Nine Inch Nails — Every Day Is Exactly The Same
Назойливый звук стука по механическим клавишам вызывает тошноту. Шумно втягивая носом мерзкий тёплый воздух с привкусом чьего-то парфюма, Юнги морщится от отвратительного сочетания запахов и открывает уставшие созерцать одно и то же глаза. Перед ним монитор: не слишком дорогой, не слишком большой, не слишком лежит душа на него смотреть. Там, на чёрном фоне, сырой исходный код очередного проекта на «миллион». Там то, от чего у Юнги медленно пухнет мозг, а ещё чьи-то ошибки, которые приходится находить. Не то чтобы Юнги какой-то незаменимый винтик в механизме компании, в которой всем важен лишь результат, но этот результат без него сейчас вряд ли будет работать, ведь всё это дерьмо ещё неделю назад скинули на него. Просто потому, что он опытный тестировщик. Просто потому, что больше никто не хочет сидеть в душном офисе допоздна. Юнги, между прочим, тоже не хочет в нём сидеть. Юнги хочет банку холодного пива, кусок пиццы и диван под окаменевший от часового сидения на неудобном стуле зад. Хочет включить какой-нибудь унылый сериал на фон, откинуться на спину, прикрыть глаза и думать о своём. А ещё в ШаР: в ШаР хочется даже больше, чем домой. Хосок тогда его заинтересовал. Прошло уже несколько дней с того момента, как он рассказал Юнги о V, и этот V до сих пор не выходит у него из головы. Юнги не интересует, кто он такой. Ему плевать, как его зовут, кто его родители и сколько ему лет. Юнги волнует лишь то, насколько он скиллован, раз так уверен в себе, и когда именно соизволит прийти в ШаР. Хочется развеять скуку. Хочется немного повеселиться и, может, почесать не очень-то и большое чувство собственной важности, ведь V и вправду убил не один рейтинг в разных MMO. Что им движет? Зачем он прокачивается только ради того, чтобы сбросить кого-то вниз и сразу же уйти? Есть ли в этом хоть какой-то смысл именно для него? Юнги задавался этими вопросами в первый день и не мог найти на них ответ, а сейчас думает, что V тоже скучно. Думает, что именно так он может почувствовать себя живым. Юнги ему не симпатизирует, нет, да и информации о нём никакой не искал, убедив себя, что ему не особо интересно, да и вообще, V так-то ещё не заслужил, чтобы Юнги хотел хоть что-то о нём узнать. Ему просто нравится думать о причинах и следствиях: именно так он может отвлечь себя от рутинной работы, вызывающей рябь в глазах, а сейчас отвлечь себя хочется сильнее всего. Отъехав на стуле от рабочего стола, Юнги широко зевает, прикрыв рот ладонью, и потягивается сонной кошкой, вытягивая себя в струну. Ему нравится, как громко похрустывают затёкшие суставы, радуясь первому нормальному движению за последний час, но не нравится, как белая рубашка сковывает кандалами и не даёт той свободы, которую дарит футболка или любимая толстовка, но дресс-код, чтоб его. Ловя на себе несколько любопытных взглядов из-за других столов, Юнги быстро отвечает на каждый, но не все могут его принять. Кто-то говорит, что у него тяжёлый взгляд. Кто-то говорит, что его глаза напоминают хитрые лисьи, поэтому немного неловко в них смотреть. Юнги с ними не согласен: он самый обычный посредственный офисный клерк, в котором едва есть что-то примечательное, но у тех девушек, что сейчас отводят глаза, своё мнение на этот счёт. Юнги, впрочем, девушки не интересуют: он понял это ещё в подростковом возрасте, когда вместо того, чтобы украдкой смотреть порно вместе с другом, этого друга хотелось поцеловать. Сейчас Юнги хочет в туалет и покурить. Встав со стула, с лёгкостью проигнорировав мелкие уколы по ногам, он достаёт из пиджака пачку Marlboro Ice Blast и ловко суёт её в карман костюмных зауженных к низу брюк. Юнги нравятся его ноги, как нравится и то, что они почти такие же, как у айдолок с экранов, что танцуют в коротких шортах или юбках, чтобы заинтересовать побольше мужчин, а ещё доставляет, когда на них смотрят, наверняка думая о всяких скабрёзных вещах. Сталкивается с этим, говоря откровенно, Юнги редко, ведь на подобные женские взгляды ему наплевать, поэтому в свои двадцать восемь он до сих пор один. Быть геем в современном обществе немного проще, чем