shoot me if you can

Imagine Dragons, JID — Enemy

— Ты чего там разорался-то? — не сказать, что Юнги и сам спросил это шёпотом, но иначе Хосок его не найдёт. — В хранилище ювелирного иди, а то сейчас всех фанатиков в округе наагришь. — Опять по своим укромным местам прячешься, — негодует ворчливо j-hope совсем рядом, распихивая носками кед оставленный не ими мусор. — Ты в коммуникатор хоть иногда заглядываешь? — точно злится, заходя в большую бронированную дверь. — Или он у тебя для красоты? Я писал раз десять! Десять, но ты… О… Хосок с самым суровым выражением лица втекает в предполагаемое помещение для персонала и останавливается на пороге, растерянно хлопая глазами. Юнги хочет прыснуть в кулак. Ему так хочется заливисто и хрипло рассмеяться во весь голос, но на нём не менее растерянный Тэхён, и он всё ещё содрогается и давится сигаретным дымом: со стороны, если отбросить тот факт, что они полностью в одежде, может показаться, будто картина, развернувшаяся перед Хосоком, имеет рейтинг 18+. Растянув губы в неподражаемой кошачьей улыбке, когда секунды назад хотелось скорее рвать и метать, Юнги блаженно затягивается и резко припечатывает Тэхёна к груди, глухо стукнув ладонью по широкой спине. Тэхён издаёт странные булькающие звуки. Тэхён наконец-то полностью выпускает заточённый в лёгких дым, вытирает с уголков губ слюну и поворачивает голову в сторону Хосока, крепко обняв Юнги за талию: хочет показать, что он теперь принадлежит ему одному. — Так вы… — Хосок раскрывает рот, но не может подобрать слов. — Вы это… — не получается опять. — Явно тут не плюшками балуетесь, да? Хосока, если честно, можно понять. Он знает Юнги почти год. Знает его, как не знал ни один другой человек до, и увидеть его с кем-то другим, а в особенности «вот так», даже не удивительно. Это невероятно. Это разливающийся по мыслям горячий когнитивный диссонанс. Юнги всегда подавал себя, как мрачного титана одиночества, которому не нужен никто и ничто, кроме сигареты, винтовки и стакана виски после тяжёлого дня, а теперь вот на нём сидит выглядящий сейчас необычайно порочно V, и Юнги прижимает его к себе так трепетно, словно он самое бесценное из всех существующих сокровищ не только на этой Земле: отчасти, конечно, в этом вовсе нет лжи. Хосоку понадобится немного времени, чтобы увиденное переварить. Бывало, впрочем, что он и сам подкидывал Юнги варианты, но все его предложения были отвергнуты чуть ли не сразу же, а тут вот… А тут такое вот, да. — Проходи. Садись рядом, — голос Тэхёна настолько низкий и хриплый, что поясницу Юнги простреливает сладкая дрожь. Скажи ему раньше, что чей-то голос сможет настолько сильно на него влиять, он бы не поверил. Как нечто настолько возмутительно восхитительное вообще может существовать? — В ногах правды нет. — Так вы же… — Хосок всё ещё болванчиком стоит на пороге, кажется, даже не дыша. Он похож на манекен. Вправду похож, потому что его телосложение такое ладное, а яркие шмотки на нём словно с витрины магазина для богачей. Не хватает только маленькой сумочки в руках: вместо неё там любимый Remington 870, которым явно умертвил парочку особо докучливых сектантов, пока добирался сюда. — Никогда бы не подумал, что Ви пассив, — смущённо срывается с его губ, а сам он мигом краснеет до самых кончиков ушей. Тэхён давится снова, но на этот раз уже смехом, неистово рвущимся из груди. Он милейше надувает щёки, издаёт чуть различимый пердящий смешок и взрывается аккурат в ухо Юнги, тут же отстранившись, чтобы окончательно его не оглушить. Юнги недовольно жмурится, как потревоженный со сна большой кот, но убирает сигарету с губ и тоже позволяет себе наконец-то рассмеяться от абсурдности ситуации, да и в целом заливистый смех Тэхёна слишком заразителен, чтобы его не подцепить. Так они и гиенят на пару, пока Хосок не знает, куда деть глаза, переводя сконфуженный взгляд то на большое панорамное окно, за которым океанский неон, то на них самих. Сама невинность, но Юнги вообще-то знает, что невинным Хосока трудновато назвать. Особенно, когда он напьётся. Особенно, когда рядом RM. — Он такой забавный, — легко постукивая по плечу Юнги, не перестаёт ржать Тэхён, а в уголках его глаз блестит прозрачная влага, которую хочется стереть. — Нет, конечно, я совсем не против немного побыть под Юнги, но… Ай. Он не договаривает лишь потому, что Юнги больно щипает его за крепкую ляжку и больше не смеётся, затягиваясь в последний раз: если Хосок искал его не просто так, то времени на ребячество у них точно нет. Что-то случилось: он видит это по его резко ставшему обеспокоенным виду, когда громкий низкий смех перестаёт отражаться эхом от тонких стен. — Так что тебя сюда привело, Хоуп? — отправив недокуренную сигарету в пламя, бушующее на дне бочки, Юнги одним жестом сгоняет Тэхёна с колен и сам меняется в лице. Теперь он серьёзен и собран. От ребячества не осталось и следа. — О, так вы не сношались здесь, как кролики, — в звонком голосе Хосока облегчение и очевидная усталость. А ещё он не менее устало вздыхает и всё же делает несколько шагов вперёд, но сесть на диван рядом с Тэхёном всё же не решается. И тут его можно понять. — А кто-то сказал, что мы это делаем? — Тэхён непонимающе склоняет набок голову, а в его пристальном тёмном взгляде блестит острейшее лезвие ножа. — Сказал, — Хосок стоически выдерживает прикосновение призрачного лезвия к шее и умещает задницу на мягком подлокотнике. — В двух словах не объяснишь, но вам, ребята, стоит заглянуть в общий чат, а потом валить отсюда вместе со мной. Юнги больше не задаёт вопросов. Он в догадке суживает глаза, запускает руку во внутренний карман косухи и достаёт коммуникатор, индикатор которого настойчиво мигает красным, оповещая о нескольких входящих от разных людей. Откровенно говоря, Юнги редко когда включает на нём звук, а недавно отключил ещё и вибрацию, чтобы никто не беспокоил по пустякам, но, кажется, сейчас ситуация отличается от любой другой на корню. «Юнги, твою мать, да прочти ты уже мои сообщения, иначе я приду и надеру тебе зад» — бегущей строкой проплывает по небольшому экрану от одного иногда безмерно наглеющего отправителя, и от этого отправителя, как он и говорил, ещё чуть больше десяти таких же наполненных эмоциями криков души. Юнги расплывается в лёгкой ухмылке, кинув на Хосока быстрый взгляд, а Хосок просто глупейше улыбается и чешет в платиновом затылке, словно он не при делах. Задумчиво похмыкав, примерно представляя, почему Хоуп и вправду пришёл, Юнги сразу же открывает общий чат. Swain: Собирается пятый рейд на двух вконец охуевших голубков, которым совсем не стыдно трахаться у всех на глазах. Давайте выкинем их из Ланса. Пусть чистят друг другу дымоходы где угодно, но только не здесь. Swain: Нас уже больше ста человек. Если мы объединим усилия, сможем проучить этих сладких пидорков. Swain: Не бойтесь их. Они будут беспомощны перед толпой. Zbeth: Удачи, чел. Боюсь только, что Шуга за такое дерьмо засунет тебе винтовку в зад. Gell: Кто-то сегодня потеряет анальную девственность, лол. Quinty: Я приду на это посмотреть. Кто со мной? Swain: Боялся я вашего Шуги. Он сраный читер. Наверное, и разрабам сраку подставлял. Mortinon: Мне его жаль. Он не знает, ребят. Dallowri: Я типа тоже не в восторге от того, что два парня занимаются такими вещами, но ты убогий выблядок, Swain. Фотографировать исподтишка мерзко. Swain: Мерзко — пердолить друг друга в очко, а выселить с сервера двух петушков дело чести. Swain: Собирается пятый рейд на двух вконец охуевших голубко... Юнги горестно вздыхает. Он просто вздыхает и закатывает глаза, а Тэхён, с интересом заглядывающий в экран, едва сдерживается от того, чтобы снова взорваться громким смехом и всех перепугать. Юнги, правда, не до смеха. Не то чтобы его вообще ебёт какой-то там очередной унылый гомофоб, с которыми он сталкивался в своей «нетрадиционной» жизни слишком много раз, но то, что этот ублюдок к каждому сообщению добавлял ссылку на фото, на котором они в кабинке колеса обозрения заняты друг другом, заставляет кровь в жилах медленно закипать. Там почти ничего не видно, кроме их голов. Снято снизу и с большим зумом, но сам факт… Коммуникатор начинает надрывно потрескивать в его руке. — А мы неплохо здесь получились, да? — Тэхён пытается согреть стремительно леденеющую вокруг Юнги атмосферу и легко поглаживает его по бедру. — У тебя такие преданные фанаты. Мне даже немного завидно. — Теперь они и твои фанаты, — Юнги, едва сдерживаясь от того, чтобы бросить коммуникатор в огонь, прикрывает глаза и шумно втягивает воздух ртом. Всё хорошо. Он такое уже проходил. На него уже были рейды по куче разных причин, но чтобы по такой… — Сотня гомофобных ублюдков только и ждёт, чтобы вызвать нас на бис. — Они реально ждут, — вклинивается между Хосок, волнительно пробегаясь подушечками пальцев по стволу дробовика. — Стоят у телепорта в Вегасе и всё ещё добирают людей. Один игрок сказал, что видел вас здесь, поэтому скоро они придут и сюда. Намджун их караулит рядом, чтобы меня предупредить, но