shoot me if you can

Blue Stahli — The Devil

Пять дней до турнира пролетели незаметно. Юнги просыпался с пустотой в голове, наскоро собирался, заёбывался на работе до глубокого вечера, чтобы взять нежно лелеемый недельный отпуск, ехал домой уставший, заходил в ШаР на пару часов и засыпал без снов, ощущая себя самым настоящим живым трупом. Жизнь взрослых уже давно начала казаться ему адом. Адом казались люди, которые окружали. Иногда Юнги думал, что совсем не вырос и всё ещё страдает юношеским максимализмом, а иногда загонялся и во время обеденных перерывов читал про синдром Питера Пена, полагая, что совсем поехал крышей. Ему недавно исполнилось двадцать восемь, а казалось, что Юнги всё ещё восемнадцать. У него кое-какая карьера в IT сфере, простая машина, скромная квартирка на крыше и куча счетов, а казалось, что он всё ещё слышит голос матери, заставлявшей тащиться в школу. У него были единственные сложные отношения, после которых зарёкся привязываться к людям, боясь снова обжечься, а сейчас, кажется, есть другие. Странные, хаотичные и немного больные. Повседневность его угнетала. Угнетали пробки на дорогах, недоброе ворчание начальника, стук механических клавиш, отсиженная задница, затёкшие ноги и косые взгляды. Любимая игра, которой посвятил времени больше, чем собственной личной жизни, угнетала тоже. Юнги бесили разговоры. Невероятно раздражало, как другие игроки истолковывали то, о чём знать не знают, и как были уверены в том, чего никогда не видели своими глазами. Он внутренне скрипел зубами, когда до него доходили очередные не имеющие никакого права на жизнь слухи, и сжимал кулаки, когда от него шарахались и за глаза крыли не слишком добрыми словами. Чем он заслужил всё это? Почему не может спокойно заниматься тем, что приносит душевный покой? Почему другим дела до «их отношений» больше, чем самому Юнги, который об этих отношениях ничего не знает? Он один. Он угрюмый и меланхоличный одиночка. У него никого нет. Нет уже несколько лет, но внезапно оказалось, что его без него же на ком-то женили. Люди для Юнги в последнее время стали раздражающими и простыми, да и сам он был намного проще, чем о себе думал. Он держал хорошую мину при плохой игре других, отстранённо наблюдая за утомительным представлением, много вздыхал, злился и негодовал, внешне оставаясь абсолютно непоколебимым. И потому сплетни становились жёстче. И потому ядовитый шёпот гнал подальше. И потому Юнги отмахивался даже от Хосока, понимая, что поступает по-детски, но ничего не мог с собой поделать. Он хотел побыть один. И хотел поскорее со всем разобраться. Сначала он даже подумывал плюнуть на всё и слиться V, чтобы он свалил из ШаР побыстрее, но потом решил не делать этому идиоту больше никаких уступков. Он не истеричный ребёнок. Юнги умеет абстрагироваться от всего, что пагубно влияет на зону комфорта, и поэтому сейчас совсем не обращает внимания на шепотки снизу, неотрывно наблюдая за главным экраном в Соборе. Турнир начался больше часа назад ровно в десять вечера, когда даже самые отпетые трудоголики, у которых есть время на игры, успевают доползти до дома. Юнги зашёл в ШаР чуть раньше, не успев смыть с себя запах табака и пыль городских улиц, добрёл до бара, на удивление дружелюбно помахал воркующему с RM’ом Хосоку, тепло ему улыбнувшись, и потащил их регистрироваться на отборочные чуть ли не насильно, чтобы они хоть немного растрясли кости. Случай в особняке немного их подкосил, что ли: Хосок потом живо рассказывал, как было страшно, когда остановилось сердце, и больше никогда-никогда не хотел участвовать в авантюрах, а RM долго жаловался на то, какой V, оказывается, плохой парень, умалчивая подробности произошедшего, как-то слишком обиженно дуясь. И смотрел он на Юнги с лёгким налётом подозрения, придвигаясь к Хосоку ближе: атмосфера между ними была очень не очень. Юнги не нравилось всё это. Не нравилось, когда такая бессмысленная вещь, как отношения, делила друзей на врагов из-за дурацкой разъедающей ревности, но вслух ничего не говорил, иногда ощущая себя третьим лишним. И дураком, конечно же. Хосок долго упирался, рассказывая небылицы о том, какой он слабый; RM поглядывал на пулемёт и явно вспоминал не самые приятные события, отхлёбывая виски большими глотками. Бармен Джин наблюдал за его стаканом пристально, подливая по мере опустошения, а ещё очень недобро косился на Юнги, грозно проводя большим пальцем по невероятной шее с чётко выраженным кадыком: стыдно в этом признаться, но в самые трудные дни, когда спермотоксикоз жутко давил на яйца, Юнги казалось, что его член в эту глотку вошёл бы без всяких препятствий. Джин, он, ну, очень обаятельный и красивый. Ещё достаточно милый, но за такое предложение вырвал бы Юнги этот самый член с корнем, положив его в качестве трубочки кому-нибудь в Кровавую Мэри. К нему, в общем, совсем не подкатишь, даже если система этого не запрещает, да никто уже давно и не пытался. Никто, кроме идиота V, который завалился в бар два дня назад, чтобы снова поиздеваться над Юнги в своей дурацкой манере, вот только через пару минут ему пришлось улепётывать с торчащим из зада ножом для колки льда за неудачную шутку. Было забавно. Заявку на турнир можно подать в любое время до назначенного срока у стойки в Соборе, и сегодня желающих было сравнительно больше: может, они внезапно поверили в себя, а может, решили, что затаятся где-нибудь под кусточком и понаблюдают из первого ряда за самым главным событием вечера — противостоянием легендарного «убийцы рейтингов» и лучшего снайпера сервера. Но Юнги не даст им такой возможности. Юнги выкосит всех и каждого, до кого сможет добраться, не прилагая больших усилий, и хочет остаться с V один на один в самом конце, чтобы ничего не сдерживало и не мешало. Он предвкушает его поражение. Он уже представляет непонимающий растерянный взгляд на прекрасном лице и тонкую струйку крови из дымящейся дыры в черепе, и эта фантазия почему-то будоражит кровь, расходясь внизу живота лёгким возбуждением. Почему-то Юнги улыбается сейчас слишком зловеще, пока наблюдает за отборочными, совсем не замечая, что рядом с ним никого: игроки разбежались подальше, боясь случайно попасть под горячую руку. И правильно. Отборочные, как бывает обычно, занимают больше времени, чем сам турнир: игроков, которых нет в рейтинге или чьи места начинаются с одиннадцатого, рандомно бросает в группу из пяти человек против точно такой же, и побеждают те, кто полностью разобьёт группу противников. Иногда это происходит за минуты, когда в пати есть умелый стрелок, а иногда противостояние затягивается надолго, и тогда система делает ход, пропуская оставшихся по своим критериям, чаще исходя из нанесённого ими урона. Не сказать, что всех устраивают такие правила — особенно тех, кто любит забираться на шею другим, — но лично Юнги на них вообще наплевать: он проходил отборочные лишь единожды и остался тогда в группе единственным. На внушительном экране, что размером с двухэтажный дом, наверное, поделённом на множество экранов поменьше, игроки разной степени скиллованности расстреливают друг друга без всякой жалости, но Юнги они не волнуют: он знает, что среди них нет никого, кто сможет составить ему конкуренцию. Знает, что ушёл бы спать ещё где-то к полуночи, если бы всё было так, как всегда, но сейчас всё иначе, а ещё спешить совсем не хочется. Он будет смаковать каждого. Будет с особым наслаждением всаживать им пули в глупые головы, отрываясь за всё дерьмо, что на него вылилось, и долгое ожидание безмерно раздражает, как раздражает наблюдение за вторым для него по важности боем. Там чёртов V. Там смазливый идиот, так и не оставивший его в покое, ловко скачет по одной из двадцати рандомно выпадающих локаций и пользуется сейчас только Hudson H9, уворачиваясь от пуль противников так, словно может видеть траекторию их полёта, словно они просто бейсбольные мячики. Завораживает. Юнги дать себе по морде хочет за то, что вообще наблюдает за ним с таким душевным наслаждением, но всё же больше анализирует, решив, что в ближний бой с ним вступать себе дороже. Стоит держаться от него на расстоянии. Он докачался уже. V выходил из ШаР только для сна и еды, когда система сама его выкидывала: Юнги знает об этом лишь потому, что многие вокруг об этом судачили. Они много о чём судачили, перемывая кости и ему, и его сопернику, строя самые безумные теории, и кое-какая Юнги даже понравилась. Кто-то говорил, что V — ноулайфер. Этакий безработный и потерянный для общества задрот или просто социофоб, для которого игры — единственное пристанище, а ещё наверняка он страшный, как сама смерть после утреннего пробуждения, поэтому и самоутверждается таким идиотским способом. Впрочем, в «социофоба» и «страшного» слабо верилось в силу того, что ЧСВ у Тэхёна космических масштабов, но что-то в его жизни явно было не так, раз покорение рейтингов стало этакой единственной отдушиной. Юнги думалось, что он просто обиженный на жизнь «ребёнок», которого очень сильно травмировали, но это было лишь глупое предположение. Он мог спросить сам, развести V на откровенный разговор, но почему-то сближаться с ним казалось идеей не самой лучшей, даже если хотелось трахнуть его. Просто от недотраха, на минуточку, а не потому, что он ему серьёзно нравится. V не составляет труда разобраться с игроками, чьи ники особо ни о чём не говорят, протащив на своём горбу всю тиму: Юнги в нём особо и не сомневался, достаточно понаблюдав за его удивительными движениями. Он и вправду напоминает койота. И вправду ловкий, быстрый, сообразительный и легко подстраивается под любую ситуацию, разворачивая её так, как ему выгодно. А ещё он сумасбродный и точно поехавший, потому что бросается вперёд под пули с абсолютно сумасшедшей улыбкой на этих пухлых губах и неподдельным азартом в больших сияющих глазах. Он этим наслаждается. Ему, как и Юнги, весело. Весело, когда пули просвистывают рядом, а он словно чётко видит каждую, и это немного пугающе. Юнги уверен, что легко убить его в этот раз не получится. Он не будет просто стоять и ждать смерти. Он покажет всё, на что способен, ведь должен знать, что Юнги поддаваться ему не собирается. Наблюдающая за боем публика явно под впечатлением: они громко галдят внизу и восхищённо охают. Юнги едва ли обращает на это внимание, но ловит взглядом медовую макушку, когда V телепортирует обратно в Собор, а вокруг него собирается толпа новоиспечённых поклонников. Юнги фыркает лишь и закатывает глаза, явственно слыша свой ник из чьих-то уст, а ещё совсем этому не удивляется: многие тут хотят его падения. Правда, понять, почему к нему такое хреновое отношение, учитывая, что он не делал ничего плохого, так и не получилось, но, думается, что эти идиоты относились бы к V точно так же, если бы они ненадолго поменялись местами, ведь зависть — чувство сокрушительное. Зачем завидовать первой строчке в турнирном рейтинге, Юнги