раньше, думает Юнги, но найти человека себе по душе всё равно трудно, да он и не хочет, честно говоря. Иногда всё же хочет, ладно, но быть одному ему нравится больше: никто не будет капать на мозги хотя бы нытьём о том, что он долго задерживается на работе. Он ведь в этом не виноват. Дойдя до туалета, по дороге расстегнув две верхние пуговицы рубашки и закатав рукава, Юнги справляет нужду, не обращая внимания на парня, занятого тем же самым рядом с ним, и тщательно моет руки после, брызнув немного воды на лицо. На самое обычное лицо. Действительно, ничего примечательного в Юнги нет. Он не может оценивать себя адекватно, ведь в зеркале человек всегда кажется себе лучше, чем на самом деле есть, но ему и говорили именно так. Ну и что, что у него этот пристальный лисий взгляд, маленький аккуратный нос и алые пухлые губы? Ну и что, что ладное тело, относительно широкие плечи, стройные ноги и бёдра, которым только позавидовать? Ему сказали, что в нём нет ничего особенного. Даже дорамная укладка с приподнятой чёлкой не делает его горячим желанным парнем: самооценка не даст соврать. Юнги нравятся и его руки с узловатыми длинными пальцами и выступающими венами в силу того, что он достаточно худощав, а ещё нравится в задумчивости сгрызать кутикулу чуть ли не до крови, но он пытается избавиться от этой дурной привычки, зажёвывая губы или засовывая сигарету в рот. Вот и сейчас он чиркает зажигалкой в помещении для курящих, что рядом с большим окном, раскусывает ментоловую кнопку и без особого интереса наблюдает за тем, как за пределами офисного здания безумным потоком течёт городская жизнь. Ему бы тоже куда-нибудь утечь. Ему бы поддаться быстрому течению и положиться на него в выборе места, куда к берегу прибить. Почему-то хочется перемен. Хочется чего-то большого и грандиозного, чтобы сорвало все внутренние тормоза, но пока срывается только сизый дым с его обкусанных губ. У Юнги нет зависимости от сигарет: ну, по крайней мере, он считает именно так. Тогда, в школе, курить было классно и круто просто потому, что так делали взрослые, но сейчас он понимает: ничего хорошего в жизни взрослого нет. В жизни взрослого есть счета, которые нужно оплачивать, а чтобы их оплачивать, нужна работа на полный день. Чтобы работать, нужно хорошо питаться и спать хотя бы по шесть часов в своей или съёмной квартире, накапливая эти самые счета, — такой вот замкнутый круг, но Юнги не один так живёт, так что особо и не жалуется, честно говоря. Просто иногда хочется хоть что-нибудь изменить, пусть изменения пугают: их всегда сложно принять. Докурив, выбросив окурок в урну, Юнги кидает в рот мятную пастилку — вкус табака ему не слишком по душе, даже если его сигареты ментоловые и так — и идёт обратно в офис, где ещё с десяток человек. Он работает в аутсорс-компании всего лишь три года, поэтому ещё не заслужил удобный угол, да и вряд ли вообще когда-нибудь заслужит, ведь не умеет лизать задницы, как делает каждый второй. Его язык не для чьих-то задниц. Ну, может, он бы и согласился на римминг, но лишь человеку, с которым захочет разделить свою жизнь, а его начальство в эти рамки не вписывается. Остаётся сидеть в пропахнувшем чужим парфюмом загоне и просто выполнять порученные задачи, время от времени разминая кости. Уныло и невкусно, но ничего не поделать: амбиций у Юнги для реального мира не очень-то и много. В играх всё намного проще, да жаль, что реальный мир — не игра. Время за монитором и дерьмовой, но прибыльной работой летит незаметно, приближая конец рабочего дня. Когда солнце скрывается за горизонтом из безвкусных стеклянных высоток, Юнги с кряхтением накидывает на плечи приталенный чёрный пиджак и собирается уходить, не забыв захватить небольшой рюкзак с ноутбуком и ключами от машины. У него чертовски саднят глаза, и он гасит густыми ресницами яркий свет люминесцентных ламп до самого лифта, сталкиваясь с кем-то у входа. Этот кто-то спрашивает, хочет ли Юнги немного выпить и поесть свининки, но Юнги хочет домой и в ШаР, так что поест он чего-нибудь из холодильника, если мышь там ещё не повесилась, сожрав с горя собственный хвост. Юнги не особо волнует его состояние: иногда он игнорирует протестующий желудок, а иногда пустующие полки в холодильнике, когда особенно лень идти в магазин. Не то чтобы ему плевать на себя настолько, что проще умереть, просто почему-то забота о себе кажется чем-то странным и непостижимым для Юнги. Иногда хочется, чтобы о нём позаботился кто-то другой, но пускать кого-то другого в драгоценную зону комфорта как-то дико, что ли, да и вряд ли этот кто-то вообще захочет возиться с унылым флегматиком без амбиций, которому лишь бы поиграть. Так уж вышло, что один раз Юнги уже обжёгся, а второй прикасаться к раскалённой плите желания нет вообще. В заполненном лифте к Юнги жмётся маленькая — чуть меньше его ростом — милая девушка системный аналитик, которая часто на него засматривается, и делает это настолько невинно, что хочется положить её в кармашек и напоить чем-нибудь вкусным, но вряд ли она поймёт его правильно. Об это он тоже обжигался. Обжигался так, что потом горели щёки и отпечаток ладони на лице, так что от идеи заводить знакомства с женским полом он отказался тоже, умело игнорируя все невербальные знаки в свою сторону. Его часто считают холодным, суровым и расчётливым, и мало кто знает, что на самом деле Юнги та ещё мягкая булочка с ванильной глазурью из ближайшей пекарни. Впрочем, он виноват в этом сам: открываться другим не хочется. Совсем. На подземной парковке Юнги ждёт относительно новый чёрный кроссовер Hyundai Creta, который купил в кредит просто потому, что по утрам в метро самый настоящий ад, вариться в котором нет никаких сил. Закинув рюкзак в салон, он падает на водительское сидение с облегчением, празднуя окончание рабочего дня хриплым выдохом, и заводит машину, направляясь домой. У него нет другого маршрута. Ему некого порадовать возвращением. Есть только родители, но поддерживать с ними контакт Юнги прекратил ещё несколько лет назад, когда они навязывали свои идеалы, а ему просто хотелось куда-нибудь исчезнуть и жить так, как хочется. Как хочется не совсем получилось, но на недостаток денег Юнги не жалуется: кредит он давно выплатил, брендовые шмотки висят в шкафу, собирая пыль, да и техника у него самая новая. Удовлетворения от жизни, правда, нет, но кто в наше время может этим похвастаться? Только те, кому повезло найти себя в любимом деле. У Юнги такое есть, но денег им не заработаешь. Он лукавит, конечно, ведь всегда можно поднять деньги на продаже пушек и прочего снаряжения в ШаР за реальные воны, но тогда игровой экспириенс превратится в ещё одну рутину, а такого Юнги совсем не хочет. Только в ШаР он может уйти от всего, а самое главное — от работы. Только там он может расслабиться без боязни, что его потревожат внезапным звонком или стуком в дверь. В игре он чувствует себя свободным от всех цепей и оков реального мира, и переносить туда то самое, от чего воротит, будет самой большой ошибкой. Поэтому он отклоняет все предложения о продаже. Поэтому послал в далёкое и тернистое путешествие тех, кто предлагал присоединиться к именитой киберспортивной команде. ШаР — для души. Самое настоящее для Юнги лекарство. Раньше он глушил по вечерам соджу, но если бы так продолжалось дальше, он бы попросту спился: загубить свою жизнь настолько глупо совсем не хотелось. Дорога до дома занимает сорок минут практически без пробок. Тратить лишнее время на покупку продуктов сегодня Юнги считает нецелесообразным, так что просто чуть опускает дверное боковое стекло и наслаждается прохладным осенним ветром, зажимая меж губ сигарету. Его немного расстраивает тот факт, что нельзя превышать допустимую черепашью скорость, дабы не огрести ненужных штрафов, ведь доехать без проблем можно было бы намного быстрее: глупо этим хвастаться, но он ещё и прекрасно водит. Связывать это со своими навыками стрельбы в VR игре, к слову, Юнги не видит никакого смысла. К пугающему тридцатнику у него нет собственного укромного угла в человейнике, но есть скромная съёмная квартира на крыше трехэтажного дома в лабиринте узких улиц. Он копит деньги на своё жильё, в общем-то, однако такими темпами купит его только годам к пятидесяти, когда недвижимость подорожает ещё сильнее. Он всегда может взять