Недобитые

      Марселю казалось, будто что-то в нём не так. Как если бы деталь, отвечающая за что-то крайне важное, вышла из строя, но все остальные ещё могли работать в прежнем темпе. Недолго и мучительно.       К сожалению, на самом деле мучительным было то, что происходило с Джуд Эзарон. По крайней мере, в первое время. Недавно, когда её, брыкавшуюся и кричавшую на всю базу, приволокли в комнату для тестов, она словно резко выключила все эмоции. Не реагировала, когда её привязывали к операционному столу, и даже не шипела, когда к её телу подключали датчики. Зато её эфир нападал быстро, яростно, с каждым разом всё сильнее и сильнее. Дошло до того, что Марселю пришлось присутствовать во время тестов — он должен был усмирять эфир Джуд, как его учила мисс Ан, и позволять врачам рыться в её голове.       От этого Марселю почему-то было очень тошно.       Он не знал, что с ним. Ещё недавно он был только рад помочь мисс Ан, потому что всё, чего хотела она, хотел и он; а она хотела добраться до знаний, спрятанных в голове Джуд. Но её эфир был слабее, а той части, что была дана Зеро, почти не осталась — вся была истрачена на захват девушки. Оставался только Марсель, не представлявший, почему он уже который день едва выдерживает испытания.       «Это ведь то, чего я хотел, верно?» — спрашивал он себя, стоя в самом углу, чтобы не мешать врачам, и смотрел на Джуд. Она всегда поворачивала голову так, что смотрела на него, и от её взгляда по коже бежали мурашки.       Он хотел этого, правда. Помогать мисс Ан — вот, ради чего он здесь. Ради чего вообще существует. Будто звёзды с самого рождения направляли его именно к этому моменту.       «Это ведь то, чего я хотел, верно?»       Морин бы сказала, что он просто страдает из-за невозможности постоянно быть рядом с мисс Ан. Они улетели вместе с людьми Зеро сразу же после того, как доставили на базу Джуд. Мисс Ан не сообщала, куда держит путь, только сказала, что к моменту её возвращения Марсель должен стать для Джуд другом.       Он не был уверен, что друзья должны быть такими: одна привязана к операционному столу, а другой смотрит издалека и сражается с её эфиром.       «Это ведь то, чего я хотел».       Сомнения шевелились в нём, словно паразиты. Сомнения были с ним каждую минуту, когда рядом не было мисс Ан, а в ней Марсель находил утешение. По крайней мере, рядом с ней он знал, кто он и что ему нужно делать. Даже Бруно, прибывший чуть больше недели назад, не помогал Марселю успокоиться.       Эфир почти хлестнул одного из врачей, но Марсель вскинул руку и остановил его. Синие и зелёные искры смешались и осыпались на врача, продолжавшего сосредоточенно поправлять датчик на виске Джуд. Сама Джуд при этом смотрела на Марселя, но её лицо было убийственно спокойным.       Шестое чувство шептало, что стоит ей освободиться от ремней, его уничтожат первым.       Джуд Эзарон не казалась ему опасной или неуправляемой. Она не была слепа и глупа. Она точно знала, кто она и что ей нужно делать, и потому в первое время боролась и спрашивала его обо всём. О неком Имоне, а потом, будто поняв, что проболталась, перестала упоминать это имя. О том, что произошло двадцать седьмого числа шестого месяца в Артемиде. Спрашивала, помнил ли он Пларозию.       Когда Марсель в первый раз забыл, что такое Пларозия, он перепугался до смерти.       Родной планеты он, конечно же, не помнил. Но ему казалось, что, когда его эфир соприкасался с эфиром Джуд, он изредка видел какие-то образы. Огромные куски земли, похожие на летающие острова. Останки кораблей и окостеневших деревьев. И вместе с этими мёртвыми пейзажами — другие, прекрасные, живые. Холмы цветущего вереска, бесконечные зелёные луга, каменно-металлические здания, в своём архитектурном совершенстве превосходящие всё, что когда-либо строили другие цивилизации. Всё это казалось ему до того знакомым, что в груди становилось тесно. И в то же время какая-то часть его шептала: «Ты создан для иного».       Подполковник Регул не говорил, где он подобрал Марселя, зато сразу же обозначил, что теперь они стали семьёй. Марсель не мог называть его отцом, и потому для него подполковник стал дядей. И всё равно, каждый раз обращаясь к нему именно так, а не иначе, что-то внутри противилось, скреблось о стенки лёгких и пыталось раскрошить рёбра. Оно разве что кровь ему не пускало. Марсель вообще никогда не видел своей крови, потому что никогда не ранился.       Оказалось, он очень многого не делал. Не читал бумажных книг, только если они не были частью предоставляемых для изучения реликвий, не ел мороженого, не покидал «Алькора», не влюблялся, не видел своей крови и так далее. Два пункта уже были выполнены, но впереди — ещё сотни, которые беспощадно уничтожались эфиром Джуд. Он продолжал атаковать врачей, приносить образы, которых Марсель не хотел видеть, и перекраивать его каждую новую секунду.       Сущность Марселя будто дробилась, когда эфир Джуд сталкивался с его эфиром. Он не понимал, кем является, откуда появился и куда уйдёт потом. Ему начинало казаться, будто он слышит множество голосов разом.       «Состояние стабильное».       «Органы дыхания стабильны».       «Уровень совместимости с вливаемым эфиром — девяносто шесть процентов».       «Уровень совместимости с вливаемым эфиром растёт».       «Сбой системы».       Он начинал видеть что-то странное, будто перед глазами расплывались разноцветные пятна, напоминающие силуэты, скрытые за пеленой воды. Он хорошо ощущал на себе чей-то тяжёлый взгляд, чувствовал невесомые холодные руки и белозубую улыбку на лице, которого он не мог разглядеть.       Что-то внутри Марселя пробуждалось, и он не мог это контролировать.       «Когда мисс Ан вернётся?..»       С ней было очень спокойно. Она — это свет, к которому они с Морин тянулись, и сила, благодаря которой они двигались вперёд. Она — это совершенство, которого не должно существовать, потому что во Вселенной не было ничего совершенного. Но Хелен Ан была, и Марсель готов на что угодно, лишь бы оставаться рядом с ней.       Холмы цветущего вереска. Бесконечные зелёные луга. Каменно-металлические здания.       Чей-то тяжёлый взгляд. Невесомые холодные пальцы. Белозубая улыбка на тёмном лице.       Марсель кричал от боли, но никто его не слышал.

