Недобитые

      Жизнь пошла под откос после пожара в «Аммон Ра». Впрочем, была ли какая-то жизнь до этого, Имон не помнил.       Для человека, который потерял память, начиналось всё довольно хорошо. Это «довольно хорошо» длилось аж пять часов и закончилось полицейским участком, где Имон провёл две ночи. Причина крайне проста — участие в нелегальных боях андроидов. Доказать, что Имон не использовал андроида (потому что ничего подобного у него не было) он не смог, но, так как был пойман на месте преступления и по показаниям некоторых свидетелей всё же участвовал в боях, он был вынужден сидеть в участке. К концу второго дня его оправдали и отпустили, перед этим вручив аж пятьдесят грийдов — сумма недостаточная, чтобы оплатить ночь в каком-нибудь хостеле, но её вполне хватит на скудный дешёвый ужин. Имон сам не понимал, как мог почти три дня не есть, но после выхода из участка пришёл к выводу, что дальше так не может продолжаться.       Опыт общения с полицией Имону не понравился, но на четвёртый день своего существования без каких-либо воспоминаний он всё же обратился к стражам правопорядка. Его личность пробили по всем базам, которые были доступны полиции, но ничего не обнаружилось. Полиция дала объявление и на время отправила Имона в приют для бездомных. Там Имон провёл всего день — после он вляпался в какую-то историю, выпутаться из которой не может до сих пор.       Всё началось с элементарного поиска денег. Ситуация осложнялась отсутствием типичных для этого дела рекомендаций или хотя бы паспорта, какой есть у всех жителей столиц. У Имона не было никаких документов, которые могли бы подтвердить его личность, расу, место жительства или работы. В голове было только имя, которое он считал своим, и тысячи программ, которыми он не мог управлять.       Программы говорили ему, что он на сорок три процента состоит из кибернетических и искусственно синтезированных клеток. Но программы не могли сообщить ему, откуда он, при каких обстоятельствах потерял память и что ему делать дальше. Даже его имя они нашли с трудом, и потому Имон сомневался, что оно и впрямь принадлежит ему. Но уж лучше называться Имоном, чем каким-нибудь киборгом, к которому прилепят нелепое прозвище.       Те же самые программы помогали ему прятаться от всех, кто пытался заполучить его голову. Один день в приюте для бездомных прошёл отлично, Имону даже удалось избежать общества пьяных граждан, потерявших свои документы, и спокойно выспаться. А утром у него был чудесный завтрак, состоящий из напряжённых взглядов работников приюта, их обитателей и новостей, крутящихся по государственному каналу. Вишенкой на торте стала фотография Имона, мелькнувшая под очень интересным комментарием: «Подозревается в поджоге исследовательского центра «Аммон Ра». Имон мог бы оправдаться, сказав, что не так уж и мало по миру ходит парней с белыми волосами и кибернетической правой рукой, если бы не татуировка у него на шее, попавшая в кадр. С таким знаком отличия явно ходил он один.       Имон понятия не имел, откуда эти фотографии, но в их достоверности не сомневался. Он слишком хорошо помнил свой побег из «Аммон Ра». Помнил, как дым заполнял коридоры, пока Имон пытался найти выход. Помнил далёкие крики, вгрызавшиеся ему в мозг и мешающиеся сосредоточиться. И помнил, как ноги несли его вперёд, к выходу из здания, за пределы охраняемой территории, через ворота, которые программы Имона взломали без его согласия. И Имон помнил, как, вырвавшись за пределы исследовательского центра, едва не потерял сознание. Он с трудом дышал, едва переставлял ноги и не понимал, где находится. Он не видел ни дороги, ни фонарей, ни даже камеры, которая могла его поймать. Но его всё же поймали, и это выяснилось лишь спустя четыре дня, показавшихся Имону вечностью.       