляд в сторону, лишь бы не сталкиваться со взглядом Бека.
— Эй, — Квентин нежно провел ладонью по щеке Питера, — в машине сидит маленькая девочка, которой сейчас очень нужен старший брат. Если ты не слушаешь меня, то хотя бы подумай о том, как она себя будет чувствовать, если её вечно жизнерадостный Питер будет в таком состоянии? Она даже не знает о том, что произошло.
— Папа попросил не пугать её, — Питер немного отошёл от Квентина, аккуратно вытирая ладонью оставшиеся слёзы. — Она не должна знать о том, что происходит на самом деле.
— Стив останется там?
— Да. Ему сейчас хуже всего, Квентин. Он во всём обвиняет себя и говорит, что не оставит папу одного, пока тот не придёт в себя…
— Но если твой отец в реанимации, то в ближайшие несколько суток он точно не очнётся, — Бек был в замешательстве. — Неужели твой отец будет мучить себя несколько днёй напролёт?
— Поверь, дома ему будет ещё хуже. Ты бы его видел, Квентин…
— Я ехал сюда с ним, Питер. Конечно, я его видел.
— Тогда ты понимаешь, что для него это невыносимо. Они неразлучны столько, сколько я их помню, и то, что сейчас происходит, для отца — самый страшный кошмар. Поэтому, — Питер тяжело вздохнул, — если он хочет остаться рядом с ним, то я не имею права ему запрещать.
— Куда мы сейчас поедем? — Квентин подошёл чуть ближе к машине, ожидая Питера, который медленно шёл за ним.
— К родителям домой. Квентин, если хочешь, то можешь ехать по своим делам. Ты не обязан разгребать со мной всё это.
— Ты дурак что ли? Как я тебя сейчас брошу в таком состоянии? — нахмурился Бек. Ему даже и в голову не могло прийти сейчас оставить своего Паркера наедине.
Питер слабо улыбнулся. Он сейчас и представить не мог, что делал бы без поддержки Квентина. Сделав очередной глубокий вдох, парень открыл дверь машины и забрался внутрь на заднее сиденье, тут же сталкиваясь с Морган. Квентин же сел впереди, решив не мешать.
— Питер! — малышка буквально кинулась в объятья брата. — Что происходит? Где папа Тони? Где папа Стив? — девочка совершенно не понимала, что случилось с её любимыми родителями. Она была ещё слишком маленькой, чтобы осознать то, что случилось, отчего у неё моментально появились слёзы. Ей было страшно. Её просто оставили вместе с Квентином, которого она сегодня увидела впервые. Это всё было слишком тяжело для пятилетнего ребёнка.
— Тш-ш-ш, — теперь уже Питер принялся успокаивать Морган, нежно поглаживая девочку по спине, как буквально пять минут назад его самого успокаивал Квентин. — Папа Тони просто… просто слишком заработался, и теперь ему нужно восстановить силы.
— А папа Стив? — девочка посмотрела на брата со слезами на глазах. Где-то в глубине души она чувствовала, что что-то было не так, но не могла понять,
что именно.
— А папа Стив просто слишком любит папу Тони, чтобы оставить его одного.
«Какая же наглая ложь, но всё-таки во благо», — крутилось в голове у Питера. Он сам не верил в то, что сейчас так уверенно рассказывал Морган, но так было нужно. Ни к чему было ребёнку знать о том, что Тони был в шаге от смерти, и до сих пор его жизнь находится в подвешенном состоянии. С тем, насколько близки Тони и Морган, у девочки бы просто началась истерика, а сейчас это явно будет лишним.
По приезду домой, Питер тут же решил уложить Морган спать. На часах уже было около десяти вечера, и девочка выглядела чересчур сонной. Этот день явно вымотал всех, и стал одним из самых тяжёлых для их семьи, но нужно было как-нибудь находить в себе силы и стараться жить дальше.
Спустившись вниз со второго этажа, Паркер набрал своего отца. По голосу Стива можно было с лёгкостью понять, что сейчас его нисколько не волновало ни собственное состояние, ни условия, в которых ему предстояло находиться в ближайшие несколько дней… Ему было всё равно на себя. Когда ты ежедневно проводишь с кем-то более двадцати лет своей жизни, а затем резко оказываешься на грани одиночества, это — самое худшее, что может произойти. Питера это пугало больше всего. Если о себе он задумывался лишь на долю секунды, то о состоянии Стива он думал постоянно. Его родители не заслуживали весь этот ужас.