***

      Тесты проваливались. Бруно пытался высчитать, где в их методах закралась ошибка, но не добивался успеха. Последний тест был два дня назад, а сегодня, двадцать седьмого числа седьмого месяца, должен был состояться ещё один.       Мисс Ан должна была вернуться через четыре дня — так, кажется, она говорила.       Марселю нужно было лишь продержаться.       — Что в её сознании выстроило такой сильный блок? — бормотал Бруно, рассматривая рентгеновские снимки мозга Джуд. Марсель не представлял, что можно увидеть через рентген, но не спешил напоминать про свой эфир.       Он не хотел касаться эфира Джуд. Это пробуждало нечто, чего он не понимал. Это вызывало желание узнать, кто такая Джуд и какие тайны скрывает её эфир.       — Ты не стараешься.       Голос Бруно был резким, требовательным. Марсель почему-то вздрогнул. Разве мужчина не всегда был таким? Да, точно, он всегда был таким. Даже на «Алькоре».       Марсель нахмурился.       Что было на «Алькоре»?       — Марсель.       — Я слушаю, — соврал он, поднимая голову от тарелки с едой. Аппетита не было, но завтрак — практически единственная возможность выведать у Бруно хоть что-то. Теперь, когда над ухом не щебетала Морин, мужчина был более разговорчивым. Неаккуратным.       — Не слушаешь. Я говорю, что ты не стараешься.       — Стараюсь, правда, — вздохнул Марсель. — Тебе не понять, как это ощущается, так что…       Он помахал пластиковой вилкой в воздухе. Бруно недовольно поджал губы.       Все столовые приборы были пластиковыми.       — Всё-таки, девяносто шесть процентов — это плохо, — пробормотал Бруно, отмахиваясь от отчёта, пришедшего всего секунду назад.       Марселю показалось, что он ослышался. Внутри всё сжалось.       — Что ты сказал?       — Шесть процентов — вот насколько мы продвинулись в улучшении наших методов. Девчонка не желает поддаваться.       — Вы заперли её в камере и мучаете тестами. Даже не знаю, почему она не сдаётся.       Бруно возмущённо фыркнул. Марсель опустил голову.       Он что, только что съязвил в ответ? Он не помнил, чтобы когда-нибудь вообще язвил.       Внутри него что-то ломалось, но Бруно было всё равно. Он рассматривал парящие между ними отчёты, рентгеновские снимки, какие-то зашифрованные письма и звёздные карты. Марсель никогда не видел таких карт.       — Какая это галактика? — спросил он, для приличия выдержав небольшую паузу.       — Твой язык не способен произнести её названия.       Марселю показалось, будто внутри него что-то шевельнулось. Это что-то было уверено, что он знает, как читаются и произносятся различные странные словечки, которые считаются древними.       — Что будет с ней, когда вы закончите?       Бруно не ответил. Марсель честно выждал ещё несколько минут, но всё было напрасно. Тогда он встал, распрощался и со своим недоеденным завтраком, и с Бруно, после чего направился к Джуд. Наверное, она как раз закончила есть.       Марсель успел изучить базу вдоль и поперёк — кроме помещений, куда его не пускали. Таковыми были кабинет Бруно, комната мисс Ан и несколько лабораторий, где хранились реагенты, обращаться с которыми он не умел. Любимым местом Марселя был просторный ангар, площадка которого располагалась прямо над шумящим водопадом. Горная цепь, где была построена база, была относительно низкой, но с самого края площадки казалось, что водопад уходит на сотню метров. Когда не было поставок груза или прибытия новых рабочих, в ангаре стояла тишина. Марселя не интересовали манты, грузовые корветы и шаттлы, лишь одиночество, потому что подходить к самому краю и смотреть на водопад решались только самые смелые.       В самом начале Марсель пообещал Джуд, что покажет ей этот водопад. Он был не таким высоким и мощным, как водопады Сидмона или Кратвара, но определённо был самым красивым на всём Кандаране.       Сейчас ему было противно думать об этом.       На пути ему встречались работники базы: охранники, врачи, медсёстры, обычные служащие и те, кого Марсель немного побаивался — люди Зеро. У них не было отличительных знаков, словно они были способны мысленно определить своих среди толпы чужих, и это сводило Марселя с ума. Они никогда не разговаривали с ним, но те всегда провожали его внимательными взглядами. Даже не мигали.       Иногда Марселю казалось, будто в их отражениях прячется какая-то тень.       Он похлопал себя по щекам, свернув в последний коридор. В конце было помещение, ставшее камерой Джуд. Двое вооружённых охранников смерили подошедшего Марселя пустыми взглядами, которые не менялись до тех пор, пока он не приложил руку к сканеру и не прошёл проверку.       Почему-то система всегда пропускала его на две секунды медленнее, чем было нужно, словно не могла считать отпечатки его пальцев.       Марсель помотал головой, дождавшись, пока двери откроются, и вошёл внутрь.       Джуд сидела на кровати и потирала виски, беззвучно шевелила губами, словно говорила сама с собой. Марселю показалось, что температура ниже установленного порога, считавшегося приемлемым для Джуд. Но, возможно, он просто плохо себя чувствовал.       — Привет, — произнёс он, подходя ближе. Мисс Ан предупреждала: метр до прозрачных дверей — максимум. Ближе нельзя. Но Марселю всегда хотелось подойти ближе. Джуд ведь была такой же, как он. — Как ты?       