Он не стал дожидаться подробностей, освещаемых на государственном канале. Только услышал, что всех, кто видел подозреваемых, просят обратиться в полицию, — а после сорвался с места, лишь чудом не сбив никого с ног, и выскочил из приюта. Имон понятия не имел, сколько полиции понадобится времени, чтобы явиться к приюту и повязать его, и не был намерен проверять. Подключенный к Потоку мозг уже подбрасывал ему различные варианты, наиболее правдивым из которых мог оказаться самый худший. Имон — человек без паспорта, без воспоминаний и каких-либо связей. Никто его в этом городе не знает, а если и знает, то пока не откликнулся. И вряд ли полиция будет ждать этого отклика. Его поймают, привезут в участок и будут допрашивать, применяя все мыслимые и немыслимые методы. Возможно, даже используют ламмертцев или люманирийцев, способных почувствовать запах лжи. Его вполне могу вскрыть, точно обыкновенного андроида, чтобы узнать, какие тайны он скрывает.       Страшно, страшно, страшно.       Звёзды, Имону было так страшно.       Он сам не понимал, куда бежал, но знал одно — попадаться полиции нельзя. Его программы работали сами, строили ему маршрут и помогали избегать встречи с ежедневными патрулями. Они же помогли ему украсть другую одежду и немного еды, чтобы продержаться ещё пару дней. Они же вывели его к нескольким личностям, что могли предоставить работу и без документов.       И так — два месяца.       Два месяца пряток, опасной работы, участия в нелегальных боях, приносящих неплохие деньги, и поисков в собственном мозгу, ещё ни разу не давших результатов. И два месяца странных сообщений, которые отправлял его мозг неизвестно кому. Лишь одно из них пришло специально для Имона, но он не смог разобраться в нём.       «Сообщение отправлено».       «Сообщение не отправлено».       «Координаты адресата невозможно установить».       «48° 51’ 20. 2° 20’ 92».       «Сообщение не отправлено».       «Сообщение удалено».       И только один раз перед глазами Имона всплыло: «Входящее сообщение. Принять?». Он не успел разобраться, как избавиться от этого идиотского сообщения, когда оно открылось само собой. В тот момент Имон пытался скрыться от патруля, преследовавшего его — видеосообщение было как нельзя кстати!       К счастью, окно с этим сообщением заняло лишь малую часть обзора Имона, оставляя место для маршрута отступления. Каким-то образом Имон умудрялся следить и за преследовавшим его патрулём, и за маршрутом, и за видеосообщением, записанным незнакомым ему мужчиной.       Мужчина сидел за лабораторным столом, откинувшись на спинку стула, и смотрел в потолок. Маячившие на фоне люди резали глаза и создавали невообразимый шум, но мужчину это будто и не волновало. Он ничего не выражающим взглядом смотрел в потолок, пока кто-то, чьё лицо не попало в кадр, не хлопнул его по плечу. Мужчина вздрогнул, провёл ладонями по лицу, посмотрел прямо в камеру и со вздохом произнёс:       — Может, мы и нашли что-то важное, но всё это как-то подозрительно… Наши источники указывают на то, что всё началось с девушки со странными силами. В отчётах, что мы нашли, указано, что её силы берут начало от какого-то «ядра»… Не знаю, что это значит. Помимо неё были и другие, но девушка — самая сильная. Послушай, — мужчина наклонился к записывающему устройству и понизил голос, — в этом может быть смысл. Нам лишь нужно получить образцы этой силы, чтобы доказать это, — кто-то снова хлопнул мужчину по плечу, и тот, выругавшись, стал говорить быстрее: — Просто продолжай мне присылать свои отчёты. И держи в курсе о своих исследованиях. Это может быть интересным.       