Черно-розовые

       Кто такая Пак Чеён? Секрет. Загадка. Риторический вопрос. Вы никогда не узнаете её настоящую сущность. Она словно сумасшедшая: внутри неё живёт несколько личностей, и выходят они наружу только по случаю того, зла ли девушка или нет. Она недоступна этому миру, но открыта своему внутреннему. И будь у неё в детстве хоть чуточку больше общения и заботы со стороны других людей, возможно, Пак Чеён сейчас не была частью чёрно-розовых и не считала на пальцах тех, чьи жизни она успела забрать. Да, как бы жестоко девушка ни вела себя по отношению к людям, с которыми имела дело, она наказывала их лишь за то, что действительно было неприемлемым. Вообще, все из четвёрки придерживались одного правила — убивать нужно только за дело. Людей, непричастных ко всей грязи криминального мира они не трогают, а наоборот защищают.        За свою жизнь Чеён успела получить черный пояс по искусству, называющемся «жестокость». Если в схватках она обычно оставалась безразличной и совершенно не выдавала эмоций, например, волнения или обычно безудержного страха, то в жизни было… точно так же. Она терпеть не могла сплетни, слухи и часто ссорилась с напарницами на эту тему, когда те за чашкой кофе вдруг начинали кого-то обсуждать. На самом деле ей было плевать, просто слух Чеён не был приспособлен к такому потоку слов. Она любила одиночество, хотя, оставаясь наедине с собой понимала, что её главный враг — она сама. Противоречие в одном человеке. Вечная борьба за поиск истины в одном лице. Хаос и умиротворение в одной душе. Она — страдающий эгоист, который не может исправиться. Или, точнее, ещё не встал на путь своего исправления.        Наверное, с самого начала жизни Пак Чеён было предназначено быть беспощадной машиной для убийств, почему все её вкусы и мнения сходились на невероятно странных особенностях. Её страсть в еде — кислое и острое, из-за чего в детстве у неё обострился гастрит, а из предпочтений в музыке всегда выбирала классику и умиротворяющую лирику. Она была настолько странна, что практически была изгоем везде, одно лишь отделяло её от неприятного статуса — все боялись эту хладнокровную девушку, состоящую в школьной сборной по дартсу и имеющую наивысшие балы в общих зачётах, а это значит, что обидь её хоть за то, что у неё неправильно завязан бантик на голове — в твоём лбу будет красоваться дротик, а вместо тебя она будет видеть мишень. Когда ей исполнилось пять, то Чеён, увидев по телевизору состязание с оружием, попросила своих родителей записать её драться, потому что Пак любила это делать. И, чтобы та не калечила детей, сидящих в детском саду с ней за одним столом, отдали заниматься боевыми искусствами. Удивлением для опекунов послужило то, что у их младшей дочери были успехи, причём довольно впечатляющие. А потом целые дни, проведённые в залах для тренировок. Первый мастер, подаривший памятную и дорогую сердцу вещь. Катана, на которой с края лезвия выгравировано: «Дорогой ученице Пак Чеён». И после того, как она случайно на улице повалила в бое одного из подопечных нынешнего босса, мужчина взял талантливую девушку к себе в штат. Там Чеён познакомилась с Дженни и Джису, Лалиса присоединилась к ним последняя. Но, увы, её закрытый характер не нашёл повода для дружбы с остальной частью чёрно-розовых, почему гармонии в этой команде до сих пор нет.        Блондинка, медленно пережёвывая зелёное, ещё совсем неспелое яблоко, смотрела в одну точку и поддавалась размышлениям. Она думала на самые разные темы, начиная с вопросов о том, почему цветущая яблоня так похожа на цветущую вишню, и заканчивая планами на будущее. Однако спокойствия она не нашла. Вокруг неё крутились три остальных девушки, которые что-то громко и яростно обсуждали, иногда произнося имя Пак. Лалиса осматривала шею Джису, а Дженни, закрыв одно ухо наушником, слушала всё, что смогла записать Чеён. Ведь она единственная, кто проник в логово к главарю. К слову, сидели они всё в том же подвале. Новая партия оружия спряталась глубоко в сейфе, а освещение стало ярче за счёт горящего экрана чемоданчика Дженни со встроенными шпионскими приборами. Другими словами, Ким младшая настолько увлечена техникой, что переделала свой дорогой ноутбук — подарок родителей на новый учебный год — под преступную базу, способную делать все.        — А босс об этом узнал? — Джису задала вопрос, но тут же встретилась с непонимающим взглядом Дженни, сидящей недалеко за столом, — ну, что его зовут Пак Чимин.        — Да. — Ким снова уткнулась в свой экран и вдруг стала что-то тщательно разыскивать в множестве мельчайших строк. — Я прослушала все записи с ваших микрофонов и услышала, что он и его свита собираются обычно в «тринадцатом авеню», но что это я так и не узнала. Таких мест в нашем городе нет, поэтому скорее всего — это просто условное название их базы, — Дженни устало сняла наушник и развернулась на стуле, устало оглядывая Джису и Лалису.        — Тринадцатое авеню… — задумчиво проговорила Джису, сощурив глаза, — может, это какое-то секретное место? Скажем, его частный клуб, где он втюхивает школьникам дешёвое синтетическое дерьмо?        — Не думаю, — ответила Дженни с уверенностью, — он явно не нацелен на такую аудиторию. Если бы так и было, то босс на него даже не посмотрел, ему до детских шипучек нет дела. Скорее всего, этот Чимин хочет заняться промышленными объёмами.        Джису дёрнулась от боли, когда Лалиса коснулась смоченной в дезинфицирующем растворе ваткой раздраженной кожи. Манобан испуганно извинилась, убирая тут же руки, а Дженни просто внимательно посмотрела на красную шею подруги. М-да, похоже, ей больше всех не повезло. Чеён к тому времени догрызла своё яблоко и встала с диванчика, направляясь к мусорному ведру. Её огрызок тут же вызвал бурю эмоций у фальшивой китаянки.        — Чеён, как ты можешь есть эту кислятину? — Ким поморщилась, вздрогнув. Её рецепторы с краю языка вызвали мурашки и воспоминания от ощущений принятия чего-то кислого. Чеён вновь вернулась на свой диван и села в то же положение.        — Точно так же, как ты можешь есть тонны своего шоколада, где девяносто девять процентов сахара и один процент какао-бобов. — Чеён криво улыбнулась, наклонив голову вбок и получила в ответ лишь закатившиеся глаза и цоканье брюнетки. Нет, с этой противной лучше вовсе не заводить даже секундного разговора. Поэтому-то Дженни снова повернулась к Манобан и Ким, которые в тот момент накладывали на шею небольшой бактерицидный пластырь.        — Вот зараза, своими когтищами мне всю шею исцарапал, — не переставала ворчать Джису, смотрясь в зеркало, которое держала впереди себя. Манобан хихикнула и, наклеив последний кусочек пластыря на последнюю небольшую ранку, поспешила отстраниться, чтобы посмотреть на своё творение. Будь её воля, она бы ещё разукрасила эти белые «холсты» в яркие цвета, чтобы Джису точно сошла с ума. — Спасибо, дорогуша. Теперь у меня есть предлог прогулять пары.        Её ехидная улыбка заставила Чеён фыркнуть, а Манобан и Дженни улыбнуться в ответ. Знают же, что с профессором Ким Сокджином шутки плохи, а тут ещё и пропуск пар после того случая с беспристрастным учителем. Дженни встала на ноги и, позвав всех девушек наверх, сама закрыла свой дорогой чемоданчик, а уже потом последняя вышла из подвала, запирая дверь на замок и пряча затем проход к тайному логову тяжёлым и громоздким шкафом. Наверное, так плохо спрятана их комната с оружием только потому, что девушки не привыкли особо прятаться, ведь за них всё всегда делает их босс. И это лучший начальник, который действительно заботится о своих подчинённых, называя их ангелами, хотя это далеко не так. Вскоре все девушки разошлись по домам. Этот день оставил ужасно неприятные воспоминания, как у чёрно-розовых, так и у персонала ресторана. Найдя свихнувшегося от страха официанта в одних майке и трусах, привязанного скотчем к стене, сотрудники до смерти испугались, вызывая своё начальство. Бедный парнишка, заикаясь, так и не смог ничего ответить, поэтому его тут же отвезли в психиатрический центр, где специалисты вернули его в чувства. А вот в какой шок впала уборщица, которая, не понимая, почему туалет закрыт, вошла в него, пользуясь запасным ключом, и увидела окровавленный мужской труп. Попытка вызвать полицию была пресечена — в ресторане находились люди, связанные с криминалом, поэтому они всё быстро замяли, говоря впечатлительному персоналу о том, что нечего бояться — всё под контролем. Но самое интересное — это реакция Пак Чимина. Когда ему доложили об убийстве одного из его «сторожил», он тут же задумался о том, что эта девчонка с именем Алиссия действовала не одна, и какая-то группировка пытается подкрасться к нему, во что бы то ни стало, ликвидировав его. Чимин был зол, теперь эта игра не казалась ему шуточной. Его охрана одна из самых надёжных, но почему-то один из её составляющих был найден с пулей во лбу. А рассказ о связанном официанте его рассмешил и привёл в чувства. Почему-то он на мгновение представил, как та девчонка обматывала хилого парня скотчем и раздевала его, маскируясь под персонал. В любом случае это всё смешно и нелепо, его такие выпады не смогут запугать.