Джуд подняла на него взгляд и, поморщившись, раздражённо махнула ладонью. На прозрачных дверях стала медленно вырисовываться какая-то надпись. Джуд рисовала эфиром на каждой поверхности, которая была в её камере, и Марсель видел, что у неё получалось. Звёздные карты, отдельные созвездия, очертания кораблей, животные, цветы, какие-то черты людской внешности. Например, чешуйчатый хвост затерялся где-то между Кассиопеей и Цефеем, женская фигура, напоминающая песочные часы, была частью созвездия Ящерицы. Рука с ненастоящими пальцами задевала Рысь.       Надпись наконец сформировалась. К счастью, она была на межзвёздном — в последнее время Марселю было трудно читать другие языки, что беспокоило его сильнее, чем он показывал.       — Ты не настоящий, — прочитал он, и только после, спустя один удар сердца, понял истинный смысл этих слов.       «Ты не настоящий».       Марсель нервно рассмеялся.       — Что? Как это я могу быть ненастоящим?       Джуд помедлила, смотря на него глазами, полными, — о, звёзды, — сочувствия и раскаяния. Её ладонь поднялась выше, и пальцы зашевелились, словно она одновременно дёргала за пять разных нитей, каждая из которых поддавалась в своём темпе.       «Ты подчинён чужой воле».       Незнакомое и одновременно знакомое чувство, скребущееся в груди, почти разлилось по всему телу.       — Что? — тихо повторил он. — Я тебя не понимаю.       «В тебе нет эфира, поэтому ты не существуешь».       Марсель нахмурился.       — Ты меня запугать решила? — пробормотал он, стуча костяшками пальцев друг о друга. — Вряд ли у тебя получится.       Хотя Марселю, разумеется, было страшно. Не из-за того, о чём писала Джуд — её послания были лишь каплей в море страха, с которым Марсель отныне существовал день и ночь.       Он не понимал, что с ним, и оттого боялся ещё сильнее. Иногда он забывал, как зовут того или иного охранника, и мог по несколько минут топтаться на месте, не решаясь обратиться без имени. Мог застыть на месте во время обеда, уткнувшись взглядом в какую-нибудь точку, и очнуться только спустя несколько минут. Просыпался ночью, запутавшись в мокром от пота одеяле, и трясся от неконтролируемого страха, начавшего преследовать и во сне. С каждым днём его эфир клокотал всё сильнее, и Марсель никак не мог ему помешать.       Порой ему казалось, что тело плавится. Он, идущий куда-то, мог остановиться, опереться о стену и с ужасом смотреть, как кожа и мышцы, превратившиеся в вязкую массу, стекают с костей. Он мог чувствовать прожигающий изнутри жар и холод, не позволявший двигаться, и тысячи пронзительных взглядов, направленных на него, причём в абсолютно пустой комнате.       Может, это обычная паранойя? Хотя вряд ли с термином «паранойя» можно использовать слово «обычная», но иного объяснения Марсель не находил. Он волновался постоянно, двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю, но разве не так должен чувствовать себя человек, которому доверили нечто столь важное? Убедить Джуд, что он для неё не опасен, что она может доверять ему — дело, с которым он должен идеально справиться. Мисс Ан не просто так обратилась к нему за помощью, она точно знала предел возможностей Марселя, его сильные и слабые стороны, которые либо помогут ему, либо станут препятствием.       Но с каждым днём Марселю начинало казаться, что главное препятствие — это он сам.       — Если тебе просто хочется пооскорблять кого-нибудь, — наконец произнёс он, собрав руки на груди и искренне надеясь, что выглядел хотя бы отдалённо таким же грозным, как мисс Ан, — то скажи об этом нормально.       Джуд смотрела на него, изучая каждую черту его лица, так долго, что Марселю стало неуютно. Почему она выглядит такой злой, опустошённой и уверенной в себе одновременно? Почему всё время смотрит только на него, не обращая внимания на врачей, лаборантов и охранников? Почему только его прожигает таким пристальным взглядом, что Марселю начинает казаться, будто он проникает до костей и безжалостно крошит их?       В Джуд ничего пугающего, кроме её эфира и этого странного взгляда, не было. Она была невысокой, худой, даже хрупкой; ни острых зубов, ни изогнутых когтей, способных рвать плоть. Только мятая серая роба, которую Джуд, кажется, не снимала уже несколько дней, даже спала в ней, вытянутые пларозианские уши и короткие волосы, кончики которых уже достигали линии подбородка.       Марсель пытался вспомнить, когда ей остригли волосы, но столкнулся только с абсолютной пустотой в голове. Не было ни одной мысли, все планы, которые он старательно прокручивал про себя, надеясь вернуться к привычному ритму жизни, будто испарились. Остались только ощущения чужих взглядов и пейзажи, которых он никогда не видел.       И кто-то ещё. Тёмный силуэт в углу поля зрения, то появляющийся, то исчезающий так быстро, что Марсель не успевал его рассмотреть. Любая попытка проваливалась, а страха становилось только больше.       Джуд встала с узкой койки и сделала шаг вперёд. Марсель инстинктивно шагнул назад, но потом вдруг подошёл ближе. Порыв был секундным и безрассудным, но в голове было так пусто, что даже мысли, способной остановить его, не возникло. Марсель смотрел в прищуренные аметистовые глаза Джуд и видел нечто, чему не было объяснения.       Это не был безграничный космос, звёздное небо или пространства, до которых ещё не добрался ни один корвет. Это не было планетами, станциями или поясами астероидов, где нгуенские пираты умудрялись скрывать свои небольшие корабли.       Казалось, будто Марсель увидел некую границу, разделявшую процветающую Вселенную с иной, безжизненной и пустой, напоминающей огромную чёрную дыру.       Марсель испуганно отскочил назад и, не прощаясь, вылетел в коридор.