понятия не имеет, но у всех разные цели в жизни. У него, например, их вообще нет, и это помогает не загоняться по пустякам, даже если всё идёт не так, как хочется. Юнги сидит на полу второго этажа у перил, скинув ногу вниз, и V требуется около двадцати секунд, чтобы понять, где он спрятался. Подняв к нему голову, зацепившись взглядом за укрытое тенью тело, он широко-широко улыбается, задорно подмигивает и вскидывает вверх руку, показывая победный жест этими длинными тонкими пальцами. Красивыми пальцами. Утончёнными. Они словно паучьи, а ещё такие же цепкие: он обхватывает ими рукоять пистолета очень крепко, а на спусковом крючке указательный выглядит эстетически восхитительно. Если Тэхён и вправду такой же в реальности, его родители явно хорошо потрудились над ним в спальне, вот только… Почему настолько привлекательный парень так сильно увлечён играми? Ему бы куда-нибудь в актёры. Ему бы на экраны каждой девушки, томно вздыхающей от карамельной романтики, а не подниматься сейчас к Юнги по лестнице. Юнги его не заслужил. И не заслуживает. Он никого не заслуживает. И на то есть несколько веских причин. — Ну как, я вписываюсь в твои стандарты достойного соперника? — густой баритон совсем близко, да и сам Тэхён подходит к плечу, облокачиваясь на перила. Юнги лишь устало прикрывает глаза. Злиться надоело. Сегодня он спокоен, как никогда. — Возможно, — отвечает достаточно прохладно Юнги, с тихим кряхтением поднимая с деревянного пола задницу. Он не будет давать ему никаких надежд. Не будет тешить его самолюбие, — но ты всё ещё не слишком хорош в стрельбе. Кажется, реалистичный VR шутер для тебя в новинку. — Правильно кажется, — в голосе Тэхёна немного ребяческого ехидства, а сам он поворачивается к Юнги лицом, улыбаясь тепло так, согревающе, — но это никак не помешает надрать тебе зад. Выдрать его хорошенько, к слову, совсем не помешало бы тоже, — и придвигается ещё ближе, сделав большой шаг. К самому плечу, чтобы едко прошептать очередную сальность, выдохнув в ухо. Горячо. Волнительно. Омерзительно. — С тем, что ты гей, мы разобрались, но у меня есть к тебе ещё один вопрос, — Юнги нехотя пропускает мурашки по рукам и морщится, но не делает никаких резких движений. Теперь ему кажется, что он точно понимает всех женщин и девушек, подвергающихся сексуальным домогательствам от всяких ублюдков, считающих, что они имеют на это полное право. Тэхён не имеет. Юнги ему не разрешал, даже если позволил себе тогда лишнего. — Ты девственник? Только неопытные начинающие факбои несут такую стыдную хуйню, приятель. Тэхён, кажется, серьёзно задумывается над ответом, чтобы не облажаться, а Юнги тактично отодвигается и окидывает его с ног до головы незаинтересованным взглядом. Он всё ещё безумно красив. Он всё ещё до боли в паху привлекателен. Он сегодня при всём параде для турнира, и просторный чёрный бомбер на такой же футболке сидит на нём даже лучше, чем на Юнги практически идентичный на тесной водолазке, очерчивающей каждый изгиб подтянутого тела. Белая кепка на тэхёновой глупой тыкве, правда, напоминает мишень — на которую Юнги и будет ориентироваться, если уж дурачку захотелось выделиться, — а сам он в привычной из десяти: рядом они смотрятся той самой инстаграмной парочкой, что таскает парные шмотки и радостно держится за руки. Почему-то его от таких тошнит: они слишком притворно счастливые. — Мы можем пойти в какое-нибудь тихое укромное место, чтобы ты проверил, насколько я опытен, — Тэхён находится с ответом через пару секунд, придвигаясь обратно, и этот его обжигающий шёпот по коже невероятно нервирует: разработчики явно специально повысили чувствительность, чтобы угодить всем тем, кто приходит в ШаР только потрахаться. — Немного расслабиться перед основным турниром тебе явно не помешает, Юнги, — и делает акцент на его имени, чётко проговаривая его со сладким придыханием. Бесит, но терпимо. — Я знаю одно, — внезапно для себя похрипывает он приторно, отшатнувшись от перил. Тэхён смотрит на него неожиданно непонимающе с чуть приоткрытым ртом. Ну, что ж, Юнги умеет удивлять. Даже себя. — Время ещё есть. Может, я даже кончу, если ты хорошо постараешься. Юнги ни о чём не думает. Он не думает сейчас вообще. Чуть заметно загадочно улыбаясь одними уголками губ, превращаясь в большого довольного жизнью кота, который вот-вот получит миску вкуснейшего молока, он внезапно берёт Тэхёна за руку и даже переплетается с ним пальцами, разворачиваясь в сторону лестницы. Она тёплая. Его большая рука просто безумно тёплая, и это… Довольно приятно? Руки Юнги холодные. Они всегда были холодными из-за паршивого кровообращения, а ещё ему говорили, что держать их из-за этого отвратительно. Тэхён по этому поводу не говорит ничего. Он просто лупает большими тёмными глазами, как дурачок, и даже не думает дёргаться, когда Юнги тянет его вниз, стоически игнорируя пристальные взгляды и шепотки. Ему плевать, что там о нём думают. Ему совершенно и железобетонно нассать с этого самого момента. Пусть катятся все к чёрту. Он может делать всё, что ему захочется: даже вести локально популярного паренька за руку в местный неиспользуемый никем по понятным причинам туалет, чтобы хорошенько с ним поразвлечься. О, это развлечение точно будет незабываемым. Тэхён всё ещё молчит, но сжимает ладонь крепче, чуть поглаживая подушечками пальцев его острые костяшки, но Юнги всё равно. Дискомфорта это не вызывает. Не вызывает дискомфорта и то, что они реально идут в неизвестно зачем построенный здесь туалет, а Тэхён плетётся за ним без вопросов, как опьянённый игрой Гамельнского крысолова грызун. Только Юнги не будет его топить. Нет, он совсем не будет делать ему больно или останавливаться сейчас на полпути, чтобы жестоко посмеяться и уйти, и просто закрывает за ним основную дверь под взгляды ошарашенных игроков. Пусть говорят там, что хотят. Пусть называют его грязным педиком или кем угодно ещё. Он мысленно ебал их всех в каждое доступное отверстие. Почему его вообще всё это должно волновать? — Ты правда хочешь сделать это здесь? — бархатный голос Тэхёна чуть заметно срывается, когда Юнги толкает его к двери за плечи и вжимает колено в пах. Его кофейные радужки стремительно заполняются черной гущей, а сам он кладёт ладони на талию Юнги. Этого идиота так легко возбудить. Пожалуй, Юнги и вправду поверит в то, что нравится ему. И в то, что Тэхён его хочет, он охотно верит тоже, судя по намечающемуся стояку. — Правда хочу, — Юнги наклоняется к его губам и горячо выдыхает, сжимая узловатыми пальцами мощные плечи. Чувствует прокатившуюся по смуглой коже дрожь. — Или у тебя есть какие-то возражения? Ты сам предложил уйти в укромное местечко. Вот и оно. — Твоё укромное местечко — туалет? — Тэхён удивлён? Или смущён? Или он боится напора Юнги? Он не может понять. Он не понимает. Не понимает, что чувствуют другие люди, потому что и в своих чувствах не особо уверен. Иногда ему кажется, что внутри него пустота. Чёрная дыра, затягивающая в себя всё, что попадается на пути. Даже других людей. — Ты никогда не трахался со случайным партнёром в клубных толчках? — хрипит Юнги очень низко, тепло. Тэхён медленно сглатывает, мельком облизав алые губы, а Юнги, чуть отстранившись, откровенно залипает на его острый кадык, вспоминая, что у него бывало. Правда, он плохо об этом помнит, потому что был в дрова, но вроде в кабинке довольно удобно, если поставить руки на смывной бачок. — Я не трахаюсь с кем попало, — отрезает резко и серьёзно Тэхён, грубо врезаясь пальцами в бока, но не отстраняет от себя Юнги. Он зол? Или что вообще за эмоции сейчас на этом лице? Оно всё ещё невероятно привлекательно, а эти вишнёвые поджатые губы неплохо смотрелись бы на другом стволе Юнги. Эта мысль сейчас вообще не в кассу, но он так-то самый обычный парень, а самые обычные парни думают о сексе, бывает, несколько часов в день. — Какой хороший мальчик, — Юнги коротко посмеивается, и этот смех слишком издевательский, чтобы поверить в его беззаботную искренность. Просто разбавить странную атмосферу, не более. — Стоит ли мне тебя развращать? Я, знаешь ли, люблю таких пареньков со смазливыми мордашками. Перед ними так трудно устоять. — Я не хороший, — Тэхён резко уходит в сторону, бросив довольно угрюмо, и теперь уже сам хватает Юнги за руку, потянув его в сторону одной из ближайших кабинок, — и я выебу тебя так, что все остальные до меня покажутся бесполезными сосунками. — О, правда? — теперь настал черёд Юнги удивляться. Тэхён, кажется, настроен серьёзно. Кажется, Юнги вправду стоит начать опасаться за зад. — Я подловлю тебя на слове. Теперь ты должен мне самый лучший в жизни секс. Должен. Потом. Или никогда. Не сейчас. Чуть слышно посмеиваясь, стараясь не заржать во весь голос, Юнги покорно следует за Тэхёном и внезапно для него дёргает руку на себя, когда он полностью скрывается в кабинке. Дёргает, высвобождается из цепкой хватки и тут же хватается за крепкую на вид ручку, спешно захлопывая за ним дверь, которая открывается от себя. Будет он с ним трахаться, ага. Выебет V его так, что все остальные покажутся сосунками, ага. Наивный идиот. Такой милый и невинный, но самый настоящий дурак. Юнги его развёл. Ловко развёл только для того, чтобы спокойно досмотреть отборочные. Чтобы ему никто не мешал. Это жестоко, да, но кому сейчас легко? — А вот я так и знал, — доносится обиженно из-за двери. — Знал, что ты меня разводишь, но просто хотел увидеть, чем всё закончится. Ты хитрый. Хитрый маленький лис. — Закончится тем, что ты просидишь здесь до начала турнира, — шипит ехидно Юнги, открывая инвентарь. — Я понимаю, что нравлюсь тебе и всё такое, но моё личное пространство — моё личное пространство. Ты сегодня в нём не самый желанный гость. Приходи, ну… — задумывается на секунду, взвешивая на воображаемых весах несколько не слишком радующих мыслей, — завтра, например. — Завтра меня здесь уже не будет, — огрызается V, пытаясь казаться спокойным, но негодование в голосе его выдаёт. — Ты теряешь отличную возможность на тот самый лучший в жизни секс. — Не больно-то и хотелось, — парирует Юнги с незаинтересованностью в голосе, пожимая плечами. Так-то вообще-то хотелось, но никакого смысла в этом нет. Пусть V лучше злится и негодует. Может, всё же сможет хорошенько повеселить его на турнире. Достав из инвентаря старый пистолет, которым не пользуются уже очень давно, Юнги просовывает ствол в ручку двери к косяку и довольно потирает руки, а улыбка на его суховатых губах превращается в довольный оскал. Не обращая внимания на тщетные попытки выбить дверь, когда он делает несколько шагов к выходу, Юнги всё же позволяет себе засмеяться во весь голос, и этот хриплый зловещий смех распугивает нескольких игроков, которые явно грели уши, чтобы распустить потом по серверу не самые приятные сплетни. Юнги, впрочем, наплевать. Он просто обходит их, не обращая никакого внимания на виноватые улыбочки, и идёт обратно