времени всё равно почти не осталось. Давайте уйдём. — Пусть приходят, — Тэхён чуть отстраняется от плеча Юнги и от души хлопает по набедренным кобурам. На его вишнёвых губах вспыхивает чистейшая злодейская ухмылка, а в голосе звенит самая настоящая сталь. — Я перегрызу глотку каждому, кто посмеет тронуть Юнги. — Так вы и вправду вместе, да? — Хосоку интересно. Он, конечно, видит всё своими глазами, но и услышать хочет тоже, чтобы наконец-то официально порадоваться за Юнги. — Да, — отзывается Юнги хрипло, пока не пряча коммуникатор обратно в карман. Ему определённо есть, что всем этим выродкам сказать. — Мы вместе. И никто не сможет этому помешать. SUGA: Приходите к нам, куски дерьма. SUGA: Обязательно приходите отведать свинца. SUGA: Главный босс Ланса ждёт не дождётся встречи с каждым, кому не терпится отправиться на тот свет к праотцам. Отправив в чат последнее сообщение, укротив кипящую в венах злость, он гасит экран и убирает коммуникатор прочь. Ему плевать, что будет после. Он больше не хочет ничего читать. Какая ему разница? Разве ему не должно быть кристаллически поебать? Он всегда поступал по совести. Он никогда не трогал тех, кто этого не заслужил. Юнги пичкал свинцом лишь ублюдков, которые досаждали ему или другим, когда они сами не могли сделать со всяким мусором абсолютно ничего, и так прозаично, что теперь кто-то собирает на него рейд просто за то, что он любит парней. Просто за то, что он тот, кто он есть. Просто за то, что не сломался под напором всех кинутых в его сторону мерзких слов. Да, этому миру всё ещё сложно принять тех, кто отличается от других. Да, некоторым неприятно и страшно от того, что не все следуют одному сценарию, как овцы, спешащие на убой, но Юнги, Тэхён, Хосок или Намджун не сделали никому ничего плохого. Они не заслуживают ненависти за свои чувства. Не заслуживают косых взглядов и шепотков за спиной. Юнги готов за это бороться. Бороться за то, чтобы от него и других отъебались. Они просто любят. И какая, блядь, разница, кого? — Вы уверены, что хотите с ними воевать? — Хосок не то чтобы трус в подобных делах, но такое численное превосходство и вправду может испугать. — Всё-таки сотня против нас троих. — Мне плевать, сколько их будет. Пуль хватит на всех, — Юнги плевать вправду. Он хрипит очень серьёзно, смотря Тэхёну в темнеющие от предвкушения глаза. Они и вдвоём здесь справятся. Хосоку необязательно во всё это встревать. — Хосок, — обращается к нему достаточно дружелюбно, учитывая настрой, — спасибо, что пришёл и предупредил, но ты можешь уйти один. — Шутишь, что ли? — негодующе всплескивает руками Хосок, положив в колени дробовик. — Никуда я не уйду. Эти ублюдки оскорбляют моего друга и его парня, так какого хуя я должен это терпеть? — Хосок тоже зол, а в гневе он очень страшен. Тем идиотам точно пиздец. Юнги знал, что он это скажет. Юнги на секунду гасит ресницами тусклый неоновый свет и опустошает лёгкие долгим выдохом не только от воздуха, но и от разъедающего разум гнева, заставляющего сжимать кулаки. Тэхён смотрит на Юнги понимающе. Он кладёт ладонь на его и улыбается очень лучезарно, обнажая аккуратный ряд белоснежных зубов. Теперь эта улыбка искренняя. Теперь в ней нет ни намёка на фальшь. Тэхён готов пойти за ним куда угодно. Тэхён всем своим видом говорит, что и вправду за него порвёт. Юнги понятия не имеет, что за мысли сейчас клубятся в его прекрасной голове, но во взгляде нежность, щенячья привязанность и несколько капель кровожадности, как и у него самого. Им и вправду ничего не стоит отправить на кладбище сотню игроков. Прямо сейчас Юнги думает, что это битва будет легендарной, а на всё остальное ему наплевать. Он не уйдёт из игры. Он не позволит каким-то мудакам решать за него. Он утопит сервер в крови, если понадобится. Выкрасит его в любимый цвет. — Так… — Хосок ёрзает по подлокотнику от нетерпения, не в силах держать всё в себе, — раз уж мы собираемся сделать невозможное, может, познакомимся нормально, Ви? И вообще, я сразу понял, что Юнги тебе нравится. Он многим нравится, но не все об этом говорят, — договаривает и тянет Тэхёну руку. Улыбка на его губах пышет дружелюбием и озорством. — Я, кстати, Чон Хосок. — Тэхён, — улыбается он так же дружелюбно и тянет руку в ответ. Юнги нравится за этим наблюдать. Ему греет душу, что у него теперь есть и парень, и хороший друг. — Приятно познакомиться, Чон Хосок. — Блин, моё имя из твоих уст звучит пиздец как эпично, — закончив с рукопожатием, коротко посмеивается j-hope, залившись краской, и теперь полноценно плюхается на диван. — Я следил за тобой немного раньше, к слову. Ну, за тем, как ты ломал рейтинги в разных играх. Спасибо, что стал для Юнги хорошим противником. Он сам этого никогда не скажет, так что… — Ради всего святого, Хосок, завались, — сипит Юнги горестно, практически полностью мысленно отогнав нависнувший над ними дамоклов меч. — Давайте лучше посмотрим, что у нас по боеприпасам. Подготовимся, так сказать. — А я что? — бурчит себе обиженно под нос Хосок, но просьбе всё же внимает. — А я ничего. Подтянув носком ботинка к дивану деревянный ящик, который часто разламывал для костра, Юнги открывает инвентарь и запускает в него руку, как в мешочек Санты, зажав кончик языка меж алых губ. Он шарит внутри тщательно, выгребая всё, что может помочь: два полных магазина на Nemesis, один на Steyr, две гранаты и немного патронов в полупустой пачке, о которой давно забыл. Трудно сказать, какое выражение сейчас красуется на его лице. Он расплывается в глупейшей улыбке, тихо посмеивается и почёсывает в мятном затылке, коря себя за то, что ему совсем снесло от Тэхёна крышу, да только и у самого Тэхёна негусто: по магазину на каждый пистолет и полмагазина в автомате. Великолепно. Они в полном, мать его, дерьме. Только вот у Хосока с этим немного получше. У него две коробки и ещё чуть-чуть. — Скудненько как-то, — присвистывает Хосок, распихивая по всем карманам на одежде патроны от дробовика. — Впервые вижу, чтобы ты был настолько пуст. Обычно целую артиллерию с собой носишь, а сейчас… — Так получилось, — пожимает плечами Юнги, стерев нелепую улыбку с губ. Да, он дурак. Да, забыл купить патроны. Он вообще с Тэхёном много о чём забыл, и кто способен его за это винить? — Но этого хватит, если не лажать. — Я ничуть не сомневаюсь в твоих способностях, но четыре рейда… — Хосок любит паниковать. Такой уж он человек. Впрочем, если рядом с ним нет зомби, призраков или прочей жопной нечисти, обычно он собран и безжалостен к другим. — Загоним их в подвал и хорошенько польём огнём, — у Юнги возникает просто замечательная идея. Он, конечно, не гений стратегии, но так можно ещё и повеселиться от души. — Там много свободного пространства и есть куда засесть при случае. Всяко лучше, чем бегать по этажам. — Мне нравится, — поддерживает идею Тэхён. Кажется, ему понравится всё, что Юнги сможет предложить. — Можно ещё закидать их гранатами на входе, а потом просто добить остатки. — И почему я вожусь с такими безжалостными людьми?.. — вздыхает Хосок страдальчески, полностью зарядив дробовик. Он канючит, но уже готов замешивать из чужих голов фарш. — Потому что тебе это нравится, — напоминает ему Юнги, уверенно заполняя магазин пистолета патронами из полупустой пачки. — Точно, — лучезарно улыбается Хосок, и его улыбка в маленьком помещении торгового центра на дне океана вспыхивает ярким полуденным солнцем. — Как я мог об этом забыть. Они подготавливаются основательно. Юнги, закончив с магазином Steyr, вкладывает его обратно в кобуру, рассовывает по карманам брюк гранаты, чтобы были под рукой, достаёт из инвентаря Nemesis и сразу же раскладывает приклад: на ней самый короткий из идущих в комплекте ствол и прицел ночного видения, который совсем не нужно менять. Встав с дивана, он привычно вешает снайперку за спину, вытаскивает Springfield Armory, в котором ещё пять патронов, и крепко сжимает его рукоять. Наблюдая за тем, с каким огнём во взгляде готовится к эпичному сражению и Тэхён, Юнги неосознанно облизывает губы и запускает пальцы в андеркат, чтобы типа немного пригладить растрепавшиеся волосы, но это не остаётся незамеченным: Тэхён, взяв в руки SIG 716, поднимается на ноги и медленно подходит к нему совсем близко, чтобы кое-что безумно низко прошептать: — Ты так охуенно прекрасен, когда серьёзен и холоден. Когда готов умыться в чужой крови. Я бы взял тебя здесь и сейчас, да жаль, что времени на это нет. — Время будет потом, — выдыхает Юнги жарко у тэхёнова уха. Внутренности стягиваются тугой леской. Тэхёну ничего не стоит его возбудить. На самом деле, им буквально ничего не мешает закрыть дверь в хранилище и заниматься тут беспорядочным сексом, пока не надоест, но, во-первых, здесь Хосок, а во-вторых, Юнги точно не спустит тем ублюдкам всё это дерьмо. Они должны усвоить урок. Понять, что лезть к нему или близким для него людям даже огромной толпой всё равно, что сунуть руку в пасть акуле и надеяться, что она не отхватит её по локоть, лишь слегка прикусив. Юнги отхватит без сомнений. Он