***

      Мир Марселя постепенно разбивался на кусочки пазла, которые никак не желали складываться друг с другом. Он ежедневно занимался своими обычными делами, выполнял всё, что ему говорили старшие, но общаться с Джуд стало гораздо сложнее.       Она больше ничего не писала, не рисовала на стенах и даже не звала кого-то во сне, как было, когда Марсель застал её в неудачный момент. Она сидела на полу, смотря перед собой, и что-то бормотала себе под нос. Порой ему казалось, что он понимал. Он слышал слова, которые точно изучал, но никак не мог понять, к какому языку они относятся.       Постепенно ему начинало казаться, будто даже межзвёздный — слишком сложный для понимания язык.       Марсель слушал кого-то и ничего не понимал. Простые слова вдруг превращались в полнейшую ерунду, тяжёлый язык заплетался, воздуха постоянно не хватало. Но никто этого не замечал и продолжал говорить с ним, как ни в чём не бывало. Любая попытка Марселя объяснить, что он задыхается и тонет, ни к чему не приводила.       Любая попытка что-то изменить приводила только к тому, что он тонул всё быстрее.       Сегодня Марселю с самого утра казалось, что воздуха в лёгких осталось совсем мало.       Он стоял перед камерой Джуд и думал, как начать диалог. Может, рассказать о погоде? Нет, это будет совсем глупо. Джуд давно не была на улице, она вряд ли даже знает, какое сегодня число. Марсель, впрочем, тоже не знал — границы времени не просто размылись, они безвозвратно стёрлись. Существовал только эфир, всесильный, всепоглощающий и всепроникающий, и цель, к которой Марсель, как заведённый, шёл, не отвлекаясь на сумбурные мысли и какую-то сверхъестественную силу, ледяными руками сжимавшую лёгкие.       Джуд смотрела на него и сквозь него одновременно. Марсель беспокойно переминался с ноги на ногу, не представляя, когда будет следующий тест, когда Джуд вдруг поднялась на ноги и подошла к защитному стеклу. Марселю следовало отойти, но он, не отдавая себе отчёта в действиях, наоборот, приблизился, почти одновременно с Джуд приложил ладонь к стеклу и склонил голову набок. Джуд смотрела, не отрываясь, не меньше минуты, после чего развернулась и подняла руки, как дирижёр из одного старого земного фильма. Постепенно на стенах, потолке и полу стали проявляться светящиеся зелёным абстрактные рисунки. Марсель жадно ловил каждую черту, каждую новую деталь, чувствуя, что уже видел это.       Чешуйчатый хвост затерялся где-то между двумя созвездиями — Кассиопеей и Цефеем. Женская фигура, напоминающая песочные часы, была частью Ящерицы. Рука с ненастоящими пальцами задевала Рысь. Каким-то непостижимым образом в созвездии Ориона появился профиль человеческого… нет, пларозианского лица, смотревшего наверх: кончик вытянутого уха задевал Сириус, пояс Ориона стал частью прикрытых глаз, но Бетельгейзе Марсель не нашёл. Ригель и Беллатрикс были странными линиями, подчёркивающими черты пларозианского лица, но на месте Бетельгейзе — пустота.       Марсель уже открыл рот, впервые почувствовав, что сможет озвучить вопрос без заплетающегося языка, но услышал шаги в коридоре раньше, чем грохот своего упавшего в пятки сердца.       Он инстинктивно отошёл на нужное расстояние и застыл.       — Подъём, Эзарон, — бесцветно произнёс Бруно, пропуская вперёд двух охранников. — Время нового теста.       Все рисунки Джуд, сделанные эфиром, исчезли. Она никогда не позволяла увидеть что-либо из этого никому, кроме Марселя, будто он был особенным.       Но разве он был особенным? Он — Марсель Регул, племянник ныне покойного подполковника Регула, который умеет… что?       Что умеет Марсель?       Как только охранник провёл ключ-картой над панелью, Джуд встрепенулась и вскинула руки. Оба охранника застыли, и Марсель увидел, как на их шеях появились тонкие нити зелёного эфира, складывающиеся в очертания женских ладоней. Он должен был остановить это, но не двигался.       В голове, как и в сердце с лёгкими, было пусто, но одно Марсель знал точно: всё это — неправильно.       Джуд держала за горло охранников, но именно Марсель ощущал на своей коже чужую руку. Не тёплую, каким казался эфир Джуд, и не холодную, как та, что изредка появлялась в его кошмарах. Это было что-то среднее. Неприятно среднее. Рука скользила по его скуле, следом за ней тянулась нить света. Этот свет проникал в каждый уголок его тела и ударял так сильно, словно хотел сломать.       Неправильно, неправильно, неправильно…       «Ты не настоящий».       «Ты подчинён чужой воле».       «В тебе нет эфира, поэтому ты не существуешь».       Но Марсель существовал, и он знал: то, что они делают с Джуд, неправильно.       Он вскинул руку и выбил планшет из рук Бруно. Мужчина округлил глаза и уставился на него, как на досадную помеху, неожиданно заговорившую о какой-то ерунде.       — Вот, значит, как, — почти скучающе произнёс Бруно, поднося палец к наушнику, которого Марсель раньше не замечал. — У нас сбой системы. Требуется помощь.       Марсель не стал дожидаться продолжения. Он ударил снова, сбивая Бруно с ног, и эфиром прижал его к стене. Синие ленты, становящиеся плотнее, оплетали тело мужчины, проникали в стену и цеплялись так крепко, что их уже невозможно было разорвать.       — Простите, — судорожно выдохнул Марсель, чувствуя, что вот-вот заплачет.       