к облюбованному месту, а на одном из окон на экране пестрит знакомая платиновая макушка. Там Хосок. Юнги, на самом деле, не особо понимает, зачем вообще обвёл V вокруг пальца, и не понимает, как докатился до жизни такой, когда ему особо нет никакого дела до других людей, но этот идиот дурно на него влияет. Этот идиот пробуждает в нём то, о чём он давным-давно забыл. Он ведь, на самом деле, всегда был таким. Всегда был немного пассивным интровертом, когда хотелось отдохнуть от людей, но жуткой гадливой занозой в жопе, когда хотелось над кем-нибудь подшутить. Он тот ещё хитрый ехидный лис, да. И он совсем не против авантюр, от которых сносит крышу не хуже, чем от какой-нибудь клубной кислоты. Просто запер себя в рамках в тот день. Просто решил, что стоит быть скромнее и проще для других. Решил, что меланхоличный Мин Юнги — лучший Мин Юнги, но ШаР меняет его. ШаР показывает его таким, какой он есть. А на самом деле он совсем не спокойный рассудительный парень, скованный по рукам и ногам выдуманной справедливостью. Внутри него закипает кроваво-красная лава, и совсем скоро вулкан по имени Мин Юнги взорвётся и поглотит всё на своём пути, а пока… А пока он падает обратно на пол у лестницы второго этажа и облокачивается локтями на перила, чтобы понаблюдать за забавным представлением, которое покажут ему Хосок и RM по разные стороны баррикад. Вытащив из кармана коммуникатор, он подключается к трансляции и открывает нужное окно во весь экран, чтобы слышать звук с камер, которые расставлены практически на каждом шагу. Хосок и RM сейчас на острове в Военном городе. Они уже успели остаться одни, пока Юнги развлекался в туалете с малышом V, и ему почему-то немного горько от того, что он не увидел их противостояние с самого начала, но сдаётся, что всё только начинается. Кажется, что сегодня на поле боя развернётся небывалая драма, и эта драма совсем не о двух популярных игроках. Юнги Хосока и RM’а всё же уговорил. Не канючил и не ныл, а просто попросил составить ему компанию, а ещё проверить себя: вдруг они стали намного сильнее и попросту просиживают в баре свой талант. Хосок хоть и был в рейтинге сразу после основной десятки, но ходить на турниры жутко не любил из-за того, что нужно убивать «живых» игроков, а RM и вовсе никогда на турнире не был, опасаясь покалечить не только других, но и себя. А теперь эта парочка вместе. Спасибо богу рандома: иногда он жутко беспощаден к другим. Картинка на экране коммуникатора достойна Оскара. Сидя в кустах, прижав Remington к груди, Хосок утирает со лба свободной рукой пот и тяжело дышит на грани истерики, явно не решаясь сделать следующий шаг, а RM лежит рядом в траве, крепко сжимая увесистый пулемёт. У него пятнадцать процентов HP, и он медленно теряет кровь от раны в животе, но Хосок не спешит его добивать, кажется, просто дожидаясь, пока он сам испустит дух. Юнги не понимает, стреляли они друг в друга, или RM’a подстрелил другой игрок, но всё выглядит так, будто Хосок очень сожалеет и виноват. Между ними и вправду что-то есть, думается Юнги. Думается ему, что Хосоку невероятно сложно прикончить близкого человека, даже если это просто оцифрованный аватар, да и RM не двигается с места, хоть ему совсем ничего не мешает доползти до кустов. — Убей меня, — доносится жуткий хрип из травы, а Хосок крупно вздрагивает и сглатывает, сильнее стискивая дробовик. — Нет! — выпаливает он звонко, и его голос уходит в самую высь, растворяясь в бесконечной синеве. — Лучше ты меня убей. Я не хочу… — тяжело сглатывает, снова утирая пот, — не хочу делать тебе больно. — Тогда я застрелюсь сам, потому что больно просто пиздец как, — голос RM’а твёрд, как камень, а сам он с трудом привстаёт с багровой травы и усаживается на задницу, подтянув к себе пулемёт. Кровь сочится из внушительно пулевого отверстия. Стреляли из дробовика. — Как ты застрелишься своей бандурой, идиот?! — негодующе кричит Хосок, выкатываясь из кустов: схватив дробовик, он лёг и покатился, как мяч. Юнги едва ли понимает, зачем, но наблюдать за этим интересно. Ему бы больше эмпатии. Ещё чуть-чуть. — Ты быстрее убьёшься именно об неё, чем ей! — Ну вот возьму и убьюсь, — бурчит под нос RM обиженно, подтягивая пулемёт так, чтобы дуло упиралось в его подбородок, вот только… Он не дотянется до спускового крючка, даже если постарается. Никак. — Дурак, — чуть слышно всхлипывает Хосок и ползёт к RM’у по мокрой от крови траве. — Ты такой дурак. Вот и в кого ты такой уродился? Что боги дали тебе взамен, когда забрали всю удачу и ловкость? — Наверное, мозги, — RM задумывается на секунду, кривясь, и совсем не замечает, что Хосок уже практически рядом и подгребает рукой пулемётную ленту. Дальнейшие события по эпичности превосходят всё, что Юнги когда-либо видел в ШаР. Хосок берёт ленту и со всей силы тянет на себя, отбросив в сторону дробовик; M240 RM’a опасно заваливается назад, а сам он вцепляется в окровавленный ствол двумя руками и съезжает вниз пальцами по скользкой стали и ствольной коробке к спусковой скобе. Гремит хлёсткий выстрел поверх его плеча. Лента выскальзывает из рук Хосока, а сам он подрывается на ноги и отпинывает пулемёт в сторону, кидаясь к RM’у, который не застрелился, но явно в ступоре и ещё не скоро придёт в себя. Тряся его за плечи, с ужасом наблюдая, как безвольно дёргается голова, Хосок не рассчитывает сил в истеричном потряхивании и замирает сам, когда на траву с пояса RM’а падает подозрительный круглый предмет. — Иисусьи подмышки, — тихо шепчет он с полной обреченностью на лице и стремительно прижимает безвольное тело RM’a к себе. Раздаётся оглушительный взрыв. В разные стороны летят куски обезображенной плоти, падая в траву. На том, что осталось от пояса RM’a, покачивается вырванная чека от гранаты: победителя в этом отборочном турнире нет. В зале Собора все молчат. Молчат ещё несколько секунд, а потом гремят беззлобным смехом, ударившим гулким эхом в высокий свод. Юнги тоже смеётся сквозь слёзы и трёт глаза рукавом бомбера, а потом замечает в зале на первом портанувшуюся обратно шокированную парочку и прыскает ещё раз с их растерянных лиц, пока спускается с лестницы, чтобы немного подбодрить. Может, на турнир они и не попадут, но в историю войдут точно. И какой ведь прекрасный двойной суицид. Хосок всё ещё стоит в полнейшем шоке, непонимающе хлопая глазами, и RM рядом занят тем же самым, пытаясь осознать произошедшее, но получается только осесть на ближайшую лавку, потянув Хосока за худи на себя. Он вздрагивает и машинально хватается за дробовик, но вовремя приходит в себя и уже сам давится звонким смехом, всем весом плюхаясь на колени прямо за ним. Юнги не сдерживает широкой улыбки, подходя ближе, чтобы похлопать сегодняшних героев по плечу, но большой экран резко гаснет, и на нём начинается обратный отсчёт. Гаснет, впрочем, не только экран. Пространство вокруг Юнги тоже теряет цвет, и он явственно чувствует, как его тело подхватывают незримые руки системы, перемещая в основную турнирную локацию. Началось. Юнги чувствует, как по его кепке и плечам что-то настойчиво стучит, пока всё ещё продолжается отсчёт, звучащий в его голове. Шумно потянув носом, полной грудью вдохнув влажный прохладный воздух с явственным привкусом пыли и дождя, он хмуро сводит брови на переносице и уже знает, где находится, даже если пока не может открыть глаз. И этот рандомный выбор точно сыграет ему на руку, даже если Юнги совсем от него не в восторге, но сейчас лучше и вправду держаться от V на значительном расстоянии: что-то Юнги подсказывает, что подходить к нему ближе, чем метров на десять, не вариант. Он не пугающий. Он не страшный совсем. Он, кажется, просто отлично подкован кое в чём другом, и это другое для Юнги самый настоящий ночной кошмар. Становится прохладно. Поежившись под холодными каплями колючего дождя, пробирающегося под ворот бомбера, он мысленно благодарит самого себя за то, что сегодня надел тесную водолазку, и резко открывает глаза, когда отсчёт стремительно подходит к нулю, тут же морщась от ядовитого света, болью резанувшего по сетчатке. Перед ним проплывает цифровая чёрно-красная рыба размером с чёртов дирижабль, а сам он стоит на крыше не слишком высокого здания, вид с которого открывается самый что ни на есть паршивый. Для кого-то, впрочем, он необычайно прекрасен, но Юнги не в большом восторге от узких грязных улочек, неона, увитых вырвиглазной рекламой зданий, дождя, нагло доползающего до самых трусов, и вечной ночи: в Неоновом городе не бывает рассвета. Совсем. Перед ним и под никогда не засыпающий город, утопающий в кислотных огнях. Самый типичный, словно вырванный из тематических фильмов про киберпанк, только вместо плотного людского потока, прячущегося под большими серебряными зонтами, безумные андроиды, вышедшие из-под контроля. Мегакорпорация постаралась и здесь: постаралась заменить живого человека бездушной жестянкой под синтетической кожей. И они преуспели. Преуспели только в том, чтобы создать тысячи не знающих страха человекоподобных игрушек, что смогли обрести коллективный разум и взбунтоваться. Они перерезали всех. Перегрызли и расстреляли каждого в городе, устроив за ним огромную свалку сломанных человеческих тел, и теперь уже безликие андроиды те самые прохожие под большими зонтами, медленно бредущие по пропитанным гнилью улицам. Бредущие в поисках смысла существования, которого никогда не найдут. Город всё ещё функционирует только потому, что он полностью автономен. И лишь поэтому в тяжёлом без звёзд небе летают диковинные машины с рекламой на автопилоте и звучат объявления вкрадчивым женским голосом из колонок на каждом углу. Поэтому гремит давящий на уши ретровейв из бесчисленных забегаловок с азиатскими закусками, ярко горят тысячи вывесок с японскими иероглифами, и убираются безобидными роботами залитые кровью улицы. Юнги неуютно здесь. Здесь он не чувствует себя в безопасности. Когда-то, возможно, он был без ума от киберпанковой эстетики, но на деле она оказалась гнетущей и едва ли приветливой. От неё болят глаза и голова. От неё хочется уйти созерцать мёртвые спокойные улицы на заросший зеленью полуразрушенный небоскрёб. Сейчас тут, впрочем, спокойно тоже. Для турнира локации хоть и выбираются рандомно из двадцати, но они несколько отличаются от привычных: на них нет мобов, чтобы не мешали и отвлекали от главного, а ещё в укромных и не очень уголках раскидано всевозможное оружие на случай, если своего будет недостаточно. В общем, здесь есть все условия для эпичной королевской битвы, а ещё понатыканы повсюду камеры: игроки из Собора могут наблюдать за каждым клочком улицы. Юнги, к слову сказать, с высотки может наблюдать за большим куском города тоже, но через минут десять придётся перебраться на другую повыше. Стрелять из снайперки под дождём занятие не очень приятное, а для не самых рукастых игроков и вовсе бесполезное. Сделав несколько шагов ближе к краю