отхватит каждую чёртову паклю, что направит на них оружие, и устроит ублюдкам чудеснейший фистинг их собственными клешнями, раз они так хотят его побесить. Никто не смеет осуждать его за то, что он «не такой». Никто не смеет мешать ему наслаждаться жизнью, которой нельзя насладиться больше нигде. Почти каждый в этой чёртовой игре, похоже, желает стать его врагом, но вертел он их всех на хую. Они ему всё равно не ровня. Ровня ему сейчас только рядом с ним. — Ребят, я, конечно, не хочу вас отвлекать, но Намджун написал, что эти ублюдки уже выдвигаются сюда, — голос Хосока звучит слишком тускло под взглядом полуприкрытых и абсолютно чёрных тэхёновых глаз. — Нам реально пора. — Идём сразу на первый этаж, — хрипло бросает Юнги, с трудом оторвавшись от Тэхёна. А ещё ему только что показалось, будто между ними пробежала яркая электрическая искра. Юнги этого не озвучил, но Тэхён в полной боевой готовности чуть более, чем горяч, как адский пиздец, и он реально совсем не прочь испробовать на прочность тот диван, но он уже остаётся позади, а сам Юнги, стараясь не тратить драгоценные патроны на фанатиков, идёт к концу длинного коридора из пустых магазинов к огромной дыре в полу. Она уходит сразу на первый этаж через все другие. Она как раз для того, чтобы свалить из торгового центра побыстрее, но сваливать не в его стиле. В стиле Юнги и вправду умыться в чужой крови. Сунув пистолет за пояс брюк, он достаёт из инвентаря крепкую альпинистскую верёвку, цепляет её за крюк в полу и вяжет надёжные узлы с самым увлечённым видом, уже слыша торопливые шаги на нижних этажах. Поправив кожаные беспальцевые перчатки, он кивает Тэхёну с Хосоком на их рукава, чтобы не содрали кожу на руках, и скрывается в дыре, съезжая вниз так быстро, что закладывает в ушах. Тэхён оказывается рядом через пару секунд, а Хосок долго сомневается, но всё же удачно приземляется с лёгким вскриком на убитый временем кафель, отвесив Юнги добротного пинка. Хосок боится высоты. Хосок боится буквально всего, но рядом с Юнги всегда делает те вещи, которые не сделал бы ни с кем другим. Юнги это льстит. Пинок под зад, правда, вот вообще никак не польстил, но Юнги лишь поднял уголки губ в довольной кошачьей ухмылке и юркнул в ближайший бутик, когда заметил озадаченный тэхёнов взгляд. Вход в подвал только один. Он около эскалаторов, ведущих на второй этаж, а это достаточно близко к телепорту, у которого сейчас целая толпа: Юнги отсюда слышит, как они переговариваются между собой. Пробираться надо очень осторожно, чтобы не сорвать план. Они должны броситься за ними не сразу, а лишь тогда, когда все займут наиболее выгодные позиции, полностью приготовившись к пальбе. — Идите-ка сюда, — Юнги манит Тэхёна с Хосоком рукой и отходит к вешалкам, на которых покрытые лёгкой плесенью пиджаки. Запах во всём торговом центре, если честно, стоит тот ещё. — Тэхён, ты этого не знаешь, так что я поясню, — он дёргает Тэхёна за рукав леопардовой рубашки и склоняет к себе, чтобы не было видно за дверьми: — В общем, в подвале находится босс. Жуткая тучная образина с большим деревянным крестом в руках, которая может недвусмысленно на нём распять, но он не трогает игроков, если не агрить его намеренно. Он просто сидит на троне и всё время что-то жрёт. Вокруг него вьются фанатики, которых там примерно, ну… дохуя, но в темноте они практически беспомощны, поэтому сделаем вот что, — переходит на заговорщический шёпот, склонив и Хосока к себе: — Мы разом погасим все свечи, когда эти ублюдки набьются на входе, как рыбы в банке. Я выстрелю в разбрызгиватели, а когда подвал погрузится в темноту, кину сразу две гранаты в толпу. Надо будет только немного подождать. Убедиться, что зашла хотя бы бо́льшая часть. Кто-то, конечно, останется снаружи, но я более чем уверен, что эти самоуверенные ублюдки решат, что в подвале мы будем лёгкой добычей для них. — План, конечно, надёжный, как швейцарские часы, но стрелять-то в темноте как? — Хосок настроен слегка скептически, но он привык к выходкам Юнги, поэтому особо не возражает, а просто задаёт логичный вопрос. — Будто у тебя нет подствольного фонаря, — фыркает Юнги и снова открывает инвентарь. — Вот у Тэхёна, учитывая, что он страдал хернёй вместо того, чтобы нормально разобраться в ШаР, наверное, даже простого тактического фонарика нет, да? — Как ты угадал? — Тэхён совсем не чувствует себя виноватым, судя по довольной ухмылке на губах. Отвесить бы и ему пинка, да жалко, честное слово. Потом, правда, надо будет хорошенько его поднатаскать. — Я вообще-то изначально хотел уйти сразу после турнира, поэтому ничего лишнего и не покупал. — Держи вот, — нашарив в инвентаре один ненужный, как раз подходящий под планку Пикатинни на Desert Eagle, Юнги вкладывает фонарик в его ладонь и пристально наблюдает за тем, как он вынимает пушку из набедренной кобуры. SIG 716 спокойно покоится у него за спиной. — А ты? — Тэхён вопросительно изгибает бровь, пока пытается разобраться, как его прицепить. — А он, что кошка, хорошо видит в темноте, — вклинивается с великим знанием Хосок, разбираясь со своим фонарём. — А ещё на звук отлично ориентируется. Страшный, короче, наш Юнги человек. Нигде не пропадёт. — Это мне в нём нравится больше всего, — закончив, Тэхён поднимает взгляд на Юнги и смачивает губы с языка, легко прикусив нижнюю. И как же, чёрт возьми, хочется его сейчас поцеловать, но вставать на тернистый путь той самой ванильной парочки, которая обжимается на каждом углу в присутствии других, для него слишком дико, поэтому поцелуи подождут. — Идите за мной, — Юнги устало прикрывает глаза и поднимается из-за вешалки. Пора. — И старайтесь не высовываться, ладно? Отряд заметит потерю бойца. До эскалаторов довольно далеко. Высунув голову из-за двери бутика, Юнги вздыхает с облегчением, не заметив поблизости совершенно никого. Придётся действовать перебежками, думает он: от одного магазина к другому, чтобы при случае не быть лёгкой мишенью у старых облезлых диванов, что в ржавом свечном свете похожи на разинутые пасти монстров из далёких детских снов. Вытащив пушку из-за пояса брюк, Юнги снова крепко сжимает рукоять, положив палец на спусковой крючок, и выходит из наполовину выбитых дверей, не издавая совершенно никакого шума, словно он пушинка, а не здоровый тяжёлый лоб. Убедившись, что рядом и вправду никого нет, он резко выдыхает и в нетерпении приспускает к эскалаторам, забив на собственные слова: это всё так муторно, а надрать задницу ублюдкам хочется прямо сейчас. Тэхён, тихо посмеиваясь, следует за ним, а Хосок явно недоволен и от души вполголоса сыплет самыми изощрёнными бранными словами, но не отстаёт. Объяснение пустынному коридору на первом этаже только одно: кто-то сказал ублюдкам, что Тэхён и Юнги наверху. Конечно, рядом с телепортом наверняка осталась охрана, чтобы они не сбежали под шумок, но телепорт им и не нужен: эскалаторы уже рядом, а двойная подвальная дверь ещё ближе, вот только вырисовывается пара фанатиков на пути. Юнги недовольно хмурит брови и хочет попробовать их просто обойти, но Тэхён неожиданно выходит вперёд с армейским ножом в руках. Юнги смотрит на его так, будто видит в первый раз, а если честно, точно впервые лицезреет, как мастерски он владеет ножом: не прошло и пары секунд, а на шеях фанатиков уже вовсю алели чокеры из тёплой крови. Юнги в лёгком удивлении думает, что знает о Тэхёне слишком мало. Думает, что он восхитителен. Поразителен. Невероятен, когда не валяет дурака. Хочется больше. Больше видеть, слышать, узнавать. Вытащить из него причину, из-за которой стал легендарным «убийцей рейтингов» хочется не меньше, и Юнги точно обещает себе, что обязательно его разговорит. Это, впрочем, немного эгоистично с его стороны, учитывая, что причина может быть такой, о которой нельзя так просто сказать другим, но ему и вправду безумно хочется это узнать. Он вот, к слову, стал лучшим снайпером сервера просто потому, что в реальном мире было безумно скучно, а здесь он тот, кто он есть, да только ему никогда не хотелось занимать трон: он пришёл к нему сам лишь из-за того, что не нашлось игроков со скиллом выше, чем у него. Тэхён мог бы таким стать. Он мог бы вправду, если бы немного подождал, и следующий турнир точно обещает быть интереснее: Юнги хочет серьёзно сразиться с Тэхёном ещё один раз, даже если они теперь вместе. Даже если всё-таки в ближайшее время встретятся IRL. Путь свободен. Тэхён кидает на Юнги взгляд из-за плеча и задорно подмигивает, вытирая лезвие ножа об обтянутое плотной тканью брюк бедро, а Юнги только и остаётся покусывать стенки щёк, чтобы удержать себя в руках. Потом. Всё будет потом. После того, как отправят всех, кто осмелится на них пойти, плакать в мамино плечо, они точно как следует напьются в баре Джина и пойдут в номер Юнги, чтобы смыть с себя всё, что попадёт в хаосе на их тела. Юнги воодушевлён. Вдохновлён. Ему и правда железно поебать, что каким-то там дурачкам костью в горле встала их ориентация, но точно не плевать на то, как прекрасен будет Тэхён, выкупанный в чужой