Он не помнил, плакал ли вообще когда-нибудь.       Он вообще ничего не помнил. Сейчас в его голове гремело только три мысли, двигавшие его вперёд.       «Ищи её, защищай её, никого к ней не подпускай».       Марсель не знал, откуда они появились, но не мог им противиться.       — Простите, — повторил он, надавливая эфиром сильнее. Он хотел лишить Бруно сознания, потому что знал, что это возможно, но у него не получалось сосредоточиться. — Простите, простите…       Что-то зелёное пронеслось мимо него и врезалось Бруно в виски. Он закричал, но быстро сник. Голова упала на грудь, изо рта вырвался хриплый стон. Марсель в ужасе отвернулся от него и увидел Джуд, возле ног которой лежали бесчувственные охранники.       — Ты всегда так могла? — дрожащим голосом выдавил Марсель, надеясь, что это выдаёт лишь его растерянность, а не боль, разрывающую изнутри.       Джуд склонила голову набок, смотря на него.       Да, точно, он же был одним из тех, кто сделал всё это с ней. Сейчас она прибьёт и его.       Но Джуд ничего ему не сделала. Она подняла левую руку и постучала по запястью, смотря на Марселя в ожидании ответа. В его голове щёлкнуло.       — Браслет? — на всякий случай уточнил он. Джуд кивнула. — Ага, браслет… Прости, что они забрали его, прости…       Почему он вообще извиняется?..       Мисс Ан сломала её браслет и отдала Бруно, но Марсель не знал, для чего. Зато он сумел выяснить, что мужчина всегда носил его, ставшего двумя половинками изогнутого матового материала, с собой.       Искать половинки браслета в карманах белого халата Бруно было тяжело и легко одновременно. Марсель будто чувствовал лёгкое гудение, исходящее от них, потому что они были пропитаны эфиром. Он же вырвал половинки из рук Марселя, как только тот нашёл их, и преподнёс Джуд. Она неуклюже соединила их на своём запястье и, что сильно удивило Марселя, сумела вернуть его к прежнему состоянию. Теперь браслет был целым, только с зелёными сияющими прожилками, как в мраморе.       — Пойдём, — пробормотал он, оторвав взгляд от её браслета. — Ты умеешь управлять кораблём?       Джуд подняла ладони с искрящимся эфиром.       — Хорошо. Ладно. Пошли, пока они не очнулись.       Он сказал «пошли», но, стоило им миновать двери камеры, как Марсель схватил Джуд за руку и побежал. Сердце билось у него в горле, а эфир клокотал от страха и боли.       Сирена и красные огни появились спустя пять минут — слишком долго, чтобы он не успел запаниковать минимум десять тысяч раз. Марсель был уверен, что сейчас ему наперерез бросятся охранники или люди Зеро, но им никто не попадался. Механический голос, льющийся с потолка, скандировал то же, что было отображено на всех рабочих панелях: «Незаконное проникновение».       Неужели кто-то и впрямь проник на базу?       Но, стоило ему бросить быстрый взгляд на Джуд, как он всё понял: системы среагировали на вмешательство её эфира. Она бежала, спотыкаясь о собственные ноги, едва не падала, но неизменно касалась ладонью любой поверхности, до которой могла дотянуться. Эфир вспыхивал и мгновенно приступал к делу. Лампы то гасли, то вновь включались, и постоянно вспыхивающий свет больно бил по глазам. Искажённые голоса виртуальных помощников то невообразимо растягивались, то ускорялись так, что напоминали писк. Экраны барахлили, двери хлопали, лифты отказывались открываться.       Сбегая по лестнице, на которой Джуд едва не навернулась трижды, Марсель слышал ругательства персонала — кто-то застрял в лифте, кто-то не мог выбраться из кабинета, на кого-то напали меддроиды. Марсель мог бы попросить Джуд быть мягче, но язык его не слушался. Каждую секунду, в течение которой он смотрел в абсолютно пустое лицо девушки, мысль, что нужно убираться как можно дальше, лишь крепла.       Пусть базу охватывает хаос, который им только на руку. Главное — успеть добраться до ангара и улететь, пока его не заблокировали или пока он не заблокировался самостоятельно. Дальше Марсель что-нибудь придумает.       Но дальше были только люди Зеро, преградившие им путь, и шум водопада под площадкой ангара. Холодный от близости воды воздух неприятно касался разгорячённой из-за бега кожи. В голове Марселя было так пусто, что он даже не сразу понял, что загородил собой Джуд. Однако спустя несколько мгновений она выглянула из-за него, вытянув руки, и сжала кулаки.       Людей Зеро было не меньше дюжины, и половина из них схватились за горло.       Почему Джуд такая сильная? Марсель, сколько бы ни старался, не мог взять и остановить сразу трёх людей. Они сбрасывали хватку его эфира легко, будто отмахивались от жужжащего над ухом насекомого, и приближались. Их оружие всё ещё не было обнажено. Марсель предположил, что они нужны людям Зеро живыми.       — Брось, Эзарон, — громко сказал один из них. — Тебе не справиться со всеми.       Марсель оглядел его: коротко остриженные чёрные волосы, глаза сочно-зелёного цвета и три кольца в нижней губе. Его чёрная форма ничем не отличалась от формы других, но Марсель сразу узнал Блейза — он был главным среди группы Зеро, которая была на базе всё это время.       