что-нибудь в ипотеку, но из одного кредитного ада в другой Юнги едва ли хочется: он просто наслаждается тем, что у него есть, ведь всё не так уж и плохо. Ему нравится его квартирка. Она двухкомнатная и уютная настолько, насколько Юнги смог этот самый уют в ней обустроить, а ещё ему нравится сидеть на крыше с баночкой пива: вид с неё пусть и не идеальный, но всё же хороший. Добирается до дома Юнги к десяти и сразу идёт в душ, чтобы смыть с себя офис и лёгкий флёр чужого парфюма. Он всё ещё ощущает на себе запах системного аналитика, которой с ним светит разве что выпить на бессмысленном корпоративе, а ещё ментол, запутавшийся в чёрных волосах, и табак, осевший на узловатых костлявых пальцах. Сбросив пиджак на диван в импровизированной гостиной, он кидает туда же рюкзак, телефон и ключи от машины, попутно сняв приталенную рубашку. Ремень он тоже расстёгивает на ходу, избавившись от брюк на пороге ванной. Трусы-боксеры отправляются в корзину для белья, а сам Юнги юркает в душевую кабину, с облегчением становясь под поток тёплой воды, смывающей с густых волос средство для укладки. Пожалуй, этот момент за весь день — самый лучший, ведь вода смывает не только запахи и пыль осенних улиц, но и усталость, поселившуюся в суставах. Становится намного лучше. Даже, можно сказать, приятно, и Юнги с особым наслаждением моет голову типичным мужским шампунем с мятой и ещё какими-то травами, ощущая расслабляющий холодок по коже. Про тело он тоже не забывает, руками распределяя освежающий гель для душа, и теперь Юнги пахнет домом, и этот запах для него — любимый. Он не пользуется парфюмом — ну, если только дезодорантом, — поэтому не особо в восторге, когда на него налипают посторонние запахи, от вдыхания которых приятного мало. Вытирает не слишком крепкое — у него есть небольшой мягкий животик, хоть он и тощий — тело Юнги тут же, да и волосы сушит в ванной феном, разглядывая в чуть запотевшем зеркале мягкие черты лица, отмечая, что второе веко на правом глазу стало более заметным. Это его не особо волнует, разве что эстетичного в этом мало, но идти из-за такой мелочи под нож он точно не станет, да и какая ему разница, что о его глазах думают другие? Чужое мнение он может разве что на хую повертеть, правда, принимает его на веру, если человек для Юнги близкий. Сейчас таких нет. Сейчас Юнги почти в полном порядке. Закончив, Юнги натягивает чистые трусы, пахнущие рандомно купленным кондиционером, и тонет в оверсайзной черной футболке до самых колен, шлёпая по паркету на кухню. Его кухня — разделённая на две части барной стойкой гостиная примерно в пятнадцать квадратов, но это никак не мешает считать её уютной. За стойкой мягкий диван, журнальный столик и стенка с телевизором, около которого стоят консоли, которыми пользуется крайне редко. За гостиной дверь в спальню, а в спальне тоже всё скромненько: двуспальная кровать, на который растянуться одно удовольствие, рабочий стол и шкаф для одежды — всего этого вполне хватает, чтобы существовать с комфортом, а больше Юнги и не надо. В холодильнике и вправду пусто: только лишь несколько видов закусок и две банки пива привлекают внимание. Подумывая о доставке, но вовремя вспомнив, сколько она займёт времени, Юнги достаёт из верхнего шкафчика самую типичную для корейского холостяка еду и ставит на плиту маленькую кастрюльку под рамён. Поедает его без особого наслаждения, разбавляя вкус теми самыми закусками, попутно запивая их пивом, обещая себе завтра обязательно закупиться чем-нибудь вкусненьким. В еде Юнги неприхотлив, разве что предпочтёт приготовить что-нибудь сам, чем есть чужое, но иногда душа просит чего-нибудь посложнее жареного риса или омлета на завтрак, так что, да, пора позаботиться о провизии. Когда живот больше не урчит, посуда помыта, разбросанные по дому шмотки собраны, а на часах уже одиннадцать, Юнги протяжно вздыхает, осознав, как бессмысленно прошёл очередной день, и плетётся в спальню, заваливаясь на мягкую кровать с привычным кряхтением. Иногда ему хочется слиться с матрасом и пролежать так целую вечность, сладко посапывая, а иногда всё бросить и уйти в отрыв, завалившись в какой-нибудь