крови. Можно сказать, у них просто тут ещё один турнир. Турнир, победителей в котором будет больше, чем на основном. На ходу прикурив, стравливая с дымом напряжение, неистовствующее чуть ниже пупка, Юнги теперь следует за Тэхёном, чувствуя себя таким маленьким и тщедушным за его спиной. Через пару секунд Юнги краем уха улавливает чей-то разговор. Кинувшись к Тэхёну, что замер практически у самой двери в подвал, он оттягивает его на себя за плечо и жестом велит немного отойти назад. Зажав сигарету меж губ и достав полностью готовую к бою Nemesis, Юнги чуть выглядывает из-за эскалатора и ловит в прицел двух болванчиков, стоящих с автоматами в руках. Они и вправду их караулят, а ещё жутко недооценивают, потому что два бесполезных тела для Юнги, что слону дробинка — глупо думать, что они смогут его задержать. Впрочем, они могут быть весьма полезны. Один их них может сослужить этакой сиреной, чтобы созвать всех в подвал, и теперь даже не придётся просить Хосока запрячь на это дело Намджуна: Юнги просто целится самому неказистому в висок и даже особо не подготавливается, плавно нажав на спуск под поплывший по стволу дым. Для него это легче лёгкого. С такого смешного расстояния можно даже особо не целиться, а задерживать дыхание и вовсе ни к чему: Юнги слишком для всех них хорош. И это он ещё не бахвалится. Просто известный факт. — Здесь! — начинает голосить второй с ошмётками мозгов товарища на лице. — Шуга и Ви здесь внизу! — орёт он дурниной, крепче сжав автомат. — Все сюда! К телепорту! Они у двери в подвал! Юнги лишь довольно ухмыляется, прячется за эскалатор, тушит чуть больше половины сигареты подошвой и не убирает винтовку: она ему ещё нужна. Убедившись, что этот не особо удачливый простофиля не станет разыгрывать из себя героя, он даёт парням за спиной отмашку и бежит к двойным дверям. В нос тут же ударяет гнилостная вонь разлагающейся плоти, перемешанная с едким запахом ладана: эта адская смесь вызывает сильнейший рвотный позыв. Стараясь дышать ртом, чтобы не согнуться в приступе тошноты пополам, Юнги суживает глаза и вступает в ржавую от свечей полутьму. Фанатиков поблизости нет. Они кучкуются у босса и прячутся по углам, чтобы напасть с крестами исподтишка, но Юнги и не надо далеко уходить. Подвал большой. Подвал огромный настолько, что затеряться в кучах хлама здесь проще, чем в лесу, а ещё он намного опаснее, чем весь торговый центр вместе взятый. Быть может, стоило просто расстрелять ублюдков на пятом этаже, но так было бы неинтересно. Самое интересное развернётся здесь. Крепко сжав рукоять Nemesis, Юнги шумно сглатывает и спешно спускается по лестнице, стараясь особо не шуметь. Тэхён за спиной явно хочет при случае послужить живым щитом, пытаясь обойти его с ножом, а Юнги находит это чертовски умилительным, да только действовать безрассудно позволять ему точно не может, даже если за этим было бы безмерно забавно наблюдать. Почти привыкнув к мерзостной вони, окутывающей подвал до самого потолка, он внимательно смотрит под ноги и аккуратно распихивает носками ботинок обглоданные кости, когда минует последнюю ступень. Остановившись, остановив и парней за ним, он вслушивается в окружающие звуки, различая в мёртвой подвальной тишине свистящее тяжёлое дыхание и омерзительное чавканье почти в самом конце. Прикинув местоположение каждого, кто мог бы им помешать, он даёт отмашку Тэхёну к самому ближайшему мобу, а Тэхён выходит вперёд с очаровательным кровожадным оскалом на невозможных вишнёвых губах, тут же скрываясь в гнилостной темноте. Едва слышимый чвок вспоротой тёплой плоти вызывает лёгкие мурашки по рукам. Юнги бы спросить, где Тэхён так мастерски научился орудовать ножом, но вместо вопроса он делает несколько шагов вперёд, по неосторожности вляпавшись в липкую лужу подсохшей крови. Здесь везде так. Пол в этом прогнившем подвале всегда покрыт источающим смрад алым ковром, а виной всему босс-каннибал, пожирающий фанатиков и попавшихся к нему в руки игроков. Поначалу Юнги не верил, что в ШаР моб вообще может кого-то сожрать, но потом, когда однажды спустя десятки раз снова пришёл его умертвить, услышал душераздирающий крик и жалобные призывы о помощи, даже не представляя, насколько больно, когда вгрызаются в шею и вырывают из неё огромный кусок. Экспириенс, должно быть, на десять из десяти. Лучшее, что может быть в VR-игре. Тэхён выныривает из тьмы через пару секунд. Он стряхивает с лезвия капли блестящей в тусклом свете крови, преданно смотрит и ждёт дальнейших указаний, а Хосок рядом испускает длинный усталый вздох: он единственный, кому здесь слишком не по себе. Не то чтобы торговый центр настолько пугающий, чтобы дрожать во время исследования, как осиновый лист, но именно подвал напоминает ту самую локацию из хорроров, в которую совсем не хочется заходить. Поэтому они и не пойдут далеко, чтобы не травмировать Хосока. Поэтому Юнги окидывает пристальным взглядом доступное пространство и захватывает потолок. Рядом несколько подпирающих его колонн. За ними ящики и разбросанный по полу пыльный хлам, а дальше рассыпанные по всему подвалу святыни и палатки с фанатиками, что сейчас беззаботно спят. Шум и выстрелы их потревожат, но Юнги это совсем сейчас не волнует. Он идёт к ближайшей колонне и подпирает её спиной. — Эти колонны достаточно прочные, так что засядем за ними и будем ждать, — похлопав по прохладному бетону, Юнги тускло скалится и поясняет план ещё один раз, улавливая звуки торопливых шагов наверху: — Надо ждать до последнего, а потом, когда прятаться будет уже опасно, я выстрелю по вон тому, — указывает узловатым пальцем, — распылителю. Свечи потухнут быстро. Ублюдки начнут рассыпаться в стороны, как застуканные на месте преступления тараканы, но далеко они не убегут: Тэхён кинет первую гранату в толпу, — договорив, Юнги опускает винтовку, удерживая её в одной руке, и достаёт из кармана одну их двух гранат, протягивая её Тэхёну в раскрытые ладони. Он принимает её с напускным благоговением, улыбаясь, как идиот, и Юнги даже чуть слышно прыскает со смеху, но быстро успокаивается, состроив серьёзный вид. — Я брошу вторую, а Хосок, не дожидаясь, пока разойдётся пыль, начнёт шмалять по выжившим из-за своей колонны. Дальше по ситуации смотрите сами, но помирать ни в коем случае нельзя. — И какой чёрт меня дёрнул вообще за тобой пойти? — страдальчески причитает Хосок, поглаживая ствол дробовика. — Я бы мог сейчас сидеть в баре со стаканом виски и гоготать с джиновых шутеек, а не вот это вот всё. — Просто ты слишком сильно меня любишь, Хоуп, — ухмылка на губах Юнги становится по-дружески издевательской. — Друзья не оставляют друг друга в беде. — Друзь… Что?! — Хосок едва верит своим ушам, расширив до возможного глаза. Юнги лишь пожимает плечами, наблюдая за тем, как меняются эмоции на его лице. Что ж, он не менее удивлён от собственных слов, но когда ещё, если не сейчас? — Как ты… Как ты сказал? Друзья, да? Я не ослышался? Иисусьи подмышки, теперь с таким баффом мы просто не можем проиграть! — А можно мне тоже бафф на удачу? — вклинивается Тэхён несколько сконфуженно, наверняка ощущая себя третьим лишним, но рядом с Юнги для него всегда будет место. Не о чем переживать. Юнги не отвечает. Он хищно щурит лисьи глаза и резко дёргает Тэхёна к себе за ворот рубашки, жадно впиваясь в сводящие с ума вишнёвые мягкие губы, игнорировать которые совершенно нельзя. Краем глаза заметив, как Хосок закатывает глаза и отворачивается к двери, Юнги улыбается в недолгий влажный поцелуй и опаляет горячим выдохом тэхёновы щёки, соприкасаясь с ним лбом. Смотреть в его тёмные глаза опасно: там черничный омут без края и дна. Он заманивает. Затягивает. Укутывает чистейшей, но совсем не холодной тьмой. Есть в нём что-то магическое. Запретное. Тэхён словно древний опасный фолиант, когда-то погубивший весь мир, а сейчас запертый на тысячи надёжнейших замков, но Юнги не станет бояться его разрушительной мощи. Не станет перед ней трепетать. Он будет усердно подбирать ключ за ключом, а потом овладеет ей. Подчинит. Вместе они будут способны на всё и даже больше. Вместе они составят идеальный злодейский дуэт. — Постарайтесь не помереть, серьёзно, — отстранившись, хрипит Юнги напутственно, когда слышит за дверью подвала громкие голоса. — Потом накидаемся в баре от души. — Ты должен будешь мне самую дорогую бутылку, — фыркает Хосок, отходя за колонну сбоку от Юнги. — А тебе что я буду должен? — спрашивает Юнги у притихшего Тэхёна с загадочной улыбкой, уже зная, о чём он может сказать. — А мне ты можешь после отдать всего себя, — склонив к нему голову, шепчет Тэхён низко в самое ухо, и этот обжигающий шёпот заставляет внутренности выворачиваться наизнанку, а его сдавленно простонать. Этого хватает, чтобы полностью настроиться на нужный лад, обуздав нетерпеливую кровожадность. Хватает, чтобы отойти за колонну, сунуть гранату в карман косухи к сигаретам и уверенно взять Nemesis, перехватив её поудобней. Сегодня она приятно оттягивает руки. Сегодня его винтовка вдоволь напьётся чужой крови. Юнги, если