На защиту Короля

      302-й год. Королевство Диоскуриада.       Весна. Май.       10-е число. Лютеция.       Азеллио задрал голову, пытаясь увидеть вершину башни. Солнце, стоявшее над высокой вершиной, на мгновение ослепило мальчика и заставило опустить голову, прогоняя бегающие перед глазами слепые пятна. В этом углу замка сходились двухэтажные стены. Первый этаж был без окон, а второй украшали высокие и широкие окна в затейливых каменных переплётах. Они формировали ровные ряды остроконечных арок вдоль всего этажа, придавая некую лёгкость монументальному замку. Во дворе было пусто, росла лишь зеленая трава, поэтому Азеллио удивлённо взглянул на Учителя.       — Когда дракон напал последний раз, здешние деревья выгорели дотла. Не было времени за ними ухаживать и тогда ещё отец Короля Алиферия, слава его храброй душе, Король Юлиан не стал тратить время на их спасение. Алиферий же, вступив на престол, отказался от того, чтобы высаживать новые. Он решил, что так обезопасится территория вокруг замка. Горящие деревья могут нанести огромный вред в случае нападения кого-то из Владык.       — Эх… жалко. Но правильно… — вздохнул Азеллио, опустив голову, и вновь повернулся ко дворцу. — Зато какой огромный замок! Не вижу края.       — Это лишь часть, мальчик мой. В этом крыле спальни студентов, здесь будут проходить некоторые занятия. На площадке под крышей пара стражников-дозорных, — обводя посохом башню, говорил Психемекес. — Дальше слева будет твоя комната. Правда, она смотрит окнами не на горы, а на внутренний двор.       — Я не доставлю проблем, если буду жить в замке? — смущённо спросил щурящийся Азеллио.       — Никаких проблем ты нам не доставишь, — уверенно ответил Психемекес, положив Азеллио руку на плечо, и улыбнулся: — Не селить же тебя в общежитие.       — А что такое общежитие?       — Это гостиница для долгосрочного поселения. Там снимают комнаты и квартиры. Но я не хочу, чтобы ты жил вдалеке от замка, ведь это лишнее время на походы сюда и обратно. К тому же, здесь ты и твои вещи всегда в безопасности. Под присмотром Арриана.       — Спасибо, Учитель, — ответил тот.       — У нас во Дворце живут все гости столицы, которых судьба делает Королевскими волшебниками. Ты один из них. А те, что живут в Лютеции, комнатой в замке не располагают, за редким исключением, — говорил Психемекес, пока не порываясь войти.       — А много здесь таких… гостей? — спокойно спросил Азеллио.       — Большинство.       — Ясно, — кивнул мальчик. — А я здесь самый младший?       — Да. Моему другому младшему ученику восемь.       — Как же мне теперь подружиться с ними? — обеспокоенно спросил Азеллио, почесав затылок.       — Неужели тебя так беспокоит возраст?       — Да, — сглотнул Азеллио.       — Не бойся, — успокаивающе уверенно ответил Архимаг. — Ты теперь наш товарищ. Мы уважаем друг друга. Уверен, с Намизом вы подружитесь. Про него я как раз только что упомянул. К тебе во время учёбы присоединятся и другие ребята. Их возьмут в ученики другие опытные волшебники.       — Хорошо, — кивнул Азеллио. — Было бы здорово подружиться с кем-нибудь.       — Давай зайдём. Я покажу твою комнату — оставишь там вещи. Пока не голоден?       — Не голоден. Спасибо, — немного скованно и отрешённо ответил мальчик.       Психемекес аккуратно, но как-то необычно, постучал кулаком по мощным деревянным воротам. Они издали гулкое эхо и через пару секунд начали медленно распахиваться наружу. Ворота открывались с поразительной стабильностью и без видимого участия механизмов.       — Ворота деревянные, но зачарованные, что аж чёрными кажутся. Огонь не страшен, а прочность на зависть добротному железу, поэтому ни один дракон их почти не повредил.       — А стены?       — Стены каменные, мраморные. Но внутренний слой из кирпича, чтоб зимой было теплее.       — Как же сложно было строить!       — На замок падает много важных для королевства дел, обязанностей, здесь библиотека, волшебники, Король. Поэтому эта крепость способна выдержать удар драконьего хвоста. В подземельях много убежищ для жителей города. Благодаря друзьям из Эгеомы этот замок из простой крепости превратился во дворец. Конечно, не такой воздушный как в самой Эгеоме, но хотя бы удобный и безопасный. И красивый, правда ведь?       — Ох, да… Он красивый и… очень большой, — задумавшись, ответил Азеллио, высматривая что-то интересное через раскрытые створки ворот.       Мальчик вошел вслед за учителем в просторный круглый зал. Его освещала большая и яркая костровая чаша, висевшая под потолком. Зал поражал величием и идеальным порядком высоких стен. В башне сходились два коридора, которые были словно зеркальными отражениями друг друга. Азеллио, почти не глядя под ноги, пошёл вслед за учителем налево по безоконному коридору. Каменный пол устилала жёсткая тёмно-красная ковровая дорожка, чья вышивка в свете огней казалась медной.       Юному магу пока было трудно понять сложность и архитектуру деталей интерьера, поэтому мальчик лишь восхищался красотой, мощью и высотой колонн, стен и потолка. Опорой проходу служили арки, под сводами которых вдоль стен стояли статуи стражей, волшебников или министров и кафедры с костровыми чашами.       Убранство сразу показалось Азеллио чем-то шикарным и абсолютно новым. Даже в историях родителей об этом уголке замка он ничего не слышал. Повернув направо после доброй полусотни метров, волшебники оказались в абсолютно таком же проходе, что и заставило интерес Азеллио немного снизиться — теперь он старался запомнить путь, которым шёл, а желание поскорее добраться до своей будущей комнаты только усилилось.       Психемекес и Азеллио свернули налево с бесконечного прохода и поднялись по высокой лестнице на верхний этаж. Учитель, заметив, что Азеллио слегка запыхался, остановился и решил разбавить тишину разговором.       — До комнаты недолго осталось идти. Запомнил дорогу?       — Да. Вроде, запомнил, — ответил Азеллио и облегчённо выдохнул.       — Тогда вечером попробуй занести все пути, что будешь помнить, в свой Архив. Это просто совет — не задание. Если сразу не выйдет, постарайся сделать это позже, может, с помощью Арриана.       — Конечно! Но почему там никого не было? И здесь никого… — развёл руками Азеллио в пустом коридоре.       — Мы вошли через чёрный ход. Там всегда немноголюдно. К тому же эта часть замка занята волшебниками, поэтому большая часть людей и слуг сюда даже не заходит. Поверь, пока будешь отдыхать здесь после учёбы, такая тишина будет лишь в радость.       — Здесь хотя бы окна есть! Со стёклами! — указав на левую стену воскликнул Азеллио. — А там жутко! Лучше даже спускаться туда не буду.       — Не бойся. Внизу огни круглые сутки горят — темно не бывает. К тому же первый этаж патрулируется стражниками. Сейчас они нам попросту не встретились, — улыбнулся Архимаг и направился дальше.       Стёкла пропускали яркий дневной свет, так что даже как-то легче дышалось. Учитель и ученик прошли по коридору мимо нескольких резных дверей и встали напротив одной из них.       — За этой дверью твоя комната. Открой и осмотрись, — сказал Психемекес, достав из кармана плаща небольшой ключ, и передал его Азеллио.       — Спасибо, — кивнул мальчик и вставил ключ в скважину.       С каждым полуоборотом замок издавал громкий металлический щелчок, который возвращался едва заметным эхом. Через пять таких движений Азеллио распахнул дверь и вошёл в прямоугольную комнату, освещённую тремя такими же, как и в коридоре, окнами.       — Наверное, щёлкает так громко, потому что тут очень тихо, — пробормотал Азеллио.       — Ох, не обращай внимания. Я всё-таки забыл смазать замок, — поморщился Архимаг. —  Проходи. Я как раз сделаю это.       Мальчик с восторгом осмотрелся в своей новой спальне: мягкие обитые стулья, кресло, даже рабочий стол у одного из окон и большая деревянная кровать у дальней стены — всё это было чистым и новым.       — Очень большая! Потолки высокие! Такие большие окна! Красота! — оглядывая то одну, то другую часть комнаты восклицал мальчик, пока учитель «колдовал» с замком.       Несколько широких шкафов, заставленных книгами, устремлялись к потолку и занимали целых две стены, близких к двери. Внизу комнатной библиотеки Азеллио были отделения, закрытые деревянными дверцами, а вверху — открытые полки с книгами. Платяной шкаф занимал только уголок слева от входа — мальчик даже не сразу его заметил.       — Сколько книг! — воскликнул Азеллио, переведя на них всё своё внимание.       — Они теперь твои. Это копии книг из библиотеки. То основное, что тебе следует усвоить сначала. Но! — поднял Психемекес указательный палец. — Как бы много не казалось, уверяю, при должном отношении усвоишь всё к двенадцати годам.       — Это получается семь лет чтения? — недоверчиво переспросил тот.       — Не совсем. Понимаешь, стоит тебе открыть книгу, как ты поймёшь, насколько она тебя займёт, — неторопливо рассказывал Архимаг. — Может быть заниматься с ней ты будешь не больше часа, может, отложишь навсегда. Если будет интересно — читай, если не интересно — не заставляй себя. Говори о таком мне, и я поправлю набор твоих книг. И не пугайся объёму! Здесь много рукописных книг, которые от корки до корки прочитаешь за пару часов.       — С чего же начать? — спросил Азеллио.       — Не знаю, — развел руками Психемекес. — Сегодня мы эти книги на занятии не будем трогать. Положи вещи и пойдём в класс.       — Хорошо. А можно будет вечером какую-нибудь почитать? — просияв, спросил Азеллио.       — Если будет темно, то нет. Глаза надо беречь, поэтому запрещаю читать в темноте, — сказал Психемекес и вышел в коридор.       — Я понимаю. Мне папа и мама ещё говорили об этом, — закрывая дверь, ответил Азеллио.       — А когда ты читать научился? Забыл спросить.       — Осенью. Считать я научился даже раньше, — ответил мальчик, следуя за учителем по коридору.       — Удивительно! Нет. Правда, удивительно! — воскликнул Психемекес, идя впереди. — Особенно удивительно, что ты это помнишь, Азеллио.       — Маму моя память тоже удивляет, а я ничего удивительного в этом не вижу, — пожал плечами мальчик, не торопясь следуя за учителем.       — А ты назло ей запоминаешь всё больше, — улыбнулся Архимаг, дразня искренность мальчика.       — На радость! — возразил Азеллио.       По пути уже попадались слуги, придворные, при каждом из которых мальчик замирал и здоровался.       Вскоре учитель с учеником добрались до крупных дверей, больше походящих на ворота, украшенные рисунком-горельефом. Они отличались от тех, что Азеллио видел раньше — эти были тяжелые, каменно-металлические. Даже входные ворота в башне выглядели не так массивно.       — А почему дверь металлическая? Вход в замок был деревянным… А тут, — удивился Азеллио, пощупав дверь.       — Всё просто. Эта часть замка не так давно, всего лет пятнадцать назад была разрушена драконом. Дверь пришлось менять, и один из моих товарищей ещё по студенческим годам сделал для замка эту дверь, благо отлично владел магией Металла. Ещё и кузнецом неплохим был.       — А где он сейчас?       — Управляет семейной кузнечной мастерской, — тепло улыбнувшись, ответил Архимаг.       — Здорово, что он сделал такую красивую дверь. А что значит этот рисунок? — указывая рукой на обе створки, спросил Азеллио.       — Эти рисунки символизируют учёбу, науку и знания: перо в чернильнице, книги, свитки, ученые держат их в руках и пишут. Здесь видно, что люди разных возрастов: от детей до старцев. Есть кусочки, где молодые что-то старым рассказывают, а тут наоборот, — указывал Психемекес на различные элементы рисунков и раскрыл дверь.       — Это значит, мы учимся всю жизнь? — спросил Азеллио.       — Верно.       — А вдруг надоест? — входя за учителем в аудиторию, лукаво спросил мальчик.       Зал, стены которого выкрасили в пастельно-голубой цвет, выглядел как обычный учебный класс. Справа от входа висела меловая доска шириной во всю стену, напротив — высокие окна, а весь зал полон уходящими вверх, словно по лестнице, ровными рядами парт и скамеек.       — Учёба не всегда означает лишь чтение книг или внимание речам учителя. Ищи то, что тебе нравится… Учителем может быть любой человек, любой случай в жизни, — говорил Психемекес, пока они вдвоем стояли внутри зала. — Например, вокруг темно. Допустим ты ночью бродишь где-то у себя в комнате. И вдруг от невнимательности задеваешь ножку стола, отчего падаешь и, если будет такова воля Богов, ещё и бьёшься головой обо что-нибудь. Будешь с шишкой на лбу ходить, но запомнишь, что лучше сначала зажечь свет, а потом уже бегать по комнате, если уж очень нужно.       — Ну это просто! Все это знают!       — Именно. Но разве тебя этому кто-то учил? Сам научился, без книг.       — От родителей как-то передалось, — улыбнулся мальчик.       — Давай присядем. Архимаг указал на стоящий поблизости большой стол, стоящий переди ученических. Психемекес уселся на простой стул спиной к доске. Мальчик сел напротив, не доставая ногами до пола.       — Итак, начнём с азов, — сказал учитель и предложил тему на сегодня: — Сначала я тебе расскажу о том, что тебя ждёт здесь. Затем попробуем разобраться, каким образом у людей получается колдовать, каким бывает волшебство и чем одно отличается от другого. Всё сразу мы с тобой не охватим, но начало изучению положим.       — Выходит, Вы будете читать мне лекцию? — уселся поудобнее Азеллио.       — Верно. Как только будет не понятно, поднимай руку. Тогда я прерву рассказ, и отвечу на все твои вопросы.       Азеллио кивнул, и Психемекес начал увлекательный монолог. Сначала Архимаг рассказывал мальчику о том, что ждёт его на первых парах: какие у него появляются обязанности, возможности, привилегии, чему он будет учиться обязательно, а что будет свободен выбирать. Прослушав организационную часть первого занятия, мальчик с радостью приготовился к основной.       — Ты понимаешь, что когда человек колдует, то тратит силы: особенные, волшебные силы — и ощущает это. Постепенно устаёт и в какой-то момент уже не может колдовать — выдыхается.       — Да. Это энергия магического источника. Она тратится и кончается, — кивнул Азеллио, давая понять, что такие базовые понятия ему более чем знакомы.       — Молодец. Это такой же внутренний орган, как, например, сердце… Как думаешь, он один в нашем теле или таких источников несколько?       — Не знаю… — ответил мальчик, подумав. — А как на самом деле?       — А вот это правильный вопрос. На самом деле всё сложно. Многие годы велись исследования для того, чтобы понять, как и сколько ресурсов тратится на то или иное заклинание. Поэтому мы имеем много информации, но не знаем гораздо больше. Во многих видах волшебства мы просто говорим: сильное заклинание, очень тяжелая печать, мощная руна и тому подобное. По таким темам книги пишут, представляешь? Несколько таких и в твоей комнате есть.       — А я смогу тоже внести вклад в это изучение?       — Если будешь прилежно учиться и тебе это будет интересно, то да, конечно же. Но, поверь, в мире магии много, очень много неизведанного, о чём ты даже не подозреваешь, поэтому не спеши с такими исследованиями.       — Здорово! — загорелся Азеллио, впитывая слова Учителя словно губка.       — Итак, расскажу тебе про магический источник. Его название: исток. У каждого человека есть этот орган. Повторюсь: у каждого. Даже если человек не волшебник, не может колдовать или ощущать магию, он есть в его теле. Главный источник небольшой. Даже у самых сильных магов он как правило не достигает и половины размера сердца. Хотя здесь сделаю оговорку, поскольку далеко, о-о-очень далеко не всех волшебников человечество имело честь изучить, — сказал Психемекес.       — Хотите сказать, предела нет? — удивился Азеллио.       — Именно, — воодушевлённо ответил Психемекес, но через пару секунд вздохнул, и блеск у него в глазах поугас: — Есть разумные пределы, сам человеческий организм ограничивает размер, ведь есть и другие органы: сердце, лёгкие. Никакой орган не может без конца изменять свой размер в угоду этому одному.       — Понял, — кивнул мальчик.       — Итак, есть орган. Он отвечает за колдовство. Такой орган есть у каждого человека, — повторил Психемекес. — Однако только у меньшинства исток выполняет функцию источника магии. У большей части людей он ни для чего не служит. Он просто пустой. Свободное место занимают лёгкие. Понимаешь?       — Да. Но у нас с Вами он работает как надо?       Психемекес усмехнулся и сказал: — Он работает. Я не знаю, как Боги определяют, кому колдовать, а кому нет, но этим умением человек обладает от рождения.       — То есть, он не заставит… работать… этот источник? — почесывая затылок, переспросил Азеллио, нахмурившись.       — Да.       — А волшебников со временем становится больше или меньше?       — О Боги! — воскликнул Психемекес от неожиданного вопроса. — На самом деле, я не ожидал этого вопроса. Но не волнуйся, существованию волшебников ничего не грозит. Их количество растет. Если один из родителей ребенка — волшебник, даже если не знает об этом, а такое частенько бывает, то ребенок тоже всегда рождается волшебником.       — То есть колдовство — наследственное? А откуда тогда появляются волшебники? Кто-то же был первым магом?       — Да. Колдовство — наследственное умение, но иногда на свет рождаются маги в первом поколении. Пока не известно, почему волшебники рождаются у определённых родителей и почему их братья или сёстры обычно не обладают талантом волшебника. А вот на счёт первых магов расскажу попозже. Это всё очень долгая и интересная история, с которой не стоит торопиться, чтобы её правильно понять.       — Хорошо, — улыбнувшись, кивнул Азеллио и затих, слушая дальше.       — Исток находится рядом с сердцем. Вернее будет сказать, что там находится основная его часть. Понимаешь, он часто не один в организме. Сам орган — сосуд. Самый большой всегда находится рядом с сердцем, но маленькие располагаются по всему организму.       — Всегда там, где надо?       — Нет. Иногда люди болеют из-за того, что такие маленькие источники появляются не там, где нужно. Если повезёт с доктором, то возможно перемещение к главному сосуду и объединение с ним. Но, увы, как правило, такие источники приходится удалять из тела.       — Навсегда?       — Да. Источник больше в этом месте не появится. Правда, не известно, почему они так странно меняются при взрослении или старении, и почему этим страдают только волшебники. Но на последний вопрос ответ скоро откроется, наука магии не стоит на месте.       — А у меня всё хорошо с источниками?       — Да. Твоя матушка передавала мне об этом. Такие проблемы с источником редки, и я уверен, что с тобой или нашими знакомыми такое не случится.       — А как понять, где эти источники? Я понял, где главный: мне ещё мама говорила. Но я не слышал об остальных.       — Этого не узнать, думаю. Только ты сам сможешь это понять со временем, когда вырастешь. Но если вдруг тебя что-то начнёт беспокоить, сразу обращайся ко мне или к маме, и ничего плохого не произойдёт.       — Хорошо, — кивнул Азеллио.       — Я предпочту более не усложнять речь, буду упоминать об источниках в единственном числе и называть их одним словом: исток. Согласен?       — Да.       — Итак, колдовать сложнее, чем ходить или жевать пищу. Этому умению надо учиться с полным пониманием действий. К счастью, обучение происходит в сознательном возрасте. К счастью, ты его уже достиг, ведь ты сам можешь контролировать эту силу. Что же происходит, когда волшебник колдует, будь то Архив, Исцеление, Огонь, Вода или что-то другое?       — Волшебник тратит силы истока.       — Верно. Ты уже слышал от меня, что магический источник носит название не просто так. Слово «исток» показывает, что он в себя вмещает и высвобождает что-то. Это что-то и позволяет колдовать. Это что-то — жидкость, важнейшую часть которой составляют магические частицы. Частиц полно в мире вокруг нас. Исток помогает телу волшебника запасать, преобразовывать магическое вещество в энергию заклинаний. Волшебники чувствуют именно энергию, а не сами частицы. Когда подрастёшь и наберёшься знаний, поймёшь, почему. Магическое вещество — ни что иное, как витающие в окружающем мире магические частицы, которые и высвобождаются из наших тел, когда мы колдуем. Понимаешь? Или я слишком тороплюсь?       — Нет, я понимаю. Папа не хотел раньше об этом рассказывать, но что-то об этих частицах мне удавалось узнавать от него. Всё понятно.       — Прекрасно. Идём дальше. Не так важно, какая энергия покоится в одной такой частице — этого мы тоже не знаем. Тысячи таких частиц отвечают за простейшие заклинания. Когда ты, например, устанавливаешь связь с Архивом, выводишь экран перед собой, ты уже тратишь несколько тысяч волшебных частиц. А внутри тебя остаются миллионы тысяч таких частиц.       — Много! — ахнул мальчик, поняв, что не может представить такие большие числа.       — Да. Но не задумывайся над этим. Главное знать, что тренировки и теоретические занятия по изучению волшебства расширяют запас источника и развивают умение пользования. Над остальным люди не властны. На всё воля Богов.       — Да так даже спокойнее. Они такие добрые, что берут на себя эту… ответственность за работу волшебных частиц.       — Зато до того, как люди это поняли, произошло немало. Даже вражда с Богами, если верить легендам, родилась из-за желания людей подчинить себе магию. Боги же оставили всё как есть, научили людей уму-разуму и ограничили возможности людей… и даже драконов… Мы снова отвлеклись… — осёкся Архимаг. — Итак, частицы истока волшебника работают по его желанию. Они перестанут работать, если волшебник захочет или устанет. Но! Есть ещё один момент. Волшебник, из-за того, что организм полон этих частиц, испускает их даже когда не колдует. Это работает так же, как дыхание. Человек вдыхает воздух и выдыхает. Любое выделение из тела содержит эти частицы. Волшебник даже не замечает, как частицы покидают тело или проникают в тело. Если уметь чувствовать энергию частиц, можно находить волшебников в толпе людей, можно чувствовать их силу. Но этому тоже надо учиться. Если закрыть исток, то волшебника станет гораздо сложнее обнаружить в толпе. Для таких сложных поисков создали отдельное магическое искусство, но об этом поговорим, когда ты станешь взрослым, ибо даже я с трудом пользуюсь им.       — Хорошо.       — Когда источник закрыт, частицы не могут попасть в исток, не могут из него выбраться. При закрытом источнике волшебник не может поглощать эту энергию из окружающего мира, а значит и улучшать свои способности. Таким образом он на время становится обычным человеком. Достаточно опытный маг может открывать свою силу не до конца, может быстрее других восстанавливать свои колдовские силы, — увлеченно рассказывал Психемекес, радуясь тому, что видит понимающий взгляд мальчика. — Управлять магией своей и магией вокруг себя — настоящее искусство, которому ты научишься при должном терпении.       — Здорово, — мечтательно протянул мальчик. — Я знаю, что видов волшебства очень много, как хочется узнать и уметь всё.       — Если есть талант и желание, то можно научиться не одному виду волшебства. Но этому нужно время, упорная постоянная работа над собой.       — А у меня есть талант?       — Да. Но не зазнавайся, ладно?       — Хорошо. Я и не хотел зазнаваться. Боги дают талант, а стану сильным.       — Верно. Только не думай о талантах своих или чужих, делай то, что нравится. А какая магия самая сильная — философский вопрос. Есть Жизнь и Смерть. Это два края волшебного искусства, познанного людьми за сотни лет. Один край — Жизнь — апогей Белой маги. Второй — Смерть — апогей Чёрной магии.       — А что такое апогей?       — Представь себе месяцы года. Ты наверняка заметил, что летом тепло, а зимой холодно. Когда же наиболее жарко летом?       — В июле.       — Июльская жара — апогей летнего тепла. Теперь понимаешь?       — Да, — кивнул Азеллио. — Не встречал этого слова.       — Теперь позволь спросить, было ли в том, что я тебе рассказал, что-то новое?       — Да. Многое, на самом деле. Но… Хоть сто раз услышишь, а изучить самому — всё равно нужнее.       — Этот подход и я поддерживаю, но сначала всё же надо разобраться с теорией. Потому что иначе не будешь толком знать, чем занимаешься и к чему это приведёт.       — А как отличать сильное волшебство от слабого, как определяется его сила?       — Это как раз следующая часть той теории, что я рассчитал для тебя сегодня. В этом ключевых моментов целое множество: насколько та или иная магия связана с природными или божественными силами; насколько тверды в памяти людей знания о заклинаниях; сколькими поколениями магия упрощалась или совершенствовалась; какой элемент использует, точнее, насколько этот элемент всеобъемлющий. Например, магия Времени сильнее, а потому сложнее для изучения и требовательнее к способностям мага, чем магия Воды или Огня. Понимаешь? Ведь время управляет водой и огнём.       — Да. Я думал над этим сам и, если Вы не против… — стараясь говорить по-взрослому серьёзно и умно, сказал Азеллио, — Могу привести несколько примеров.       — Отлично. Я хочу предложить тебе поговорить об этом после обеда. Мы сможем ещё пару часов посвятить обсуждению видов волшебства и попробуем выделить наиболее интересные тебе. Тогда и расскажешь о своих примерах. Возможно, с помощью книг, стоящих у тебя в комнате.       — А почему не сейчас?       — Сейчас я понял, что хочу обедать, а в моём возрасте уже вредно откладывать приёмы пищи, — улыбнулся Психемекес.       — Понятно, — расстроено кивнул Азеллио. — Я тоже кушать хочу.       — Пойдём, — встал Учитель из-за стола.       — А почему Вы так уверены в этих книгах? — выйдя за Учителем в коридор, спросил Азеллио.       — Хм, не знаю даже, как сказать, — на секунду задумался Архимаг, но, закрыв двери, ответил на вопрос: — Я уверен не в том, что они тебе все подойдут, а в том, что их изучение поможет тебе узнать о своих способностях и интересах… А ещё — именно я их туда определил.       — Каждую? То есть Вы их все прочитали? — удивился Азеллио.       — Верно. И не только их, однако, нет в этом ничего очень сложного, — кивнул Психемекес, заметив идущего к ним мальчика.       — Здравствуйте, Учитель, — улыбнулся он и поклонился.       — Здравствуй, Намиз, — ответил кивком Психемекес, — Знакомься, это мой новый ученик, Азеллио. Теперь он твой полноправный коллега.       — Намиз Арайос, сын Александра и Наталии. Очень приятно, — торжественно произнес мальчик, ещё сильнее выпрямившись в струнку, и протянул руку Азеллио.       — И мне. Азеллио Поэстофос, сын Арриана и Медеи, — несмело ответил мальчик на рукопожатие.       Намиз был выше. Он выглядел здоровым, но почему-то волосы были седыми. Они отливали серебром, как и яркие глаза, смотрящие смело и весёло. Намиз был одет в подпоясанную тунику, немногим не достающую до колена, и сандалии.       — Ты откуда? — спросил Намиз.       — Я из Зибери. Это городок рядом с Лютецией.       — Зибери? Повезло тебе. Там очень красиво, — улыбнулся Намиз. — А я из Лютеции.       — Очень хочу посмотреть столицу. Из Зибери она смотрится невероятно! А ты живёшь в замке?       — Да. Мои родители считают, что я должен максимум времени проводить среди коллег, ведь дома некому помогать в изучении волшебства.       — Ты первый волшебник в семье?       — Да, — гордо ответил Намиз. — О твоей родословной много интересных историй слышал. От тебя здесь многого будут ждать.       — Спасибо. Буду стараться, — смутился Азеллио, впервые услышавший что-то таинственное и неизвестное о своей семье.       — Будем! — кивнул мальчик. — А куда вы идёте?       — Мы с Азеллио идём на обед, — обратился Психемекес к Арайосу. — Присоединяйся.       — С удовольствием, — улыбнулся мальчик и пошел с ними рядом.       Намиза слегка смутил небольшой рост Азеллио. Он понял, что новому студенту Психемекеса не больше шести лет, но его довольно уверенный внешний вид смущал Арайоса.       — Мне восемь лет, а тебе?       — Мне пять.       — Ах! Учитель, разве можно? — воскликнул Намиз, широко раскрыв глаза, приподняв брови и слегка расставив руки в стороны.       Несмотря на актёрскую выразительность, жесты мальчика показались искренними и органичными — настолько уместными, что Азеллио понял, что примерно такой реакции ожидал от товарища.       — К сожалению, это исключение, Намиз, — улыбнулся Психемекес. — Азеллио перспективный волшебник, поэтому решил взять его к нам именно сейчас. В будущем, надеюсь, каждый будет начинать учиться примерно с пяти лет.       — Ого! — воскликнул Арайос. — Значит ты у нас первый из ранних пташек?       — Получается, так, — улыбнулся новенький, пожав плечами. — По-моему, ничего особенного в этом нет. Так и так дома учился бы.       — Как я, — улыбнулся Намиз и хлопнул Азеллио по плечу.       Волшебники быстро добрались до зала, который выступал учителям и студентам любимой столовой, и устроились за небольшим столом у окна: Азеллио сел ближе к окну, рядом с учителем, а Намиз — напротив них. Через мгновение уже принесли источающий пар аппетитный горячий обед.       — Какую магию изучаешь? — спросил Поэстофос.       — Магия Воплощения! — гордо улыбаясь сказал тот.       — Звучит!       — Позвольте и мне сказать слово, — прожевав, сказал Психемекес, спеша ввести для Азеллио понятие этого вида магии. — Магия Воплощения — древняя магия, она связана с мыслями, эмоциями и памятью волшебника. Всё неживое, что он представит — воплотится. Конечно, если он достаточно силён для этого. Будь то плащ, стакан воды или эффект заклинания, всё будет иметь буквально физическую форму, власть над которой полностью лежит на плечах волшебника. Чем сильнее волшебник, тем устойчивее в нашем мире созданные вещи. Если маг достаточно силен, то они останутся даже после ухода его из этого мира.       — А ещё с этой магией можно научиться драться с драконами! И побеждать их! — блистая ярким взглядом, воодушевлённо заявил Намиз.       — Намиз! — нетерпеливо повысил голос Психемекес. — Сколько же раз повторять! Драконы практически неуязвимы к человеческой магии!       — Вот! Практически! Надежда есть, ведь моя магия приобретает физическую форму. Значит ею можно их побить. Представить что-то эдакое… и… И всё! — воскликнул Намиз, возбуждённо сверкая глазами и сжимая кулаки — он даже забыл убрать из рук столовые приборы, благо не задел никого.       — Нельзя думать об этом! Мысли о победе над драконом или хотя бы реальной драке с ним расслабят вас и лишат чувства реальности и ответственности! Битве с драконом, чем бы она не кончилась, будут сопутствовать сотни и тысячи жертв. А потом они будут уничтожать города! Я не представляю способности, которые позволят противостоять таким намерениям драконов! На это способны только сами Владыки и Боги! — чуть подняв руки вверх, словно обращаясь к небу, воскликнул Психемекес.       — А если сил хватит? — робко спросил Азеллио, увлечённо следивший за беседой Психемекеса и Намиза, споривших, очевидно, не первый раз на эту тему.       — Хотел бы увидеть того, кто победит дракона, — перейдя на тихий голос, сказал Психемекес. — Но, чтобы победить орду его обозлённых товарищей необходимы тысячи таких магов-силачей, а их мы не найдём за все минувшие поколения. Именно поэтому нельзя думать о битве с драконом. Она приведёт к тысячам, миллионам жертв! Войне, которая охватит весь мир! Даже если мы будем достаточно сильны, чтобы одолеть Владыку, мы будем лишь защищать поселение от разрушений, а людей от страданий и лишений! Но не биться с ним. Именно в этом наша задача. Ваша задача учиться, чтобы быть способными защищать людей, даже если дракон захочет уничтожить нас всех. Потому что, если Ваших сил, вдруг, и хватит на одного, то не на двух его братьев, и уж тем более не на весь клан.       — Понятно, — кивнул Азеллио.       Намиз тоже повесил голову. Мальчик в очередной раз понял бесперспективность своей речи, но продолжал напряжённо сопеть, так что на щеках оставался лёгких румянец.       — Мечтатель, — улыбнулся Психемекес Намизу. — Если Боги позволят, человечество увидит победу над драконьим гнётом и станет свободным народом, но в наше время на это глупо рассчитывать. Драконы слишком сильны. Необходимо надеяться на «мирность» владык, как бы это ужасно не звучало, и выполнять свою работу по Защите Диоскуриан, — делая упор на последние слова, заключил Психемекес.       Психемекес не хотел в первый же день заводить даже такие абстрактные речи о битве с драконами, ведь он не знал, о чём подумал Азеллио, какие мысли породил этот спор. Но раз уж Поэстофос не испугался слов о драконах, о жертвах или войне, то это означало, что этот разговор должен был случиться.       Далее обед проходил в куда более мирной беседе. Азеллио и Намиз славно познакомились и даже нашли общие темы для дальнейших разговоров.       После обеда мальчики отправились по комнатам. Психемекес, как и обещал, пошёл с Азеллио, и они выбрали первые учебные книги. За чтением и обсуждением Учитель и ученик провели ещё пару часов, не вспоминая о драконах.       Книгу, посвященную Пространству и Перемещению, Азеллио с упоением читал вплоть до ночи. Мальчик прервался только на ужин и остановился, лишь когда начали слипаться глаза.       На Лютецию спустилась ночь и, отложив книгу на стол, Азеллио понял, что впервые за вечер посмотрел в окно. Было темно, за стеклом трудно было рассмотреть внутренний двор, поэтому мальчик махнул рукой, повалился на кровать и мгновенно уснул, успев подумать лишь о домашней теплоте замка.