гей-бар на Итэвоне, чтобы подцепить согласного на всё симпатичного паренька и наконец-то стравить напряжение. С личной жизнью у Юнги всё печально в силу того, что он пропадает на работе и частично задрот, которому лень выползать куда-то из берлоги, так что приходится уныло дёргать писун на унылое порно или устраивать месячные нофап марафоны, когда либидо барахтается где-то на днище и не спешит всплывать на поверхность. Это утомительно, но Юнги норм, по сути, да и почему-то не хочется этого самого воображаемого паренька из гей-клуба обижать, ведь Юнги точно не перезвонит: долгосрочные отношения ему без надобности. Сегодня уныло дёргать писун не хочется. Подбираясь ближе к подушкам, Юнги тянет руку к прикроватной тумбочке и берёт с неё нейропривод, представляющий из себя нечто вроде футуристичного шлема с электродами. Юнги как-то пытался его разобрать, чтобы понять, как точно он работает, но его знаний в подобной области всё равно было недостаточно, а вот привод немного пострадал, когда нужной отвёртки под руками не было. В общем, он довольно любознательный парень, да и без ума от некоторой техники, однако реализовал себя в другом, о чём иногда жалеет, но ничего уже не поделаешь. Юнги хватает на сон пяти-шести часов, и это плохо сказывается на коже и питает синяки под глазами страшной черной энергией. Он любит поспать, на самом-то деле, но долгий сон для него — бесполезная роскошь, даже если впереди выходные. Было бы неплохо, если бы тело отдыхало, пока человек развлекается в виртуальной реальности, однако мозг при этом всё так же полноценно работает, так что ни о каком отдыхе речи нет, да и плевать на это. На другом свете выспится. Надев шлем и удобно устроившись, Юнги включает его и блаженно закрывает глаза, дожидаясь конца отсчёта. На подготовку даётся десять секунд. Десять секунд на то, чтобы комфортно лечь и очистить от мыслей голову. Ему хватает трёх, а последние семь тянутся вечностью, переплетаясь в один ком вязкой слизи с предвкушением. Отсчёт заканчивается так, что он совсем не замечает этого, и тут же через черноту под веки пробивается неяркий свет, заставляя невольно жмуриться. Юнги нравится этот момент плавного перехода, после которого сложно отличить виртуальную реальность от действительности, но ощущение пятнадцатикилограммовой винтовки за плечом единственный верный ответ на вопрос «где я сейчас?». Сейчас Юнги в номере лучшего отеля Вегаса, за который платит увесистую пачку игровой валюты каждый месяц, вместе с этим продлевая подписку, ведь игра далеко не бесплатная. Доната, к счастью, здесь нет и не предвидится, так что все друг перед другом равны, и это то, что Юнги в ШаР очень нравится. Никто не может назвать его ноускилл донатером. Никто не может сказать, что он просто богатенький паренёк, которому ничего не стоит вбухать в игру тонну денег ради рейтингов. Он добился всего собственными руками, и эти руки достают Nemesis из-за спины, чтобы привычно с ней поздороваться. Он никогда не делает этого вслух, ведь кто-нибудь точно посчитает его поехавшим, а просто невесомо проходится подушечками пальцев по спусковой скобе, ствольной коробке и самому стволу, заканчивая маленький ритуал на дульном тормозе. Почему-то это доставляет ему несравненное ни с чем наслаждение: холодный металл под пальцами чувствуется так отчётливо, словно в реальности, и это самое восхитительное чувство на третьем месте после отдачи и удовлетворения от выстрела. Юнги неосознанно вспоминает, что видит перед тем, как его пуля находит слабое место любого противника, и эти воспоминания ударяют по низу живота маленьким молотком с бархатным наконечником. Да, в ШаР можно чувствовать возбуждение точно так же, как чувствуешь его в реальности. Да, здесь ощущаешь и оргазм, но он не слишком яркий и довольно кастрированный, чтобы игроки на него не подсаживались. Когда-то один умелец даже скрафтил нечто, напоминающее наркотики, и вскоре после этого разгорелся огромный скандал, поэтому разработчики оперативно выпилили ощущение наркотического опьянения, которое побочно откололось от алкогольного. И даже несмотря на это, ШаР всё ещё чертовски реалистичная: иногда Юнги