На защиту Короля

      310-й год. Эгеома.       Лето. Август.       12-е число. Замок Соломона в Эгеоме.       Азеллио и Намиз вернулись в комнату с вынужденно позднего ужина. Поэстофос ожидал вопросов от друга, но не думал, что он будет настолько взволнован.       — Рассказывай, что между вами было! — воскликнул Намиз, отчего блондин слегка вздрогнул. — И не думай упустить ни одной детали!       — С самого начала? — нервно усмехнулся уставший Азеллио.       — Да, — удобно устроившись на диване, кивнул Арайос и закинул ногу на ногу.       Он всем своим видом показывал, что готов долго слушать. И слушал историю целый час, даже не заскучав.       Азеллио то садился к товарищу на диван, то вставал, не в силах жестикулировать сидя.       Намиз видел, как блестели глаза младшего товарища, как менялся тон его голоса, в какие моменты истории он сглатывал, как описывал принцессу, её глаза и смех — всё это вызывало у Арайоса неподдельный интерес. Анализируя эмоции и поведение Азеллио, он легко делал ключевые выводы, поэтому большая часть вопросов отпала сама собой, оставив место единственно истинному утверждению.       — Ты влюбился, брат, — улыбнулся Намиз.       Азеллио встал с дивана, чтобы немного размяться.       — Единственное действие, о котором я хочу тебя попросить — это чтобы вы, да благословят вас Боги, договорились держать связь.       Днём Намиз нашёл в замке место, где можно было набрать родниковой воды — и к закату на их столе уже стоял полный графин. Поэстофос налил немного в стакан и сделал пару глотков.       — Письма? — смочив горло, спросил он.       — Почему бы и нет? Хотя первой должна написать она, как ни печально. Потому что твой канал, даже если я смогу помочь, будет просто невозможно построить. Советую узнать у Ариады, как тебе поступить. Она наверняка имела дела с письмами, адресованными её отцу. Может быть, знает надежных людей.       — Давненько ты не называл её по имени. К тому же советуешь забыть о правилах, а сам придерживаешься их.       — Все правила разные, — усмехнулся Намиз. — И я не хочу, чтобы из-за того, что я зову её по имени в тебе возгорелась ревность.       — Это благородство под стать твоему титулу, — улыбнулся Азеллио.       — Спасибо! Не зря же я его ношу!       — Кстати, какие у тебя мысли об этом? — спросил Поэстофос, лишь на днях узнавший о том, что Намиз унаследовал титул родителей.       — Самому не верится, что стал наследником Арайос. И это несмотря на то, что уродился волшебником. До сих пор мои родственники с опаской на меня смотрят, не разговаривают.       — Родители тебя приняли несмотря на твое призвание, так что грех жаловаться.       — Первый волшебник в роду, являющийся единственным сыном — большая ноша в наше время. Придется искать жену, понимающую риск остаться вдовой в любой день. Успеть бы обзавестись наследником. И желательно не одним.       — Не говори чуши. Ты помрешь от старости, когда твои правнуки переженятся, — похлопал его по плечу Азеллио.       — Только если мы победим этих драконов, — выдохнул волшебник, опустив глаза, и вернулся к теме отношений Азеллио и Ариады: — Принцесса не упоминала о ваших разногласиях?       — Не-а. Только договорились встретится в Драконьем Замке через пару дней. Может, хочет, чтобы я с ними поспорил?       — Если ты убедишь в чём-то дракона, она на тебя будет как на Бога смотреть! — засмеялся Намиз вместе с Азеллио.       — У меня не настолько завышенная самооценка, чтобы не ужасаться этой перспективе.       — Ты же сам говорил, что хочешь быть для неё авторитетом. Забыл? — удивился Намиз.       — Ничего я не забыл, — усмехнулся взволнованный Азеллио. — Не хочу завышать ожидания. Это влечет разочарования, знаешь? Например, при расставании на три года.       — Ты не дашь ей повод разочароваться, насколько я тебя знаю. Или ты сам потом поймешь, что она тебе не интересна. У тебя будет пара лет изоляции от неё в компании других растущих девушек, чтобы это понять.       