крыши, мельком взглянув вниз, Юнги негромко присвистывает, надеясь, что падать отсюда необходимость не представится, и открывает очищенный от ненужного инвентарь, достав из него верную спутницу Nemesis. Мысленно вознегодовав с того, что условия для него самые хреновые, он невесомо проходится пальцами по ствольной коробке и надеется, что сможет без труда подстроиться под обстоятельства: кучность, точность и скорость стрельбы в дождь страдает просто катастрофически, поэтому стоит накидывать ещё несколько сантиметров к точке прицеливания. Не то чтобы для лучшего снайпера сервера плохая погода такая уж большая проблема, но это лишний геморрой, а в геморрое нет ничего прекрасного. Чуть отшатнувшись назад, чтобы не срисовали раньше времени, Юнги на автомате меняет обычный прицел на ночного видения, вешает снайперку за плечо и проверяет карту локации на коммуникаторе: на ней не отображаются другие игроки, но можно увидеть в углу их стремительно уменьшающееся количество. Сейчас их чуть больше сотни. Юнги планирует убрать хотя бы половину самостоятельно, поэтому абстрагируется от дождя, противно отскакивающего от козырька кепки, и больше не обращает внимания на медленно плывущего в воздухе карпа, ставя одну ногу на парапет. Выудив из инвентаря бинокль, он внимательно осматривает доступный кусок локации — она будет уменьшаться через каждые пятнадцать минут — и чуть отклоняет голову вправо, когда рядом с левой щекой просвистывает пуля не самого удачного на сегодня снайпера. Совсем не испугавшись, откинув бинокль в сторону, Юнги выхватывает Nemesis, вскидывает дуло и, не собираясь пачкаться и падать на мокрый бетон в панике, тратит ровно две секунды на то, чтобы поймать в прицел первого смертника. Он стреляет ещё раз, но пуля высекает искры сантиметрах в пяти от ботинка Юнги, а сам Юнги делает несколько поправок на дождь, моментально догадываясь, как лучше всего прицеливаться, и плавно жмёт на спуск, наслаждаясь отдачей, что под дождём ощущается совсем иначе, нежели в привычных условиях. Снайпер-новичок с соседнего небоскрёба явно его недооценивает и даже не пытается спрятаться, и пуля Юнги непредсказуемо пробивает линзы его прицела вместе с черепом. Минус один. Веселье только начинается. Дождь — неприятный фактор, но для Юнги не имеет никакого значения. Опустив винтовку, смахнув со ствола крупные холодные капли, он идёт к биноклю и вздыхает достаточно горестно: правый объектив пострадал при падении. Снова устроившись у парапета, он исследует локацию детальнее, насчитывает двадцать пять готовых принять его пули голов и совсем не заботится о тех выстрелах: за шумом дождя их почти не слышно, как не слышно того, что происходит внизу. Зато видно. Видно просто отлично. На севере и западе несколько стычек выглядят достаточно занимательно, но Юнги не будет прерывать кровавую идиллию, пряча бинокль в инвентарь. Больше он ему не понадобится. Возвратившись к винтовке, удобно устроив приклад у плеча, Юнги с лёгким азартом в глазах снимает трёх зевак у здания на противоположной стороне улицы и одного около футуристичной летающей тачки, приткнувшейся рядом со старым малоэтажным зданием, приметив для себя возможный путь для отступления. Сменив магазин, совсем не замечая скользящего по коже мерзкого мокрого холода, ловит в оптику ещё двух сцепившихся пулемётчиков у пестрящей огнями забегаловки и удовлетворенно улыбается, наблюдая за тем, как кровь из-под их грузных тел смешивается с дождевой неоновой водой и уходит в канализацию. Ему жаль, что он за туманной влажностью почти не чувствует запаха пороха, а больше всего Юнги сочувствует беднягам с малокалиберными пушками, которые перед — под — ним просто дерзкие детки с палками. Так проходит каждый турнир: ничего не меняется. Юнги, просматривая локацию, ищет для себя более удобные позиции через каждые сто метров, курсирует между ними, создавая эффект неожиданности, и просто кончает всех, кто попадается в прицел, время от времени уворачиваясь от пуль, траектория которых слишком предсказуемая. Ему хватает даже самого глухого выстрела. Он безошибочно может определить местоположение любого противника, если он в поле его видимости, и поэтому заканчивает с полной полоской HP, не позволяя пролить ни капли своей крови. Это утомительно. Это скучно настолько, что хочется спать. Юнги бы немного адреналина. Самую малость, чтобы разойтись и превратиться в самого настоящего Дьявола. Пока он только демон на полставки. Пока садится на мокрый парапет, свешивает с него ноги и резко выхватывает Steyr из кобуры, стреляя назад наугад почти, по шуму от тяжёлого топота определяя направление. Улавливая негромкий стон боли и звук от падения, Юнги скучающе зевает, вкладывает пистолет обратно в кобуру и убирает с колен винтовку за спину. Открыв инвентарь, чтобы достать крюк-кошку и убраться подальше от раскрытой позиции, он краем глаза замечает нечто странное внизу на дороге, а маленькие волоски на его загривке медленно поднимаются. Там танк. Там чёртов модифицированный японский Type 10 с тремя поднятыми пушками приближается к его высотке стремительно, и Юнги тянет уголки губ в довольной ухмылке, чувствуя, как кровь в венах постепенно нагревается. Назревает нечто интересное. Наконец-то его скука будет развеяна. — Становится опасно, — констатирует факт сиплым хрипом под нос, слыша свой голос словно в отдалении. Нужно уходить. Высотки Неонового города достаточно хрупкие, а ещё очень эпично разваливаются от каждого чиха в их сторону. Гремят первые три выстрела по верхним этажам. Вскочив на ноги, Юнги громко ойкает, пошатывается, жмурясь от оглушительного скрежета стекла, стремительно падающего на мокрый асфальт, ловко балансирует и всё же извлекает крюк, стреляя в небоскрёб поблизости. Он выше этажей на двадцать, поэтому забраться на крышу так не получится, но ему и без надобности: танк — явно по его душу — уже у самого входа в здание и готов к следующим выстрелам. Едко скалясь, отпрыгивая от парапета, Юнги отдаёт тело во власть тяжёлого дождливого ветра и гравитации, группируется, стискивая двумя руками рукоять пушки, и влетает в чей-то офис двумя ногами без спроса, не позволив себе покатиться по полу кубарем. Стравив из лёгких весь воздух, вздрогнув от очередных попаданий по окнам, он стряхивает с плеч стеклянную крошку и идёт вглубь, доставая из внутреннего кармана бомбера чуть влажную пачку сигарет. Такой фокус в реальности точно бы его убил, а здесь это сплошная обыденность. Чиркая зажигалкой, попутно вызвав лифт, Юнги с большим удовольствием прикуривает, позволяя дыму успокоить бешеное сердцебиение, и щёлкает кобуру на ремне, сжав в свободной руке шершавую рукоять. Левый лифт медленно едет вниз с верхних этажей, а Юнги шумно выдыхает фейковый никотин и разворачивается в сторону лестницы, мысленно чертыхаясь: игрок из танка явно не дурак и точно ждёт его в холле, тоже показательно вызвав лифт, чтобы обозначить своё присутствие. Что ж, для Юнги, который привык к бесполезным засадам, ещё одна явно не в новинку, и он, толкнув дверь ногой, уже спускается по лестнице, прислушиваясь к шелесту дождя, ожидая различить в нём инородное копошение. Зажав сигарету меж губ, позволив пеплу падать на бетон так, как ему захочется, Юнги плотнее обхватывает рукоять пистолета, держа его наготове, и осторожно приближается к первому этажу, свесившись меж перил на пятом. Всё чисто. Прижавшись к стене около выхода на первом, он прислушивается ещё: в холле дождливая тишина и вроде никакого движения. Плюнув на осторожность, втянув в себя дым, он отходит от стены и легко толкает дверь ногой, просовывая в открывшуюся щель сначала дуло пистолета, а уже потом козырёк кепки. На удивление его никто не обстреливает, и он негодует с чей-то глупости, спокойно выходя в холл, но тут же об этом жалеет, когда ловит взглядом чернильное дуло танковой пушки, направленной прямо в его лицо. Отскочив назад, он заворачивает за лестницу, кидается на пол и прикрывает руками голову, а снаряд с жутким скрежетом сносит дверь, пробивает стену и остаётся где-то в другом помещении. Выплюнув сигарету вместе с кислой слюной, Юнги морщится от омерзительного запаха бетонной пыли, поднимаясь на ноги. Так дело не пойдёт. Так он не играет. Ему нужен чёртов гранатомёт. Нужен катастрофически. Ему совершенно параллельно на то, что он может просто свалить с любого окна в другую сторону, ведь этот игрок его выбесил. Он так просто его не оставит. Эта сволочь заплатит за то, что он сейчас надрывно кашляет, а в прокуренных лёгких словно застряли маленькие противные камушки. Успокоив кашель и встав на ноги, Юнги снова выворачивает на лестницу и бежит на второй этаж, ворвавшись в тёмные офисы. Он никогда раньше не искал дополнительное оружие на турнирах, да оно ему было и без надобности. Обычно Юнги хватало только винтовки, чтобы победить, но сегодняшний день ему явно запомнится. И плевать уже на V, который где-то меж ярких неоновых вывесок мог давно истечь кровью под дождём, ведь у него тут сраный танк, и этот сраный танк должен быть взорван, даже если на это уйдёт куча времени. Заглядывая под каждый стол, не забывая следить за тылом, он ищет взглядом хоть какое-то оружие, но находит только пустые коробки и прочее бесполезное. На втором, третьем, четвёртом и пятом пусто, а на шестом в лицо неожиданно летит малокалиберная пуля: он вовремя отшатывается за стену и стреляет в ответ, простреливая неизвестному лёгкое. Незадачливый игрок — явно забравшийся по зданию, — харкая сгустками крови, валится на пол и пытается нажать на триггер пистолета ещё раз, но Юнги добивает его в голову и подходит ближе, чтобы проверить оружие. Рядом с ним тоже ничего серьёзного, как на седьмом, восьмом и девятом, но на десятом в подсобке заветный одноразовый FGM-172 SRAW радует просто безмерно. Закинув десятикилограммовую бандуру на плечо, Юнги всё ещё удивляется, что за ним до сих пор не пришли — он потратил на поиск минут десять-пятнадцать времени, — и идёт к окнам, выглядывая совсем мельком, чтобы спровоцировать наверняка во все глаза следящего за зданием танкиста. Предсказуемый выстрел не заставляет себя долго ждать, выбивая ближайшее окно полностью, а Юнги, затолкав в уши немного ваты, прихваченной с одного стола, совсем не обращает внимания на поднявшееся облако пыли и выходит вперёд к внушительной дыре, хватая в прицел громоздкий танк. FGM-172 SRAW невероятно прост в использовании, и достаточно просто нажать на спуск и довести ракету прицельной маркой до цели, что он и делает, совсем не боясь попасть под второй выстрел, чуть отшатнувшись от непривычно сильной отдачи. Вещь достойная. Ракета, серьёзно его оглушив — в замкнутом пространстве стрелять из ПТРК болезненно, — тут же находит цель, а Юнги рефлекторно зажмуривается: яркая вспышка от взрыва озаряет дождливую неоновую ночь, взметаясь ввысь апельсиновым облаком. Юнги, с жутким звоном в ушах и лёгкой дезориентацией, сбрасывает