кажется, что вместе с наркотическим опьянением стоило выпилить и возможность трахаться. Для ноулайферов, вероятно, это единственный способ кого-нибудь выебать, но для мусора, по ошибке считающего себя людьми, шанс сломать кому-нибудь психику. Есть, конечно, ограничения, из-за которых нельзя вскрыть живот игрока или расчленить его, но ограничения, запрещающего засовывать во всевозможные отверстия стволы пушек, — нет и не будет. «Существуют люди с таким фетишем», — всё, что сказали на это разработчики, и они совершенно правы, но иногда этот фетиш доставляет другим слишком много проблем. В общем, реалистичность — при случае не самое в ШаР приятное. Ощущать возбуждение от прикосновения к снайперской винтовке тоже что-то не очень здоровое, но Юнги старается об этом не думать. Он просто хорошо делает то, что делает, а убивать ради забавы и развлечения не его чашка чая, даже если иногда в отеле после крупных стычек хочется всласть подрочить, прокручивая в голове самые смачные моменты после выстрела. Мрачный номер в тёмных тонах в лучшем отеле Вегаса обставлен дорого и со вкусом, но Юнги едва ли обращает на это внимание. Он снял его лишь для того, чтобы смывать с себя грязь и кровь после вылазок, ну, и как дополнительное хранилище: в инвентаре есть лимит, и узнать о нём было болезненно. Приходится либо сдавать лишнее в камеры хранения, которые тоже имеют лимит по вместимости, или покупать ячейку в банке, за которую тоже нужно платить лансобаксами. Игровая валюта, в общем и целом, долго ни у кого в карманах не задерживается, но Юнги дефицитом не страдает, ведь любит фармить мобов, почему-то не считая это рутиной. Фармить для него весело. Своеобразно поздоровавшись с винтовкой, убрав её обратно за спину, Юнги встаёт с мягчайшей постели и идёт к большому зеркалу в прихожей, осознавая себя в игре полностью. Иногда это даётся сложно и со скрипом: он ведь накрутил себе десять сантиметров к росту, а резко стать выше удовольствие не слишком приятное — иногда кажется, будто он на высоких каблуках, а не в удобных тяжёлых ботинках. Мешает это Юнги, впрочем, только в первые минуты после входа в ШаР, а сейчас он твёрдо и прочно стоит на ногах, пристально разглядывая своё отражение. Глаза под козырьком кепки, когда он щурится, и вправду похожи на лисьи: это замечают люди не только в реальности, а в ШаР его взгляд приобретает некую серьёзность и сталь, что делает их более выразительными. Мятно-зелёные пряди андерката из-под кепки приятно контрастируют с кожей цвета крем-брюле и полностью чёрными шмотками, скидывая Юнги лет пять от реального возраста, а тело в этих самых шмотках выглядит крепче и привлекательнее. Это странно и не поддаётся никакому объяснению, но в ШаР Юнги нравится себе намного больше, чем IRL, и, быть может, всё дело в десяти сантиметрах, хоть и комплекса по поводу роста у него особо никогда и не было. В общем, к Юнги не просто так подкатывают все, кому не лень, но, опять же, всё дело лишь в виртуальной реальности, в которой намного проще быть тем, кем ты на самом деле являешься. Раздумывая, куда бы сегодня податься развлекать себя самостоятельно, Юнги достаёт из заднего кармана брюк коммуникатор, напоминающий обычный смартфон, и открывает карту, развернувшуюся в комнате отеля объёмной синеватой проекцией. Сложных высокоуровневых локаций из имеющихся двадцати только три, а идти мешать лоулвл игрокам Юнги не особо хочется, так что из всех зол он выбирает меньшее, решая погулять по Затопленному городу: он атмосферный и чем-то напоминает подводную утопию Восторг из старой игры BioShock, которая раньше Юнги очень нравилась. Архитектура у них разная, да и концепции в корне отличаются, однако ничего не мешает ему их сравнивать, раз сами разработчики сказали, что вдохновение черпали именно в том направлении. Выключив за собой свет — это необязательно, но у Юнги привычка уже, — он выходит из номера и направляется по длинному коридору с приглушённым освещением к лифту по красному ковру, чувствуя себя в полной безопасности: в Вегасе запрещено всё, кроме старого-доброго мордобоя лоб в лоб, так что напасть исподтишка на него ни у кого не получится. Не то