Ребята начали готовиться ко сну, продолжая неспешно переговариваться. Намиз старался изничтожить сомнения друга в зародыше, чтобы потом не управлять его мыслями.       — Я не могу быть непоследовательным. Зачем девочку обманывать? Я собираюсь быть откровенным с ней во всем. И на Съезде, и потом, — сказал Азеллио, раздумывая.       Намиз не перебивал, видя, что он ещё не закончил мысль.       — Я считаю, что сейчас её чуства чисты и искренны. Как и мои, наверное, — продолжил Азеллио, когда ребята улеглись в свои постели. — Поэтому я не думаю, что захочу обращать внимание на других девушек, пока я не увижу Ариаду снова. Тогда мы всё и решим.       — Судя по твоему рассказу, твоя дерзость ей действительно пришлась по вкусу. И не только она. Бьюсь об заклад, что ни одна живая душа не общалась с принцессой так, как ты. Словно стоите на одной ступени. Если ты сохранишь марку до конца Съезда, она тебя не забудет.       — Да я тоже ручаюсь за это! — воскликнул Азеллио и вздохнул.       — Вот, что я скажу тебе, мой пылкий друг, — заключил Намиз. — До мужчины тебе ещё минимум три года расти, пока она сама не будет в состоянии понять, что чувствует. До тех пор твой максимум в её глазах — хороший друг. Именно поэтому не делай преждевременных обещаний. Хотя бы принцессе, если она важна тебе сейчас.       — Спасибо. Ты прав, как и всегда, — зевнул Азеллио и отвернулся на бок, давая понять, что хочет спать.       Следующие два дня Азеллио ходил в дурном настроении, постоянно ворчал. Без повода. А уж если он и находился, то окружающим его Намизу и Психемекесу приходилось очень несладко.       Такому поведению легко нашел оправдание старший товарищ, но Учитель не понимал, что произошло с Азеллио, и с какой ноги он вставал с утра. А дело было в том, что Азеллио никак не мог понять, что же нравится Ариаде на самом деле, что может запасть ей в душу настолько, что девочка не забудет впечатлений о своем детском романе.       Поэстофос не мог ничего найти, увидеть или услышать о самой принцессе, словно до неё никому не было дела. Король и Королева не позволяли себе никаких высказываний об Ариаде, а потому вероятность увидеться с ней на каком-либо мероприятии падала так же быстро, как солнцем отмерялись часы. Азеллио понял, что боится провалиться при следующей встрече, поэтому постоянно моделировал множество фантастических сценариев. Этим он занимался даже на лекциях и семинарах.       Только к вечеру хмурые брови Поэстофоса разошлись и уступили место «говорливой панике» — так это явление назвал Намиз. Он едва сдерживался от того, чтобы не вникать в бесконечный словесный поток Азеллио. К счастью, волшебник не отвлекал товарища от размышлений какими-либо вопросами. Он удовлетворялся беседой с самим собой, пока Намиз пребывал в позе «Мыслителя» с отсутствующим взглядом.       Вдруг в дверь постучали, и блондин остановился посреди комнаты — на мгновение стало тихо, но повторный стук прервал недолгое молчание.       — Азеллио, Намиз! Наконец-то что-то интересное, — с намёком проговорил Психемекес из-за двери. — Я могу войти?       — Да, Учитель. Входите, — ответил Арайос, встав с дивана и поправив тунику.       Азеллио хоть и затих, но его вид был всё таким же растерянным, пока Учитель не сказал то, что оба юных волшебника мечтали услышать всю свою жизнь.       — Завтра Король Соломон проведёт долгожданную просветительскую экскурсию в Драконий Замок. Это великое место находится у северной границы города, как вы знаете.       — Наконец-то! — воскликнули ученики, торжествуя.       — А много народу соберется? — спросил Намиз.       — Эта закрытая экскурсия отходит церемониально от основной, той, что пройдет послезавтра. Обе проведет Король. Но завтрашняя встреча будет неофициальной, для его близких друзей-волшебников. К счастью, ваш покорный слуга входит в их число. Поэтому держите, ребята, рты на замке. Также там будет и Принцесса. Королева, насколько я понял со слов Соломона, обязана будет заменить мужа на паре мероприятий, поэтому не присоединится к нам.       — А кто же в итоге туда придет, кроме нас?       — Архимаг из Анозои и, возможно, его ученики, а так же, я уверен, делегация из Кемета. Они надеются повидаться с недавно покинувшим их земли Песчаным Владыкой Ана’Сахаром. Про осведомлённость остальных я не знаю, но аудитория будет достаточно большой.       — А мы когда туда пойдем? — спросил Азеллио, сжав губы и едва скрывая волнение застывшей позой.       — Утром. Не ранним — вы успеете выспаться. Даже успели бы пофехтовать, позавтракать и снова пофехтовать.       — Намек понят, Учитель. Теперь нам осталось лишь дождаться утра?       — Да. Подготовьтесь. Здесь я рассчитываю на вас обоих. Если вдруг возникнут вопросы, держитесь общепринятых на Съезде приличий и рекомендаций Короля Соломона и Короля Алиферия.       — Спасибо, — кивнули студенты.       — Берегите свои нервы, их сложно восстановить. Спокойной ночи, — улыбнулся Психемекес и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.       — Спокойной ночи, — только и успели сказать ему вслед Азеллио с Намизом.       Весь Симпозиум Архимаг не задерживался и лишней секунды ради беседы ни о чём, поэтому даже на вежливый обмен формальными фразами его ученикам редко хватало времени.       — Берегите нервы… — повторил Намиз, поглядывая то на дверь, то на товарища, недвижимо стоящего к нему спиной.       С этого самого момента ребята репетировали свои речи перед драконом и возможной высокопоставленной публикой. Они побаивались того, что им предоставят слово или к ним обратятся сами Владыки. Но ещё больше их пугала возможность остаться проигнорированными, если их собственное поведение будет слишком серым, или слишком дерзким. В конце концов, оба зарядились уверенностью друг друга и смогли достойно представить свою страну на этой неофициальной, но очень ценной встрече.       Сопровождения у свиты не было. Точнее, никого, кроме Короля Соломона и Принцессы не оказалось в числе проводников. Гости слепо доверились хозяйскому опыту подобных экскурсий. Когда группа проходила по подземному, но хорошо освещенному, просторному и длинному тоннелю, никто не сомневался, что они выйдут, куда нужно.       Через десять минут спокойного шага делегация добралась до лестницы. Она выходила в огромный зал: несколько сотен метров в длину и ширину. Все три стены этого зала были высотой около ста метров, а последняя, четвертая отсутствовала вовсе. Продолжением этого каменного зала служило абсолютно пустое плато, на котором могли уместиться несколько десятков больших драконов. А за ним открывался шикарный обзор на тропические леса и горы.       — Этот подход сооружен специально для удобства Драконов. Некоторые сюда входят, некоторые предпочитают частично зайти в зал, а кто-то остаётся на плато, и тогда зрителям приходится подходить ближе, — пояснил Король, занимаясь самыми активными гостями вместе с дочерью, которую он пока от себя не отпускал.       Ариада была тиха, и послушна. Если отец просил её кому-то что-то рассказать, она беспрекословно делала это, выражая искреннее удовольствие от осознания собственной полезности и блеска в глазах слушателей.       Азеллио наблюдал за ней и частенько проверял, не потерял ли он подарок для принцессы.       Гости распределились по делегациям. Диоскурианские волшебники встали ближе к правой стене, а Король с дочерью стояли в центре зала. Соломон не мог заставить гостей ждать, поэтому привел их точно к оговоренному с Владыкой времени.       Вскоре из-за облака выскользнула темная фигура, в которой каждый присутствующий с воодушевлением и трепетом различил Дракона. Даже Соломон не знал, кто именно согласится прилететь и поговорить с людьми, но надеялся, что этот дракон будет интересным собеседником и статусным представителем своего клана.       Азеллио и Намиз подошли поближе к открытому краю зала, встав впереди многих других волшебников, немо наблюдавших за расставившей гигантские крылья длиннохвостой фигурой. Она приближалась быстро, но не издавала ни звука, кроме очевидных и сильных махов крыльями. Вскоре на солнце блеснула красноватая чешуя, стали различимы оранжевые глаза, направленные на людей.       