Недобитые

      Даже будучи капитаном МКЦ, Сириус никогда не должен был ступить на базу «Нова Астры» и уж тем более узнать об истинной цели её существования. И клятвенное обещание не распространяться об этом не убеждало Донована, поэтому Сириус официально отказался от своего звания и покинул МКЦ. Начальство было в ужасе и уже искало его, но Сириусу было плевать. Он никогда и не знал той информации, которая могла навредить МКЦ, и не собирался выдавать чужие секреты. Передав все свои полномочия Атрею, который был знатно удивлён таким решением, Сириус навсегда покончил со своей прошлой деятельностью и сосредоточился только на том, чтобы быть верным аттаром.       Он знал, что его будут искать, что МКЦ ни при каких обстоятельствах не отпустит его так просто, и потому решил залечь на дно. До тех пор, пока Джуд оставалась в «Нова Астре», — чего Сириус, на самом-то деле, не одобрял, — он будет делать то же самое. Даже если она не хотела иметь с ним дела, Сириус будет рядом, чтобы помочь и защитить её от всей Вселенной.       Именно этим он и старался заниматься последнюю неделю. Игнорируя попытки Атрея связаться с ним и тщательно удаляя каждый код, из которого состоял его профиль в Потоке, Сириус приспосабливался к правилам «Нова Астры» и режиму, который установил Донован. Под его опеку автоматически попадал любой заклинатель, согласившийся сотрудничать с организацией, и так как Джуд именно это и сделала, Сириусу пришлось поступить так же. Его не нужно было учить управляться с эфиром, но он хотел быть как можно ближе к Джуд.       Сегодня у них намечался огромный прогресс. Доновану и Цуге были интересны пределы возможностей эфира Джуд, и она согласилась продемонстрировать их через их особую систему проецирования. Однако поначалу она долго сомневалась, постоянно пыталась спрятаться за Хейна и из-за его спины говорила, что не совсем понимает, что от неё требуется. И хотя Сириус прекрасно знал, что эфир подсказывает ей, как действовать, он решил быть первым.       Система проецирования Донована и Цуги была предельно простой, однако использовать её могли только заклинатели эфира. Всё взаимодействие и каждая команда, которую обычные люди прописывали вручную, заклинатели совершали через эфир. От Сириуса не требовалось много: подключив датчик с проводом к руке, он сел в кресло и, сосредоточившись, спроецировал то, чего уже не существовало.       Одним из способов определения силы эфира и было проецирование того, чего не существует в реальном мире. Фактически от заклинателя требовалось создать модель чего-то нереального в программе, используя только эфир, в режиме реального времени. Как Сириусу и казалось, это было довольно простой и даже глупой игрой, каких полным полно в Потоке. Конструирование целых миров и отдельных зданий, создание совершенно новой внешности, моделирование ситуаций, которые никогда не произойдут — с помощью эфира это было довольно просто.       Результаты проецирования выводились на экран, и в течение пятнадцати минут, которые Сириус потратил на этот глупый тест, на нём показывалась Пларозия, какой он её помнил. Огромные башни из стекла и камня с сияющими надписями и движущимися изображениями. Аккуратные, чистые улицы, полные пларозианцев и мелких животных, которые постоянно путались под ногами. Гигантские порты, космодромы, дремучие леса и отдалённые поселения. То, что было уничтожено много лет назад и что Сириус помнил в мельчайших деталях.       В просторном помещении, с трёх сторон окружённом столами с экранами и лабораторным оборудованием, были все заклинатели, кроме Холланда и Аспида, а также Хейн, Имон, Анубис и Изабелла, однако Сириус смотрел только на Джуд. Он терпеливо ждал, пока она осознает увиденное, тщательно изучит каждый кадр, который он воссоздавал с помощью эфира. Судя по сосредоточенному взгляду Анубиса и белым кругам вокруг зрачков Имона, те соотносили увиденное с информацией о Пларозии, которая хранилась в Потоке. Но Сириус смотрел только на Джуд.       — Ну-у-у… — спустя почти пять минут тишины протянула Изабелла, медленно крутящаяся на стуле неподалёку. — Это было красиво.       — Это Пларозия? — тихо спросила Джуд.       — Да, — ответил Сириус. — Такая, какой я её помню.       — А я… Секундочку. — Джуд замерла, уставившись в одну точку, — в плечо Хейна, за которым до сих пряталась, — а потом резко повернулась к Сириусу, снявшему датчик со своей руки. — Сфера у тебя?       Сириус застыл, как вкопанный. За всё это время Джуд ни разу не показала, что помнит хоть что-то. Она прочитала историю, записанную на его теле, и видела сферу на цепочке, которую он носил на шее, но не говорила о ней. Она вообще не говорила с Сириусом ни о чём. Ограничивалась приветствиями и даже не напоминала, что он не должен надоедать её команде.       — Где сфера? — взволнованно протараторила Джуд, подбежав нему. — Где?       Рядом с ней мгновенно оказался Анубис.       — В чём дело? Что за сфера, Джуд?       — Не знаю, но эфир хочет, чтобы я её взяла.       Не веря собственным ушам, Сириус быстро снял цепочку со сферой и протянул её Джуд. Однако она схватила её и, даже не рассмотрев как следует, как того ожидал Сириус, подбежала к Цуге, уже приготовившей второй датчик.       — Только не торопись, — напомнила она, закрепляя датчик на её руке. — И будь аккуратнее, иначе разрушишь всю нашу систему.       — Думаешь, это сработает? — уточнила Джуд, почему-то повернувшись влево — туда, где никого не было. — Хорошо, я попробую.       По спине Сириуса пробежали мурашки. Его эфир никого, кроме присутствующих, не чувствовал. Никто не ждал в коридоре, не томился за дверью. В лаборатории было всего двенадцать человек, включая его и Джуд, но она обращалась к кому-то другому.       Запрыгнув в кресло, Джуд подняла сферу и покрутила её перед глазами. Сириус всё ждал, что эфир раскроет её, но этого так и не произошло. Джуд сосредоточенно крутила сферу, пока маленький датчик, прикреплённый к её руке, мигал неоново-голубым. На огромном экране всё ещё было темно: то ли Джуд не решила, что она хочет спроецировать, то ли никак не могла взять технику под контроль. Второй вариант казался Сириусу невозможным: Джуд была самым сильным заклинателем из всех, кого он знал.       Наконец, спустя не меньше десяти минут, в течение которых Цуга шикала на всех, кто подавал голос, Джуд прекратила крутить сферу. Её взгляд, направленный на металлические пластины, лишь слегка раскрывшиеся, стал стеклянным. На долю секунды Сириусу показалось, что Джуд громко всхлипнула. Но после раздался приглушённый взрыв.       Сириус вскинул голову и уставился на экран, где увидел самого себя: смуглая кожа стала бледнее, лицо и белые волосы были испачканы в крови, она же скопилась возле левого уха. Сириуса пробрала дрожь. Он думал, что Джуд спроецирует какое-нибудь место или, в конце концов, придумает человека, которого на самом деле не существует. Сириус и не предполагал, что она спроецирует день, когда Пларозия пала, а они потеряли друг друга. И теперь он видел всё, что произошло, от лица Джуд.       — Всё будет хорошо, — пробормотал Сириус с экрана, протянув руки к ней.       Он помнил всё так чётко, будто прошло всего несколько часов. Джуд, всего восьми лет от роду, тряслась и плакала, не понимая, что происходит, а он пытался её успокоить, найти безопасное место, спрятать. Они едва успели добраться до общего хранилища знаний, которое лишь чудом не было разрушено, когда с неба посыпались бомбы, и земля раскалывалась из-за эфира, поднимающегося от ядра планеты.       — Дай мне всего секунду, я только пойму, где корабль, и тогда мы…       На экране появились руки Джуд, сжимавшие маленькую сферу. Сириуса вновь охватил страх. Тогда, не зная, что она хочет сделать, он боялся меньше. Теперь же, понимая, что никак не сумел её остановить, чувствовал, как рассыпается на кусочки от страха и боли.       — Не надо.       — Но так нужно, — кое-как выдавила плачущая Джуд тоненьким голосом.       — Всё будет хорошо, — твёрже повторил Сириус, сжимая её руки в своих. — На другой стороне ещё могут быть корабли, идём.       — Их нельзя оставлять там, — возразила Джуд. — Я защищу их, а ты…       — Мы идём вместе, никаких разговоров!       — Я должна! — испуганно выкрикнула Джуд. — Я защищу их, а ты защити сферу!       Она впихнула её ему в руки, и Сириус, наблюдавший за этим из лаборатории, содрогнулся. Мощь эфира, который в тот момент наполнил сферу, он никак не мог забыть. Она бы сбила его с ног, если бы Джуд не надавила на тело Сириуса эфиром.       — Не надо, — в ужасе прошептал Сириус, смотря на неё. — Пожалуйста, аттаэрин, не надо…       — Так будет лучше, — ответила Джуд. В проекции, которую она создавала, взрывов больше не было, но Сириус помнил, что тогда они были до того громкими, что он скорее читал по губам, чем слышал, что говорит Джуд. — Защити сферу. Я тебя догоню.       — Не надо! — отчаяннее повторил Сириус, когда одно его колено быстро опустилось на мраморный пол, покрытый пылью, грязью и кровью.       Трупов тогда было так много, что они закрывали собой всю землю.       — Сделай это для меня, — пробормотала Джуд, поцеловав его в лоб. — Мы скоро встретимся.       Не говоря больше ни слова, она, обогнув Сириуса, ринулась вниз, перескакивая через две, а то и три ступеньки. Прямо вниз, на площадь, от которой ничего не осталось, к горам трупов и рекам крови, за которыми скрывались храмы со знаниями, которые она так хотела защитить.       Сириус помнил, что в тот же момент ноги подняли его и понесли вперёд, через залы и коридоры хранилища к туннелям, по которым он и сбежал, ведомый эфиром Джуд. Но в этой проекции, когда она оборачивалась, чтобы поверить, что контроль не ослаб, он всё ещё стоял на вершине лестницы и звал её, прося вернуться.       Тогда Сириус действительно звал её. Он бежал через огромные залы, утопленные в крови, и просил Джуд вернуться. Он понятия не имел, что она, приказавшая ему бежать вместе со сферой, почти добралась до храмов. Она то и дело спотыкалась об оторванные части тел, врезалась в обломки зданий или натыкалась на брошенное оружие, острые штыри и металлические конструкции, которые изрезали её лёгкие лодочки и изуродовали ноги. Джуд бежала, пока пепел оседал на её коже, подпрыгивала и кричала от испуга каждый раз, когда где-то далеко звучал взрыв, истошно вопила, когда по земле проползали трещины, в которые она едва не проваливалась. Она бежала по разрушенным, обезображенным улицам города и плакала от боли и страха, но не останавливалась. Джуд почти достигла первого храма, наполовину разрушенного обстрелом и вспыхнувшим пожаром, но что-то помешало ей.       Экран погас, и Джуд, громко закричав, остервенело оторвала от себя датчик. Цуга тут же подскочила к ней, но Джуд, выпрыгнув из кресла, как ошпаренная, прижалась к стене, дикими глазами смотря на Сириуса. Краем глаза он уловил, как Хейн сделал шаг вперёд, и тут же эфиром преградил ему дорогу.       — Дыши, аттаэрин, — мягко произнёс он, смотря ей в глаза. — Всё это в прошлом.       Медленно ограждая каждого из присутствующих эфиром, Сириус сам приблизился к Джуд на шаг. Она не отшатнулась, не закричала, не потребовала убраться восвояси. Она лишь ещё крепче сжала сферу в руках и, нервно качнув головой, сделала глубокий вдох.       — А теперь выдохни, — продолжил Сириус, и Джуд тут же медленно выдохнула. — Молодец, аттаэрин. И ещё раз.       Джуд повторяла то, что он говорил, и от этого его сердце только сильнее сжималось: всё было как в прошлом, когда она, испугавшись чего-то, никак не могла восстановить дыхание. Сириус всегда помогал ей, показывал, как нужно делать, и Джуд повторяла за ним, а после говорила, что это настоящее чудо.       — Ты оставил меня, — выдавила она дрожащим голосом. — Оставил, потому что я заставила тебя сделать это.       И хотя это было правдой, Сириус хотел возразить. Её эфир контролировал его ещё несколько дней, в течение которых он, согласно приказу, должен был унести сферу как можно дальше от Пларозии. Но после, когда контроль спал, он вернулся — и не нашёл Джуд.       Он оставил её.       — Я приказала тебе уйти, — протараторила Джуд, едва не глотая слова. — Я приказала, и ты ушёл, а я… Я ничего не помню. Что я хотела сделать? Почему я отослала тебя?       — Не думай об этом, — старательно удерживая на лице улыбку, ответил Сириус. — Всё уже в прошлом.       — Я же сказала, что догоню тебя, но я… Сириус, — от того, с каким облегчением она произнесла его имя, у Сириуса едва не остановилось сердце. — Я не помню, что произошло, но я помню тебя. Я помню, что ты клялся защищать меня.       — Верно, моя аттаэрин. До своего последнего вздоха.       Джуд, размазав слёзы по лицу, скорее проныла, чем произнесла:       — Я тебя помню.       