FGM-172 SRAW вниз и, пока достаёт вату из ушей, краем глаза замечает исчезающую за углом дома напротив знакомую белую кепку, с особым наслаждением понимая, что V всё ещё в игре и точно серьёзно настроен победить, раз так старается. Тактика, правда, у него такая себе, если он решил, что танк — самое действенное оружие против снайпера, но для новичка этот ход не так чтобы плох. Слыша чьи-то крики и выстрелы за скрежетом стали в непосредственной близости, он уже знает, что эта маленькая стычка привлекла много внимания, и отходит вглубь офиса, на ходу обдумывая дальнейший план. Ему хорошо. У него адреналин уже вожделенно разлился в крови; просыпается требующая больше жертв кровожадность. Юнги едва ли понимает, насколько широко сейчас улыбается, так, что губы саднят, но не обращает на это никакого внимания и просто идёт вверх по лестнице, нежно поглаживая указательным спусковой крючок Steyr. На двадцатом этаже он заёбывается перебирать ногами и вызывает лифт, а на крыше чуть разминает плечо и из винтовки снимает ещё троих, наблюдающих с разных углов за тем, как догорает несчастный танк. Пораскинув мозгами, он идёт к задней стороне здания, достаёт длинную альпинистскую верёвку из инвентаря, крепко привязывает к большой спутниковой антенне и спокойно спускается вниз, разбив окно, когда она кончается. Проделав нехитрые действия ещё раз, Юнги отпускает верёвку на первом и неприятно приземляется в лужу, оглядываясь по сторонам: вокруг никого, но это точно не значит, что никто не спрятался за машиной или в ближайшей забегаловке. Сорвавшись с места, достав пистолет, он юркает в замусоренную подворотню и направляется к примеченной ранее летающей тачке. Пора отсюда свалить. Пока Юнги разбирался с танком и лениво отстреливал всех, так неосторожно оказавшихся рядом, зона локации сузилась дважды, и теперь он может без бинокля видеть её края, обозначенные туманным барьером. Он весь промок к чертям до самых трусов, значительно продрог и отстукивает зубами хаотичный ритм звучащего отовсюду синтвейва, а ещё хаотично подстреливает пробегающего мимо игрока. Он не считает, скольких уже убил: на это ему категорически наплевать. Не плевать ему только на V, который где-то рядом ждёт удачный момент, наверняка считая себя тактиком от бога, но больше у него не будет никаких преимуществ: к счастью, танк на локации всегда бывает только один. Выбежав на дорогу, мельком обратив внимание на то, как расплывается красная неоновая вывеска в маслянистой луже, он заворачивает к заброшке, так очевидно намекающей на тот самый девиз «high tech, low life», и берёт курс на тачку, добираясь до неё за десять секунд. Он никогда не водил это дерьмо: Юнги знать не знает, на какие кнопочки жать, чтобы эта бесполезная футуристичная бандура завелась и взмыла ввысь. Быстро оглядывая салон, плюхнувшись на комфортное водительское сидение, предварительно бросив Nemesis на задние, он довольно шустро соображает, что нужно делать, и тыкает на неочевидный стартер, запуская то, что у неё под капотом. Педалей газа и тормоза в машине нет — за это отвечает штурвал, — но зато есть какие-то разноцветные тумблеры, и он щёлкает несколько наугад, присвистнув под нос, когда обвешанный неоном кусок металла без труда и плавно поднимается в воздух, набирая высоту. Курс один — на мрачный небоскрёб мегакорпорации из чёрного стекла. Он стоит посреди локации этаким внушающим исполином, ярко горит по краям ядовито-синим и точно подойдёт для того, чтобы прострелить с него ещё как минимум двадцать голов: Юнги явно теряет много времени, занимаясь совсем непривычным, а игроков с каждой минутой становится всё меньше. Рефлекторно подстроившись под управление, отстранённо наблюдая, как капли дождя скользят по лобовому стеклу, он выжимает самую предельную высоту, царапая крышей тяжёлые тучи. Подумав над планом ещё чуть-чуть, немного спускается, ощущая себя невероятно странно в сраной летающей машине, и летит к ещё одному небоскрёбу, чтобы разведать с него обстановку. Он едва ли остался для других незамеченными, но помимо него в воздухе ещё с десяток пустых тачек, так что Юнги особо не парится и кое-как приземляется на крыше мокрой бетонной громадины. Не забыв захватить Nemesis, он не вешает её привычно за спину, а сразу же идёт к парапету, прижимает приклад к плечу, снова ёжась от влажного холода, внимательно просматривает улицы в прицел и снимает пятерых, не тратя на них много времени. Сменив магазин, с лёгким оскалом наблюдая за ещё одной мышкой, наивно спрятавшейся в небольшой лавчонке, Юнги стреляет в газовый котёл в пределах видимости и наслаждается увлекательным зрелищем. Сменив позицию, он не особо метко и точно избавляется от ещё четырёх игроков, но не промахивается, а дождь так и продолжает лить, встречаясь каплями с его пулями, ложащимися ниже ожидаемого. Юнги больше не злится. Он больше не раздражается. Он чувствует такое всепоглощающее умиротворение, ощущая себя на поле битвы не богом, но тем, кто предназначен ему по крови. Тем, кто может жить только здесь, чтобы быть важным и значимым. Юнги не нервничает. Его не пугает, что скоро на крышу нагрянут другие и попытаются спасти себя, но найдут лишь смерть, которую он может подарить любому страждущему. Ему плевать, что он слишком наслаждается происходящим и хочет видеть страх в глазах тех, кто умирает от его руки с осознанием собственной бесполезности, а ещё просто монументально поебать на то, что V, явно раздосадованный, сейчас может следовать по пятам, ведь только за этим он сюда и пришёл. Только для этого неистово прокачивался. Юнги не будет искать его сам. Он подождёт. Ему не составит труда даже засесть где-нибудь и плевать в потолок, пока этот идиот сбивает ноги в поисках, но это не в стиле Юнги. В стиле Юнги хладнокровно передёргивать продольный затвор бесподобной Nemesis и любовно, но с напором жать на спусковой крючок, выдыхая после каждого выстрела. Ему больше не холодно. Дождь больше не является препятствием. Добежав до выхода на крышу, он приваливается к боковой стене, поставив винтовку рядом дулом вниз, достаёт из кобуры Steyr, перезаряжает его полным магазином из инвентаря и ожидает гостей. Он устроит им прекрасный приём. Любой, кто выйдет сюда, получит от него немного свинца в качестве милого сувенирчика. Игроки, сбившиеся в маленькую группу, чтобы иметь больше шансов на победу, точно зная, что за монстр здесь спрятался, вываливаются на крышу один за другим с пушками наперевес, явно не понимая, что такое здоровая тактика, и Юнги безжалостно расстреливает каждого из-за угла, после пристально наблюдая за струйкой крови, текущей к его ногам. Она завораживает. Она превращает мелкие лужи в прекрасные багровые озёра, а Юнги в сумасшедшего. Он смеётся. Он смеётся хрипло и громко, так, что слышно, наверное, даже внизу на улицах, подняв голову к серому небу без звёзд, на котором огни мощных прожекторов хватают когтистыми лапами тяжёлые тучи, находя сложившуюся ситуацию до безумия восхитительной. Он и вправду всегда был таким, но старался быть лучше. Он и пришёл-то в ШаР лишь потому, что хотел стравить пар в реалистичной игре, стараясь не терять человечности. Но здесь, сегодня, никаких ограничений нет. Сейчас Юнги может быть богом этого жестокого мира и делать абсолютно всё, что придёт ему в голову. Там нет никаких мерзостей. Нет бесконтрольного желания насилия, но есть кристально чистое осознание: его место и вправду здесь. Прямо в этой луже крови на небоскрёбе посреди чёртового дождливого Неонового города, в котором всегда царит ночь, укрыв сумрачным покрывалом яркие вымершие улицы. Решив, что с этой крыши достаточно, Юнги идёт обратно к тачке, не забыв про Nemesis, и теперь точно направляется к мрачному небоскрёбу из закалённого стекла, но не поднимается слишком высоко, ловко лавируя меж высотками. Он давно не заглядывал в коммуникатор, чтобы посмотреть количество игроков на локации, но уверен, что за это время их осталось не так уж и много, и все они в итоге всё равно стекутся к зданию мегакорпорации. Вздрогнув от того, что кто-то дал внезапную автоматную очередь по заднему бамперу, Юнги так безумно хочет остановиться и проучить негодника, но, к сожалению, этот летающий кусок железа не способен зависать в воздухе. Ничего не поделаешь. До чёрного небоскрёба всего ничего. Не обращая внимания на лёгкий дымок, вьющийся откуда-то сзади тачки, Юнги набирает значительную высоту и слышит странный свистящий звук снизу, приближающийся с удивительной скоростью. Не паникуя, но осознавая, что ничего хорошего ему не светит, Юнги крепче хватается за штурвал и пытается увернуться от ракеты, выпущенной с улицы, но в воздухе маневрировать задачка та ещё: резко уходя вправо, он избегает прямого попадания, но ракета чиркает по двери со стороны пассажира и ослепительно громко взрывается, обдавая Юнги невыносимым жаром и стеклянной крошкой, брызнувшей в лицо. Юнги теряет управление; энергия от взрыва толкает машину вбок. Пытаясь добиться от жестянки хоть чего-нибудь, он жмурит правый глаз, залитый тёплой кровью, и прикусывает губу, понимая, что столкновение с небоскрёбом неизбежно: нормально приземлиться не получится. Потянувшись к винтовке, пока стремительно падает, он прячет её в инвентарь, вновь хватается за штурвал и всё же с трудом разворачивает тачку передним бампером к чёрному стеклу, готовясь к столкновению. Мысленно отсчитывая с пяти до ноля, Юнги отпускает штурвал, смахивает с головы кепку, группируется и влетает в панорамное окно с жутким скрежетом, встречаясь лицом с подушкой безопасности. Машину на инерции тащит до самой стены, а Юнги морщится от боли и ощущает во рту сладкий металлический привкус, с трудом толкнув дверь, кое-как вывалившись на тёмный паркет, испещрённый глубокими бороздами. Идеальное, мать его, приземление. Просто фантастическое. Он без понятия, сколько потерял HP, но по ощущениям — процентов шестьдесят, да и то в самом лучшем случае. Вкус крови во рту жутко озадачивает, как озадачивает боль в теле и не поддающееся никакому объяснению собственное поведение, а ещё абсолютно не понятен факт того, что он сейчас… улыбается? Ему весело? Ему до умопомрачения доставляет то, что он впервые за долгое время наконец-то кем-то ранен, пусть и косвенно? Юнги забыл, что такое боль в ШаР. Он забыл её ещё после первого турнира и больше никогда не позволял нанести себе даже маленькое увечье, а сейчас тянет окровавленные губы в широкой-широкой улыбке, обнажившей дёсны, и хрипло посмеивается. Просто лежит на полу рядом с дымящейся тачкой, совсем не боясь, что она может взорваться в любой момент, и гиенит сам над собой, потому что дурак и идиот. Потому что решил изменить привычному поведению и слишком открылся, но только для того, чтобы не уныло зевать в укрытии, а получить от турнира незабываемое адреналиновое наслаждение. Что ж, своей цели он почти добился, а сейчас надо встать, отряхнуться, сплюнуть