На несколько мгновений наступила оглушающая тишина. Даже искусственной кожей Имон чувствовал, что тишина не настоящая. Она была слишком резкой, сильной и всеохватывающей. Маршрут, как и гудящие от напряжения ноги, вёл Имона дальше, за поворот, а там — через забор и вновь поворот, после которого его ждал заброшенный склад. Но Имон не смог побороть элементарное любопытство и повернулся. Последнее, что он увидел — пистолет, направленный на него.       Выстрел не прогремел, но Имон со всех сил рванул вперёд. Времени задуматься, почему наступила эта тишина, не было. Имон только ощутил укол страха, подстегнувший его к действиям. Гудящие от напряжения ноги, кожа которых была искусственно синтезированной, могли вот-вот подвести его, но Имон продолжал бежать. Поворот, забор, ещё один поворот — он преодолел всё, что предлагал ему маршрут, пока не оказался напротив заброшенного склада. Маршрут вёл внутрь, к лестнице на крышу, и Имон даже не успел подумать, для чего.       Затылком он почувствовал пистолет и замер, затаив дыхание.       Программы не предупредили его о том, что здесь кто-то есть.       — Повернись.       Странно, но Имон подчинился. Программы не предложили воспротивиться или воспользоваться элементом неожиданности, хотя процент уйти живым и без ранений был достаточно высок.       Имон медленно повернулся. Глаза, приспособленные к темноте, уцепились за фигуру немолодого мужчины, ростом значительно ниже Имона. Рука мужчины, задранная слишком высоко, дрожала от неудобного положения и пистолета, наверняка тяготившего ладонь. Имон поразился себе: этого старика он бы без проблем мог обмануть или, если тот попытается его задержать, остановить с помощью кулаков.       Но Имон стоял, словно его тело сковали невидимыми цепями, и смотрел на мужчину перед собой. На его жёсткое морщинистое лицо, нахмуренные брови и суровый взгляд, словно Имон был преступником планетарного масштаба.       — Патруль будет здесь через две минуты, — сказал мужчина невероятно тихо, но Имон его всё равно услышал. — Но мне ты нужен сильнее, чем им.       Имон успел только удивлённо вскинуть бровь: мужчина, резко опустив пистолет, выстрелил в левую руку Имона.       Левая рука была вполне человеческой, и потому сразу же отозвалась на прошедшую навылет пулю. Имону пришлось до крови прикусить щёку изнутри, чтобы криком не выдать себя полиции, и зажать рану правой ладонью, мгновенно окрасившейся в алый. Он понятия не имел, вредит ли кровь его протезу так же, как могут вредить иные жидкости, но не видел выбора.       — Ты мне ещё «спасибо» скажешь, — продолжил мужчина, убирая пистолет за пояс. — А теперь — спи.       Имон зарычал, но мужчина взмахнул рукой — легко и непринуждённо, словно отгонял надоедливую муху. Но Имон-то почувствовал, как на тело и сознание навалилась тяжесть. Следом за ней — беспросветная темнота, поглотившая все звуки и ощущения.

***

      — Проснись и пой!       Первым желанием Имона было заткнуть неизвестного, голос которого звучал со всех сторон. Вторым — укутаться в одеяло и проспать ещё несколько часов. А третьим — дать себе хорошего подзатыльника, потому что Имон уже давно не спал дольше пяти часов.       Его глаза могли привыкнуть к чему угодно, но Имону всё равно казалось, что свет в этом месте слишком яркий. Лежал Имон на чём-то твёрдом и холодном, а правая рука совсем не ощущалась. Впрочем, почти как и левая, которую какой-то отморозок без зазрений совести прострелил.       — О, он проснулся!       Слова, начавшиеся где-то справа, окончились за спиной.       — Ты нашёл то, о чём я просил?       — Да-да, почти готово… Остались последние штрихи, босс!       — Поторапливайся. Я не могу держать его здесь вечно.       