чтобы на него нападают каждый день, мешая расслабленно косить мобов пачками, но с облегчением вздохнуть он может только в зоне, свободной от оружия. Носить, конечно, его не запрещается: оно лишь автоматически ставится на предохранитель, который снимается только за пределами Вегаса. Ножи, к слову, тоже запираются в ножнах, хоть ножами здесь мало кто пользуется. Съехать с крыши явно намного быстрее, чем стоять в лифте с перешёптывающимися между собой игроками, но крюком-кошкой в Вегасе тоже нельзя пользоваться, а без него дорога только на кладбище. Приятного в смерти мало: включенная опция боли хоть и не даёт полноценного ощущения, приглушая её значительно, но и малая часть счастья не вызывает. Именно поэтому Юнги для себя решил не позволять ни себе, ни кому-либо ещё опускать полоску HP ниже пятидесяти процентов, и, честно говоря, мало кто за год игры вообще смог этого добиться. Он умирал в самом начале, когда только разбирался в игре, пробуя разное, а сейчас совсем не хочет портить себе статистику безрассудными действиями. Хоть ШаР и местами безмерно реалистичная, игру сходу в ней выдаёт именно интерфейс перед глазами: он показывает полоску HP приблизительно в левом верхнем углу обзора, экипированное оружие снизу в правом и количество патронов у каждого, чтобы быстрее ориентироваться. Юнги его, к слову, давно уже отключил и особо на этот счёт не парится, ведь прекрасно знает, сколько HP у него отнимет пуля того или иного калибра, даже если оружие модифицированное. Модификации, поднимающие урон, обычное дело в ШаР, да и просто кастомайз красоты ради тоже имеет место быть, однако Юнги предпочитает пушки в первозданном виде без всяких вырвиглазных скинов и прочих свистоперделок: они у него все привычно чёрные. За пределами отеля вовсю кипит жизнь: ШаР чертовски популярная. И хоть она имеет возрастное ограничение, а несовершеннолетние даже при разных ухищрениях сразу же банятся, онлайн стабильно большой и не проседает даже в будни днём, когда все нормальные люди живут жизнью обычных взрослых, зарабатывая денежки. Юнги, если честно, иногда хочется уволиться с работы и проводить в игре сутки напролёт, но он часто останавливает себя мыслью о том, что тогда превратится в полноценного задрота и даже с предупреждением умрёт от обезвоживания. Такой прецедент уже был и даже вызвал у общественности много негодования: Fake Reality именно после этого добавили в игру автоматический выход по прошествии некоторого времени. Ловя на себе случайные взгляды спешащих по своим делам игроков, Юнги кивает головой на самые дружелюбные приветствия и направляется в сторону телепорта, в интерфейсе которого можно выбрать нужную локацию. Ему немного грустно из-за того, что Ланс не бесшовный и нельзя добраться из одного города в другой пешком или на машине, но понимает, что это вполне оправданно лором каждого города. И хоть Юнги это знает, иногда его жутко бесит, что такое ограничение создаёт огромную очередь во время ивентов: толпу он не любит, а толпа не любит его, так что у них это взаимное. До телепорта и пары часов увлекательного фарма перед сном несколько метров. Остановившись, чувствуя вибрацию коммуникатора в кармане, Юнги ожидает очередное бессмысленное сообщение от Хосока, но в поле отправителя неизвестный ему ник. Ему часто пишут неизвестные: кто-то выливает на Юнги ушат словесных помоев из самых гнусных слов, а кто-то восхищается, признаётся в любви или зовёт на свидание. Юнги такие сообщения игнорирует. Ему бы вообще закрыть личку от людей, которых нет в контакт-листе, но тогда он может пропустить что-нибудь важное, поэтому всё же читает каждое. Обтекать, правда, приходится намного чаще, чем находить что-то полезное, но сейчас случай другой. Сейчас прочитанное ему очень, просто пиздец как не нравится. 23:20 Jacqui: Шуга, я знаю, что ты просил в Соборе сообщить тебе об этом при случае, так что решил написать. 23:20 Jacqui: Винейв вернулся в ШаР. Не знаю, как у него это получилось после бана, но он ищет тебя и Хоупа.23:21 SUGA: Где он сейчас?
23:21 Jacqui: В Покинутом городе.23:22 SUGA: Спасибо за информацию.
Предчувствие у Юнги самое что ни на есть хреновое.