честно, в полнейшем восторге от того, что сейчас происходит. У него немного мокнет под чёлкой, чуть чаще стучит сердце в рёбра и адреналин большой дозой вливается в тело, оседая внизу живота предвкушением скорого веселья. Он справился тогда с той кучкой наёмников без особых усилий, и ему точно ничего не стоит разобраться с четырьмя рейдами, даже если раньше столько на него никогда ещё не собирали. Их, впрочем, здесь трое. Тэхёну и Хосоку тоже хватит добычи. Добыча, да. Все они — их чёртова добыча. Дверь в подвал открывается с противным скрипом. Неизвестный игрок, что осмелился ступить за порог первым, негодует из-за вони, но внутрь всё же проходит, велев остальным смотреть в оба и не расслабляться. Юнги, кажется, даже не дышит. Он растворяется в тенях, упоительно танцующих на стенах в ржавом свечном свете, и становится с густой атмосферой вокруг единым целым, пытаясь на слух различить количество наивных идиотов, решивших, что такой толпой они смогут хоть что-то им противопоставить. Количество никогда не равнялось качеству, а один умелый игрок способен полностью перевернуть ситуацию на поле боя: не сказать, что Юнги настолько зазнался, но он знает себе цену, и стоит SUGA точно в сотню раз больше, нежели те, кому хватило мозгов нажить себе врага в лице не только его, но и Тэхёна. Шаги становятся ближе. Юнги навскидку насчитывает около пятидесяти голов, но их точно намного больше. Тэхён у плеча беспокойно ёрзает, всем своим видом показывая, что готов броситься в толпу даже с голыми руками, а Юнги легко пихает его в бок локтем и мысленно просит подождать ещё немного. Им нужен хороший эффект неожиданности. Эти ублюдки должны обосраться от страха и пожалеть, что вообще во всё это ввязались. Кто-то из них причитает, что не хочет встречаться с боссом, кто-то предполагает, что им попросту устроили ловушку, а один самый борзый начинает выпячивать грудь и петушиться о том, что их вообще-то больше, а значит, что даже топовому снайперу сервера придётся худо. Есть среди толпы и те, кто уже жалеют, что согласились на столь самоубийственную авантюру, а некоторые пришли просто за компанию понаблюдать за их эпичным фейлом, да только умрут здесь все. Юнги никому не оставит шанса. Людей в подвале с каждой секундой становится больше. Они пока ещё стоят у самой лестницы и обсуждают план, который точно не сработает, даже если случится чудо, а несколько фанатиков, потревоженных шумом, уже спешат потыкать их в мясцо крестами. Раздаётся несколько выстрелов из автомата; сектанты падают замертво от Юнги в паре сантиметров, а сам он вскидывает дуло Nemesis к потолку, прикладывается к прицелу, находит разбрызгиватель и просто нажимает на спуск: выстрел теряется в начавшейся суматохе. Пуля высекает из разбрызгивателя искры; застоявшаяся смрадная вода из прогнивших труб обрушивается дождём на багровый пол подвала, туша каждую «бесконечную» свечку. Огромное помещение медленно погружается во влажную тьму. Игроки у лестницы начинают голосить, как испуганные букашкой девчонки, а Тэхён отплёвывается от холодных капель и отправляет заветный подарочек в самую середину толпы; через две секунды раздаётся оглушительный взрыв, тонущий в пронзительных криках боли. В нос ударяет резкий запах металла и обожжённой плоти. В ушах звенит противный колокольчик. Рядом шлёпнулось что-то влажное и большое, запачкав брызгами его брюки. Поморщившись, Юнги запускает руку в кожанку, достаёт гранату, дёргает чеку зубами и засылает ещё один подарок немного от себя вправо, куда по звукам сбежалось большинство верещащих ублюдков. Ещё один взрыв не заставляет себя долго ждать, отражаясь от стен вибрацией и громчайшим эхом. Полностью вымокший и немного контуженный, Юнги прислоняется спиной к бетонной колонне и пытается заставить тьму перед глазами не крутиться, как на аттракционе, а Тэхён рядом кладёт ему ладонь на плечо и легко сжимает пальцы. Находясь в лёгком трансе, Юнги словно сквозь океанскую толщу слышит знакомые звуки выстрелов из дробовика и понимает, что нельзя терять из-за дезориентации время. Потоки воняющей тиной воды, бьющие по щекам наотмашь, немного приводят в чувства, и он поднимает мокрую Nemesis с пола, чуть выходя из-за колонны. В прицеле ночного видения открылись настоящие врата ада. Пытаясь найти в неразберихе первую жертву, он выхватывает из зеленовато-туманной дымки текущие к ботинкам реки крови, куски оторванной взрывом свежей плоти и поваленных в одну кучу идиотов, быстро умереть для которых было бы куда лучше, чем постепенно терять HP в горе потенциальных трупов. Юнги не слышит, о чём они друг другу кричат, да ему и неинтересно. Он даже не замечает, насколько широкая и пугающая улыбка венчает его лицо, пока он медленно ведёт дулом винтовки справа налево, чтобы вдоволь насладиться кровавой картиной перед глазами, но кинувшегося к нему игрока видит сразу. Густая тьма взрывается вспышками-выстрелами со всех сторон и повсюду. Такой привычный запах пороха примешивается к разъедающему нос запаху крови. Вокруг чертовски шумно и кто-то сыплет отборным матом, а Юнги втягивает в себя подвальный смрад и выцеливает бегущему почти наугад между глаз. Палец на спусковом крючке лежит уверенно. Приклад плотно прилегает к плечу. Стойка идеальная. Капли воды выстукивают по короткому стволу что-то зловещее. Юнги больше не Юнги сейчас. Он устрашающий SUGA, которого ненавидят и на которого молятся, и этот SUGA плавно нажимает на спуск, чуть выдохнув, а череп парня напротив теперь украшает пестрящая мясом сквозная дыра; омытая его мозгами пуля отправляет ещё одного на кладбище. Тонкие лучи света тактических фонарей вспарывают темноту яркими всполохами. Тэхён выходит из-за колонны, молниеносно освобождает пистолеты из кобуры и стреляет с двух рук практически наугад; Юнги, наблюдая за ним в прицел, расчищает ему путь, уложив ещё троих двумя точнейшими выстрелами. Отдача опьяняет. Ствольная коробка под пальцами нагревается. Звон падающих на бетон гильз тонет в криках и выстрелах. С воплем «Шуга за колонной, убейте его!» к нему бежит кто-то ещё, но тут же падает замертво. Сменив магазин, дослав патрон в патронник резким движением, Юнги укладывает ещё нескольких и морщится, когда по щеке мажет крупная капля крови, тут же скатившись с подбородка под футболку со струями воды из разбрызгивателей. Один стриггерил все остальные: в подвале теперь самый настоящий ливень, который должен скоро закончиться. Юнги шумно отплёвывается, слизав с губ немного металлического, и приканчивает ещё один магазин в бегущих к Хосоку, который спешно, что-то шепча, перезаряжается. Юнги так и слышит из его уст «Ублюдок, мать твою, а ну иди сюда, говно собачье!», беззвучно посмеиваясь. Остался последний, но не по значению. Кинув пустой магазин кому-то точнёхонько в голову, Юнги вскользь целует прохладный металл на эмоциях и все пять патронов оказываются тут же успешно отстреляны: не в висок или лоб, так в прочие жизненно важные органы. Людей перед лестницей становится меньше с каждым нажатием на спуск, а кровавый туман лишь густеет: ублюдки пачками отправляются на кладбище. Тэхён, кажется, тоже отстрелялся почти, и теперь держит в руках только Desert Eagle, беснуясь в редеющей толпе, словно в него вселились самые лютые демоны, и Юнги так нравится в этом чёртовом хаосе мельком наблюдать в прицел за тем, как он раздаёт на орехи прикладом и вспарывает животы ублюдкам острейшим лезвием, а на губах его красуется до того хищная ухмылка, что по спине и рукам мурашки расходятся волнами. С него струями стекает алая вода, не задерживаясь, а мокрая чёлка почти полностью закрывает глаза, отливающие ядовитым чёрным ониксом. Спрятав опустевшую Nemesis в инвентарь, Юнги достаёт Steyr со Springfield Armory, крепко сжимает рукояти и тоже кидается в самую гущу сражения, на ходу умертвив пытающихся свалить по лестнице. Над головой просвистывают пули, когда он пригибается и уворачивается. Они уходят в бетон, чтобы остаться там до перезапуска сервера, а Юнги разбрызгивает подошвами тяжёлых ботинок бурые лужи и уходит одному ублюдку под ноги, отстрелив ему яйца прицельным выстрелом. Теперь он в крови полностью. Теперь Юнги в ней выкупался. Поднявшись, он добегает до Тэхёна за мгновения, впечатывается в его спину своей и даже без тактического фонаря в темноте различает силуэты тех, кому не терпится умереть от его руки по сущей глупости. Звучащие со всех сторон проклятия — лучшая на сегодня музыка. Вопли от боли и крики злости и негодования заполняют каждый сантиметр пространства, смешиваясь с блевотными запахами. Спина Тэхёна диссонансно горячая. Он держится даже лучше, чем Юнги себе представлял в самых смелых фантазиях, и осознание этого бьёт волной возбуждения точечно в голову. Вскинув руки на чистом адреналине, из которого полностью теперь состоит, кажется, Юнги разводит их в стороны и опустошает магазины пушек чертовски пафосно; сухие щелчки напоминают о том, что и тут остался последний, и эта новость — самая поганая. Сунув Springfield Armory обратно за пояс брюк, он