— Неужели этот день постепенно подходит к концу, — Питер медленно присел рядом с Квентином на диван, устало опустив голову на плечо мужчины. — Если бы ты знал, как хочется, чтобы это всё было всего лишь страшным сном.
— Всё будет хорошо, — Квентин плавно провёл рукой по плечу Паркера, оставляя на его макушке длительный поцелуй. Сейчас Питер выглядел слишком тревожным и чувствительным, поэтому мужчина был просто обязан хотя бы на секунду уберечь его от всех ужасных мыслей, которые только могли посетить его любимого человека. Так бы на его месте поступил каждый.
— Я не знаю, как мне работать в ближайшие дни. Я несколько слов в предложение собрать не могу, не то что писать статьи, — тяжело вздохнул парень.
— Даже не думай сейчас о работе! — тут же возразил Бек. — В ближайшие дни у тебя несколько другие приоритеты. Я всё улажу, а ты приходи в себя, хорошо?
— От меня у тебя одни только проблемы, — более чем разочарованно добавил Питер. — Ты не обязан тратить своё время на мои сопли.
— Перестань рассуждать так, будто я делаю тебе одолжение, — Квентин абсолютно не мог понять, откуда вообще Паркера посещают такие мысли. — Мы вместе, Питер, и я прекрасно понимаю, что ты нуждаешься в моей поддержке. Никто не должен проходить через подобное в одиночестве.
— Мне так хорошо быть рядом с тобой, — словно признался Питер. Он чуть приподнял голову, нежно посмотрев на обладателя этих будто бы вечно всё понимающих и всегда таких глубоких голубых глаз. — Я не знаю, с кем ещё я бы мог позволить себе так показать свои чувства… Кажется, ты первый, кому я позволил увидеть себя насквозь. За очень долгое время, Квентин.
— Ты же не собираешься говорить, что любишь меня? — на лице у Квентина появилась мягкая улыбка. — Потому что для этого сейчас не самое подходящее время, не находишь?
— Времени
всегда будет катастрофически мало, а я буквально не могу представить, что было бы со мной сейчас, если бы не ты…
— И не нужно представлять, потому что я рядом, и мы со всем справимся. Вместе. Я обещаю.
Квентин слегка притянул Паркера к себе, оставляя на его губах продолжительный и по-своему собственнический поцелуй. Если прикосновения Питера всегда были нежными и чуточку сдержанными, то Бэк каждый раз это делал более уверенно: его движения всегда были такими дурманящими и опьяняющими, а парню это до умопомрачения нравилось. Квентин прекрасно знал об этом, поэтому в моменты, когда его Паркер был чересчур напряжен или взволнован, он абсолютно точно знал, что нужно делать.
— Мы можем сегодня ограничиться только этим? — чуть оторвавшись от губ Бека, прошептал Питер. — Не совсем удачный день для продолжения, не кажется?
— Я даже и не думал о большем, солнце, — Бэк трепетно провел ладонью по спине Паркера, по-прежнему успокаивая его. Кажется, ему это всё-таки хотя бы на мгновение удалось, потому что, несмотря на такие дразнящие поцелуи, в глазах парня можно было увидеть спокойствие, которое ему сейчас было необходимо. Оно было необходимо всем.
***
Со следующего дня Квентину, в отличие от Питера, пришлось всё-таки частично выйти на работу в «Нью-Йорк Таймс». Он уладил ситуацию с отсутствием парня, а сам постепенно начинал разбираться с накопившимися статьями, хотя мысли его по-прежнему были заняты явно не работой. Квентин решил брать некоторые статьи на дом, чтобы немного чаще быть рядом с Паркером, которому нужна была поддержка. Питер всё так же находился в их семейном доме рядом с Морган. Он пытался хотя бы немного отвлекать девочку от вечных допросов о том, когда же вернутся её любимые папы, потому что сейчас это было самой большой загадкой.
Ситуация с Тони на следующий день практически не изменилась, за исключением некоторых мелких деталей. По рассказам Стива, с которым Питер общался практически каждый час, он узнал, что состояние Тони немного улучшилось и приближается к стабильному, несмотря на то, что он по-прежнему был без сознания. Завтра его смогут перевести из реанимации в обычную палату, и Стив наконец сможет быть рядом с ним. В буквальном смысле этого слова.
Последние несколько дней для Роджерса были поистине чем-то ужасным и пугающим. В последний раз он видел своего мужа за сценой, после чего был вынужден заканчивать презентацию. Стив не мог тогда отказать Тони по одной простой причине — для Старка эта презентация была чересчур важной. Столько сил, столько стараний было вложено во всё это, что подвести его было нельзя, поэтому нужно было идти и доводить дело до конца. Даже, когда в груди всё сжималось от страха за родного человека, на которого он в тот момент не мог и взглянуть.
