На защиту Короля

      310-й год. Континент Лерина. Королевство Диоскуриада.       С запада столицу ограждали хребты Тохайо, с севера — океан Урана, а с востока — неприступный лес Аметрис. Сквозь Лютецию, рассекая её на Старый и Новый город, протекала река Эурис. Она впадала в Урану, которая кормила диоскуриан вкусной рыбой круглый год. Плодородные поля и пастбища, густо разбросанные по здешним долинам и холмам, снабжали большую часть страны мясом, зерновыми культурами, маслом и даже мёдом.       Неурожаи бывали редко, но им всегда предшествовали драконьи нападения. За прошедшие восемь лет они приходили дважды, и последний раз — прошлой весной. Самой страшной угрозой в такие времена являлся не голод, а человеческие жертвы. Каждая пролитая капля волшебной крови была ужасной утратой, однако, нужно было двигаться дальше, и жизнь продолжалась.       Лютеция располагалась у подножия Окары. Эта невысокая вершина стояла, казалось, отдельно от горной гряды, подходившей к океану. Здесь же, на левом берегу реки Эурис, был построен Старый город и Королевский замок в самой южной его части.       Перевал между Окарой и остальным хребтом открывал Лютецию ближайшим горным долинам — владениям зажиточных фермеров. Лесные чащи сохраняли за собой большую часть их территорий. К сожалению, или к счастью для здешних хозяйств, в рощах практически не жили звери, поэтому люди жили там без опаски.       Тропы, ведущие из долины в город, не пустовали — каждый день по ним кто-то переходил в город или обратно. Особенно оживлённо на этих дорогах было с середины лета по конец осени, пока их ещё не размыло дождями. В эту пору урожаев можно было в один час встретить десятки людей и повозок.       Лето. Июль.       13-е число. Окрестности Лютеции.       Оконечная гора хребта, стоявшая напротив Окары, была богата пещерами, горными тропами и резкими выступами, словно желавшими отделиться от «матери». Заросшие осколки, которым удалось «лечь» на бок, становились пастбищами для овец и коз, а некоторые, располагавшиеся в особенно труднодоступных для пастухов местах, оставались необжитыми в течение десятков лет.       На одном из таких диких утёсов, голом, как вершина самой горы, и ровном, как каменный стол, фехтовали Азеллио и Намиз. Они сбежали на утреннюю тренировку.       Сегодня в десять часов утра Учитель Психемекес должен был забрать обоих учеников на международный Съезд в Эгеому. Поскольку между Диоскуриадой и этим королевством уже довольно давно держалась дружба, Король Соломон отдельным письмом пригласил коллегу Алиферия и его Архимага «на пару недель» погостить к себе во дворец.       В Эгеоме проводился Симпозиум магов и волшебников. Одновременно с этим проводился Совет Королей. Были приглашены правители дюжины других государств-союзников Эгеомы из Дабуттеи и Лерины, западного и восточного континентов, которые могли связаться только через островное Королевство. Съезд организовывался нечасто — раз в три года — и имел главной целью не столько обмен магическим опытом между волшебниками, сколько налаживание дипломатических отношений всех стран-гостей. Будучи негласным лидером, Король Соломон надеялся основать официальный политически-экономический блок, однако между некоторыми из государств от раза к разу возникали разногласия, делающие подобный союз невозможным.       Увлечённые боем Азеллио и Намиз совершенно не думали об отъезде.       Несмотря на три года разницы, магические способности обоих уже практически не отличались, что и помогало им воспринимать друг друга как ровесников и родных братьев.       