сбрасывает пустой магазин на пол и спешно вставляет новый, передёрнув затвор как раз кстати: один из оставшихся подобрался совсем близко с ПП, но через пару секунд ПП останется лежать здесь без своего хозяина. Юнги впитывает в себя кровавую тьму. Он в ней нежится и растворяется. Ему до того хорошо сейчас, что он даже не думает о том, как выглядит, и тот клокочущий смех, рвущийся из груди, не находит никаких преград, уходя под самый потолок пугающим хрипом, привлекающим внимание. Тэхён за спиной чуть отстраняется, разворачивает к себе Юнги за плечо и вкладывает в руки SIG 716 с пятнадцатью патронами, а сам подныривает кому-то под предплечье и перерезает глотку слишком безжалостно; неизвестный игрок захлёбывается алой пеной и валится в лужу, забавно подёргиваясь. Пятнадцать патронов в автомате — издевательски мало, чтобы хорошенько оторваться, но хватает, чтобы оставить в подвале от силы пятерых человек, загнанных в угол не только их троицей, но и наагренными фанатиками. Они не исчезают. Они остаются на полу мешками с плотью, мешая свободно двигаться, и Юнги вдавливает подошву в спину одному из, чтобы подтянуть автомат к плечу и прострелить лёгкое ублюдку, наставившему на Хосока оружие. Он жив ещё. Он отстреливает последние патроны из карманов оверсайзной радужной толстовки и в глазах его липкий страх, смешанный с невинной безжалостностью: Юнги видит это тогда, когда чей-то фонарь выхватывает из тьмы его лицо и теперь выкрашенные в красный волосы. Он никогда Юнги не подводил, когда кто-то решал «проучить» их по-тихому, а в итоге умирал долго и мучительно. Он всегда за абсолютно любой кипишь, даже если будет бояться до ужаса, и эта его черта — буквально лучшее. Вода в трубах практически закончилась: с потолка льёт уже не так основательно, но всё ещё ощутимо, как ощутим и мокрый липкий смрад, скользящий по коже леденящим дыханием смерти, явившейся на отменное пиршество. Юнги, впрочем, совсем не чувствует холода. Ему жарко. У него горит огнём всё тело, а ещё происходящее в подвале доставляет сравнимое разве что с оргазмом наслаждение. Они практически со всеми расправились. Они отправили на кладбище почти четыре рейда по двадцать пять тел в каждом, а сейчас осталось лишь добить оставшихся, и так чертовски странно, что первые, подорванные гранатами, ещё не явились сюда за добавкой, но это едва ли имеет сейчас хоть какое-то значение. Отстреляв остатки в автомате, Юнги не осмеливается его откинуть в кровавое под ногами озеро и просто прячет в инвентарь, находя в темноте очертания широкой тэхёновой спины, сгорбившейся над бедолагой, у которого из живота торчит омытое багровым лезвие. Тэхён и вправду беснуется. Он великолепен сейчас. Он настолько восхитителен и поразителен в своей свирепой жестокости, что хоть картины пиши — настолько прекрасен в этом маленьком сумасшествии. С ним явно шутки плохи. Он и вправду по праву заслуживает своё звание. Внимательно прислушиваясь ко всем шорохам, Юнги пытается понять, остался ли ещё хоть кто-нибудь, и тщетно старается дышать ровнее, но из глотки вырывается лишь чуть слышимый свист: он не может успокоиться. Под подошвами звенят гильзы, когда отходит чуть в сторону. Ими усеян весь пол, как конфетти на детском утреннике, но то, что произошло в этом месте, едва тянет даже на карнавал. Кровавая баня — единственное верное выражение. Резня. Бойня. Бессмысленное ради бессмысленного. Хосок за колонной согнулся пополам и успешно удерживает содержимое желудка на месте, чтобы не выглядеть совсем жалким, хоть и жалким за это называть его язык ни у кого не повернулся бы, а Тэхён мокрым рукавом леопардовой рубашки вытирает алое со смуглой кожи лица и подсвечивает Юнги тем самым фонариком. Он тоже дышит тяжело. Он смотрит пристально, чуть прикрыв глаза с абсолютно чёрными радужками, и больше не улыбается. Юнги не улыбается тоже. Он замечает мелькнувшую за ним тень и кидается к нему стремительно, грубо оттолкнув в сторону. Резкая боль бьёт в мозг. В кишках запутывается нечто горячее и инородное. Обжигающая кровь поднимается по глотке и стекает по подбородку, когда Юнги закашливается. Его подстрелили. Он схлопотал пулю за Тэхёна едва ли осознанно, двигаясь по инерции, но ничуть не жалеет, ведь пообещал самому себе, что только он может его ранить, если потребуется. Никто другой даже не прикоснётся к нему. Им не позволено. Тэхён — он только Юнги, и ни одна шавка не смеет скалить на него клыки, иначе будет иметь дело с лучшим игроком сервера. Крепко сжав рукоять Steyr, игнорируя пронзительное «я подстрелил Шугу, чёрт возьми!», он уходит вбок и вскидывает дуло, приготовившись отстрелить ублюдку конечности, но Тэхён за спиной безумно низко взрыкивает и бросается вперёд с голыми руками, а по опустившейся на подвал пугающей тишине разносится громкий хруст костей: он свернул ублюдку шею даже без особых усилий, откинув его в гору трупов к фанатикам. Вода больше не капает с потолка. Звуки выстрелов умерли вместе с теми, кто отправился на кладбище. Всё ещё безумно воняет металлом и порохом, но этот запах теперь не вызывает тошноту: он словно родной уже. Юнги не двигается. Он стоит на одном месте, так и не выстрелив, и просто смотрит на то, как бешено вздымается тэхёнова грудь, а сам он стремительно сокращает до него расстояние. Юнги прирос к полу. Он стоически терпит боль, чтобы не показать, насколько хреново его ранение, а Тэхён подходит и опускает его руку со Steyr, чтобы оказаться ещё ближе и двумя окровавленными ладонями зачесать наверх мокрые мятные волосы. Его взгляд абсолютно нечитаемый. В его подсвеченных лежащим на полу фонариком глазах пустота, но эта пустота совсем не устрашающая. Она словно яркая. Опаляющая. Тэхён гладит Юнги по щекам большими пальцами. Смахивает алые капли прочь и будто любуется. Что сейчас в его голове? Что он чувствует? Юнги получил за него пулю, а Тэхён убил за Юнги. И разве это не прекрасно? Разве хоть одно сердце не может растаять от этого? Впрочем, кто-то может посчитать, что всё произошедшее здесь омерзительно, но для Юнги лишь лишний повод выпустить погулять своих демонов. Они насытились. Плотно поужинали и теперь отправляются на боковую до следующего раза вместе с тэхёновыми. Ему ведь тоже это понравилось. Он ведь тоже получил большое удовольствие. Они монстры в пределах этой игры, и больше никто теперь не посмеет тявкнуть в их сторону. По крайней мере, Юнги на это надеется. — Намджун привёл кучу людей к кладбищу, чтобы не дать никому вернуться обратно, — голос Хосока рядом звучит убито и сипло. — Там тоже бойня развернулась. Он пишет, что тот парниша, который и собрал этот отряд самоубийц, орёт и неистовствует. Надо будет выловить его и в сраку ещё свинца натолкать, чтобы неповадно было. Охуели совсем. — Охуели, — кивает Юнги отрывисто, и его голос тоже безумно сиплый, но лишь из-за жгучей боли в кишках. Он старается её игнорировать, переводя взгляд на высокую хосокову фигуру в непосредственной близости. — Ты держался молодцом, дружище. — Мне всё ещё безумно странно слышать это слово из твоих уст, бро, — Хосок кладёт ладонь Юнги на плечо и легко похлопывает. Его рука дрожит. Сегодня он пережил очень странное дерьмо, так что небольшая слабость ему простительна. — Я, в общем, пойду к Намджуну, пожалуй. Помогу ему, если моя помощь нужна, конечно, а вы тут… — замолкает на секунду, посмотрев на Тэхёна, который явно хочет сграбастать Юнги в руки и спрятать ото всех и каждого. — Встретимся в баре, окей? Честно говоря, я повеселился от души. Твой план был в самую точечку. — Передай АрЭму спасибо, — кидает Юнги Хосоку в спину, когда он закидывает дробовик на плечо и направляется к выходу, ловко перешагивая бездыханные тела, а где-то и запинаясь об них. — И тебе спасибо, что был со мной. Снова повисает давящая на уши тишина, и лишь чавкающий звук с самого конца подвала разбавляет её привычными красками. Юнги, на секунду потеряв бдительность, снова выкашливает противный сгусток со вкусом металла, медленно теряя HP из-за внутреннего кровотечения, а Тэхён смотрит на него очень обеспокоенно и ведёт пальцами вниз по влажной футболке, нащупав в животе оставленное пулей небольшое отверстие. Боль взрывается в черепной коробке с новой силой. Перехватывает дыхание, как от удара в солнечное сплетение. Юнги хочет дать Тэхёну смачного пинка под шкодливый зад, но вместо этого вскидывает дуло пистолета и стреляет в вышедшего из-за колонны фанатика с жутким презрением. Кого-то они всё же не добили. Эти чёртовы сектанты до сих пор здесь обретаются. Юнги хочет тоже свалить отсюда. Ему так хочется оставить этот чёртов подвал позади, но он не может сделать и шага вперёд, повалившись Тэхёну на грудь от подкосившей ноги слабости. Ещё никогда он не чувствовал себя таким беспомощным. Ещё никогда не было такого, чтобы не мог уйти с поля боя на своих двоих, но сейчас не может вправду. Удивительно. Тэхён ловит Юнги в руки. Сжимает в них сильно-сильно, так, что он снова давится кровавой жижей, полившейся с губ, и отводит к ближайшей стене: там есть куча хлама, на