кровь и пойти к лифту. Даже если больно. Даже если двигаться совсем не хочется. Впрыснутый в кровь адреналин заглушает боль. Поднявшись с паркета, закусив саднящую губу, он ощупывает себя на предмет повреждений, вытаскивает несколько кусочков стекла из правого виска и пару секунд глубоко вдыхает и выдыхает, пока давящее ощущение в лёгких полностью не пропадает. Смахнув с прилипшей к коже влажной одежды стеклянную крошку, он проверяет Steyr в кобуре, осматривается по сторонам и ищет выход из заставленного столами офиса, через секунду направляясь прямо к нему. Наступать на левую ногу неприятно, да и плечо явно не в полном порядке, но Юнги стоически игнорирует это, прикрывая глаза. Сдув с лица местами пропитанную кровью мятную чёлку, он толкает дверь офиса и вываливается из него к лифту, осев рядом по стене. Кто-то должен сюда приехать. И этого кого-то Юнги встретит с распростёртыми объятиями, наблюдая за меняющимися цифрами на небольшом табло. Слабость вызывает сонливость. Юнги открывает инвентарь, положив пистолет в ноги, и долго полощет рот самой обычной водой, сплёвывая рядом. Думает, что было бы совсем неплохо ещё чем-нибудь обработать раны или перевязать бинтами выбитое плечо, но во время турниров возможность лечиться блокируется системой, чтобы не затягивать бой. Сдохни или умри — по мнению разработчиков самый лучший на поле боя девиз, и Юнги, если честно, отчасти даже согласен с этим, ведь в разгар сражения едва ли думаешь о том, чтобы глотнуть каких-нибудь таблеток, да и со здешней реалистичностью это было бы не особо честно: никого бы не порадовали внезапно затянувшиеся раны противника, когда каждая секунда на счету. Лифт медленно подъезжает на сорок первый этаж. Подумав, что в реальности Юнги бы точно пришлось постараться, чтобы врезаться на машине в чёртов сорок первый этаж, он пропускает от абсурдных мыслей лёгкий смешок, бездумно зачёсывает пятернёй назад липкую чёлку и удивляется позитивному настрою. Он не считает, что может проиграть. Он не проиграет точно: потенциальному трупу в лифте явно ничего не светит, даже если это он запустил в машину ракету, наивно надеясь, что Юнги так и умрёт. Машинально проверив магазин, он, если честно, уже догадывается, кем может быть приближающийся человек, ведь не многим до него доводилось его удивить. Пригнать танк, чтобы выгнать с удобной позиции для стрельбы? Обмануть, приглушив бдительность? Остановить на полпути к цели, попытавшись убить, чтобы он не мог воспользоваться преимуществом самого высокого на локации здания? До этого дня никто так не делал. Никто не заставлял Юнги так задорно смеяться. Никто, кроме него. Раздаётся глухой звон, оповещающий о прибытии лифта. Юнги явственно чувствует, как кипит в венах кровь, напрягается всем телом, крепко сжав рукоять Steyr, чуть кривясь от скрипа кожи тактических перчаток, и направляет ствол на медленно раскрывающиеся бронированные двери. За ними пустота, но он не отводит дуло, с ухмылкой замечая в зеркальной поверхности задней стенки знакомый силуэт. Юнги, к слову сказать, всё ещё помнит, что вступать с ним в ближний бой идея очень не очень, но так лень вставать и куда-то бежать: он просто продолжает сидеть, пока мир вокруг смазывается по краям. Головой приложился прилично. Плевать. — Жаль, что турнир начался так быстро, — хрипит Юнги с лёгкой насмешкой, а собственный голос кажется инородным. Боль в голове вспыхивает с новой силой. Да, знатно он его потрепал. — Я думал, что ты просидишь запертым в толчке чуточку дольше и хорошенько подумаешь над своим срамным поведением. Мои методы воспитания не такие уж и плохие. Или ты не согласен, Тэхён? — У меня в животе крутит, когда ты произносишь моё имя этим мягким завораживающим хрипом, продолжай, — отзывается пустота бархатным глубоким баритоном. Юнги не ошибается. И не ошибся. Быть может, то его предположение на счёт V и вправду было абсурдным, но он не сожалеет о своих словах. — Кстати говоря, как тебе моя тактика? Я как раз придумал её на унитазе. Кабинка туалета, знаешь, удивительное место для раздумий. — Могу погладить тебя по головке за старания, но для этого надо ко мне подойти, — заискивающе дразнит Юнги, держа палец на спусковом крючке. Плечо мерзко тянет. Так хорошо. — Или ты боишься? Я ранен, так что не особо сейчас страшный. Честно-честно. Даже не укушу. — Я тебя ранил? — V явно удивлён, чуть слышно переступая с ноги на ногу. Юнги слышит шуршание ткани бомбера и кое-что ещё. У этого идиота в руках явно не его пистолеты. Там что-то больше и внушительнее. — Правда ранил, что ли? — переспрашивает слегка нервно. Голос срывается. — И ты как там вообще? В порядке? — довольно искренне беспокоится. — В порядке после столкновения с небоскрёбом? Конечно! — в лёгких всё ещё призрачная крошка. Говорить немного трудно. Поморщившись, Юнги плотнее перехватывает рукоять. Боль ему никак не помешает: болевой порог достаточно высокий. — Скажем, ранила меня чёртова машина, но ты тоже приложил к этому руку. Ты молодец, правда. Хорошо сработал, вот только я всё ещё жив и могу спокойно пустить тебе пулю в башку. Выходи со мной поиграть. — Божеская самоуверенность, — усмехается V, всё ещё прячась у панели. Юнги понимает, почему он это делает. Он не боится. Он просто знает, что иначе у него и вправду не будет никаких шансов. Стоит ли Юнги и вправду немного с ним поиграть? — А вообще, я хочу тебя увидеть. Мне жутко интересно, как ты сейчас выглядишь. Может, сделаешь небольшое одолжение идиоту, который от тебя без ума? — просит с налётом плаксивой мольбы. — Пожалуйста? Предложение едва ли заманчивое. Юнги на пару секунд задумывается, решая, можно ли V доверять, и нехотя прокручивает в голове все те моменты, когда они были вместе, почему-то жутко раздражаясь в процессе. Он понимает, зачем V хочет его увидеть. Осознаёт, что он и вправду от него без ума, раз V настолько беспокоится в такой момент, но… Но. Его доверие к людям давно прохлаждается в колумбарии. Он не верит и не хочет им верить. Все они лживые. Все они делают что-то только ради собственной выгоды. И Юнги точно такой же. Он ничем от них не отличается. Разве только тем, что часто врёт самому себе. Больше ему врать некому. — У тебя будет десять секунд, — уже мысленно порицая себя за столь идиотское решение, Юнги глубоко вдыхает, прикрыв глаза, и опускает пистолет. Он сделал второй уступок. Сделал только потому, что так будет намного веселее. Или нет? Или он просто купился, как все возможные до него? — Через десять секунд ты снова будешь для меня врагом. — Спасибо, Юнги, — V играет грязно, произнося его имя обворожительно низко. Внизу живота что-то болезненно шевелится. Да сколько можно-то? — Спасибо, что потакаешь мне после всего. Для меня это важно. Договаривает и делает шаг вперёд, выворачивая из-за двери лифта; Юнги сразу же цепляется за него лисьим прищуром. Тэхён тоже ранен, но точно кем-то другим — его едва ли зацепило взрывом танка, — и это почему-то раздражает. У него на широкой шее тонкий кровавый порез, уходящий подтёками под ворот футболки, на левом боку пуля прошла по касательной, оставив два рваных влажных от крови отверстия, и колени разодраны от падения. Он, в общем, тоже значительно потрёпан, а ещё без белой кепки, которую так хотелось перекрасить Nemesis в красный, но зато с новым оружием. В его окровавленных руках израильская штурмовая винтовка Gilboa Snake DBR, и эта новость для Юнги не самая лучшая: пушка двуствольная и как раз рассчитана на поражение противника в условиях жёстко ограниченного для стрельбы времени. Он знает, откуда эта винтовка. Он знает, что V получил её с того ивента с призраками. И стоило оно того? Стоило позволить ему взять главную награду? Юнги считает, что стоило. Точно стоило, ведь он любит эстетически прекрасные вещи, а эта штурмовуха в руках Тэхёна выглядит слишком изумительно. Просто потому, что его руки невероятно изящные. Просто потому, что у него тонкие, но мощные запястья, большие ладони и длинные пальцы. Держать в таких руках оружие почти кощунственно. Кощунственно окрашивать их в алый, но Юнги они так безумно нравятся. Он не замечал за собой подобных фетишей. Он никогда бы не подумал, что может от созерцания чего-то настолько обыденного для ШаР испытывать наслаждение, но так получилось. Так получилось, что он бесстыдно на V залипает, пока V занят тем же самым, внимательно осматривая Юнги с головы до ног голодным взглядом. Юнги не понимает, что этот идиот сейчас чувствует. Юнги знать не знает, что в этой пустой голове, когда V бесстыдно облизывается, а его зрачки в темнеющих кофейных радужках расширяются. Осознаёт лишь, что он превосходен в подсохших кровавых подтёках и с растрёпанными влажными волосами, хаотично падающими на лоб, а ещё то, что десять секунд подходят к концу. Подло ли будет V сейчас застрелить? Юнги может. Ему достаточно резко вскинуть дуло и нажать на спуск, даже особо не прицеливаясь, но… Он не хочет так трусливо поступать. Он даст этому откровенно пялящемуся на него дурачку ещё немного насладиться прекрасным видом, а потом убьёт. Там, куда собирался изначально. На крыше сраного небоскрёба злой мегакорпорации. Ситуация, на самом деле, критическая: Юнги сидит на полу, а V над ним возвышается, что очень и очень хреново, потому что понадобится немного времени, чтобы встать на ноги. За это время V может выпустить в него по меньшей мере пуль десять, если не растеряется, а теряться он точно не собирается. У него есть цель, к которой он следует. Она расплывчатая и непостижимая, но вряд ли он захочет поддаваться, даже если Юнги на первый взгляд сейчас совершенно беспомощен. Он снова загнал себя в угол. Он шарит взглядом по узкому коридору, пытаясь найти хоть что-нибудь, что помогло бы для отступления, и это что-нибудь находится на нуле. Конец недолгому перемирию. Юнги не будет стрелять в Тэхёна, у которого даже палец на спусковых крючках не лежит, понимая, что он ему полностью доверился. Он неожиданно стреляет поверх его головы в разбрызгиватель, высекая пулей из него искры и дождь уже в здании. Дёрнувшись вперёд, пока V пригибается и усиленно осознаёт происходящее, снова промокая под потоками холодной воды, Юнги на чистой силе воли за секунды поднимается на ноги, разворачивается, морщась от боли, и юркает за ближайшую дверь в соседний офис, вовремя уходя от выстрелов в спину, оставивших на дверном проёме глубокие борозды. Шумно выдохнув, совсем забыв, что до этого задержал дыхание, Юнги спешно оглядывается по сторонам, оценивая обстановку, слышит тяжёлые шаги и мельком выглядывает из-за косяка, сделав два отвлекающих выстрела. Кинувшись к деревянному столу недалеко от входа — он едва ли защитит от пуль калибра 5.56, — Юнги прячется за ним, ощущая себя загнанным в нору лисом, и совсем не хочет им быть, до скрипа стискивая зубы. Он впервые в такой ситуации. Впервые его поставили в настолько дурацкое положение, в котором он не