Джуд ему не ответила. Марсель спиной чувствовал, как она дрожит от страха, холода или боли, или же от всего сразу. Но она упрямо поднимала руки, выпуская эфир, вытягивала его из самой базы и рушила связи, благодаря которым она стабильно работала. Свет мигал всё чаще и чаще, скрежет металлических дверей, вой сирены и сообщения виртуальных помощников смешивались в гул, раскалывающий голову.       Не успев предпринять ещё одну попытку, — и потянувшись к пистолету, разумеется, — Блейз застыл. Жилка на его шее бешено пульсировала, а глаза запылали ещё ярче, когда Джуд и Марсель пробежали мимо него.       Джуд одновременно ломала все системы базы, держала двенадцать людей Зеро под контролем и не давала им напасть — это было мощью, которую Марсель никогда не видел. Он бы хотел понаблюдать за ней, но времени совсем не оставалось. Предстояло ещё разобраться, как поднять чёртов корабль и не дать Блейзу подбить их.       Один из шаттлов находился аккурат возле ограничительной линии, совсем близко к площадке над водопадом. Если Джуд сумеет удержать людей Зеро ещё немного, они успеют подняться на корабль и даже включить защитную матрицу.       Всё сработает. Всё обязательно…       Джуд закричала и споткнулась. До ограничительной линии оставалось меньше двух метров, и Марсель то ли был так опьянён этим, то ли совсем потерял связь с реальностью, что не услышал выстрела. Он обернулся, воздвигая эфир наподобие защитной стены, и быстро скосил глаза на Джуд. Она приподнялась и села, тихо скуля от боли в простреленной правой голени.       Странно. Её эфир был таким мощным и точно должен был защитить её. Неужели она настолько ослабла за то время, что провела здесь, что на защиту самой себя уже не хватало сил? Неужели для разрушения базы и удержания людей Блейза от нападения она тратила не только эфир, окружавший их, но и собственный, текущий в венах вместе с кровью?       Марсель ничего не понимал. Он смотрел на красную кровь, текущую из правой голени Джуд, и ему казалось, что воздуха в лёгких совсем не осталось.       — Отпусти эфир, Марсель.       Он поднял голову и увидел Бруно, идущего к ним с поднятым пистолетом. Тонкая нить синего, протянувшаяся в воздухе, подсказала Марселю, что выстрелил именно мужчина.       Джуд тяжело дышала, но смогла встать и опереться на плечо Марселя. Они отступили на шаг.       — Отойди и дай забрать Эзарон.       — Вы обещали, что не навредите ей, — выдавил он, сильнее сжимая кулаки. Чем сильнее его намерение, тем крепче и сильнее эфир. Первый урок мисс Ан, который он запомнил.       Но ничего не получалось. Казалось, будто эфир — это межзвёздный, и Марсель ни с того ни с сего разучился говорить. Слова давались ему с трудом, действия — ещё труднее. Удивительно, как он ещё не задохнулся от страха.       Вокруг было так темно и холодно, а изо рта, наверное, уже шёл пар. Чей-то силуэт то появлялся в углу поля зрения, то исчезал. И голос, принадлежащий кому-то, кого он не знал, без остановки повторял всё то, что Джуд писала эфиром на стенах.       «Ты не настоящий».       «Ты подчинён чужой воле».       «В тебе нет эфира, поэтому ты не существуешь».       — Ты не понимаешь, что делаешь.       Марсель бы обязательно согласился, если бы Бруно не был прав. Однако Марсель ни за что не признался бы ему в этом. Он знал, что поступает правильно, но не понимал, откуда такая убеждённость. Откуда вообще эти противоречивые чувства и почему его бросает из крайности в крайность.       — Я прекрасно всё понимаю, — с огромным трудом произнёс Марсель.       — Нет, Марсель, — Бруно рассмеялся, улыбнувшись, и на его лице отразилась жалость. — Ты ничего не понимаешь без команд.       Они отошли ещё на шаг. Бруно и люди Блейза приблизились. Затем это смещение повторилось несколько раз, пока Марсель пытался осознать услышанное и не дать стене эфира, защищавшей их, упасть.       До края площадки остался метр.       Его эфир дрожал, как тонкий лист на ветру, который уже давно должен был опасть.       — Отдай Эзарон, и ты останешься цел, — произнёс Бруно, не опуская пистолета.       — Мой эфир знает, что вы с ней сделали. Я не позволю вам продолжать.       Блейз вдруг ядовито улыбнулся. Он, как и все его люди, уже давно направил на них оружие, но Марсель замечал только Бруно.       — О, Марсель, — гулко рассмеялся мужчина, покачав головой. — Твой эфир?       В секунде молчания потонули даже вой сирены, шум внутри базы и беспрерывные сообщения механического голоса о незаконном проникновении.       Марсель и Джуд отошли ещё на два шага. Девушка стискивала зубы и дышала сквозь них. Её кровь оставляла дорожку на металлическом полу.       — У тебя нет своего эфира, Марсель, — жёстко произнёс Бруно. — И никогда не было. Эфир есть только у живых.       Гул в голове Марселя стал громче. Джуд сжала его плечо, и они отошли ещё на шаг, но он этого даже не заметил.       — Докладываю, — Бруно приложил палец к наушнику и, немного сместив руку с пистолетом, произнёс: — Объект номера два «Стального сердца» отошёл от программы и был устранён.       Марсель ощутил, как всё внутри него сжалось. Он развернулся, всё ещё держа стену эфира, колеблющуюся от гула в его голове, и толкнул Джуд к краю. Он увидел, как расширились её глаза, когда она перелетела за край и будто на секунду зависла в воздухе, как её рука протянулась к нему, словно хотела схватить.       Марсель рванул к ней, но пуля пробила голову, и последним, что он увидел, была синяя жидкость, брызнувшая во все стороны.