Мужчина появился справа и застыл возле Имона. Выглядел он ничуть не изменившимся: тот же суровый взгляд и жёсткое лицо, которое Имон хотел познакомить с полом.       — Итак, — протянул мужчина, окидывая Имона оценивающим взглядом, — почему ты так долго добирался?       Имон дёрнулся всем телом, но вышло как-то вяло. По ощущениям, левая рука была похожа на раздробленную массу чего-то донельзя раскалённого. На щиколотки, бёдра и грудь давило что-то тяжёлое и холодное.       «Прекрасно!»       До него всё же добрались. И не важно, кто, — полиция, сотрудники «Аммон Ра», люди, на которых он работал, — страх Имона был сильнее рассудка. Программы молчали, будто дали сбой, и Имон мог рассчитывать только на себя. Что странно, ибо он совсем не помнил, каково это — рассчитывать только на себя.       Может, он никогда и не знал, что это такое. Может, он был лишь неудачным экспериментом, программы которого дали сбой и помогли ему сбежать. В конце концов, те же самые программы могли дать ему понять, что он — человек. Имон видел свою кровь, и она была совершенно обычной, красной, как у людей. И страдал он так же, как люди. Но при этом был быстрее, ловчее и с программами в голове, количество и качество которых не считалось нормальным для киборгов.       — Протез у тебя совсем износился, — продолжил мужчина. Он провёл облачённой в перчатку ладонью по правой руке Имона, и тот понял: его изучают. Подключённые к его руке провода, неправильное положение и пальцы, никак не реагирующие на его команды, — всё это было частью исследования мужчины, который рассматривал Имона исключительно как бездушный объект. — И новый ты, конечно, получить не можешь?       Имон злобно зыркнул на мужчину и оскалил зубы.       — Понятно, — протянул мужчина. Он поправил съехавшие на нос очки и поджал губы, вновь посмотрев на руку Имона. — Думаю, мне хватит двух дней, чтобы закончить, и день, чтобы установить и всё настроить. Если ты не будешь сопротивляться, конечно.       Если бы у Имона была возможность избавиться от этих тяжёлых ремней, удерживающих его… Он бы, несомненно, смог выбить из мужчины все ответы. Даже с простреленной левой рукой и не реагирующей на его команды правой, он всё равно был сильнее мужчины. Ему нужен только шанс, и появиться он может лишь в том случае, если Имон начнёт тянуть время. К счастью, он отлично врал.       — И что ты от меня хочешь?       Мужчина хмыкнул, но без злобы. Он отошёл в сторону, словно давая Имону время осмотреться и самому понять, где он оказался. К сожалению, ремни никуда не делись.       Флуоресцентные лампы под потолком, режущие чересчур чувствительные глаза Имона, не оставляли тёмным уголкам ни шанса. Помещение было совсем небольшим, больше похожим на подсобку, но до того хорошо обустроенным, что Имон ни на мгновение не сомневался — его засунули в лабораторию. Растянувшиеся по стене напротив экраны это подтверждали. На них Имон видел бесчисленное множество диаграмм, сравнительных таблиц и схем, значение которых не понимал. Но он различил одно изображение — схему всех кибернетических устройств, встроенных в его тело. Схема была до безобразия точной.       Стена, к которой была приставлена холодная жёсткая кушетка, была усеяна ящиками и полками. Если бы Имон смог сесть, он бы лбом врезался в открытую дверцу и наверняка сломал её, ибо выглядела она слишком хрупкой и неустойчивой. Кто-то словно специально разделил помещение на две части: одна была привычной, хорошо оборудованной, с дорогой техникой и ослепительно-белым светом, а другая — старой и неиспользуемой, способной превратиться в пыль в любое мгновение.       