Когда Стив только закончил речь, то тут же за сценой столкнулся с Квентином, рядом с которым находилась малышка Морган. Уже тогда Роджерс осознавал, что произошло нечто серьёзное, но до последнего пытался сохранять спокойствие. По крайней мере, пока рядом с ними находилась их с Тони маленькая дочурка. В момент, когда Морган уже села в машину, Бек наконец в полной мере рассказал обо всём Стиву. Здесь его спокойная жизнь и закончилась, а начался кошмар, который длился уже второй день.
Несмотря на свою усталость, Стив так и остался в больнице, изредка спускаясь вниз в одну из ближайших кофеен за кофе и хотя бы элементарной едой. Больше у него не было ни сил, ни желания ни на что. Его буквально угнетал тот факт, что где-то в одной из палат реанимации сейчас находился Тони, а у него даже не было возможности хотя бы раз на него взглянуть, прикоснуться к нему и почувствовать уже такое до боли родное тепло. Он просто оставался сидеть в неведении и ожидании любой информации.
На второй же день после случившегося, Роджерс сам почувствовал изнеможение. За двое суток он спал лишь несколько часов и то, сидя в одном из кресел в коридоре больницы. За своими переживаниями о муже, он и позабыл о том, что сам плавно приближался к началу шестого десятка своей жизни, и проблемы со здоровьем давали о себе знать. Особенно, когда просто начинаешь забывать о нормальном режиме дня.
Всё-таки, невольно сдавшись, Стив решил на несколько часов съездить домой, где его ждали дети. Это будет первый раз, когда он увидит свою дочку после случившегося. Медленно открыв дверь, он прошёл внутрь их дома и тут же тихонько закрыл за собой дверь, стараясь не издавать лишних звуков. Впервые за долгое время он возвращается домой один, и сейчас буквально каждая мелочь в доме душит его. Каждая мелочь сейчас напоминает ему о Тони, и это слишком тяжело. Это чертовски тяжело для одного человека.
Аккуратно повесив своё пальто, он прошёл в зал, который сейчас был пуст. Неужели никого не было дома? Только Роджерсу стоило об этом подумать, как из кухни послышался заливистый детский смех. Смех, который он узнает из тысячи, потому что это был смех их с Тони маленькой дочки.
— Папочка! — девочка буквально вскочила из-за стола при виде Стива и моментально подбежала к нему, после чего мужчина подхватил её на руки, крепко обнимая.
— Привет, солнышко, — Роджерс на мгновение прикрыл глаза, наслаждаясь домашним уютом и теплом, которые излучал его ребёнок.
— Я так соскучилась! — Морган не могла поверить, что один из её родителей наконец вернулся.
— А как я соскучился по тебе, малыш, — Стив аккуратно поправил прядь тёмных волос девочки, искренне улыбаясь.
— А где папа Тони? — на глазах Морган выступили слёзы.
Стив на мгновение переглянулся с Питером, будто бы в очередной раз пытаясь убедить себя в том, что они с сыном идут по одному и тому же сценарию для дочки.
— Наш папа очень устал из-за работы, и теперь ему нужно основательно набраться сил, — Роджерс звучал крайне убедительно. — Он же не может всегда быть на работе без отдыха, правда? — девочка утвердительно кивнула. — Вот поэтому ему и нужно немного времени наедине.
— Но почему он не может отдыхать дома? С нами?! Питер даже не разрешает мне позвонить ему.
— Малыш, папе нельзя сейчас звонить, — из последних сил добавил Стив. Что он ещё мог сказать? Что Тони не ответит, потому что уже который день без сознания? Нет, этого нельзя было делать. — Нам всем нужно набраться терпения и ждать папу дома. Столько, сколько понадобится. Договорились? — он взглянул на свою дочку, после чего она слабо кивнула.
Как бы Стиву не хотелось провести больше времени со своими детьми, он приехал хотя бы немного прийти в себя и отдохнуть, чтобы уже вечером поехать обратно в больницу. С Питером они последние несколько дней обсуждали всё по телефону и ничего нового пока не происходило, поэтому Роджерс мог посвятить себя нескольким часам сна.
***
Вечер оказался для Стива более чем утешительным, потому что по приезду в больницу, он узнал о том, что Тони наконец переводили в обычную палату. Его состояние сложно было назвать абсолютно стабильным, но факторы, которые ещё позавчера угрожали его жизни, плавно уменьшались. Теперь дело было за реабилитацией. Старку осталось только лишь прийти в себя, так как некоторые препараты, которые поддерживали его состояние, были больше не нужны, и он мог плавно вернуться в сознание.
