На защиту Короля

      310-й год. Эгеома.       Лето. Август.       3-е число. Замок Соломона в Эгеоме.       Диоскуриане ступили на берег одними из последних — к завтрашнему дню должны были прибыть ещё две делегации из Анозои и Кемета, поэтому у гостей оставался ещё один день, свободный от официальных мероприятий.       Намиз и Азеллио провозились с изучением сада около часа. Потом им это дело наскучило, и они принялись изучать замок, в который их «заселили». Из слов стражников на одном из этажей ребята узнали, что живут они в том же крыле замка, что и королевская семья. Ребята решили обойти всё это крыло, и вскоре Азеллио, благодаря Архиву, составил объёмную и весьма подробную карту.       — Как думаешь, это из-за дружбы Соломона лично с Алиферием и Психемекесом? — спросил Азеллио.       — Может быть. Но на самом деле, удивительно, что нам просто закрыли проход по коридору их этажа, — Намиз задумался, едва сдерживая восторг. — Учитель поселил нас рядом с собой, а его поселили рядом с Королём по протекции. Но наша делегация же не маленькая, чтобы селить всех в одно крыло. Я думаю, здесь вообще уникальные места. И нас заселили сюда не случайно! держу пари это была Дорофея.       — Неужели доверие к гостям такое, что стражники так спокойно разглашают информацию?       — А разве ты не знаешь, где живет Король у нас в столице? — пожал плечами Намиз.       — Действительно, — протянул Азеллио. — Получается между нами всего два этажа или около полусотни метров по воздуху. Мы на третьем этаже, они на шестом.       — Карта коридоров уже готова, надеюсь? — спросил Арайос, лукаво улыбаясь.       — Почти, — кивнул Поэстофос. — На крышу?       — Естественно. Думаю, здесь не как у нас. На крыше, может, даже дежурных стражников нет.       — Последний этаж, как мы уже видели, точно такой же, как и этот, пятый, — говорил Азеллио, посвящая Намиза в собственные рассуждения. — Получается, если несущие стены на месте, расположение комнат внутри королевского этажа должно быть примерно таким же, как и на пятом и седьмом. Судя по всему, семья живёт примерно над нами. Именно с той стороны от лестницы я насчитал шестерых дежурных стражников, пока нас оттуда не выгнали.       Арайос вздохнул, но промолчал, продолжая спокойно подниматься по лестнице, а через пару минут они уже вышли на крышу, оказавшуюся открытой террасой.       — Вот это вид! — восхитился Азеллио. — Ты был прав, надо было сюда раньше подняться.       — Лепота! — восхитился Намиз, облокотившись о белоснежную и тёплую от солнца резную балюстраду. — Да тут края не видно. Давай для начала обойдём всё, что есть тут.       Терраса украшала внешнюю сторону крыла, с неё открывался великолепный обзор: с юга — на залив и порт, с запада — на остальной город, а с севера и востока на сады и другие части замка. Обойдя крыло по периметру, ребята поняли, что эта терраса, опоясывая всё крыло, не приведёт их никуда. И к королевским спальням в том числе.       — Отсюда видно лепнину и даже блеск стёкол, но вот прохода вниз в этом месте нет, значит в обход охраны на королевский этаж не попадёшь, — перегибаясь через подлокотник, прокомментировал затруднительную ситуацию Намиз.       — Ты что-то нехорошее замышляешь, — пожал плечами Азеллио.       — И то верно, — резко отпрянул от карниза Намиз. — Полезли на крышу. Заказываю телепортацию.       — И что ты хочешь с крыши увидеть? — спросил Азеллио, заканчивая копаться с Архивом.       — Есть ли балкон с видом на внутренний двор, и где вход на него. Ведь не просто же так, со всех внутренних окон не видно этого самого шестого этажа.       — Давай я сначала закончу со схемой. Ты правильно вспомнил. С нижних трёх этажей легко можно посмотреть вниз и увидеть внутренний двор, а вот на более высоких этажах окна вырезаны под потолком, с пола нельзя посмотреть наверх, можно увидеть только небо и, возможно, самый край крыши. Судя по всему, так Король Соломон скрывает что-то конкретное. А может, и Королева Дорофея.       Поэстофос жмурился от солнца и рассматривал карту, чтобы занести на неё все данные о топологии замка. Экран, демонстрирующий его связь с Архивом, как всегда, тускло светился. На нём отображалась управляемая мыслью Азеллио трёхмерная схема замка. Все стены были полупрозрачными — сквозь любую из них, какое-то время находящуюся на переднем плане, легко можно было рассмотреть находящуюся за ней — а чёткими оставались только основные контуры экстерьера и предполагаемого интерьера.       — Вход с внешнего двора во внутренний есть, хоть он и закрыт, чердак точно образует замкнутый прямоугольник, хотя само крыло вокруг обойти можно только на трёх этажах: первом, втором и седьмом, — бормотал Азеллио. — Это южное крыло, и отсюда открывается вид на залив, а с западной на город. Именно на этой, южной стороне террасы находится выход сюда и, соответственно единственный проход внутрь замка. Другого подъёма на крышу нет. Но ты, наверное, уже и без меня понял это всё.       — Ну, прыгнем на крышу, наконец?       — Конечно, — схватил Азеллио товарища за плечо, и уже через мгновение они, качнувшись, встали на черепицу.       Взобравшись на конёк, ребята осмотрели внутренний двор и не обнаружили балконов вдоль всех трёх стен, на которые им открылся обзор.       — Странно, — шепча, задумался Азеллио, взглянув на карту. — Видишь, окна верхнего этажа действительно очень высоко. С них видно только дальнюю стену в коридоре.       — Вижу, — спокойно кивнул Намиз, высматривая, пытаясь учуять что-то по-настоящему интересное.       — Да.       — Будь тише, — указал Арайос едва слышно шепча, в отличие от рассеянного Азеллио, — То, что находится выше пятого этажа с внутреннего периметра просто не видно. Зачем? Вот слева видно город и даже немного Урану в этой огромной арке. Мы словно над наблюдательной позицией. Давай пройдём по скату ближе к краю, пока вокруг никого, — закончил Намиз, заинтересовавшись необычной находкой.       — Ты тоже ничьей магии не чувствуешь?       — Да.       Оба, пригнувшись, аккуратно дошли почти до края довольно пологого ската.       — Вот оно что. Смотри. Всё это сделано ради этого балкончика. Укромное место. Уединённое, — решил Азеллио. — Книжка какая-то на шезлонге. Пальмочки в горшках. Навес от отвесного полуденного солнца. И вид на город и Урану. Это же, получается, закат тут тоже виден. Королевский вид.       — Ничего не чувствуешь? — спросил Намиз, напрягая чутьё.       — Здесь чувствуется магический след — место определённо не пустует. Здесь бывает Королева или принцесса. Судя по виду книги, это не научная литература.       — Мне кажется, кто-то из них приближается к балкону на своём этаже.       — Ты прав. Я тоже чувствую кого-то, но человек не напряжён, это точно.       — Знаешь, что… Пойдём-ка отсюда, пока нас не заметили, — отходя назад, сказал Намиз.       — Так точно. Я перемещу нас сразу в комнату, — ответил Азеллио, схватив товарища за руку и исчезнув с крыши вместе с ним.       После обеда у Поэстофоса и Арайоса было уже куда меньше свободного времени. Учитель освободился от первостепенных забот с коллегами и решил занять учеников, посветив их в некоторые дела Симпозиума, большей частью представлявшие из себя разрозненные беседы в саду или каком-нибудь зале — в таких неформальных условиях не бросался в глаза возраст Азеллио и Намиза. Юные волшебники успели поговорить с более чем полусотней магов разных национальностей, прочувствовать разность культур в общении со старшими коллегами и вновь применить знания эгеомского языка. Поэстофос часто использовал Архив, помогая себе и товарищу запоминать лица, имена собеседников, а также содержание разговоров с ними.       