Мужчина замер у одного из экранов. На нём была открыта схема, изображавшая правую руку Имона, и рядом с ней крутилась какая-то фигура. Сначала Имону показалось, что он головой ударился. Но спустя жалкие секунды понял, что всё в порядке: с одного экрана на другой и впрямь перемещалась человеческая фигура. То тут, то там мелькало мальчишеское лицо, оливковая кожа и тёмные непослушные кудри. Но серебристые глаза — яркие и с мелкой сетью, тянущейся во все стороны, которую Имон так хорошо знал.       Мальчишка определённо был программой, имеющей визуальную составляющую. Но Имон впервые видел, чтобы программа обладала таким количеством эмоций и вольностей.       — Если он так обращается с протезом… я бы ему даже протез фаланги мизинца не доверил. Босс, он ведь всё испортит!       Голос у программы был звонким, как у настоящего мальчишки, которого лишили обещанной сладости. Имон напрягся, когда программа продолжила:       — Вы уверены, что не ошиблись? Потому что мне кажется…       — Он не глухой, — перебил мужчина, и программа в виде мальчишки, замершая возле одной из таблиц, насупилась.       — Вы знаете, почему я так осторожен.       Против воли с губ Имона сорвался смешок. Незнакомый мужчина тут же повернулся, но ничего не сказал — только поправил старенькие очки, на фоне разномастной лаборатории выглядящие крайне нелепо. Но программа в виде мальчишки, яростно тряхнув головой, перескочила на экран, расположенный к Имону ближе всего, и грозно зашипела:       — Босс, он ещё смеётся над нами! Давайте я его…       — Спокойно, Номер Семь. Этот молодой человек нам не страшен.       — Я взломаю все твои программы, — щуря глаза на Имона, злобно пробормотал Номер Семь, — если ты дашь мне хотя бы повод думать, что ты навредишь моему боссу.       — Расслабься, чувак, — отозвался Имон, — я же привязан. — Он дёрнул руками, и ремни, захватывающие их, жалобно заскрипели. Номер Семь поджал губы и мгновенно оказался на другом экране, словно уже забыл о существовании Имона.       Имон отрывисто выдохнул. Ситуация, в которой он оказался, была отнюдь не радужной. Но программы, всегда спасавшие его, молчали, и Имон не знал, что делать. Он не был уверен, что справится своими силами, хотя старик выглядел довольно слабым. Вряд ли так называемый Номер Семь сможет по-настоящему остановить Имона, если тот начнёт действовать, но рисковать без шансов на победу он не хотел.       — Значит, я подопытный кролик? — стараясь, чтобы его голос не дрожал, спросил Имон. Незнакомый мужчина не отреагировал, и тогда Имон сказал громче, с явной издёвкой, из-за которой Номер Семь аж отскочил от таблицы, с которой работал: — Босс?       — Я хочу, чтобы ты оказал мне услугу, — торопливо ответил мужчина, даже не обернувшись. — Разумеется, я отвечу тем же.       Имон, фыркнув, раздражённо пробормотал:       — Как же вы меня достали со своими услугами… Мне до сих пор не заплатили за то, что я выступил посредником в… Думаешь, старик, я соглашусь? Ты всё равно сдашь меня полиции, так что я просто… Ну, знаешь, полежу тут. Представлю, что я на пляже. Эй, Номер Семь, включи какую-нибудь расслабляющую музыку.       — Босс! — голос Номера Семь сорвался на хныканье, но мужчина его проигнорировал, обратившись к Имону:       — Я не собираюсь сдавать тебя полиции. По правде говоря, никто не должен знать, что ты здесь.       — А здесь — это?..       — В моей лаборатории.       — О, конечно. Я сразу же понял, где я нахожусь.       — Если ты и дальше будешь ёрничать, я усыплю тебя.       — Не говори так, будто сейчас моё положение лучше. Или у тебя правила гостеприимства такие — всех связывать?       — Когда Номер Семь подключился к твоим программам, сработал защитный механизм. Пришлось обездвижить тебя, иначе ты бы сломал мне челюсть.       — Я могу сделать это и без защитного механизма.       