После долгих уговоров доктора, Стив впервые смог войти в палату к своему мужу и даже остаться там на некоторое время. Спустя три неполных чёртовых дня, которые казались вечностью, он наконец мог вживую увидеть Тони. Роджерс думал, что вместе с этим к нему придёт и долгожданное облегчение, но от него не осталось и следа, как только он переступил порог палаты и, подойдя к кровати, увидел Старка.
От прежнего Тони, казалось, не осталось на данный момент и следа: его кожа приобрела нездоровый землисто-серый оттенок, лицо заметно похудело, а губы чуть отдавали синевой. К нему было подключено несколько аппаратов, которые поддерживали его состояние, а катетер медленно подавал одно из многих лекарств, которые сейчас так были нужны Старку. От вида
такого мужа, на глазах Роджерса невольно выступили слёзы, но он до последнего старался держать себя в руках. Он до сих пор не мог поверить в то, что его вечно активный и бодрый Тони сейчас был таким обессиленным.
Присев на кресло, которое располагалось возле кровати Тони, Стив ещё долго не мог осознать происходящее, но в любом случае нужно было ждать. Это единственное, что ему оставалось. Он не заметил, как через несколько часов плавно уснул под эти бесконечные повторяющиеся звуки аппаратов. Сейчас он был рядом с Тони и мог позволить себе хотя бы несколько часов сна.
Разбудил же его шорох в палате — это была медсестра, которая поменяла уже которую капельницу. Роджерс заметил, что палата выглядела несколько светлее, а затем увидел, что уже медленно наступало утро. Посмотрев на Тони, и вновь не увидев никаких изменений, Стив решил проверить уведомления в телефоне. Сейчас на него навалилось слишком много. Одной из главных проблем было такое нежеланное управление «Старк Индастриз», которой сейчас временно управляла одна из самых лучших сотрудниц корпорации, а также их давний друг семьи — Пеппер Поттс. Стив понимал, что теперь он подпустит Тони к управлению после случившегося только через свой труп, поэтому нужно было в кратчайшие сроки что-то делать.
— Что… произошло? — еле слышно прошептал Старк, увидев в поле зрения Стива, — он наконец очнулся. Роджерс моментально поднял свой взгляд на мужа. Он буквально не мог поверить в то, что это происходит.
Тони ничего не понимал, но зато чётко видел в глазах своего мужа страх. Ужасный страх.
— Произошёл инфаркт, Тони, — тяжело вздохнул Роджерс, констатируя этот до безумия паршивый факт.
Старк вновь прикрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями, но он сейчас был слишком слаб и у него совершенно не было сил, чтобы что-то предпринимать. Он всегда боялся быть беспомощным, потому что это был его главный страх. Самый главный страх по жизни, и такое состояние угнетало его.
— Долго я был без сознания? — слабо произнёс Тони, но Роджерс его прекрасно слышал.
— Достаточно, чтобы буквально заставить меня поседеть за несколько дней от страха.
— Прости меня…
В палате повисла тишина. Старк буквально не знал, что ему нужно сказать, чтобы оправдаться перед мужем, а Роджерс не знал, с чего начать.
— Ты полный дурак, Старк, — Стив прикрыл ладонями лицо, устало потирая глаза. — Ты даже представить себе не можешь, что я пережил. Что пережили твои дети.
Наши дети. Одна мысль о том, что ты оставишь нас…
— Стив, я… — в глазах Тони стояли слёзы. Он даже не думал за себя в этот момент. Он забил свою боль в самый дальний угол, думая сейчас только лишь о том, через что заставил пройти самых родных людей. — Мне… очень жаль.
— Я просил, я
умолял тебя ещё давно пройти обследование. Я говорил тебе, что пора подумать о себе, — в глазах Роджерса застыли слёзы обиды. Он смотрел на лицо своего бледного, но по-прежнему такого же родного Тони, и буквально не мог поверить в то, что жизнь всё-таки подарила ему возможность все исправить. Тони выжил, и только от одного осознания этого Роджерс не мог держать себя в руках. — А ты всё решил за всех и чуть не умер… Ты был в шаге от того, чтобы, — Стив до последнего не хотел произносить это вслух, сдерживая себя, но слезы предательски начинали катиться по его щекам.
Вот он и сдался… Спустя несколько суток эмоции накрыли его с головой. Ему не было стыдно, потому что он был слишком взрослым, чтобы бояться показать свои эмоции. Они были здесь только вдвоём и прошли слишком через многое, чтобы бояться показать свою уязвимую сторону.