которую можно присесть. Аккуратно сев и усадив раненого на свои колени, будто мгновение назад не пытался его раздавить, Тэхён укладывает голову Юнги на плечо и открывает инвентарь; на его ладони оказывается маленькая белая таблетка, которая тут же отправляется Юнги в рот. Сглотнув хилку, которую было бы совсем неплохо чем-нибудь запить, он шумно выдыхает и надеется, что рана от выстрела затянется как можно быстрей. Юнги получил уже вторую пулю за короткий промежуток времени, чего раньше не случалось, ну… Никогда? Тэхён и вправду всё изменил. Он и сейчас многое меняет в устоявшемся мире Юнги, смотря с осязаемой невообразимой нежностью, пока медленно и успокаивающе поглаживает по влажным волосам, а его сердце всё ещё загнанно стучит. Этот его заботливый образ совсем не вяжется с тем демоническим, что был буквально пару минут назад, и Юнги от диссонанса тянет уголки губ в привычной кошачьей улыбке, запуская руку в карман косухи за пачкой сигарет. Но пачка размокла от кровавой воды. Юнги тихо чертыхается, отбросив её прочь, а потребность в фальшивом никотине лишь возрастает, постукивая маленькими молоточками по мозгам. Горестно вздохнув, тут же скривившись от боли, он хочет попытаться встать, но Тэхён жмёт к себе ближе и снова запускает руку в инвентарь. Он словно волшебник, честное слово. Он просто берёт и подносит к его губам сигарету точно такой же марки, которую курит всегда. И даже зажигалка в его руках отказывается та же: Юнги замечает это тогда, когда рядом с лицом вспыхивает золотисто-голубой танцующий огонёк. Они остаются в темноте, когда он гаснет. Остаются в липком багровом мраке друг с другом один на один, и Юнги, если честно, становится так спокойно, даже если чертовски саднят кишки. Он блаженно затягивается, наблюдая за вспыхнувшим во тьме угольком, напитывает лёгкие ядом и расслабленно выдыхает, обмякая на тэхёновом крепком теле, больше не собираясь никуда уходить. Ему комфортно. Приятно. Бойня остаётся в прошлом, а пуля в теле медленно растворяется по велению системы, как бывает всегда. — Ты был невероятно великолепен сегодня до дрожи в коленях, — наконец-то подаёт Тэхён чуть дрогнувший голос, и Юнги чувствует, как он вибрацией расходится по рукам. — Никогда бы не подумал, что массовое убийство в пиздец какой реалистичной игре может не на шутку меня возбудить. — Всё бывает в первый раз, — хрипло посмеивается Юнги, жадно затягиваясь. Никотин туманит сознание. Почему-то хочется спать. — Я вот в первый раз получил за кого-то пулю. Тоже дело удивительное. — Мне хотелось разорвать того ублюдка на куски, — честно признаётся Тэхён, тоже наблюдая за угольком. Они почти не видят друг друга, но сейчас это и не нужно. Совсем. — Хотелось выхватить из его рук пушку и затолкать её ему в глотку по самую рукоять. Я ему этого не прощу. Найду потом и убью ещё несколько раз. — Не стоит тратить на всякий мусор своё время, — Юнги приятны тэхёновы слова, но не стоит вправду. Пусть эти выблядки катятся ко всем хуям. — И вообще, где ты так классно научился орудовать ножом? Сначала уделываешь меня в рукопашную, а теперь вот это ещё. Не перестаю удивляться твоим навыкам. — А ты почему так ненавидишь сектантов? — очень нагло отвечает Тэхён рандомным вопросом на вопрос, явно пытаясь ускользнуть от не самой приятной темы. — Я просто увидел, как ты на них смотришь. Так ты не смотрел в самом начале даже на меня. — Не хочешь рассказывать о себе или просто стесняешься? — Юнги реально понятия не имеет, почему Тэхён скрытничает, но, может, ему тоже нужно немного времени. Это самую малость подозрительно, но в остальном он явно искренен. Чуть-чуть неясного упрямства можно спустить на тормозах. — Впрочем, можешь не отвечать, а с сектантами история не особо интересная. Так, случилось кое-что. — Расскажи, — просит Тэхён, скользнув подушечками пальцев рядом с пахом по его бедру. Паршивец играет с огнём. — Мне интересно. Всё о тебе интересно. Весь ты. Юнги едва ли хочет об этом говорить, да и кишки вообще-то всё ещё болят от каждого вздоха, но если Тэхёну интересно, он расскажет. Обязательно расскажет, но только сначала докурит до самого фильтра, а уже потом откроет душу второй раз за один и тот же день. Это так странно. Немыслимо для него, можно сказать. Тэхён совсем не тянет. Он даже особо не настаивает, да и в голосе его бархатном нет приказных и капризных нот, но почему-то хочется подчиниться. Просто выполнить каждую его просьбу, даже если она не будет стыковаться с системной ценностей реального Мин Юнги. Может, всё дело в том, что он устал от молчания обо всём, что рвёт душу в самые тёмные дни, а может, дело в одиночестве, от которого уже тошнит. Он говорил за последние дни намного больше, чем за последние месяцы, и от этого почему-то приятно, а ещё приятно от того, как Тэхён ведёт губами по его взмокшему лбу, крепче прижимая к себе. В темноте ощущения от прикосновений острее. Хочется поцеловать Тэхёна в ответ, но двигаться слишком лень. Он просто сейчас огромный вымокший до самого кончика хвоста кот, забравшийся на хозяина в поисках тепла. Тот факт, что хозяин тоже мокрый, а ещё его влажная чёлка щекочет лицо, можно благополучно опустить. Сигаретный окурок спустя несколько глубоких затяжек шипит в луже подсыхающей крови. — Это случилось примерно через месяц после того, как тот человек оставил меня одного, — начинает Юнги ещё один рассказ, смочив пересохшие губы с языка. — Я тогда впал в очень странное состояние: не то депрессия, не то просто анабиоз. Все процессы в теле словно остановились. Не было мыслей. Не было желаний. Не было совсем ничего. Я ел, пил, учился и общался с рандомными людьми на автомате, как робот, а ночами часто не мог заснуть, прокручивая в голове каждый счастливый с ним момент. Когда я понимал, что больше таких моментов не станет, в груди жутко ныло, но слёз не было. Я не мог выдавить из себя абсолютно ничего, даже если хотелось кричать и разрушать всё, что попадалось на пути. Мне было сложно. Сложно привыкнуть к жизни, в которой не было не только его, но и наших общих друзей. Я был один. Мне не к кому было обратиться. Не с кем было поговорить. Мне нужен был кто-то рядом, но никого рядом не было. Я искал утешения, но ни один человек в скудном окружении не мог его дать, — Юнги замолкает на пару секунд, а Тэхён прижимает его к груди трепетней, снова начав сочувственно поглаживать по голове. Это умиротворяет. Слова из самых потаённых уголков души выходят сами собой: — А потом ко мне на улице подошла улыбчивая девушка. Дала листовку и сказала, что по адресу на ней в их церкви я смог бы найти себе семью. Не сказать, что я вообще отношусь к любым религиям плохо, ну, скорее просто никак, но в церковь как бы несколько раз ходил, и атмосфера там была не особо плоха: у католиков, например, службы проходят не так уныло, как в других местах. Немного подумав, решил, что ничего плохого не произойдёт, если приду к ним несколько раз, и плохого ничего не происходило вправду: они разговаривали со мной, пели песни, делились выпечкой, широко друг другу улыбались и в целом были весьма дружелюбны, а мне словно становилось легче в окружении этих людей. Я начал втягиваться. Читал их странную библию, которая на тот момент по незнанию не казалась мне странной, ходил на каждое служение, разговаривал с их духовным лидером, подпевал, сдавал на нужды карманные деньги, выезжал с ними на природу и действительно начал считать, что у меня появилась семья. Мне становилось лучше. Я начал забывать о бывшем и его колких словах. И начал забывать не только об этом. Об учёбе и реальном мире я тоже понемногу забывал. Знаешь, меня словно заколдовали. Одурманили чем-то. Делали из меня лишённого собственной воли раба. Сначала это проявлялось в осыпании теплом и психологическом давлении на самые слабые точки, чтобы крепко подцепить на крючок, а потом всё свелось к принуждению, зависимости от чужого мнения и страху потерять «семью». Я поздно понял, что что-то не так. Поздно осознал, что мной просто крутят, как хотят, и когда духовный лидер на выезде внезапно положил руку на мой зад явно с недвусмысленным подтекстом, расписывая в красках, как нам будет хорошо, я врезал ему по морде и просто сбежал. Меня начало тошнить от самого себя. От своей слабости. От слабости других людей, которые помогали лидеру секты сделать из меня послушную марионетку в его руках за каплю похвалы. Они были безвольными. Жалкими. Без собственного мнения и индивидуальной личности: все — как один. Именно это вызвало во мне жуткую неприязнь. Не только к тому уроду, но и ко всем остальным, хоть они и ни в чём, по сути, не виноваты. Им тоже нужна была семья, — Юнги на секунду замолкает, чувствуя, как поджимаются тэхёновы пальцы, а сам он негодующе сопит в темноту. — Я потом много всего по этому поводу посмотрел, да и много всего читал. У меня жутко горела задница буквально от всего увиденного и услышанного, а неприязнь становилась всё сильнее с каждым днём. Эти вон фанатики, — Юнги тыкает пальцем во тьму, — тоже по лору ни в чём не виноваты, но