Зимой у Азеллио сломался голос, он сильно вырос и окреп. Теперь практически все, кто знал семью Поэстофосов, открыто сравнивали юношу с отцом. А он только улыбался и молча соглашался, продолжая упорно трудиться, чтобы когда-нибудь с ним сравниться.       Намиз преодолел отроческую черту взросления пару лет назад, став ловким и стройным юношей. Уже сейчас его рост был практически одинаков с его младшим товарищем, однако Арайос не стремился к превосходству над ним. Он видел в Азеллио больший магический потенциал, поэтому, разыскивая собственное место в жизни, учился у своих родителей, в частности у отца, искусству дипломатии.       Стиль боя очень напоминал поведение в повседневной жизни. Намиз, словно, играя в театре, был изобретательным и экспрессивным, строил самые неожиданные атаки и с улыбкой воплощал их в жизнь. Азеллио, наоборот, больше полагался на безупречную технику, умелый просчёт будущих ходов. Стараясь как можно быстрее отбиваться от атак старшего товарища и как можно чаще брать инициативу в свои руки, Поэстофос позабыл о том, что оказался на краю обрыва.       Отразив очередной ловкий выпад, Азеллио поскользнулся на краю гладкого камня, десятилетиями шлифуемого ветром и дождями. Он чуть не упал, однако вовремя спохватившийся товарищ резко ухватил и подтянул его за руку. Поэстофос завалился на бок, ударившись локтем, и оба засмеялись.       — Хорошо, что ты меня поймал. Летать я ещё не умею, — растянувшись на камне и свесив ноги вниз, расслабился Азеллио после долгого поединка.       — Да-да. Не за что.       — Спасибо, — сглотнул блондин.       — Держи, — сел рядом Намиз, также свесив ноги, и протянул другу словно взявшийся из ниоткуда стакан холодной воды.       — Твоё Воплощение жутко полезная штука.       — Твоя ловкость, братец, жуткая штука. Учитель бы нам голову с плеч снял, если бы ты свалился с этой горы.       — И так возмущаться будет, — отмахнулся Азеллио, наконец усевшись и делая первый глоток. — Вкуснота.       — Вид шикарный. Когда доучусь, подкоплю денег с жалованья и здесь жить буду, — замечтался Намиз.       — Всё ещё не хочешь, чтобы дом был наколдованный?       — Хочу построить сам… — улыбаясь, ответил Намиз слегка отрешённо разглядывая очерченную горами, видную как на ладони зелёную долину. — Поможешь?       — Да не вопрос, — пожал плечами Азеллио. — Только подальше от обрыва, лады?       — Лады. Знаешь, сколько времени? — взглянув в небо, спросил Намиз.       Поэстофос задумался — на секунду его глаза охватил серебристый свет — знак совместного использования магии Архива и Времени.       — Девять сорок пять, — ответил Азеллио, погасив сияние.       — Ясно… — протянул Намиз, застывшим взглядом посмотрев куда-то влево, туда, где с обрыва в прорезе между парой из опоясывающих долину вершин виднелись далёкие хребты, уходящие на запад и бесконечно долго рассекаемые друг другом.       Азеллио не стал отвлекать напарника и решил подготовиться к перемещению во дворец. Нужно было вспомнить положение комнаты Поэстофоса в замке, собраться с силами и связать в пространстве точки отправления и назначения.       Волшебники не просто так сорвались на эту тренировку. По случаю первого в жизни отъезда с Родины волновались оба, поэтому такой «самоволкой» пытались его заглушить. Ребята понимали, что Учитель будет не доволен, но благодаря раннему сбору они могли по возвращении в замок сразу закинуть сумки за спину и направиться в порт, ни на секунду не опоздав.       — Я готов. Стоит поторопиться.       — Тогда вперёд, — взглянув на Азеллио, ответил Намиз и встал, отряхнув брюки.       Он протянул другу руку и не успел и глазом моргнуть, как оказался перед комнатой Поэстофоса. Странно, что окно за их спинами было распахнуто — ни один из парней так его не оставлял.       — Берём вещи и так же в порт прыгаем, — кивнув, сказал Азеллио и бесшумно открыл дверь.       Войдя, он смахнул со стола два небольших мешка, выпорхнул из комнаты, снова запер её и вернулся к товарищу. Арайос уже сидел на подоконнике вполоборота и разглядывал город — перед каким-либо делом Намиз никогда не упускал возможности осмотреть Лютецию, словно совершая некий ритуал. Однажды он так опоздал на экзамен.       — Держи сумку, мечтатель, — улыбнулся Азеллио, похлопав товарища по плечу.       — Красиво здесь, верно? Даже и уезжать-то не хочется, — усмехнулся Намиз.       — Да ладно тебе. Мы же едем в Эгеому! — потрясая руками в воздухе, вдохновенно воскликнул Азеллио, — Сказочная и легендарная страна! Да ты и сам вызвался с месяц назад! Не хочет он!       — Поехали, — кивнул Намиз.       Они схватили друг друга за предплечья, чтобы одно мгновение спустя оказаться на одном из спусков, ведущих к заливу Ураны.       Друзья стояли перед ограждением на деревянной площадке, отделявшей путь из города в порт. Она постоянно скрипела под ногами из-за проносившихся мимо людей — никто и не обратил внимания на появившихся здесь волшебников.       Весь порт в то утро завораживал оживлением, особенно внизу, на причале: потоки людей сновали от складов к пристаням, кораблям и обратно, носили бочки и коробы, удивительным образом умудряясь практически не толкаться и не ругаться, несмотря на то, что большая их часть являлась королевской гвардией.       Обычно жизнь порта — безликая рутина, но в этот день в воздухе вместе с прохладным ветром, разбавляющем привычные портовые запахи, витало чувство предвкушения. Словно весь город собирался на праздник, хотя из всех людей, оказавшихся здесь, отплывало меньше одной пятой, около двухсот человек.       Размеренно покачивающиеся на волнах фрегаты — что важно, не снаряжённые для каких-либо военных действий — сверкали на ярком солнце чистой и богатой отделкой корпуса, гулко хлопали белоснежными парусами, поскрипывали под давлением воды и ног. Каждый из трёх больших кораблей был настоящим украшением залива, элегантным, обладающим плавными, но стремительными чертами.       — Да… Не зря Король к постройке кораблей привлёк столько инженеров и волшебников, — восторженно вздохнул Поэстофос, хотя оба видели эти фрегаты не в первый раз.       — Чего только не сделаешь ради того, чтобы не ударить в грязь лицом перед иностранными коллегами, — пожал плечами Намиз, сфокусировав взгляд на одном из кораблей. — Немного обидно, что меня не позвали поучаствовать в судостроении.       — Да ладно тебе. Через пару съездов новые корабли понадобятся, тогда и поучаствуешь, — спокойно ответил Азеллио, подбадривая захандрившего товарища.       Разглядывая величие и золотой блеск кораблей, он пытался высмотреть родителей, друзей или Учителя, чтобы понять, куда следует спускаться. Вдруг мальчик почувствовал на затылке чей-то пристальный взгляд и обернулся. Напряжение и холодок, пробежавший по спине от мысли о недовольном Архимаге, тут же пропали. Хотя перед ним стояла не менее сердитая сестра, растущая очень похожей на мать.       Софья была исполнительным и обязательным ребёнком, но вместе с тем искренне жизнерадостным. Поэтому стремление казаться серьёзной, взрослой и следующей разумным правилам легко перебивалось желанием искать приключения, учиться и веселиться вместе с Азеллио. Лишь несколько секунд она смотрела на «непоседливого» брата укоряюще и обиженно, сморщив маленький носик, нахмурив брови и поджав губки. Но вскоре расслабилась, качнула головой, свободным и лёгким движением, унаследованным от матери, закинула за спину одну из двух длинных кос, скрестила руки на груди и вздохнула.       — Сонечка! — воскликнул Азеллио и подбежал к сестре обняться.       Она встретила взаимностью ласковый жест, но после слегка оттолкнула брата и снова недовольно нахмурилась.       — Ты где был? — угрожающе мягким голоском спросила Софья, сверкнув глазами на обоих парней.       — А я собирался, — непонимающе ответил Азеллио.       — Да-да-да. Как же! — поморщившись, отмахнулась девочка. — Я была у твоей комнаты утром! В восемь утра туда пришла и ждала целый час, прежде, чем отправиться с Учителем в порт. Там. Не было. Ни души! — чеканя каждое слово, отчитывала Софья старшего брата. — Я даже книжку дочитать успела!       — Ну прости, солнце. Мы были в долине, — невинно улыбнувшись, сознался Азеллио.       — Госпожа Софья, не сердитесь. Всё было под контролем, да и собрались мы ещё раньше, чем «пропали», — жестикулируя, ответил подошедший к ним Намиз.       — Вы оба хороши! Знаете, какое это удовольствие прикрывать вас перед Учителем? — продолжала дуться Соня.       — Знаем. Но на тебя же всегда можно положиться, сестрёнка, — обескураживающе улыбнулся Азеллио.       — Не подлизывайся! — закрыла глаза девочка, ещё продолжая держать брови насупленными — но чувствовалось, что Софья вот-вот сдастся.       — Ой-ой! Больно надо, — махнул рукой Азеллио.       — Пойдёмьте вниз, — спокойно кивнул Намиз. — Совсем скоро отплыв, а нам ещё до корабля добираться.       Арайос быстро прошёл мимо Софьи, осёкшей на полувздохе надежду заговорить с ним, и направился вниз по лестнице. Азеллио, направившийся за ним, был схвачен сестрой за руку. Она зажала в кулаке гребешок, явно намереваясь использовать его по назначению.       — Ты ведь меня не отпустишь, пока не расчешешь? — с надеждой спросил Азеллио.       — Да, ты ужасно лохматый. Обопрись о перила, мне высоко, — попросила Софья.       Азеллио сделал, что сказала сестра, и застыл, стараясь не спугнуть уникальный настрой добродетельницы. Приводя шевелюру в порядок зачарованным гребнем, девочка легко топила его в волосах, массируя кожу. От этого Поэстофос блаженно заулыбался, прикрыв глаза. Да и Софья получала нескрываемое удовольствие, исполняя роль мамочки. Сначала Медея ухаживала за волосами дочери, потом научила её саму следить за ними, а теперь Соня тренировала навыки на брате, радуясь удовольствию подопечного. Азеллио поддался уговорам сестры немного отрастить волосы, чтобы она могла приводить причёску к виду отцовской.       — Готово. Теперь братца можно и людям показать, — довольно улыбнулась девочка и положила гребешок в потайной кармашек хитона Азеллио. — Он теперь твой.       — Спасибо, сестрён.       Азеллио поцеловал сестру в лоб и взял за руку. Тихо переговариваясь, они слепо шли за Намизом, оторвавшимся всего на несколько шагов.       — Где отец? — спросил Азеллио.       — Он заметил твоё появление и отправил меня подняться, а сам ушел к кораблю.       — А он знает, где мы были?       — Да, и как это ни удивительно, он совсем не против такого безответственного поведения, — горько усмехнулась Соня.       — А к нам новых товарищей в команду не добавили?       — Нет. Вообще несправедливо, что вы едете без меня, — обиженно и разочарованно ответила та.       — В следующий раз поедешь. Обещаю уговорить Учителя. Но на самом деле, повезло, что он согласился хотя бы нас двоих взять с собой. Наверное, это из-за отказа некоторых других волшебников ехать на Симпозиум.       — Да вы просто любимчики, — фыркнула девочка.       — Ты такая же как мы, Соня. Так что не вредничай.       — Может быть, ты сейчас снова попробуешь уговорить Учителя? — робко спросила Софья.       — Несколько раз пытался, даже при тебе. Отец против того, чтобы ты уезжала сейчас, поэтому и Учитель отказывается взять тебя с нами. Папа обещал отпустить тебя в следующий раз, если с нами всё будет в порядке и мы не наломаем дров, поэтому тебе лучше довериться и остаться, понимаешь?       — Да, — погрустнев, вздохнула Софья.       — Мама тоже пришла?       — Да.       — А она где?       — Вроде беседовала со старыми знакомыми у корабля, а теперь обнимается с папой.       — Значит все в сборе… Обещаешь не грустить?       — Не буду я этой глупости обещать! — буркнула Софья, отвернувшись от брата и скрестив руки на груди.       — Всё же есть разница, — засмеялся Азеллио.       — Что? — приподняв брови, удивилась Софья. — Всё хорошо?       — О, да! — продолжая идти, воскликнул Поэстофос, потянувшись и подняв руки к небу. — А Лена придёт?       — Вы же с ней вчера попрощались! Не знаю, вряд ли она решится здесь толкаться. Меня саму отговаривали сначала.       — Позаботься о ней, хорошо? Последнее время она жутко хандрила.       — Хорошо, — кивнула девочка.       Они уже шли по пристани вдоль фрегата, который через несколько минут должен был увезти Азеллио и Намиза в Эгеому.       Всё вокруг сияло, словно в сказке: корабли готовы, люди вокруг них улыбаются и уже не напряжены, погода держится ясная и в меру ветреная, родные и друзья живы и здоровы, а впереди у юных магов путешествие, которое могло обеспечить им признание в кругах волшебников.       У Азеллио появилось чувство тревоги за идеальность происходящего, как только он увидел родителей. Отец приобнимал мать за талию, украдкой нашёптывая ей что-то на ухо. Она держала его за руку и теребила кончик своей длинной косы.       Арриану было уже тридцать семь лет, а Медее — тридцать четыре, хотя оба выглядели чуть моложе. Они стояли, глядя на приближающихся детей, и просто улыбались им, словно это отплытие было чем-то обыденным.       Не обращая внимания на традиции, старший Поэстофос всегда брился начисто. Он не желал отращивать усы или бороду, поскольку считал, что те его попросту старят. Арриан продолжал служить в библиотеке, еженедельно пополняющуюся различными изданиями: от древних фолиантов первой эры до новейших книг прямиком из-под печатного станка — и помогал составлять обширнейшую библиотеку на континенте.       Медея словно и не замечала пролетевших лет: яркие и тёплые изумрудные глаза, длинные пушистые ресницы, светлая и чистая кожа, ладная и стройная фигура будто бы совсем юной девушки. Она вернулась на службу в одну из больниц Лютеции несколько лет назад. Тогда же Поэстофосы всей семьёй переехали в столицу, а в Зибери возвращались лишь во время каникул и отпусков.       В это мгновение Азеллио помнил только светлое, позабыл упорные тренировки, порой доводившие до боли во всём теле. Он подумал об идеальной учёбе и жизни, а два драконьих нападения на столицу не всплывали в памяти, словно их и не было. Если не считать периодических ночных кошмаров у себя, сестры и друзей, то уговоры родителей и Учителя не думать об этих нашествиях действительно подействовали. «Пусть сейчас всё кажется беззаботным, судьба вернёт долг и испытает как следует», — сказал волшебник сам себе.       Он виделся с родителями утром, поэтому не стал здороваться перед прощанием.       — Мне пора, похоже, — улыбнулся Азеллио.       — Продуктивного отдыха и приятных встреч, — похлопал сына по плечу Арриан и улыбнулся — в углах глаз тут же собрались морщинки. — Надеюсь, там Учителю не придётся за вас краснеть!       — Обещаю, что не ударим в грязь лицом. Думаю, Намиз поможет освоиться в этой среде вечеров, пышных ужинов и конференций. К тому же, мы уже почти готовы к нашим выступлениям. Нет-нет, всё будет в порядке!       — Ты сможешь найти себе проблему, в любом случае, — улыбнулась Соня, поглядывая то на родителей, то на брата.       Долгие наставнические разговоры были проведены загодя, поэтому сейчас осталось лишь попрощаться.       — Всё собрал? — нарушая короткое молчание, спросила Медея.       — Всё-всё взял. А я и не заметил, как Намиз мимо вас прошёл! Ты его узнала? — спохватился Азеллио, вспомнив, что мама пару лет его не видела.       — Не волнуйся! — хихикнув, ответила Медея. — Так вырос. Наконец-то я заметила его аристократичные манеры. Артистичный такой, говорит нараспев, мягкий… тенор. Но он какой-то грустный был, едва улыбнулся, поклонился и ушёл на корабль… У него с родителями всё в порядке?       — Не беспокойся за него. Он хочет справится со всем сам.       — Почему ты так думаешь?       — Иногда я вижу, что что-то не так, но он всегда уходит от темы так ловко, что я сам забываю, о чём спрашивал. Однако, никогда не видел, чтобы он действительно сильно беспокоился из-за разногласий в семье. Даже не уверен, что сейчас его беспокоит именно семья. На самом деле, они редко спорят.       — Азеллио прав, — кивнул Арриан, аргументируя позицию довольно тихим тоном. —Господин Арайос всегда контролирует свои эмоции и не позволяет себе лишних слов. Но я уверен, что он очень требователен к своим детям, поэтому Намиз может чувствовать груз ответственности.       — Вот именно, — кивнул Азеллио. — Намизу придется помогать отцу в поездке. Он почти выпускник — на нём лежит куда большее, чем на мне. Постараюсь ему помогать.       — Молодец. А тогда из-за чего, думаешь, он такой? — Медея старалась не тратить время на лишние указания, а говорить по делу.       — Его Маши тут нет, — пожал плечами Азеллио.       — Маша снова приболела, к сожалению, — сказала Медея, нахмурившись. — Бедная девочка. Каждые полгода она оказывается на койке с какой-нибудь заразой… Ну я её быстро на ноги поставлю, так что пусть Намиз не переживает: она сможет его встретить, когда вы вернётесь.       — Так ему и передам, — через силу улыбнулся Азеллио.       — Не кисни, — толкнула брата под руку Соня. — Потом покажешь мне картинки, как там в Эгеоме?       — Обязательно! — опомнился Азеллио и улыбнулся. — Столько всего хочу там изучить! Обязательно схему дворца запомню. Всю целиком, вместе с завитушками на лепнинах и узорах на окнах.       — И цветы, Ази. Привези как можно больше разных семян и трав! — попросила Медея. — И прочих алхимических штучек!       — И не только! Я тебе целую оранжерею привезу!       — Ловлю на слове, хи-хи! Будет, чем заняться в выходные, — улыбнулась Медея.       — Ну заказы на гостинцы ты все поштучно помнишь, — улыбнулся Арриан. — Поэтому теперь будем надеяться на то, что ты это всё найдёшь… Ну ладно, ты, главное, не переживай за своё выступление. Ты отлично к нему готов, поэтому я в тебе уверен. Желаю тебе найти время для отдыха.       — В любом случае постараюсь, пап, — сказал Азеллио и продолжил шёпотом. — Надеюсь, мы сможем попасть в Драконий Замок.       — Его обязательно нам покажи, — улыбнулась Соня.       — Говорят, он больше дворца. На дракона в близи тоже очень хотелось бы взглянуть, — кивнула Медея.       — Через несколько минут отплыв, а на вас обоих похоже никто и не обращает внимание, — сказал Арриан.       — Мы бы в любом случае попали на корабль. Не конвоировать же нас!       — А стоило бы! — воскликнула Софья и белоснежно улыбнулась.       — Ладно, Ази. Тебе пора, — всхлипнула Медея, откинув косу за спину. — Береги себя. — И вы берегите друг друга. Люблю вас, — улыбнулся Азеллио. Обнимая каждого из родных, он крепко пожал руку отцу, поцеловал маму и сестру.       Удостоверив личность Азеллио Поэстофоса, дежурный стражник пропустил его на корабль. Однако, как только пассажир оказался на палубе, его окликнул Учитель, не дав посмотреть с борта на семью.       — Азеллио! Почему вы с Намизом пропали утром? — спросил рассерженный Психемекес.       — Простите, Учитель, — кивнул тот без тени раскаяния.       — Это безответственно! У вас выходные, но я надеялся, что вы поможете мне с приготовлениями.       — Но ведь мы целую неделю готовились! Вы сами вчера вечером говорили, что всё готово и что мы можем отдохнуть.       — Ох! Язык мой — враг мой! — потирая виски воскликнул Психемекес. — Где вы были?       — А Намиз Вам не рассказал?       — Я его ещё не видел. Он уже ступил на борт?       — Да. Проскользнул как-то мимо вас, но он должен быть где-то рядом, ибо мы оба только поднялись.       — Ну так куда вы ходили? — настаивал Архимаг.       — Мы ходили в долину и фехтовали. Ни одной травинки не пострадало.       — Опять на обрыве?       — К счастью… — кивнул Азеллио.       — Никто не сорвался, — закончил за ученика Психемекес, уже не помня в который раз. — Я вижу. Поздно будет, когда сорвётся.       — Не бойтесь! Я ведь учусь Зачарованию! Значит, скоро и левитировать научусь!       — Жаль нет такого волшебства, как Ответственность. Уж я бы ещё в детстве заставил вызубрить.       — Вы же всегда учили нас быть осторожными, но не для того же, чтобы мы сидели часами сложа руки! Скукота! А фехтование — святое дело. Каждая минутка — отработка нового приёма! Вы ведь сами такое говорили.       — Разве? Каждая минутка — отработка нового приёма? — приподняв бровь, спросил словно сам себя Учитель, уже успокоившись.       — Конечно! Иначе бы я ни за что не уговорил Намиза прыгнуть туда на пару часиков, — пожал ученик плечами.       — О боги! Целы и хорошо, но если в следующий раз опоздаете или так же прыгнете куда-нибудь дальше ворот замка в день отъезда, то не поедете никуда! — воскликнул Учитель.       — Даём слово. Простите за доставленное волнение, — слегка поклонился Азеллио, извиняясь, и развернулся к родным.       — Отплываем! Поднять паруса! — послышались одни за другими выкрики капитанов судов.       Трап тут же убрали — его задвинули на корабль несколько матросов. А спустя минуту первый рывок увёл фрегат в океан.       — В дорогу, — вздохнул Учитель, твёрже облокотившись на фальшборт*.       Сначала корабль плыл медленно, едва двигаясь, но набирал скорость от минуты к минуте. Азеллио, не отрываясь, смотрел в сторону родителей и сестры, тянувшейся на носочках и махавшей ему.       — Пока! Счастливого плавания! — воскликнула Софья изо всех сил, едва перекрикивая поднявшийся шум в порту.       Возгласы с пристаней заглушали некоторые команды, из-за чего капитаны перешли на язык флагов — матросы-наблюдатели, выполнявшие роль операторов, определённым образом размахивали различными флажками, чтобы передать друг другу необходимые сигналы для быстрого и аккуратного вывода трёх посудин в открытый залив.       Азеллио не решился перекрикивать весь порт, а лишь улыбался и махал в ответ, жалея, что порой ему не хватает смелости сестры. Мальчик стоял, ухватившись за тросы, и глядел на родных все десять минут, пока мыс, отгораживавший залив от океана, не заслонил собой весь порт. Теперь светлое прощание осталось позади, а впереди — долгое и изнурительное плавание.