***

      Когда Джуд открыла глаза, вокруг всё было белым и серым. Холод кусал за пятки и обжигал простреленную правую голень.       Стиснув зубы, Джуд приподнялась на руках и взвыла: боль в ноге была адской. Эфир боролся с ней, пытался свести разорванные края вместе и залечить рану, но одновременно с этим он пытался удержать нормальную для тела температуру и скрыть её присутствие от всего мира. Он тянул вверх, заглушал любой вскрик и окутывал тонким покровом, немного защищающим от ветра.       Джуд уставилась на свои ноги. Правая штанина пропиталась кровью и заиндевела, грубые складки холодом резали кожу. Красная дорожка вела назад, выделяясь на фоне тонкого слоя снега, и терялась у воды. Джуд моргнула, думая, что ей это только мерещится, но вода никуда не делась.       «Звёзды…»       Она только что искупалась в ледяной воде с открытой раной. Она читала, что рану ни при каких обстоятельствах нельзя промывать водой из открытых водоёмов — проблема была в живущих в ней микроорганизмах, способных занести инфекцию. Но это было единственным, что она помнила, помимо простой установки: нужно убраться отсюда как можно дальше.       Джуд, набрав в грудь побольше обжигающего воздуха, попыталась приподняться на локтях. Боль опять прорезала голень, свела мышцы, но Джуд, до крови прикусив кончик языка, заставила себя продолжить подъём. Её эфир справится с этой раной. Он всегда со всем справлялся, будь то мелкие царапины и синяки от падений или же пуля, застрявшая в плече Хейна. Её эфир сумел привести в равновесие эфир Имона, находящийся в хаосе, и он же помог его старому протезу работать. Её эфир со всем справится.       Она повторяла это про себя, кажется, целую вечность, ускользающим сознанием умоляя себя держать равновесие. Джуд почти не чувствовала правую ногу, но, попытавшись сдвинуть её, поняла, что эфир вполне способен компенсировать это. Как тогда, когда они с Ри сбежали от «Гоморры». Только теперь Джуд приходилось прикладывать больше усилий и удерживать концентрацию эфира на ещё одной цели.       Вздрогнув от особенно сильного порыва ветра, Джуд сделала первый шаг. Где-то далеко нарастал шум и то вспыхивал, то гас яркий свет, но она сосредоточилась только на том, что было впереди. На расстоянии, которое не удавалось определить, высились тёмные очертания. Джуд даже не могла понять, что это — лес, холмы или какие-то строения. По левую руку, где-то вдалеке, расплывались низкие горы и башни. Джуд знала это, потому что к ним тянулся тонкий след эфира, пытавшийся растормошить Марселя. До сих пор.       Джуд стиснула зубы, боясь, что стоит ей разрыдаться, как она уже не сможет остановиться.       Если бы она была быстрее, она бы успела схватить Марселя. Она бы утянула его за собой, когда он столкнул её вниз, в воду, и её эфир сумел бы защитить их обоих. Всё бы получилось, если бы она была быстрее.       В секунду, когда Марсель оттолкнул её, эфир затаился. Джуд видела испуг в синих глазах Марселя, как дрогнули его руки, будто он пытался запоздало воссоздать рухнувшую защитную стену, оградившую бы их от пуль. Как одна всё же попала ему в голову, и Марсель дёрнулся, резко, неестественно, и упал, едва не сорвавшись вниз. Дальше она ничего не помнила.       Она и до этого мало что помнила. Но момент, когда пуля пробила голову Марселя, отпечатался в её памяти.       Эфир подстёгивал двигаться вперёд, и Джуд шла, пустым взглядом смотря себе под ноги. Она видела тонкий слой снега, больно кусавший босые ноги, скользкие мелкие камни и жухлую траву, но могла думать только о испуге в глазах Марселя и дыре во лбу.       Джуд споткнулась и упала, врезавшись коленями в мёрзлую землю.       Ей нельзя было плакать. Нужно было встать, окутать себя эфиром и идти дальше. Первый пункт: найти безопасное место. Будет лучше, если оттуда она сможет зайти в Поток и узнать, где находится. Второй пункт: тщательно осмотреть рану. Она доверяла эфиру, позволяя ему покрывать место ранения невидимым защитным слоем, но ей следовало подойти к этому вопросу более тщательно. Нужно найти чистую воду, лекарства, бинты. И вспомнить, как правильно обрабатывают раны. Знаний, полученных из образовательных программ, было недостаточно. Третий пункт: придумать, как связаться с Анубисом. Он сумел поймать сигнал, посланный её браслетом, когда Ри забрал её к «Гоморре», но Джуд сильно сомневалась в своих способностях. К тому же, она не знала, сколько эфира придётся влить в браслет повторно, чтобы он точно заработал. Она, разумеется, продолжала вливать эфир и надеялась, что браслет отсылает сигнал, но что, если этого недостаточно?       Может быть, ей следует найти корабль? Небольшой шаттл или манту, чтобы убраться отсюда как можно дальше. Все корабли оснащены подключением к Потоку и стандартным комплектом аптечки. С помощью эфира она сумеет поднять корабль и управлять им, а в Потоке найдёт инструкцию, как правильно обработать рану… Но что, если ей придётся оставить планету, а найденный ею корабль не будет подготовлен для космических перемещений? Неужели придётся искать другой?       Джуд, кое-как встав, обхватила себя за плечи. Она не могла понять, какое сейчас время суток, ночь или раннее утро, не могла даже на вид определить флору местности и подумать над тем, на каких планетах она встречается. Может быть, это вообще станция? Джуд прикусила щёку изнутри: на станциях не идёт снег. Значит, она точно на какой-то планете. Нужно лишь понять, на какой именно.       