***

       Спортивный зал университета оглушала одна лишь Ким Дженни. Звук баскетбольного мяча, отскакивающий от пола почти каждую секунду, наполнял всё необъятное помещение, почему девушке с каждым ударом становилось всё легче и веселей. Пот в три ручья тёк с уставшего тела Ким, захватывая ткань свободной футболки. После очередного броска в кольцо, Дженни наблюдая свой промах, досадно и устало простонала, а потом пошла в сторону скачущего мяча. Ей нравилось быть наедине с собой и играть в баскетбол, она очень любила это делать. Как жаль, что её одиночество прервал тот, кто вошёл в зал тоже для того, чтобы потренироваться в тишине. Ким повернулась на грохот двери и увидела идущего к ней навстречу парня. Блондин с отросшими корнями был одет в форму, которые носили баскетболисты: майка, прикрывающая бедра, широкие короткие штаны и чёрные наколенники, тянущиеся почти до самых лодыжек. На лбу его была повязка, которая не позволяла челке мешать. Дженни так на него засмотрелась, что не заметила, как её же мяч, за которым она направилась, прилетел ей прямо в глаз. Девушка не ожидала такого и, зашипев от боли, прислонила ладонь к голове. Было неловко, особенно после короткой улыбки незнакомого парня.        Когда спазм прошёл, Ким, посмотрев на парня с некоторым пренебрежением, хмыкнула и продолжила закидывать мяч в корзину, из-под кольца и от штрафной линии. Всё то время, пока блондин растягивался и разогревался, он наблюдал за Дженни и определённо питал интерес. А после того, как девушка закинула трехочковый, он сделал пару хлопков в ладони и, сжав губы, одобрительно закивал. Ким обернулась и всё так же равнодушно окинула взглядом его с ног до головы.        — Отличные броски, — парень остановился, опуская руки. Между ними было расстояние примерно в пять метров, но даже так он смог разглядеть на её лице капельки пота.        — Спасибо, — ответила девушка, а затем смущённо замерла, слушая гимн молчания. Но парень, почувствовав напряжение, поспешил его развеять, ступив несколько шагов вперёд и протягивая руку в знак знакомства.        — Мин Юнги.        Улыбка озарила его лицо, а глаза превратились в две изогнутые щёлочки. Парень делал это искренне и, признаться честно, Дженни понравилась ему. У них есть общие интересы, так почему же не начать общение? Вот только Ким очень долго мялась. Девушка не любила заводить отношения. Постоянная мысль о том, что она — шпион и хладнокровный киллер, убивали какие-либо задатки её будущих отношений. Поэтому-то из друзей она могла назвать только Джису и какую-то давнюю уже знакомую из её родной страны.        — Ким Дженни, — однако всё-таки ладонь девушки была положена на ладонь парня, и тот выдохнул.        Затем очередное минутное молчание, когда они смотрели друг на друга. Дженни исподлобья, а Юнги открыто и искренне. Но надо положить этому конец, что вы жмётесь, в конце-то концов?        — Может, поиграем? Ты не против?        Ким осмотрела зал и удивленно спросила, снова поворачиваясь к парню:        — Вдвоём?        — Да. — Юнги немного помедлил, покручивая в своей руке мяч. Ему уже не терпелось кинуть мяч в корзину и наблюдать его точное попадание в кольцо.        Дженни закусила щёку изнутри и встряхнула руками, в итоге соглашаясь. Юнги быстро напомнил условия игры девушке и состязание началось с него. Блондин с первого броска точно закинул мяч в корзину со штрафной линии. Дженни изумленно распахнула глаза, понимая, что шансов набить эти несчастные тридцать — или сколько там — очков просто невозможно. Тем временем парень отступил на два шага назад, уже целясь мячом в щит. Девушка наблюдала момент броска с замиранием сердца. И вот, ударившись о щит, баскетбольный мяч стал кататься по круговой оправе корзины, но уклонился не в ту сторону и упал, но не через кольцо. Юнги и Дженни досадно посмотрели друг на друга и продолжили игру. Так прошёл бросок за броском, игра за игрой. Дженни теперь пыталась уйти от защиты Мина, который придерживал её рвение добежать до кольца и сделать угловой бросок. Мяч точно попал в корзину, поэтому хитрый огонёк проскочил в глазах у обоих. Началась настоящая игра, в которой место было и радости со смехом, и падениям с ушибами. Дженни пару раз мяч попадал по голове, почему Юнги спешил извиниться, когда сам упал на недавно травмированное колено. После долгой тренировки обессиленные игроки сели на трибуны, доставая каждый свою бутылку с водой. Так-так, можно ли за присутствием беззаботных разговоров назвать эту встречу свиданием, а, Ким Дженни?        — Почему ты носишь защиту? Разве тебе это нужно? — Бутылка девушки закрылась, брюнетка убрала её обратно в сумку и взглянула на задумчивого Юнги.        — Я недавно ломал ногу, — за молчанием Мин скрыл попытку придумать легенду своей травмы, — я… упал со второго этажа и приземлился прямо на левый бок. — Юнги усмехнулся и похлопал себя по той ноге, которая иногда ночами не даёт ему спать. — Теперь я навсегда отстранён от университетской команды. Мне нельзя играть.        Мин посмотрел на Дженни и заметил в её глазах грусть. Она понимала, каково это — потерять свою команду. Наверное, сначала он относился к своему участию в баскетбольной сборной как к должному, а сейчас понял, когда потерял, почему тоска в такие моменты пробивает на слезу. Определённо это послужило причиной вспомнить чёрно-розовых.        — А сейчас…        — Не волнуйся, я не слишком-то и скучаю по команде, — наврал Юнги, опираясь локтями в колени и осматривая Дженни сбоку. — У меня к концу универа появилось много других забот, поэтому я по-любому не смог состоять в сборной…        Дальнейший их разговор состоялся из нескольких слов. Дженни нужно было идти, ведь на улице уже наступали сумерки. Девушка быстро накинула на себя тонкую куртку и, забрав с собой спортивную сумку, попрощалась с парнем, желая всего самого наилучшего. Это вечер действительно удался. Ким не могла позволить себе так открыто общаться с людьми, ей постоянно приходилось примерять маски, не распространяя про себя ни слова личной информации. И только сейчас она ощутила, как это круто, наверное, не иметь страшных тайн и огромных скелетов, не помещающихся в шкафах. Но знаешь, дорогая, в комоде у Юнги тоже лежало пару обглоданных костей…

***

       Аудитория постепенно наполнялась студентами, точно так же, как и шумом. Ранним утром захотели придти только девушки, которые искренне желали посмотреть на сонного преподавателя Ким Сокджина. Первые ряды были заполнены, а вот в конце примостились те, кто очень хотел спать, но очень не хотел получить пропуск. На таких учитель не обращал внимания, ровно так же, как и на девушек, смотревших в буквальном смысле ему в рот. Его бесила эта озабоченность и бесполезность таких учеников. Они почему-то только смотрят на него и ни черта не записывают и не запоминают. Ким Сокджин, может, вы ещё просто недостаточно опытный в этой профессии?        Дверь в аудитории закрылась за преподавателем. На нём опять этот бледно-зелёный дотошный костюм, коричневые туфли и незаменимый ежедневник. Единственное, что его отличало от предыдущей пары — новая укладка. В этот раз она была такой, что казалось, будто Сокджин просто встал с кровати и пошёл на работу. Парень, получив хоровое приветствие, тут же начал вести пару, просто дав указание отметить отсутствующих старосте. Он был не в том расположении духа, чтобы быть с учениками лояльным. Его грубость и серьёзность заставляла кричать на всю аудиторию, чтобы даже дальние сонливые студенты проснулись. Вообще, что за безответственность? Профессор Чхве в преклонном возрасте совсем избаловал их, почти не понимая, куда он приходит, что делает и какие тексты читает.        Проведя полуторачасовое занятие, Ким Сокджин поблагодарил всех присутствующих и попросил сказать, кого не было на паре. Староста стал выкрикивать имена и фамилии прогульщиков, и когда вдруг из его уст прозвучало «Ким Джису», преподаватель гневно сжал руки в кулаки и резко повернул голову в сторону окна. Жилки выступили на его шее. Она не пришла. Какая же… Самая ужасная ученица, которая только может быть. Даже то нешуточное предупреждение никак не повлияло на неё. Да, такое отношение к своему предмету и труду он терпеть не мог. Когда вся группа уже вышла из аудитории, Ким Сокджин, поразмыслив пару минут за своим столом и борясь с остатками своего хорошего настроения, решился на первый в своей преподавательской жизни серьёзный поступок. Он с твердыми