Подлетая всё ближе к зданию, дракон медленно снижал скорость, размеренно взмахивая крыльями, и вскоре приблизился настолько, что Азеллио и Намиз невольно напряглись, чувствуя, как по спине пробегает холодок. И это был не только лишь призрак предыдущих встреч с Владыками, но и эффект тех порывов ветра, что создавали громадные крылья настоящего исполина. Вдоль брюха, от головы и до основания хвоста чешуя была более светлой, на ней выделялись старые шрамы.       Странно, но Азеллио показалось, что в спину ему кто-то смотрел. Ясный взгляд принцессы кричал о том, что она хотела поскорее поговорить и с ним, и с драконом. Такие же эмоции захлестывали и Поэстофоса, поэтому они легко улыбнулись друг другу.       Пока Владыка приземлялся, зрители, старавшиеся сделать стойку поустойчивее, удивились тому, что земля ничуть не дрогнула от касания его задних лап. Даже когда дракон полностью приземлился, все зрители молчали. Они просто смотрели на его чешую и крылья.       Плотная бордовая чешуя отливала чёрным, следствием обжигающих сражений. Этот дракон показался Азеллио старше тех, что мальчик видел на Родине. Он был больше, красивее, стройнее и солиднее нападавших на Лютецию. Передние лапы и плечи дракона походили на человеческие, но за ними отчётливо виднелась куда более мощная спина. Скелет крыльев основывался у лопаток, а их перепонки доходили до задних лап — казалось, если дракон захочет, то накроет ими весь зал. Необходимые для махов мышцы наделяли верхнюю часть туловища массой мышц, отчего спина делалась неприступным щитом дракона, а грудь, награждающая постоянной гордой осанкой — источником силы и ловкости. Голова, плечи и спина имели стремительные черты и самые жесткие костяные отростки, облегчающие полёт и защищающие от укусов и ударов. Ради защиты, его лицо не отличалось мимикой, но даже по глазам и самым краешкам рта его острой пасти было видно, что он улыбается, наблюдая благоговение людей.       Владыка вопросительно оглядывал присутствующих, разыскивая знакомые лица.       — Спасибо, что ответили на наше приглашение, господин Ана’Пирос, — поклонился Соломон, встречая кивок дракона.       Принцесса поклонилась ещё ниже, а за ней уже повторили остальные.       Дракон уселся так, что ни сложенные крылья, ни лапы не помешали ему близко рассмотреть всех присутствующих. Он смерил их терпеливым и молчаливым взором. В его огненных, разрезанных черной щелкой глазищах человек отражался словно в зеркале.       — Здравствуйте, Соломон. Добрый день, господа волшебники, — прозвучало в воздухе.       Кроме Царя, Принцессы, Азеллио и Психемекеса, все сдавленно ахнули, глядя на ящера сверкающими от восторга блюдцами.       Зрачки дракона немного расширились, показывая его дружелюбие.       Азеллио снова поклонился, в первый раз обратив на себя мимолетное внимание дракона.       — Меня зовут Ана’Пирос. Я Вождь Клана Огня. В этот раз так много новых лиц. Всех из вас рад видеть в бодром расположении духа. О чём же вы хотели поговорить? — совсем неторопливо спросил Дракон, опустив голову к скрещённым передним лапам, став ещё ближе к гостям.       Аудитория постепенно располагалась так, чтобы каждый её участник спокойно видел глаза дракона. Кто-то делал шаг назад, а кто-то — вперёд, как Азеллио, Намиз или Ариада.       Здесь не было тех, кто в принципе видел дракона впервые, однако все не могли отбросить простейшие мысли о том, какой же Владыка огромный. Одна только лапа была заметно выше человека, каждый зуб был размером с голову, а каждая бордовая чешуйка стоила ладони. И все равно этот дракон был не самым большим. А Вождем он был ещё и потому, что отличался скоростью, силой и ловкостью даже среди более молодых и менее крупных драконов.       — Позвольте мне начать нашу беседу, — обратился Психемекес к менее опытным коллегам, найдя их молниеносное одобрение. — Рад вновь увидеть Вас, господин Ана’Пирос. Я Архимаг Диоскуриады, Психемекес. Хотел бы узнать, насколько тесны связи между огненными драконами Эгеомы и Лерины? Что-нибудь изменилось за эти пятьдесят лет?       — Эх… — расстроенно прикрыл глаза дракон, нахмурившись — и через несколько мгновений, вновь их открыв, он ответил: — Ни насколько, если быть честным. К сожалению пока мы не можем влиять на наших братьев с материка, поэтому опасность для людей Лерины не снижается. Прошу за это прощения от лица всего моего клана.       — Разногласия Владык развиваются в лучшую для людей сторону? — спросил другой гость.       — Это покажет только время. У меня есть сомнения, что перемирие долго продержится, но нейтралитет Драконов Ураны пока спасает от войны, — ответил Ана’Пирос, иногда сталкиваясь взглядом с Азеллио. — Но не думаю, что в ближайшие двадцать лет что-то изменится.       Ему задавали много вопросов, беспокоясь о безопасности людей, драконов, мира между расами и его перспективах. Выяснилось, что драконы Лерины куда лояльнее, чем драконы Дабуттеи, а Южный континент вообще теперь недоступен для людей. Все поняли, что в мире ничего в лучшую сторону не меняется, и опускали головы от ответов Господина Ана’Пироса.       Азеллио оставалось только наблюдать за драконом. Впервые в жизни он видел одного из Владык так близко, мог спокойно рассмотреть его чешую, взгляд, эмоции, с оторопью признать разумность и глубину его мысли. Однако, спустя некоторое время изучения облика дракона, Поэстофос понял, что и сам Ана’Пирос периодически вглядывается в Азеллио. Задерживая на нем взгляд, он принимал всё более сосредоточенное и заинтересованное выражение лица. Психемекес тоже заметил изменение его настроения и понял, что могло привлечь внимание дракона. Впервые он видел, как кто-то из Владык обращает внимание на силу волшебника. Значит в способностях Азеллио действительно было что-то уникальное — но пока даже мудрый Ана’Пирос не понимал, что конкретно.       — Как думаешь, что такого высмотрел в тебе Владыка? — прошептала Ариада.       — Как ты здесь оказалась? — вздрогнув, спросил Азеллио.       — Подошла, представляешь? — ответила девочка, довольно сверкая синими глазами.       — С Днем Рождения тебя, — улыбнулся он. — Прошедшим.       — Спасибо, Азеллио. Знаешь, чтобы без особенных подозрений подойти к тебе, мне пришлось обойти нескольких гостей, в том числе и твоего Учителя.       В благодарность за внимание, Азеллио тихо достал из кармана маленький мешочек. — У меня для тебя небольшой подарок.       Его ткань в точности соответствовала тону волос Ариады и была перевязана золотистой тоненькой ленточкой.       — Подарок? — вспыхнула девочка и, забыв даже протянуть руки к подарку, просто смотрела на него.       Азеллио спокойно передал мешочек прямо ей в руки. — Сначала открой.       Слегка дрожащими пальчиками, опустив голову вниз, девочка развязала золотой бантик и достала оттуда аскетичного вида кулон, сделанный из бордовой драконьей чешуйки. Её длина и ширина не превышали размера двух мизинцев.       — Эта чешуйка слетела с тела одного огненного дракона, когда тот задел какое-то здание в Лютеции.       — Т-такое красивое, — покраснев ещё гуще, сказала девочка. — Спасибо.       Её глаза заблестели от восторга. Принцесса едва сдерживалась, чтобы не поднести кулон совсем близко к лицу.       — Если хочешь, можешь делать с ним, что угодно. Не думай ни о чём другом, — улыбнулся Азеллио.       — Спасибо! — шепнула девочка, подняв к нему необыкновенные, сверкающие счастьем глаза.       Она надела кулон, спрятав краешек чешуйки за тунику. Она поклонилась и ушла обратно к отцу.       Очереди не могло существовать, поэтому вопрос задавал тот, на кого посмотрел Ана’Пирос. Поэтому совсем скоро и Азеллио привлёк внимание Владыки, успев задать один из самых интересных вопросов.       — Простите за такую прямолинейность, но не можете ли Вы, Господин Ана’Пирос, поведать нам, какие Кланы Лерины сейчас действуют наиболее агрессивно по отношению к людям?       — Хм… — задумался Ана’Пирос. — Ответ требует времени, но будет интересен всем вам. Поэтому с вашего позволения, расскажу обо всем кратко, оставив каждой делегации возможность уточнить интересующие лично её вещи. Сразу скажу о Равнинном Клане Диоскуриады. Они действительно живут беспокойно последние несколько лет, поскольку меж их лидерами появились коренные разногласия. Влияние Горного Клана Тохайо, одного из самых мирных на Лерине, мешает их планам на Диоскуриаду, поэтому равнинный молодняк желает выяснить отношения с тесным соседом. Дадут Боги здоровья Господину Ана’Диаму, чтобы влияние Тохайо только помогало вашему королевству избегать конфликтов с родным Кланом. Если говорить о других Кланах, то здесь пока всё куда более однозначно. Например, Северный Небесный Клан, триста лет назад обосновавшийся восточнее Аметриса — один из самых враждебных по отношению к людям, — говорил Ана’Пирос, переводя взгляд с одной делегации на другую. — Также хочу сказать, что глава Песчаного Клана, Господин Ана’Сахар вовсе не бросал Кемет. Он собирает сторонников для того, чтобы вместе с ними поддержать ваш народ, если ему будет что-то угрожать. Надеюсь, скоро у вас появится несколько настоящих защитников. Пока это единственный клан за последние сто лет, действительно начавший переход к миру. К сожалению, Черный Клан из центральных степей континента является чётким оппонентом кеметского, и его влияние на Оманию и Диоскуриаду тоже довольно сильно. Единственный противовес в западном секторе это аназойский Клан, с представителем которого я недавно встречался. Он был довольно спокойно настроен, но я пока не готов порадовать делегацию из Анозои конкретными хорошими новостями. Его слова были близки моим собственным, но все гости Съезда прекрасно понимают, что в угоду политических целей может быть сказано что угодно. А сейчас скажу о других кланах, которые являются в той или иной мере определяющей силой в своих регионах. Западный Земной Клан всё также не агрессивен. Их представители не разрушают города, но всё равно, отчего-то представителей Ирзаги я на симпозиуме ни разу не видел. По силе влияния лишь Чёрный Степной Клан противоборствует Восточному Огненному Клану, вокруг которого собралось целых восемь кланов. Им подконтрольны очень многие города. Я рад, что ваша делегация сегодня с нами. Надеюсь, вы и дальше сможете посещать Симпозиум. Сейчас очень важно получить союз Огненных кланов со всего мира, поскольку иначе почти весь восток Лерины останется подконтрольным агрессивным кланам. Думаю, через несколько десятков лет что-то может поменяться. А пока единственный спокойный клан на востоке — Снежный Восточный Клан. Тут все дело в разреженности человеческого населения сурового арктического региона, но те драконы действительно способны принять сторону мира, поскольку всегда жили в гармонии с природой и не пытались, и не пытаются её подчинить. На их сотрудничество большая надежда. Они спорят с Огненным Кланом за восточные горы, до сих пор являющиеся ничейной территорией. Сейчас на стороне Снежного Клана только неспособность Кланов Огня и Ветра противостоять их Магии Холода. Юго-восточные Болотный, Муссонный и Воздушный Кланы схожи по устройству с Древесным Кланом Аметриса, поэтому просто не пускают людей на свои территории, но и не нападают на них. Этот блок защищает Кемет с востока. В остальном ничего особенного за последние несколько лет не происходило.       — Спасибо большое за такой развернутый ответ, — поклонился Азеллио, воспользовавшись молчанием зала и задержавшимся на себе взглядом Ана’Пироса.       До Намиза очередь дошла нескоро, но его обрадовало, что ещё оставался актуальным его заготовленный вопрос.       — Есть ли у Вас информация о том, как протекают отношения Клана Древесных драконов Аметриса с другими кланами этого региона?       — Вообще, лесные Кланы самые закрытые во всем мире. Их изолированность от всех драконов и людей остается неизменной десятки лет. Я думаю, их сможет потревожить только тот, кто наберется наглости навредить их лесам. Могу только сказать, что они не видят нужды защищать людей от чего-либо. Осуждать их мотивы я не имею права, но их изолированное общество вскоре и вовсе может перестать считать других драконов своими братьями. От лица всех Драконов Эгеомы даю слово, что мы приложим максимум усилий к тому, чтобы Древесный клан Аметриса, Болотный, Муссонный и Воздушные кланы юго-востока Лерины никогда не заняли враждебной позиции к людям и нам, драконам, стремящимся построить мир.       Разойдясь с другими высокопоставленными лицами, учитель решил зайти в комнату к своим ученикам, чтобы узнать их мнение о прошедшей беседе и, возможно, проследить по горячим следам за изменениями настроения Азеллио и его сомнений по поводу собственной силы.       — Здравствуйте, Учитель, — сказали они хором, вставая с мест.       — Простите, что задержался, я хотел бы обсудить с вами итоги прошедшей встречи, — присел он напротив учеников.       — Я ожидал большего, — фыркнул Арайос и сел обратно на диван — его обидел поверхностный ответ Ана’Пироса.       — А ты, Азеллио? — улыбнувшись, спросил Психемекес.       — Я не понял, почему Господин Ана’Пирос так пристально вглядывался в меня порой. Даже испугало, может, он так на всех посматривал?       — Не видел, чтобы Дракон смотрел на всех. На кого бы то ни было, кроме тебя. Я тоже заметил, что ты его заинтересовал. Только вот интересно, почему? — спросил Намиз у Учителя.       — Я не знаю, — задумался Учитель. — Может, он учуял твою универсальную способность к магии? Все же Азеллио необычен и способен колдовать различными видами заклинаний примерно на одном уровне.       — Разве драконы так чувствительны к разнице наших аур? Я, например, не чую ничего особенного ни в себе, ни в других, — смущенно ответил Поэстофос.       — Тебе ещё нужно развивать эту чувствительность, чтобы находить разницу между аурами разных людей, понимать кто и насколько силен, и что у них на уме, — ответил Учитель.       — А дракон?       — Я думаю, они могут нас учуять. Наверное, именно поэтому они легко находят взглядом сильных магов при нападении на города и села.       — А если из-за сильных магов и происходят нападения? — спросил Намиз.       — Даже не знаю, что сказать. Драконы ещё ни разу не отвечали на вопросы о целях нападений, — ответил Психемекес. — И, если честно, я рад, что никто из присутствующих подобного сегодня не спрашивал.       — Тогда что делать с Господином Ана’Пиросом? — спросил Азеллио. — Игнорировать?       — Можешь задрать нос повыше, — усмехнулся Арайос.       — Вот уж кто бы говорил! — возмущённо ответил Поэстофос.       — Не стоит обращать на это внимание, Азеллио. Намиз прав, — кивнул Психемекес.       — Кто ещё мог эти взгляды заметить?       — Я не обращал внимание, но Король и Принцесса точно могли. Как наиболее опытные свидетели разговоров Дракона с посетителями, — предположил Азеллио.       — Боюсь, этим не ограничится, — задумался Психемекес. — Да благословят нас Боги и никто никогда об этом не вспомнит. Но если не забудут, то могут изменить свое отношение к нам, к тебе, Азеллио, в частности. Будь готов отражать любые нападки. И ты, Намиз, помогай товарищу в этом. Все же у вас впереди доклады на семинарах. Я буду на них, но не смогу всегда быть рядом, чтобы прикрыть вас своим авторитетом.       — Мы понимаем, — кивнул блондин. — Уже почти готовы. А как Вы думаете, перевод книг о магии друидов с севера Лерины поможет?       — А ты успел им заняться?       — Да. Половину книги перевел.       — Очень недурно. Я потом почитал бы… — погладил бороду Психемекес, одобрительно кивнув. — Зная твою тему о возможном всеобщем универсализме волшебника, можешь подкрепить будущий доклад навыками, почерпнутыми из этой книги… Кстати, а где ты нашел эту книгу?       — В здешней библиотеке, — уверенно ответил Азеллио.       — В таком случае ты очень метко попал в одну из самых редких магических книг. Даже Господин Ана’Пирос упоминал об этом. Помните, пожалуйста, что не вся библиотека доступна для посещения гостей. Поэтому не попадитесь на чтении в Хранилище Древней Секции, — улыбнулся Психемекес, самый знаменитый в Диоскуриаде книжный червь.