Найти безопасное место, аптечку, Поток — всё просто. Джуд повторяла пункты своего хлипкого плана про себя, с каждым шагом всё сильнее стискивая зубы. Она пыталась защитить ступни эфиром, но он и так был растянут во всех направлениях одновременно, а она слишком ослабла. Казалось, будто голос Тени, — Творца, если верить Хезер Янг, — до сих пор звучит у неё над ухом. Будто сам Творец до сих пор здесь. Джуд бы не удивилась, узнай, что ей холодно не из-за низкой температуры, а из-за его присутствия.       Она продолжала повторять пункты своего плана, но в голове всё чаще всплывали слова Хезер о Творце: кто он и чего добивается. Никакой конкретики, никаких прямых ответов, будто Джуд была лишь частью интерактивной истории, в которой все загадки раскроются только в финале. Её это раздражало даже сильнее, чем жалящий холод, но она упрямо повторяла всё, что успела запомнить, про себя.       Творец искал какие-то координаты. Первая мысль, которая пришла Джуд на ум — стигмы и есть координаты. Но она не знала, как их расшифровать, и они не могли найти ни одной подсказки в Потоке. Пайк говорил, что кратварцы считали отмеченных стигмами «избранными», но «избранные» — понятие чересчур туманное и растяжимое. К тому же, они отличались друг от друга и были похожи одновременно. Голова Джуд раскалывалась из-за множества предположений на этот счёт.       Она оступилась, но не упала. Острые камешки вгрызлись в ступни, но Джуд сжала зубы и продолжила идти.       Думать о пунктах своего хлипкого плана. О Творце и Хезер. Об Анубисе, который наверняка пытается найти её. Думать о чём угодно, кроме Марселя, убитого через долю секунды после того, как он столкнул её вниз.       Джуд споткнулась и упала. Её горло раздирали рыдания, которые она из последних сил подавляла, а в голове бесконечно прокручивался один и тот же момент: испуг в глазах Марселя и пуля, прострелившая его голову, синяя жидкость вместо крови и его рука, свешивающаяся с края.       Если бы она была быстрее, она бы смогла утянуть его за собой. Падение в воду не самое страшное, что могло случиться. Вместе они бы придумали, где найти безопасное место, как до него добраться и как связаться с Анубисом.       Вместе они бы совсем разобрались. Джуд не знала, что толкнуло Марселя помочь ей, но в ответ она бы помогла ему — так же, как помогла Ри. Они оба были пларозианцами и владели эфиром, и Джуд, подумав об этом, громко всхлипнула.       Найти безопасное место, аптечку, Поток — всё просто.       Джуд должна была повторять цели, стоявшие перед ней, про себя, и идти вперёд. Теперь она уже не могла помочь Марселю. Эфир не воскрешает мёртвых, и хотя Марсель не был живым…       Сдавшись, Джуд зарыдала, прижав ноющие от холода руки к груди.       Она посчитала Марселя странным, потому что эфир внутри него ощущался неправильно, будто находился под чьим-то влиянием, которое медленно ослабевало. Она назвала его ненастоящим, имея в виду, что его эфир не может вырваться из-под контроля чужого, но оказалось, что Марсель и впрямь был ненастоящим. Вместо крови она видела синюю жидкость, похожую на ту, что обеспечивала работу внутренних систем и протезов киборгов и андроидов.       Неужели это она повлияла на эфир Марселя и перехватила влияние? Неужели это она заставила его помочь ей, а потом из-за неё он…       Джуд взвыла, уткнувшись лбом в землю. Её не волновали боль, холод и кровь, хлынувшая из-за одного неосторожного движения и теперь тёплой струйкой обжигавшая голень. Джуд волновал только Марсель, попытавшийся помочь ей и поплатившийся за это своей жизнью.       Она даже не узнала, откуда он. Марсель говорил, что жил на станции, но не уточнял, на какой именно. Говорил про ограниченность в перемещении, малом количестве людей, с которыми мог общаться, и мечте побывать на других планетах и познакомиться с другими людьми. Джуд должна была рассказать ему, что Артемида сверкающая и яркая, что Оро — шумный и очень дорогой, а Аке — неприветливый и немного пугающий. Она должна была показать ему больше холмов цветущего вереска, бесконечных зелёных лугов и каменно-металлических зданий. Джуд не знала, откуда они взялись в голове, но уцепилась за них, как за спасательный круг.       Ей нужно было сделать это ещё раз. Подняться и идти, потому что каждая секунда промедления приближала к ней людей, которые её наверняка ищут. Джуд не хотела вновь оказаться в четырёх стенах и находиться в обществе Творца. Она хотела быть уверенной, что эфир, удерживающий браслет в рабочем состоянии, всё же посылает Анубису сигналы, которые он сможет принять и распознать.       Джуд глотала ртом воздух, пытаясь выпрямиться и встать на ноги, когда пошёл снег.       Она замерла, скорее увидев, чем почувствовав, как крохотные снежинки укладывались на её руки. Если бы не лёгкий свет от её эфира, она бы ни за что не смогла этого рассмотреть.       Джуд знала, что ей нельзя отвлекаться на снегопад, даже если он был самым первым в её жизни, но не могла заставить себя пошевелиться. И потом, когда гул вдалеке стал чересчур громким, стало поздно.       Поднялся ветер, едва её не поваливший, и Джуд увидела очертания корабля, приземлявшегося метрах в двадцати от неё.