может воспользоваться снайперкой: стрелять с близкого расстояния неудобно и смысла не имеет, как не имеет смысла бежать на крышу, но ему хочется. Просто потому, что привык. Просто потому, что так будет чувствовать себя спокойнее. Не то чтобы ему понадобятся какие-то невероятные усилия, чтобы прикончить одного бесячего новичка, который до сих пор не разобрался в механиках ШаР полностью, но просто явно не будет. V не дурак и с большой вероятностью понимает, что Юнги не просто так сейчас прячется. — Знаешь, Шуга, — густой баритон звучит совсем рядом. V вошёл в офис и точно сейчас осматривается, — ты и вправду великолепен с кровью на лице, но она должна быть чужой, чтобы я мог спокойно наслаждаться этой очаровательной картиной, понимаешь? А так я чувствую себя виноватым. Мне жаль, что я пусть и косвенно, но ранил тебя таким варварским способом. Я не хотел. Серьёзно не хотел. Прости меня. Думал, что увернуться от ракеты столь умелому игроку будет проще простого, но, кажется, я слегка переоценил тебя. Или это вправду настолько сложно? Жаль, что попробовать самому уже не получится. Юнги молчит. Юнги понимает, чего V добивается, но лишь закатывает глаза и медленно пробирается за другой стол поближе к внушающему стеллажу с документами. — А ещё, знаешь, — продолжает бесполезную попытку вывести Юнги из себя, чтобы определить его местоположение, или просто хочет потрепаться. Юнги знать не знает, что за дерьмо у этого дурачка в голове, но там точно ничего хорошего, — ты меня жутко обидел в особняке. Я понимаю, что моё поведение иногда выглядит не очень со стороны, но нет ничего плохого в том, чтобы попытаться завязать хоть какие-то отношения с человеком, который нравится. Когда я увидел буйствующего тебя там, на той крыше, твёрдо решил, что хочу сделать тебя своим неважно какими способами. Признаться честно, я в душе не ебал, гей ты, би или натурал, но раз не начал называть меня грязным педиком и отплёвываться, у меня был шанс, и, кажется, до сих пор есть. Я же тоже тебе нравлюсь, да? Я видел это в твоих глазах, когда отсасывал тому стволу, что сейчас у тебя в руках. Не стоит себе врать, Юнги. Ты хочешь меня не меньше, чем я хочу тебя. Что тебе мешает? Ты боишься, что привяжешься? Нравится, да. Этот идиот по независящим от него причинам нравится Юнги больше, чем он сам думает, но какое, блядь, это сейчас вообще имеет значение? Хочется послать Тэхёна нахуй за такие разговорчики, но вместо этого он крепко сжимает зад, чтобы не взорваться, и бесшумно минует уже четвёртый стол. Стеллаж близко. V, в принципе, тоже, и это несказанно радует. — И, кстати сказать, — у Тэхёна с этим пиздец каким возбуждающим низким голосом явно словесный понос. Сейчас не время для откровений, даже если он думает, что другого шанса не представится, — первым уступком был совсем не автомат в моих руках. Когда ты развлекался со мной целый день на том острове, раз за разом отправляя на кладбище, позволил привыкнуть к некоторым привычкам и стилю своей игры. Я знал, где тебя искать. Знал, что смогу погонять по углам, если возьму танк, случайно попавшийся на пути. Его, правда, пришлось отвоёвывать у каких-то нубов, но оно того стоило, не правда ли? Ты меня до усрачки, к слову, напугал, когда вылез в окно с ПТРК. Я едва унёс ноги, засмотревшись. Большие пушки тебе идут. Тебе идёт всё, что несёт смерть и разрушение. Он прав. Он чертовски прав. Юнги позволил. Позволил осознанно просто потому, что этот обворожительный идиот его выбесил, но совсем не думал, что будет заниматься этим дерьмом целый день, как изначально не думал, что Тэхён извлечёт из этого маленького развлечения какую-то выгоду. Что ж, и на солнце есть пятна, но разве не поебать? V хоть и неплохо сегодня справляется, но скоро всё закончится. У него нет шансов, если Юнги отбросит бесполезное ребячество. Пока он просто развлекается. — Мой маленький милый лисёнок любит прятаться, — почти шепчет заискивающе и сладко Тэхён, а у Юнги зубы сводит, словно несколько кубиков сахара закинул в рот. Отвратительно. Да и не любит он прятаться на поле боя. Всего лишь разовая акция. — Не хочешь выйти и поиграть со мной? Я знаю, что ты что-то задумал. Что-то очень весёлое, да? Хочу поскорее принять в этом участие. Юнги дополз. Юнги сейчас дуется, как милейшая, но ядовитая рыбка фугу, использует всю выдержку, чтобы не взорваться и улететь на жопной тяге к самой крыше без лифта, и осторожно тянет пальцы к торчащему со стола степлеру, чуть высовываясь над столешницей. V и вправду рядом. Он стоит в довольно просторном проходе у соседнего стола и смотрит в другую сторону, прислушиваясь к любым шорохам, а Юнги стаскивает увесистый степлер, немного вертит его в руках и, не прикладывая особых усилий, кидает в сторону стеллажа, постаравшись попасть за него. V реагирует быстро. Он вскидывает два опасных дула и стреляет на шум; пули вспарывают папки с бумажной документацией, поднимая пыль. Юнги затаивается за боковой ножкой и просто ждёт. Купится ли он? Подойдёт? О, он определённо намного проще, чем Юнги себе представлял. V осторожно идёт к стеллажу. Опасливо из-за него выглядывает, выставляя автомат вперёд, а после, убедившись, что никакого Юнги за ним нет, проходит дальше, заходя прямо за него. Того Юнги и добивался. Привстав, совсем не обращая внимания на покалывающие ощущения в ногах, он медленно выходит из-за стола, стараясь даже не дышать, но через секунду срывается с места, стреляет в потолок и наваливается на стеллаж всем весом с разбега, опрокидывая его на V: от неожиданности он пускает автоматную очередь куда-то вбок и, судя по звукам, падает на паркет вместе со стеллажом. Юнги понятия не имеет, прижал он его полностью или только чуть-чуть задел, но не проверяет и тут же разворачивается назад, стартуя к двери. Створки лифта всё ещё открыты лишь потому, что Тэхён постарался напихать в кнопку какой-то херни, и Юнги мысленно его благодарит. Влетая внутрь, он убирает мусор из кнопки, нажимает на последний сто тридцатый этаж и усмехается, когда слышит из офиса ядовитую трёхэтажную ругань. Подумаешь, немного обманул. 1:1. Пока лифт медленно едет вверх, Юнги вкладывает Steyr в кобуру, достаёт из левого заднего кармана коммуникатор, а из правого смятую пачку сигарет. Торопливо закуривая, чтобы вытравить дымом всё услышанное от V дерьмо, он проверяет карту и удивлённо поднимает бровь: на ней осталось три игрока, включая его самого. Расслабленно выдыхая дым, он понимает, что план выполнить точно не успел, но это едва ли расстраивает, потому что самый главный его противник сейчас наверняка уже выбрался из-под стеллажа и тоже поднимается за ним на самый верхний этаж. Третий игрок, честно говоря, волнует не очень, но он может помешать, а этого Юнги хотелось бы избежать: сейчас он хочет полностью сосредоточиться только на V. Привалившись к прохладной зеркальной стенке, убрав коммуникатор обратно, Юнги пускает кольца дыма, игнорируя жгучую боль во всём теле, и неосознанно цепляется взглядом за размытое отражение. Давно его так не трепали. Давно он не чувствовал металлический вкус и запах собственной крови. Давно не испытывал предвкушения настолько разъедающего, что оно граничит с возбуждением и ударяет лёгким опьянением в голову. Ему хорошо сейчас. Ему просто пиздец как восхитительно. Он чувствует себя живым. Чувствует, что наконец-то просыпается. Стерев запёкшуюся кровь с щеки, он зажимает сигарету меж губ и решает достать из инвентаря верную Nemesis. Юнги прошёл с ней через многое. И через чёртового Тэхёна он пройдёт с ней тоже. Вес винтовки приятно оттягивает саднящие руки. Погладив прохладную ствольную коробку, Юнги проверяет магазин, меняет его на новый, передёргивает затвор, досылая патрон, и перехватывает её поудобнее. Лифт практически доехал, а Юнги практически успокоился. Ему плевать на тэхёновы откровения. Плевать даже на то, что он мысленно называет его по имени, делая это только тогда, когда ситуация выходит из-под контроля и самая что ни на есть критическая. И больше всего плевать, что обидел и продолжал обижать дальше, ведь Юнги тот ещё говнюк и эгоист, а ещё с ним очень трудно. С Тэхёном трудно тоже. Ему бы преподать небольшой урок на тему того, как правильно строить отношения, но будет ли в этом хоть какой-то смысл для него самого? И нужно ли это Тэхёну вообще? Слишком много неопределённости. Мысли в голове неприятно путаются. Где он настоящий, а где тот, что от всех заперся? Кто он сейчас? Чего хочет? Что чувствует? Лифт останавливается. Открываются створки. Выходя, Юнги оглядывается по сторонам, ищет значок аварийного выхода, находит и идёт к лестнице, обратив внимания на второе цифровое табло у кнопок: Тэхён поднимается следом за ним. Скоро всё закончится. Не заканчивается лишь одна из фишек киберпанка — дождь. Он стал сильнее, превратившись в чёртов ливень, и Юнги так не хочется снова под ним мокнуть, но кого волнуют его хотелки? Волосы тут же неприятно липнут ко лбу, а мелкие потревоженные влагой порезы нещадно щиплет. Не обращая внимания на раздражители, Юнги расслабленно шлёпает по лужам к краю крыши, отплёвываясь, чуть наклоняется вниз, оценивая видок, и даже пытается высмотреть в прицеле третьего игрока, но никого не видит. Плевать. Забыв, что вообще-то курил, но сигарета потухла, Юнги отправляет её в полёт, поворачивается к выходу на крышу лицом, поднимает Nemesis и встаёт в удобную стойку, прижимая приклад к плечу. Прицельный маркер примерно на уровне тэхёновой головы, капли дождя отскакивают от дула и брызгают в лицо, а Юнги просто ждёт, раздумывая, убить ли ему Тэхёна сразу же. Почему-то хочется поиграть с ним ещё чуть-чуть, дав поверить в собственное превосходство. Почему-то на языке крутятся два, казалось бы, совсем ненужных вопроса для обычного него, а ещё хочется кое в чём убедиться, чтобы раз и навсегда избавиться от инородных мыслей. Возможно, Юнги поступает не слишком разумно, но ему было так скучно. Было так невообразимо скучно, а Тэхён взял эту скуку за шкирку сводящими с ума руками и с неподражаемой широкой улыбкой свернул ей шею. Без него снова станет уныло. Без него… В груди разливается странное тёплое чувство, прогоняя из вен дождливый холод. Неужели? Неужели Юнги к этому идиоту и вправду успел привязаться? Дождь заползает под ворот бомбера и вызывает мурашки, возвращая на землю из мыслей. Стряхивая их, Юнги медленно ведёт повреждённым плечом и реагирует на движение в сумраке выхода слишком поздно, когда одиночный выстрел из автомата оставляет две бороздки совсем рядом с ботинками. Вдохнув, Юнги не думает долго, пока Тэхён материализуется из темноты к синему неоновому свету от огромной крышной конструкции с названием мегакорпорации, и чуть опускает прицел, уверенно нажав на триггер. Отдача толкает в плечо сильнее обычного; пуля высекает искры из ствольной коробки Gilboa Snake, заставляя Тэхёна отбросить автомат в сторону. Шутка ли, но в ШаР даже при