Но себе Имон признался, что он понятия не имел, о чём речь. Если верить словам этого мужчины, то у Имона была ещё одна программа, активирующаяся лишь в случае опасности. Но как именно она работала? Не могла же она брать тело Имона под свой контроль и использовать его для защиты? Или всё же могла?       — Так ты хочешь узнать, ради чего ты здесь, или и дальше будешь угрожать и огрызаться?       — Не знаю, чего ты ожидаешь, старик, — Имон был готов поклясться, что прозвучавший от него смешок был похож на истерический, — но многого я тебе дать не смогу. У меня в этом городе ни родных, ни друзей. Никто даже пальцем не шевельнёт, чтобы спасти меня. Если ты рассчитывал на выкуп…       — У меня достаточно денег, — резко перебил его мужчина. — Ты нужен мне, потому что ты — единственный из «Аммон Ра», кто имеет ценность.       — Я ничего не знаю об «Аммон Ра», — с запозданием отозвался Имон. Сканеры уловили у него повышенный уровень норадреналина, но Имон отмахнулся от выскочившего перед глазами окна и вновь посмотрел на незнакомого мужчину.       — Как думаешь, кто-то поработал с твоей памятью? Или же ты сам стёр свои воспоминания? Хотя, вероятнее всего, ты стал жертвой программного сбоя… Да, скорее всего, так и есть. Не повезло тебе.       Имон хмыкнул и посмотрел на мужчину, как на умалишённого. Только идиот будет утверждать, будто киборг в состоянии стереть все свои воспоминания. Даже если бы такое произошло, копии бы сохранились во внутренних программах, но Имон искал там — и ничего не нашёл. Будто у него никогда и не было памяти, а из «Аммон Ра» он выбрался совсем чистым и новым. Программные сбои у киборгов были реже, чем у андроидов, но Имону всё равно не понравился этот вариант. Он даже хмыкнул ещё раз, этим действием подчёркивая своё недовольство.       — Я не хочу причинять тебе вред, — мужчина подошёл ближе, положил руку на край кушетки и кивнул на ремни, удерживающие Имона. — Я отпущу тебя, если ты пообещаешь вести себя спокойно.       — Без обид, старик, но ты не выглядишь шибко сильным. Ты же…       — Я сильный. Сильнее тебя и сильнее… других, — он осёкся, проглотил слово, почти сорвавшееся с языка, и заменил его другим, слишком расплывчатым и подозрительным, чтобы Имон не заинтересовался. — Обещаю, я тебя не трону. Я не сдам тебя полиции и не позволю никому до тебя добраться. Взамен я прошу лишь разрешение на изучение твоей правой руки и того, что в ней скрыто. После этого я, как мы и договаривались, установлю тебе другой протез. Этот у тебя уже совсем износился.       Ни один из сканеров не сообщил Имону, что его собеседник лжёт. И хотя знаний в общении с людьми, что были у Имона, было недостаточно, ему всё равно показалось, что старик говорит искренне. До него с Имоном ещё никто так не говорил. Отчего-то это бесило ещё сильнее.       — Мне нужно что-то большее, чем обещание, — проскрежетал Имон. Волна раздражения, поднявшаяся несколько мгновений назад, накрыла его с головой.       — Двадцать тысяч грийдов тебя убедят?       — Бо-осс, — протянул Номер Семь, сокрушённо качая головой. — Я знаю, что для вас эта незначительная сумма, но подумайте о…       — Я знаю, — громко и резко сказал мужчина, перебив его, — что делаю. Спасибо, что думаешь обо мне.       — Не только о вас.       — Ты предлагаешь мне деньги за то, что ты будешь копаться в моей руке? — на всякий случай уточнил Имон. Мужчина кивнул и начал отключать провода и ослаблять ремни, но делал это слишком медленно и расслабленно, будто занимался любимым хобби, а не пытался склонить буйного пациента на сотрудничество.       