по велению лидера взяли в руки оружие и отлавливали всех, кто противился их религии. Они уже совсем пропащие. Да и как мобов спасти? Только и остаётся, что убивать их. Это я и делал, пока не надоело. Пока злость практически полностью не сошла на нет. Закончив, Юнги испускает протяжный вздох, словно отпуская всё, что так долго держало его на невидимом поводке, и ему становится значительно легче. Забавно, но об этом он тоже никому не говорил. Да и как тут сказать, когда купился на очевидный развод? Как сказать, что был слаб настолько, что попал в секту, даже поначалу не осознав, что что-то идёт не так? Тогда ему было стыдно. Жутко было стыдно перед самим собой, а состояние анабиоза снова брало над ним верх. Ему понадобилось некоторое время, чтобы оклематься и перестать корить себя за всё подряд, но на смену стыду опять пришла безысходность от самых больных за всю недолгую жизнь слов. Сейчас ему не стыдно. Сейчас он даже растягивает губы в лёгкой улыбке, словно всё это произошло в далёком-далёком прошлом, да и вообще с кем-то другим. Рядом с ним человек, которому хочется впервые за долгое время доверять. Человек, которого разрывает изнутри из-за того, что Юнги пришлось пройти через такое мерзкое дерьмо. Тэхён мелко дрожит, но сдерживает себя. Он поднимает к себе подбородок Юнги двумя пальцами и целует его щёки ласково, невесомо почти, и эта ласка, которой Юнги всегда раньше избегал, сейчас посреди всего этого хаоса слишком сильно ему нужна. Он практически забыл, что они сидят в пропахнувшем гнилью окровавленном подвале, в котором только что с особым успехом раздали ссаным гомофобам эпичных люлей, а чуть дальше, обгладывая чью-то ногу, сидит точно такой же духовный лидер, который смог облапошить нуждающегося в ком-то Мин Юнги. Он больше не чувствует дискомфорта. Ему и вправду чертовски спокойно и хорошо. — Теперь с тобой рядом буду я. Теперь у тебя есть человек, который утешит в любой момент, — со всей серьёзностью заявляет Тэхён, оставив на окровавленных губах Юнги мягкий поцелуй. — А что случилось потом? — отстранившись, спрашивает очень тихо, а бархат его голоса ласкает слух. — Потом я ушёл в армию, чтобы вытравить всю дурь из головы, но не особо, если честно, помогло, — облизнувшись, чуть пожимает плечами Юнги, перебирая пальцами пуговицы на смердящей кровью влажной тэхёновой рубашке, но это ему совсем не мешает. Он к этому запаху привык. — После армии доучился и пошёл работать. На работе познакомился с ШаР. Так теперь и живу. — Это в армии ты так искусно научился стрелять? — довольно логичный тэхёнов вопрос вызывает лёгкий хриплый смешок. В армии, ага. — Нет, — Юнги не станет глумиться над вопросом, даже если очень хочется. Просто ответит честно, засунув колкости туда, куда не доходит солнечный свет. — Научился я здесь. Взял в руки снайперку и понял, что вот это вот всё — моё. В реальности такие навыки пригодились бы разве что наёмному киллеру, а какие наёмные киллеры в нашей стране? — Тебе бы пошло, — у Тэхёна прям настроение на поговорить. Юнги совсем не против, да только место слегка неподходящее. Впрочем, плевать. — Я так и представляю тебя с холодным выражением лица в этих привычных чёрных шмотках на крыше, пока ты выслеживаешь в прицел цель, за которую отвалили кучу бабла. И тачка у тебя должна быть крутая. Камаро, например, или Мустанг. А ещё ты жил бы в большой, но пустой квартире-студии, питаясь одним фастфудом, пока в твоей жизни не появился бы тот, кого хочется защищать. Он бы всё изменил. Ты бы брал его на дело, а он бы восхищался тем, насколько ты горяч со снайперкой в руках, а потом вы бы попали в крупную передрягу из-за того, что твой босс приревновал тебя к нему. Он бы похитил его, чтобы тебя выманить, а ты бы в конце его убил, потому что никто не смеет трогать твоё. И вы бы скрылись. Уехали куда-нибудь к тёплым морским волнам наслаждаться красивыми закатами на мягком песке. — Это сюжет какого-то фильма? — Юнги даже не замечает, когда Тэхён заканчивает мечтательно говорить: он заслушался и совсем приник к крепкой груди. Сидеть на коленях, правда, не особо удобно и уже затёк зад, но Юнги не хочет отстраняться или шевелиться даже чуть-чуть. — Очень уж складно звучит. — Только что придумал сам, — в звучащем над головой голосе нет ни капли лукавства. Лишь бархатное тепло, — но такой фильм с нами в главной роли я совсем не прочь посмотреть. — Может, всё же расскажешь что-нибудь о себе? — хрипит Юнги сипло, всё ещё ощущая жгучую боль в животе. У него высокий болевой порог, но от слабости никто не застрахован. Слабость заставляет сонно прикрыть глаза. — Мне хочется тебя узнать. Немного обидно, знаешь, что ты ушёл уже от двух моих вопросов, когда я готов ответить на каждый твой. — Когда-то я мечтал стать айдолом. Певцом, — слово «певец» из тэхёновых уст звучит слишком инородно, даже если его внешность и невозможно прекрасный голос и вправду могли бы проложить ему дорогу ко всемирной популярности и оглушительному успеху. А вообще, Юнги чувствует, как трудно ему об этом говорить: Тэхён чуть сжимает пальцы на его талии и шумно сглатывает, а это намекает на то, что простым разочарованием дело явно не обошлось. — Мечтал стоять на сцене и держать в руках микрофон. — И ты тоже? — Юнги посмеивается очень иронично. Что ж ему на несостоявшихся певцов так везёт? Впрочем, Тэхён — не тот человек. По крайней мере, Юнги хочет в это верить. В том смысле, что он не поступит с ним так же жестоко, если… Если что? — Надеюсь, это не станет для тебя стеной между нами, — Тэхён явно беспокоится. Рассказ Юнги, очевидно, заставил его бояться рассказывать о себе. — Просто хочу быть честным с тобой. — Я не настолько жалок, чтобы мешать одно с другим, — Юнги совсем не врёт. Подумаешь, мечтал стать певцом: об этом мечтает каждый третий подросток в Корее. Недаром за последние годы дебютировала куча групп. — Так почему в итоге не стал? — спрашивает между делом, не в силах подавить интерес. — Директор компании, в которой был трейни, решил, что имеет право распускать руки, а я такого стерпеть не смог, — в густом тэхёновом голосе отвращение и горечь. Юнги слышит такое от него впервые. Сколько же груза у него на душе? — Некоторые тогда остались, а я сразу ушёл. Пришлось, правда, подрабатывать потом, чтобы выплатить некоторую сумму, но я ни о чём не жалею. Всегда можно выбрать другой путь. — Музыкальная индустрия то ещё дерьмо, — тяжело вздыхает Юнги, невольно вспоминая прошлое. Он тоже от всего этого пострадал. И от человеческой жадности пострадал тоже. Кое-что их крепко связывает. У них почти одна боль на двоих. — Согласен, — легко кивает Тэхён, чуть меняя позу: видимо, у него тоже уже всё затекло. — Петь я не бросил, но мечты больше нет. Ну его всё нахуй. Ну нахуй их всех. Юнги, чувствуя, как Тэхён с облегчением выдыхает, тянет уголки губ в тихой улыбке и совсем закрывает глаза. Ну его всё нахуй, действительно. Нахуй музыкальную индустрию, нахуй прошлое, нахуй ссаных гомофобов, нахуй тех, кому он просто не нравится — всё это может весело покрутиться на его хую. Он так морально устал, что ему теперь плотно и железно поебать. Какое ему дело до других? Какое дело другим до него? Пусть отъебутся и оставят их всех в покое. Пусть катятся ко всем чертям. Юнги сейчас оживает. У Юнги теперь есть хороший друг и человек, которому хочется отдать ключи от квартиры и самого себя. Быть может, он всё ещё торопится с выводами. Быть может, в конце пути ничего хорошего нет, но ему нравится сейчас без остановки бежать вперёд. Нравится быть слабым в тэхёновых руках. Ещё чуть-чуть. Должно пройти ещё немного времени, чтобы Юнги полностью примирился с самим собой, а потом… А потом будет потом. — Спой мне, — просит Юнги внезапно очень сипло, зарывшись носом в глубокие тэхёновы ключицы. И Тэхён, чуть прочистив горло, тихо поёт:

Sing to me, I am not doing well Getting tired of my own words Sing to me 'cause I can't hear myself Through the loudness of my own hurts Call me selfish when I say this, say this I'm kinda helpless, and I need you Sing to me 'cause I'm not doing well

***

Wuxian: Знаете, ребят, из Шуги и Ви такая охуенная пара. Вы вообще видели, как они защищали друг друга? Как Шуга кинулся под пулю, а Ви потом свернул тому придурку шею? Даже картинка настолько плохого качества в видео не делает этот момент менее эпичным. Vasho: Истину глаголешь, бро. Они жесть как друг другу подходят. Я относился ко всему этому скептически, но типа разве всем не должно быть всё равно, какого они пола? Главное, что им классно друг с другом. Осознание этого смывает всякую неприязнь. Riell: До сих пор ору с того, как идиот Свэйн опозорился. Надеюсь, мы его больше здесь не увидим. Xissy: Да все тут знали, что они спокойно уложат даже сотню человек. Только совсем поехавшему придёт в голову теперь против них идти. Tanic: Так, получается, наш сервер их благословляет? Yang: Ещё как благословляет, чёрт возьми, а всяким убогим хейтеркам можно напихать банхаммеров за щеку. Пусть захлёбываются желчью в одиночестве. Lan: Аминь.