Тони и Стив были уязвимыми сторонами друг друга, как ни крути. — Ты был в шаге от того, чтобы оставить меня одного.
— Ты не один.
— Ошибаешься, родной. Я один. У нашего Питера уже давным-давно своя жизнь, а наша девочка ещё слишком маленькая для того, чтобы я ей рассказывал о том, что её любимый папа при смерти. Она думает, что ты просто заболел, что с тобой ничего серьёзного… Я не могу сказать ребёнку о таком…
— Как только я встану на ноги, то тут же передам руководство Пеппер, — все так же тихо продолжал Старк. — Если встану…
— Значит тебе нужно было заработать инфаркт, чтобы понять это? Изнеможение, да?
— Видимо, антиквариат постепенно разваливается, и я теперь для тебя стану обузой… Это тебе не нужно. Это никому не нужно, — Тони был более чем разочарован в себе.
— Замолчи. Тони, замолчи, пожалуйста… Ты жив, и для меня это самое главное. Ты никогда не будешь для меня обузой.
— Мы оба прекрасно знаем, что происходит с людьми после инфаркта, — словно подписывал себе приговор Старк.
— Ты поправишься, и мы все будем вместе, — Стив медленно встал с кресла, в котором он сидел и присел на край кровати Тони, аккуратно взяв его руку в свою. — Несмотря на то, что ты такой дурак, но ты
мой дурак. Мой единственный и главный дурак в жизни. Мы поставим тебя на ноги, слышишь?
— Я никогда тебя не заслуживал, Стив.
— Давай сейчас выяснять, кто кого не заслуживал. Мы стоим друг друга, Тони, и в этом наша главная прелесть.
— Нет, — Тони отрицательно кивнул головой, — не заслуживал. Другой бы меня уже давно бросил.
— Никогда, — уверенно ответил Стив. — В болезни и в здравии, помнишь? — он искренне улыбнулся и, чуть наклонившись, оставил на лбу мужа трепетный поцелуй. — Так что мы застряли друг с другом до самого конца, хотим мы того или нет, — второй же поцелуй Стив осторожно оставил на чуть холодных губах Старка. — Это наш второй шанс, слышишь, поэтому отныне ты будешь слушать все указания доктора и обязательно поправишься.
— Я люблю тебя, — Тони не отводил взгляда от Стива, — больше жизни, и мне очень жаль…
— Больше жизни не нужно, но я тоже тебя люблю, и я не смогу без тебя, поэтому бери себя в руки и изо всех сил борись.
— Боже, мы — два старых нытика, — наконец-то в своей манере подметил Тони, слабо улыбнувшись. В его глазах по-прежнему стояли слёзы. Ещё несколько дней назад он был полностью работоспособен, а сейчас обессилено лежал в палате.
— Кажется, это слёзы облегчения, родной, — тихо добавил Роджерс. — Думаю, спустя три дня кошмара, я заслужил это. Теперь уж я займусь тобой.
— О, нет… — Старк понимал, что теперь и так заботливый Стив просто не отстанет он него.
— Да, Тони, да! Во-первых, никакой работы, — уверенно начал мужчина. — Во-вторых, правильное питание и
никакого кофе! В-третьих…
— Я понял, Стив, понял.
— В-третьих, физические упражнения и абсолютно здоровый образ жизни, ты понял меня? — казалось Роджерса сейчас нельзя было остановить. Он слишком чётко всё распланировал.
— Я уже говорил, как
сильно я тебя люблю?
С лица Старка не спадала искренняя улыбка. Да, он был чрезвычайно слаб, но сейчас он был не один. Тони прекрасно знал, что Стив никогда не бросит его, а он — Стива, потому что их связь уже была слишком и слишком глубокой и крепкой. Они прошли вместе через множество хорошего и плохого, что навсегда связало их вместе. За плечами было более двадцати лет совместной жизни, поэтому для них не было ничего невозможного. Для Стива и Тони никогда не было ничего невозможного, и они всегда были готовы пережить что угодно, но если только они будут вместе. Они справятся с этим вместе. Ради самих себя, ради детей, они совместными усилиями поставят Тони на ноги, только вот для этого уже понадобится довольно-таки большой промежуток времени. Вот к этому им и предстояло всем готовиться. Готовиться пересмотреть большую часть своей привычной жизни, но сейчас это казалось минимальной платой за то, что они получили. У Тони появился второй шанс, который Стив, Питер и Морган уже никогда не упустят.