намерениями, без попытки простить, направился к двери, не чтобы продолжить свой рабочий день, выбирая другую аудиторию для занятий, а чтобы зайти в кабинет ректора и доложить на свою студентку. Причем самую беспардонную и невежливую. При одном произношении её имени лицо Сокджина искривлялось так, будто он вдохнул аммиак. Да лучше так, чем выяснять с ней отношения. Но не тут-то было. Рука, протянутая к ручке двери пролетела мимо. В один миг между ним отворилась преграда и на пороге возникла Ким Джису. На её наглом лице сияла глупая улыбка, в руке был большой стакан кофе, а сама девушка, несмотря на тёплую погоду, укуталась в кофту и нацепила на шею шарф. Что за маскарад? Но, признаться будет правильней, кофе Ким Сокджину, ой, как не хватал, в этом студентка не прогадала.        Сокджин, засунув одну ладонь в карман брюк, сощурился, раздражённо и с враждой всматриваясь в милую улыбку Джису. Да. Да. Да. Она хоть и была настоящей стервой, её личико пленило многих студентов. Как жаль, что обжигаться пришлось об её ужасно вредный характер. Девушка протянула руку вперёд, пытаясь этим жестом задобрить преподавателя, хотя надежд с каждым его морганием становилось всё меньше. Ну нет, Ким Джису, в этот раз даже мольба о пощаде не спасёт тебя от кабинета ректора.        — Я так предполагаю, это, — Сокджин брезгливо взглянул на стакан и фыркнул. Да что ты врёшь, у тебя же желудок сводит от этого бодрящего кофейного запаха. Чёртов эспрессо, да ещё из студенческой кофейни, где за стакан берут как в ресторане. — Ваша взятка?        Джису усмехнулась, сжимая губы. Она не была весела, просто умела отлично играть. Ей самой было тошно сейчас изворачиваться перед преподавателем, испытывая ненависть.        — Что вы, нет. Просто я поняла, что ужасно поступила по отношению к вам, поэтому решила сделать подарок. Это эспрессо из нашей кофейни, вы же знаете, что он самый вкусный.        Её глаза были похожи на глаза кота из мультфильма про зелёных огров. Сокджин всё продолжал смотреть скептично, даже не прикасаясь к кружке из рук студентки. Девушка опустила руку со стаканом, понимая, что он просто не возьмёт это у неё. На секунду она посмотрела на него так же ненавистно, но потом, как будто дёрнув за рычаг, вновь показала наигранную вежливость. Это заметил и Сокджин, поэтому решил подлить масла в огонь, в итоге напрочь убивая в Джису какие-то эмоции, пусть и фальшивые, кроме злобы.        — Вам на актёрский нужно было идти, Ким Джису, а не на юридический.        Сокджин развернулся и подошёл к кафедре, где быстро схватил свой ежедневник и пошёл прочь, так и не услышав от студентки ответ, хотя её лицо и трясущиеся от возмущения губы грезили высказать пару ласковых. К чёрту этого ректора, теперь Ким Сокджин не собирался вообще тратить на неё время. После экзамена посмотрим, кто кого. Развернувшись навстречу уже закрытой двери, Джису громко завыла, поднимая голову вверх и чувствуя, как вновь заболела шея, ведь не зажившие ранки давали о себе знать. Вновь посмотрев прямо, Джису свернула губы в трубочку и задумчиво уставилась в одну точку.        — Замечательно, — заключила она, поднимая от негодования бровь, — в следующий раз я куплю тебе новый костюм, чёртов умник. На актёрский мне надо было идти. Да даже так ты бы никогда не заслужил от меня ничего лучше, кроме презрения.        Джису уже хотела пойти в сторону выхода, как увидела на полу одинокую разноцветную бумажку, валяющуюся у стула, приставленному к кафедре. Девушка задумчиво осмотрела её издалека, а потом подошла и подняла, как ей показалось, мусор. Однако содержимое гладкого флаера ужасно её развеселило. Чёртики забегали у неё в глазах, а кофе, всё ещё находящееся в руке, хотелось подкинуть вверх и посмотреть на фонтан и горячей коричневой смеси. Такой радости от предстоящей попытки утоления мести она не ощущала никогда.        «Ночной клуб «Бетон». Выступающий вечера — Ким Сокджин».        Девушка широко улыбнулась, предчувствуя успех, но затем, заметив адрес данного мероприятия, ужаснулась, мгновенно теряя радость. Последняя строка, имеющая самый маленький шрифт, начиналась со слов, от которых раны так сильно заболели, будто вновь стали кровоточить.        «Тринадцатое авеню»…