большом желании нельзя прострелить оружие — только бинокль или прицел, — но выбить его из рук — пожалуйста. Тэхён не теряется. Щёлкая застёжку набедренной кобуры, он выхватывает Hudson H9, передёргивает затвор и бежит к Юнги так быстро, как только может, прокатываясь на лужах, а Юнги с сожалением грубо сбрасывает Nemesis на бетон и тянется к Steyr, ещё раньше решив, что обыграть Тэхёна в его же игре невероятно пленительно. Чуть отшатываясь в сторону, понимая, что в качестве укрытия вентиляционные коробки вариант такой себе, он не отходит к ним и просто стреляет, прицеливаясь в голову, но Тэхён, едко скалясь, ловко уклоняется, стреляя в ответ. Юнги ожидаемо ловит пулю в левый бок, теряет десять процентов HP, пропитываясь давно забытой болью от разрыва тканей, и закусывает губу, делая ещё несколько не самых метких выстрелов. У него плывёт перед глазами, дождь кажется падающим с неба серебряным конфетти, но он собирается с силами и в ответ простреливает Тэхёну правое плечо, практически привыкнув к его бешеной скорости. Тэхён совсем близко. Перехватив пистолет в левую, он паршиво отстреливается, пока Юнги отскакивает в сторону, стараясь не потерять сознание, и делает резкий рывок, точным пинком выбивая пушку из его рук, отбрасывая свою в сторону. Юнги не удивляется, сжимая кулаки. Юнги безоружен, но кидается в рукопашную, прекрасно понимая, что шансы откровенно никакущие, но уклоняется от полетевшего в лицо апперкота и неожиданно выкашливает мерзкий сгусток крови, получив подлый удар в живот. Устояв на ногах, он делает выпад и заламывает Тэхёну руку, но он выворачивается, хватает Юнги за плечи и сбивает его на мокрый холодный бетон подножкой, падая вместе с ним. Рукопашный бой для Юнги те ещё потёмки, а вот Тэхён, судя по всему, особо хорош в файтингах. Он это предвидел. Ничего удивительного. — Ты в файтинги переиграл, что ли? — хрипит Юнги низко из-за саднящего горла и сплёвывает кровавую слюну, пока Тэхён удобно на нём устраивается, прижав руки к бетону большими ладонями. — В ШаР махать кулаками — моветон. — А что мне ещё делать, когда ты такой пугающий с огнестрелом? — в чуть заглушенном дождём голосе Тэхёна одышка, усталость и немного разочарования. Он крепко сжимает бёдра Юнги своими, наклоняется ниже и закрывает его от мерзкого дождя. С чёлки на щёки всё равно падают крупные капли. — Все эти пушки для меня жесть как сложны в обращении: в обычных шутерах всё намного проще, знаешь ли, а тут совсем как в реальности. Кулаками орудовать проще. А вообще, Юнги, — меняется в лице, становясь слишком серьёзным. Эти перемены убийственны, — с твоей стороны очень грубо играться со мной. Я знаю, что ты не сражался в полную силу, и знаю, что мог пристрелить меня ещё у лифта. Жаль, конечно, но ничего уже не поделаешь. Я выиграл. — И что будешь делать дальше? — в голосе Юнги едва ли есть хоть какие-то эмоции. Он не боится проиграть. Ему не страшно. В конце концов, он хотел. Хотел, чтобы хоть кто-то скинул его с трона хотя бы раз, но… А хочет ли он этого сейчас? Почему так щемит в груди, когда он смотрит в эти большие пытливые глаза? Почему сердце бьётся быстрее? Почему становится тепло? Что с ним происходит? Он снова поддался. Он ведь мог застрелить Тэхёна ещё у выхода, так зачем выбил автомат из его рук? Просто потому, что хотел ещё немного с ним поиграть. И доигрался. Дурак. — М-м-м, — тянет Тэхён сладко, опускаясь ещё чуть-чуть. Теперь его мокрые волосы противно щекочут кожу, а сам он припадает к шее и размашисто ведёт по ней языком, с явным удовольствием слизывая дождь и размытую им кровь. Юнги передёргивает. Что этот идиот делает? Зачем? Почему он не оставляет своих дурацких домоганий, когда уже практически победил? Что с ним, чёрт возьми, не так? — Давай сделаем это прямо здесь, а? Пока есть возможность. Пока я всё ещё в игре. Знаешь, — отстраняясь, он выдыхает в губы, чуть касаясь их своими. По позвоночнику прокатывается слабый электрический ток, — ты такой соблазнительно потрясающий, когда беспомощен. И когда подо мной. Я просто… — и елозит задницей по паху, делая лишь хуже. — Я просто схожу от тебя с ума так сильно, что сложно адекватно соображать. Хуй знает, почему это происходит, но, чёрт, Юнги, — чуть прикрывает глаза и мельком облизывает уголки губ, — я правда тебя хочу. Здесь. Сейчас. Под этим блядским дождём. Могу я? Могу тебя взять? Юнги совсем ничего не понимает. Он не понимает Тэхёна, который явно сейчас возбуждён, пока капли дождя отстукивают по его спине один лишь подвластный им ритм. Не понимает, почему он так сильно одержим тем, чтобы его трахнуть, а больше всего не понимает себя, потому что тоже возбуждён, несмотря на струящуюся из пулевого ранения кровь. Потому что этот идиот сейчас восхитительно горяч. Потому что его чёртовы кофейные радужки заволокло густым туманом. Потому что он умоляюще смотрит, обжигает чуть сбитым от желания дыханием его щёки, приподнимается, отпускает руки, совсем не думая о возможных последствиях, и пробирается холодными окровавленным ладонями под прилипшую к коже водолазку, скользя чуть шершавыми прохладными подушечками пальцев по покрывшейся мурашками коже до самых сосков. Юнги закатывает глаза, сжав кулаки. Он просто прикусывает губу, чтобы не выдать себя, и так хочет наплевать на всё и отдаться этим теплеющим рукам, но есть кое-что, что Тэхёну стоит знать. Они не могут. Не могут здесь. Не могут вообще. — Не хочу тебя расстраивать, но здесь повсюду понатыканы камеры, — Юнги хватает здравомыслия, чтобы прекратить плавиться под этим умопомрачительным телом и включить обратно мозги, — и сейчас все в Соборе видят и слышат абсолютно всё. Может, конечно, за шумом дождя что-то теряется, но видят они чётко. Или ты хочешь устроить им коллективный просмотр гейского порно? Не думаю, что все игроки будут в восторге. — И где эти камеры? — не особо расстраиваясь, шепчет Тэхён интимно, вновь опускаясь ниже. Его ладони больно давят на грудную клетку. Водолазка натягивается слишком неприятно, тревожа рану. Боль ударяет в голову, полностью отрезвляя. — Я могу расстрелять каждую. Больше ничего нам не помешает, ведь так? — Тогда прилетит дрон, — Юнги знает, о чём говорит. И пусть дрон не всегда его находил, но здесь ему не составит труда. — А за ним ещё один. И ещё. — Какая неприятная игра, — Тэхён разочарованно вздыхает и убирает ладони из-под водолазки. Отплёвываясь от капель дождя, он обжигающе шепчет в ухо: — Второго раза не будет. Либо сейчас, либо никогда. Юнги усмехается. Юнги смеётся даже, пугая опешившего Тэхёна жутким хрипом, но это ведь и вправду смешно. Чего он добивается? Чтобы Юнги жалел? Жалел о том, что легендарный «убийца рейтингов» его не трахнул? Какая нелепость. Идиотизм. Плевать Юнги на него. Плевать на его репутацию, которой он сам не рад, если не врёт. Юнги просто реально не железный, да и сексом не занимался уже очень давно, поэтому реагирует на каждое прикосновение так, как реагировал бы на его месте практически любой другой. Простая физиология. И больше ничего здесь нет. По крайней мере, он хочет в это верить. Нет, он верит в это, ведь иначе просто не может быть. — Намекаешь, что снова уйдёшь, если завинишь? — отсмеявшись, Юнги жутко хочет смахнуть с глаза выступившую от смеха слезинку, глядя на это очаровательное озадаченное лицо, но решает не двигаться. Всё равно дождь всё сделает за него. — Уйду, — тэхёнов взгляд, кажется, становится серьёзнее: в нём сквозит тёмная промозглая грусть. Но почему? Почему он продолжает это делать, если ему явно не хочется сейчас уходить? — Уйду, потому что больше здесь делать мне будет нечего. — А что будешь делать, если всё же проиграешь? — Юнги жутко хочется спросить «а как же я?», но он прикусывает язык, задав совсем другой вопрос. Может, Тэхён всё-таки врёт, а может, реально извращенец и озабоченный. Юнги не может покопаться в его голове. — Такого не случится, — тут же резко бросает Тэхён. Выражение его лица становится суровее. Ему идёт. Капли дождя, стекающие с его висков по точёной линии челюсти, идут тоже. И даже в этом есть свой собственный шарм. — Что ты можешь сделать, когда лежишь подо мной вот так? — Давай просто предположим, — Юнги реально интересно. Не может же такого быть, чтобы он брал каждый рейтинг. Или может? Если перестать врать самому себе, Юнги совсем не хочет, чтобы Тэхён уходил. Он и вправду хороший соперник. Он просто лучший из тех, кто обещал скинуть Юнги. Без него будет совсем не то. Без него Юнги снова придётся самостоятельно себя развлекать, а самое поганое в этом то, что он больше не услышит этого чёртова магического голоса, не увидит странной улыбки на пол-лица. И подкаты эти постыдные уже стали частью его игровой жизни. И восхищённый взгляд больших тёмных глаз. Две недели пролетели незаметно, но закрепились в памяти, намотались плёнкой на большую бобину для кинотеатра на одного в его голове. Что Юнги будет делать после? Что будет делать после него? Он хочет сразиться с ним ещё раз в полную силу и без глупых игр. И хочет его… победить. — Если предположить, останусь до следующего турнира, но такого ещё ни разу не происходило. И не произойдёт, — то ли врёт, то ли абсолютно серьёзен Тэхён, не сводя с Юнги выжигающего сомнения взгляда. Холодно. Хочется, чтобы этот отчего-то грустный сейчас идиот снова закрыл его от дождя. И губы его чуть дрожащие хочется тоже. Он слишком в Тэхёне сейчас увяз. — Всё бывает в первый раз, — шепчет Юнги чуть слышно, всё для себя решив, и резко поднимает руку с бетона, щёлкнув кнопку на второй тэхёновой кобуре. Стремительно выхватив из неё Desert Eagle, выиграв в схватке рефлексов, Юнги вскидывает увесистое дуло, приподнимается и вжимает его под тэхёнов подбородок, второй передёрнув затвор. Тэхён очевидно паникует с ужасом в глазах, полностью осознавая, что проиграл, а Юнги без сомнений жмёт на спусковой крючок и от мощной непривычной отдачи падает обратно на бетон, едва не разбив себе челюсть, вовремя успев отвести пистолет. Становится тепло. Горячая алая кровь, тонкой струйкой стекающая из внушительного входного пулевого отверстия, капает Юнги на оголённый живот, на ноги с мерзким чавком падает ком чего-то мягкого, а за ним заваливается вперёд и Тэхён, прижав Юнги к крыше остывающим телом. Такой тяжёлый, удивительно спокойный и совершенно точно мёртвый. Лёгкая улыбка на губах превращается в лисий оскал. В темноте выхода на лестницу кто-то шелестит одеждой, спеша воспользоваться ситуацией, но Юнги снова поднимает ствол и стреляет на звук, морщась от жуткой боли: кажется, он вывихнул запястье. Кажется, Desert Eagle не так уж и плох, если приноровиться из него стрелять. Выпустив пистолет из рук, по звуку убедившись, что последний игрок тоже мёртв, Юнги устремляет безумный взгляд в тяжёлое серое небо, пропитываясь кровью и неоновым дождём, и крепко обнимает бездыханное тело Тэхёна, пока оно не превращается в лёгкий туман. Турнир окончен. Он победил.