Ребята находили интересным погружение в различные культуры, но вскоре стало ясно, что даже эти разговоры полны политики: далеко не все маги соглашались вести открытую беседу с подростками из Диоскуриады и часто стремились выведать что-то о слабостях их королевства, знанием о которых можно надавить на Короля Алиферия.       Азеллио пришлось прислушиваться к Намизу и часто отдавать ему право голоса, как потомственному обладателю куда более совершенных навыков в дипломатии. Арайос довольно легко приспособился к вопросам коллег, уходя от неудобных тем. Поэстофос же брал дело в свои руки, когда речь заходила непосредственно о волшебстве.       Помимо коварных неофициальных бесед, в этот день, как и в предыдущие два, когда гости только начали прибывать, организовали отдельные званые обед и ужин. Днём были приглашены дипломаты, а главой обеда выступил Король Соломон. Вечером на аналогичных условиях были приглашены волшебники. Только особым гостем на этот раз выступила Королева Дорофея.       Зал сиял чистотой и дышал зеленью. Высокие окна открывали вид на город и закат с одной стороны и на Главный Королевский сад с другой. Полуколонны будто поддерживали высокий купольный свод, украшенный горельефами. Зал был неплотно заставлен небольшими столами с тремя-четырьмя стульями — всё это было белоснежным, включая скатерти. Перед окнами, выходящими в сад, стояли в вазах или были подвешены в маленьких горшках разнообразные листистые и цветущие растения: гибискусы и фатсии, а по профильным стенам почти до пола вились циссусы.       На замок постепенно опускался вечер, поэтому весь зал сверкал тёплым солнечным светом — гости, прибывшие впервые, вспомнили, почему эта страна зовётся сказочным королевством. Привлекала она не богатством, но красотой природы и гармонией с ней. Будь Эгеома на солнечном или лунном свету, нельзя было без сожаления оторвать взгляд от этих улиц, домов и садов — то же самое касалось и дворца, как лицевого, самого яркого места столицы.       Но несмотря на захватывающую красоту гостиной, далеко не все приглашённые воспользовались возможностью отужинать с Королевой, поэтому в большой парадной столовой юным Поэстофосу и Арайосу удалось занять один из ближних к началу зала столиков.       — Азеллио, Намиз. Королева скоро войдёт, поэтому будьте внимательны. А я должен сесть за её стол, — довольно резко сказал Архимаг, подходя к ученикам лишь на секунду, и тут же отправился к своему месту.       Ученики успели лишь кивнуть Учителю, наблюдая за тем, как он занимает стол буквально в нескольких метрах от них, в самом начале зала.       — Похоже, этот стол был свободным не случайно, — заключил Намиз. — У него даже скатерть особенная, с зелёной каймой — хорошо, что мы не пытались усесться за него.       — Угу, — кивнул Азеллио, напряженно высматривая подходящих к залу людей.       Поэстофос сидел слева от Арайоса, лицом к королевскому столу. Осознать это заранее было важным, поскольку теперь ему предстояло быть сконцентрированным на том, чтобы не опозориться перед Дорофеей неаккуратным поведением или постоянным любованием ею.       — А вот и она, — улыбнулся Намиз, вставая из-за стола — за ним сразу последовали и другие собравшиеся, также внимательно ожидавшие Дорофею.       Королева пришла одна. Азеллио сразу же понял, что перед гостями появилась мать Ариады: формы лица, глаз и губ — всё это перешло от неё к дочери, так что даже каштановые волосы и ореховый цвет глаз не мешали Дорофее быть на неё похожей. Она не задерживалась в дверях, не одаривала кого-то взглядом, и бодрым цокающим шагом прошла к своему столу. Лишь только отодвигаемые стулья перестали скрипеть по полу, Дорофея властным грудным голосом заставила всех замереть и трепетно слушать себя.       — Я рада приветствовать всех собравшихся на третьем вечере Сорок Четвертого Симпозиума Негласного Союза Мира. Я верю, что среди вас исключительно мудрые волшебники, — пробегая внимательными глазами по залу, она заметила и Азеллио с Намизом, но не удивилась их молодости, а лишь едва уловимо задержала взгляд. — И мы все примем множество общих решений, которые позволят привести все наши страны к свободе. Особенно сильно я надеюсь, что мы, Волшебники, сможем смягчить разногласия Королей, найти новые и усовершенствовать проверенные временем методы подготовки молодых волшебников и защиты городов от Владык, а также постараемся сохранить те знания, что оставили нам наши предки и приумножить их! Не буду тянуть время, поэтому просто пожелаю всем вам плодотворного Симпозиума и приятного аппетита.       Королева улыбнулась, и под негромкие аплодисменты, села за стол, кивнув и сказав что-то Психемекесу.       Поэстофос довольно часто поглядывал на Королеву, однако Архимаг так ни разу и не пересеклась с ним взглядом. Поэтому Азеллио не мог сказать, посмотрела она на него ещё хотя бы раз или нет. Как ни печально было ему признавать, но, кроме речи Дорофеи, на ужине не произошло совершенно ничего интересного, из-за чего юные волшебники немного сникли.       Азеллио хотел, было, сыграть с другом партию в шахматы, но тот неожиданно отказался: Арайос хотел почитать в одиночестве, поэтому Поэстофос вынужден был оставить товарища наедине с самим собой. Он решил выйти на свежий воздух, найдя тихое место — террасу, где они с Намизом были утром.       Балкон возвышался в доброй сотне метров над портом, поэтому морской бриз сюда почти не доходил. Тишина позволяла расслышать любой шорох, откуда бы тот не исходил, однако Азеллио никто не тревожил — это помогло ему обдумать многое, произошедшее за сегодня, составить план на ближайшие дни. Единственное, что ему не удалось разобрать, так это необычно вялое, чем-то озабоченное поведение Намиза после ужина.       День сменился ночью менее чем за полчаса. На город сначала опустился оранжево-золотой вечер, а после — тёплая и сиреневая двулунная ночь. Один каменистый спутник отражал красновато-янтарный свет, а второй бледно-голубой. Оба они этой ночью светили достаточно ярко, чтобы на белоснежной террасе всё ещё можно было легко ориентироваться, и даже заметить что-нибудь необычное.       Когда Азеллио в очередной раз проходил вдоль южной стены, его взгляд привлёк странный ребристый предмет у самого основания балюстрады.       — Раньше этого тут не было, — опираясь о перила, заметил Азеллио.       Он нагнулся и поднял крепко свернутый комок бумаги, отражавший сиреневый свет Алеки и Сандры.       — Кто здесь? — прошептал в ночь Азеллио — молчание.       Поэстофос твёрдо помнил, что раньше этого клочка, отчего-то тяжёлого, здесь не было, а свалиться с неба такой объект не мог.       Азеллио помедлил, крутя его в руках, и аккуратно развернул его. Из листка выпал камешек. Маленький, идеальный шарик. Стоило ему коснуться этого шарика и приблизить к лицу, как Азеллио почувствовал его лёгкое волшебство и приятный аромат, сочный запах только сорванного с дерева яблока. Хотя и пористый, шарик отлично исполнил роль балласта — очевидно, что кто-то кидал этот кулёк, вот только откуда? Звёзды и луны хоть и не служили достойными лампами, но даже они позволили увидеть на морщинистой бумаге тёмные чёрточки, напоминавшие строчки записки. Азеллио предположил, что автором записки мог являться кто-то из Королевской семьи. Также над ним мог кто-то подшутить, заметив на террасе.       — Судя по магическому следу его совсем недавно подвергали лёгкому магическому воздействию, — начал изучать детали снаряда Азеллио, пытаясь отыскать какие-то улики. — Не думаю, что его кидали или толкали с усилием, скорее несли по воздуху, потому что бумага не сжата и не вытерта ударом. Вряд ли это сделали с земли. Вряд ли. Оттуда не видно никого на крыше, к тому же я не выглядывал, чтобы выдать себя. Либо кто-то сейчас со мной на террасе, либо Ариада подкинула это со своего балкончика, — трепетно предположил волшебник.       Азеллио ещё раз оглянулся и прислушался, застыв на месте словно статуя-страж из замка в Лютеции — только вместо меча и щита волшебник держал в руках мятую записку и камешек. Тишина. Азеллио сколдовал маленький огонёк на правой ладони и поднёс лист к глазам так, чтобы стало видно, что же на нём написано, и написано ли вообще, или эти строчки лишь почудились ему.       «Надеюсь, ты не отошёл от того места, где это подобрал. Ты ведь знаешь, откуда оно прилетело? Приходи туда. Но только через два дня и в это же время: через полчаса после заката.       До встречи.»       — Язык Эгеомы. Неужели это она? Не может быть. Надо с Намизом посоветоваться, — проговорил сам себе Азеллио и телепортировался чуть ли не паникуя.       Намиз читал, как и обещал, безмятежно развалившись на диване, когда прямо перед ним появился Азеллио.       — Боги! — вздрогнул Арайос, чуть не выронив книгу. — Ты что, умом тронулся так пугать?       — Я с крыши. И смотри, что нашел. Читай! — приказал Азеллио, подсовывая товарищу вместо книги расправленную записку.       — Потерял на крыше крышу, похоже! — воскликнул ещё раз Намиз и перевёл глаза на записку. — Приходи. Через два дня. Что за знак в конце. Подпись? Заигрываешь со стражниками?       — Ты издеваешься? — возмутился Азеллио. — Разуй глаза!       — Почерк женский. Аккуратный. Простой. Лёгкий… — нахмурился Намиз, разглядывая отдаленную от глаз на расстояние вытянутой руки записку вместе с наклонившимся рядом и дышавшим почти ему в ухо Азеллио.       — Уйди. Что это я за тебя думаю, -поморщился и раздраженно буркнул Арайос, почёсывая ухо, и ткнул записку в руку Поэстофосу. — А я почитать хочу.       — Девичий почерк. Похож на Сонин, — ответил Азеллио.       — О, боги… — вздохнул Намиз, и замолчал на несколько секунд. — А где ты его нашел?       — У балюстрады террасы на крыше.       — И как он оказался там? И, кстати, там это где?       — Посреди южной стены, как раз там, где внутренний балкончик. Думаю, его перенесли туда, где я его нашёл. Мне кажется, что без применения грубой силы. Я обходил тогда, когда подобрал, не первый раз за вечер, но до последнего момента там ничего не лежало.       — Ого. Ну ты попал, — ухмыльнулся Намиз.       — Ну тогда это… Принцесса? Написала-то… — спросил Азеллио, почесав затылок.       — Да больше просто некому, я думаю. Судя по содержанию, кто-то стремился обезопасить и себя, и тебя, поэтому здесь не указано ничего, о чём может знать кто-то кроме вас двоих. А ты там что, шумел? Как узнали, что ты там?       — Даже не могу предположить. Только я никого не видел. И всегда был штиль. Никакого волшебства я не заметил, пока не начал изучать эту записку.       — Может, она и не к тебе обращалась?       — Она думает, что тот, кому она кинула записку — один из нас. Она не могла это делать, не осознавая и не зная, кто идёт мимо, — сотрясая бумажкой воздух, заключил Азеллио. — Каким-то образом, она узнала, что мы были на крыше утром и учуяла меня, хотя я не колдовал.       — Ты пока не владеешь источником, поэтому он у тебя открыт, любой чуткий волшебник может тебя заметить даже через стену. Не паникуй и торжествуй. Тебе назначила свидание принцесса Эгеомы. Да здравствует Король Азеллио! А теперь оставь меня в покое и не загораживай свет! — воскликнул Намиз, отгоняя товарища от лампы.       Поэстофос нахмурился и затих. Аккуратно сложил записку вчетверо и положил в карман рубашки, принял душ и лёг спать.