Когда ремни были убраны, Имон сразу же спрыгнул на пол и отошёл подальше. К сожалению, экран, оказавшийся рядом, продемонстрировал ему лицо Номера Семь, смотрящего на гостя с неприкрытым подозрением. Имон проигнорировал его взгляд, сосредоточившись на собственных ощущениях. После произошедшего доверять сканерам было опасно, особенно если учесть тот факт, что они не выявили повреждений левой руки. Но Имон помнил, что неизвестный мужчина прострелил ему руку.       Повторно запущенное сканирование ничего не дало. И тогда Имон, стараясь не замечать внимательного взгляда мужчины, осторожно посмотрел на свою левую руку. Самую обычную, человеческую, с мозолями, проступающими на запястье венами и длинными тонкими пальцами со сбитыми костяшками. Имон помнил каждый синяк и царапину, заработанную из-за какой-нибудь оплошности, но не помнил, чтобы прямое попадание не оставляло следов. Его левая рука была полна других едва заметных шрамов, но не следов от выстрела.       — Что ты сделал? — шёпотом спросил Имон, резко вскинув голову. Он помнил боль, вместе с пулей прорезавшую ему руку, и помнил, что из глаз почти брызнули слёзы. Почему они всё же не появились, Имон прекрасно знал.       — Устранил отслеживающее устройство. Я не хотел, чтобы тебя нашли. По крайней мере, не здесь.       «Что это значит?»       — А если этого хотел я?       — Для чего?       Имон понятия не имел. Он спорил ради спора, надеясь, что мужчина проболтается о чём-нибудь, что пробудит воспоминания Имона. Или, на худой конец, даст ему возможность найти нужную ему информацию в Потоке.       Имон хотел, чтобы было хоть что-то, что поможет ему перестать чувствовать себя потерянным.       — Где шрам? — перевёл тему Имон, дёрнув левой рукой. Жжение в глазах было до раздражающего знакомым и противным.       — Регенео, — только и ответил мужчина, — и немного настоящей магии.       Имон скептически посмотрел на мужчину, но тот не удостоил его более подробным ответом. Мужчина вернулся к своему столу, на котором в идеальном порядке были разложены инструменты, планшеты и провода, часть из которых поразительно аккуратной связкой тянулась к кушетке, где недавно лежал Имон.       — Кто ты, чёрт возьми, такой?       Мужчина повернулся к нему и хмыкнул. Имон уже давно прогнал его по всем программам, что были у него, но не нашёл совпадений. Поиск в Потоке выдавал ошибку.       Невысокий мужчина с зачёсанными назад седыми волосами, глубокими морщинами на жёстком скуластом лице, очками в квадратной оправе, за которыми скрывались глаза терракотового оттенка, и одетый в простые штаны, белую рубашку и лабораторный халат был до того обычным и неприметным, что Имон никак не мог его разгадать. В уголке сознания шевелилась мысль, что мужчина не так прост, каким пытается себя показать, но Имон был бессилен. Единственная странность, которую он заметил — очки. Сейчас уже никто не носил таких старых и неудобных очков. Даже бедняки, не способные накопить денег на операцию по улучшению зрения или установке нового протеза. Имону вообще казалось, что таких очков уже и не осталось во всей Вселенной.       — Ты можешь звать меня доктором, — простодушно ответил мужчина, спрятав руки в карманах халата.       — Док, значит… И какова твоя специальность?       — Кибернетические и киберхирургические услуги.       Даже это не помогло Имону найти информацию в Потоке.       Словно и не было этого мужчины, взглядом настоящего хищника внимательно следящего за Имоном.       — Уточню ещё раз: ты предлагаешь мне деньги, а взамен будешь копаться в моей руке? Разве ты уже не сделал это?       — Защитный механизм, — ответил док, будто то объясняло всё на свете. — Мне нужно изучить то, что скрыто в твоей руке, без угрозы сломать себе челюсть.       — В моей руке нет ничего необычного. Она такая же, как и у других киборгов.       — Ошибаешься. В твоей руке скрыты послания.       Имон видел то видеосообщение, что появилось незадолго до его столкновения с доком, но не знал, что оно было не единственным. Вернее сказать, не хотел этого признавать. Если бы он согласился с доком, то признал бы, что с его рукой и впрямь что-то не так. С ним, Имоном, что-то не так.       — К сожалению, из-за программного сбоя многое перемешалось.       — Но я не знаю ни о каком программном сбое, — возразил Имон, сверкнув глазами. Номер Семь, возившийся с зашифрованной на неизвестном Имону языке информацией, бросил на него быстрый взгляд и замер.       — Какие у тебя интересные глаза, — прошептал Номер Семь, но из-за расположенных со все сторон динамиков его голос прозвучал слишком громко. — Босс, их тоже нужно изучить.       — Позже. Итак, Имон… ты же себя так называешь? — док выдавил учтивую улыбку, но Имон не ответил. — Пусть будет так. Вот в чём дело, Имон: в твоей руке Джориус зашифровала несколько посланий. Одно из них ты уже видел. Не хочешь досмотреть остальные?       Да, Имон хотел. Но признаваться в этом чудаковатому доку, похитившему его? Имон скорее на горло себе наступит, чем сделает это.       Однако… Однако у него было не так много вариантов. Имон был киборгом без настоящего имени, документов или даже каких-нибудь связей, которые помогли бы ему продержаться ещё какое-то время. Всё, что было у Имона — это его тело и его программы, которые, если верить доку, дали сбой.       — Допустим, хочу, — пробубнил себе под нос Имон, подчёркнуто не смотря на собеседника. — И что для этого нужно сделать?       — Подключить тебя к моей системе.       «Подключай его».       «Он не готов».       «Подключай!»       Слова эхом пронеслись в голове, вынуждая Имона сделать шаг назад. Пробежавшая по телу дрожь напоминала удар током, но была в разы неприятнее.       Имону показалось, что перед ним только что проскочило воспоминание.       — Я не подопытный кролик, — скрипнул зубами Имон, делая ещё один шаг назад. Пусть док посчитает его трусом, а Номер Семь в открытую об этом заявит. Пусть. Имон не хотел вновь ощущать жёсткость кушетки или холод стола, к которому его привязывали, не хотел видеть окруживших его меддроидов, таблиц и схем, заполнивших всё свободное пространство лаборатории. И не хотел видеть людей, которые будут изучать его, словно тот лежал под микроскопом.       «Аммон Ра» не сгорел. Он прямо здесь, со всех сторон нажимает на Имона, вынуждая его отступать всё дальше.       — Это всего один провод, — док в успокаивающем жесте поднял руки и сделал шаг к Имону. — Ты не обязан ложиться обратно. Можешь стоять, если тебе так удобно. Можешь выбрать любое место в этой лаборатории, где тебе будет удобно.       — А вне её?       — Пока нельзя. Никто не должен знать, что ты здесь.       — Почему?       «Никто не должен знать, что он здесь. Он — мой. Не забывайте об этом, доктор».       Опять оно. Ужасающее чувство, накатывающее на Имона волной, грозящейся сбить его с ног. За два месяца — тишина, а за несколько минут нахождения в этой лаборатории — лавина, из-за которой он скоро умрёт.       — Почему именно я?       Док остановился, отвёл взгляд. Попавшийся ему на глаза Номер Семь намеренно перескочил на другой экран, оставив своего босса без поддержки.       — Что во мне особенного?       Док вновь посмотрел на Имона и медленно, словно боялся, что киборг расценит его действия как агрессивные, положил руку себе на шею с правой стороны и постучал пальцами. Неосознанно Имон повторил его действия, и тогда док сказал:       — Всё из-за татуировки, — он немного помолчал, собираясь с мыслями. Сканеры Имона затихли, готовясь поймать мужчину на лжи, но он сказал чистую правду: — Всё из-за твоей метки.