Из последних сил сдерживая слёзы, Сириус начал медленно опускаться на одно колено, — точно так, как и следовало аттару приветствовать свою аттаэрин, — но Джуд, выкрикнув что-то нечленораздельное, подбежала к нему и крепко обняла, повиснув на шее. На долю секунды Сириус поверил, что это лишь уловка, по после, услышав, как она рыдает, обнял её, прижав к себе.       — Прости, что не догнала тебя… — торопливо произнесла она. — Я ничего не помню, но я…       Сириус услышал, как открылись двери, и краем глаза заметил, что даже Анубис, просверлив его злобным взглядом, вышел. В лаборатории они остались одни.       — Всё хорошо, — тихо произнёс Сириус, размеренно гладя Джуд по волосам. — Мы нашли друг друга, и это главное. Всё уже прошло.       — Я ничего не помню, — повторила Джуд, подняв на него глаза. — Ничего. Я не понимаю, как и что…       — Тише, успокойся. Всё будет хорошо.       — Я ничего не помню! — истерично повторила Джуд. — В сфере заключён мой эфир, но я не помню, откуда она и почему я отдала её тебе! Я ничего не понимаю, не знаю и не…       — Я тебе всё объясню. Расскажу всё, что помню сам, и покажу через эфир, если ты захочешь.       Джуд смотрела на него, не мигая и ничего не говоря, так долго, что Сириус начал всерьёз волноваться. Что, если это было лишь временным явлением? Что, если её эфир вопреки всему, что уже сделал, окажется недостаточно силён, и воспоминания вновь исчезнут? Сириус не был к этому готов. Не для того он столько лет искал Джуд, неделями терпел косые взгляды и осуждение, которого не заслуживал.       — Хорошо, — едва слышно согласилась Джуд. — Я тебя слушаю.       Она не отпускала его, всё ещё крепко обнимала, уткнувшись подбородком ему в плечо, и Сириус был готов отдать что угодно, лишь бы этот момент длился вечно. Ему не хотелось вспоминать о жалком месяце, за который изменилось абсолютно всё, и одном единственном дне, когда Пларозия, не выдержав жестокости своего народа, погибла.       — Ты помнишь, кто такие аттар и аттаэрин?       — Не особо. Эфир говорит, что между ними существует связь, но я не могу понять, какая именно.       — Когда дом Эзарон, где ты воспитывалась, принял меня, твой эфир выбрал меня как твоего аттара. Я должен был служить тебе до конца своих дней, быть другом и братом. Ты была счастлива, говорила, что мы никогда не расстанемся. И пока ты училась, я всегда был рядом. Каждый день, каждый час. Ты постигала эфир, учила другие языки, историю и политику, а я был рядом и помогал тебе.       — Политику? — недоверчиво переспросила Джуд. — Зачем?       — Ты была наследницей двух домов, Эзарон и Регул, и эфир выбрал тебя, чтобы ты защищала священные знания, доставшиеся нам от Вересковой Богини.       Джуд отстранилась и, прижав руки к груди, озадаченно посмотрела на него. Сириус едва сдержал порыв вновь обнять её и спрятать от всего мира.       — Когда Имона, Ри и Пайка схватили, Пайк слышал, как Рейнджер и Джейл говорили о Вересковой Богине. А ещё о реликвиях Неопознанных. Что это такое?       — Реликвии — это технологии ликов, древней расы, существовавшей тысячелетия назад. Никто точно не знает, когда и как они жили на самом деле. Даже не все пларозианцы знали, что Неопознанные — это лики. Только те, кого благословил эфир. Они же и находили их технологии по всему космосу и прятали, чтобы никто и никогда не сумел воспользоваться ими.       Джуд будто бы машинально кивнула, задумчиво смотря перед собой и, поколебавшись несколько секунд, медленно опустилась в кресло, с которого минутами ранее соскочила.       — Зачем пларозианцы присваивали себе столь мощное оружие?       — Они не присваивали его, а защищали от других. Технологии ликов слишком опасны и непредсказуемы, и мало кто знал, как их использовать. Представь, что было бы, если бы они попали не в те руки. Пларозия была бы не единственной погибшей планетой.       Джуд резко вскинула голову и удивлённо уставилась на него:       — Пларозия погибла из-за этого? Но ведь… Я видела всё по-другому.       — Мы пали из-за гражданской войны, Джуд. Люди всё меньше верили в Вересковую Богиню, некоторые и вовсе говорили, что Тринадцать лун никогда не существовали. Они хотели правды, но эфир скрывал её, пытаясь защитить нас всех. Те разрушения, которые ты видела, были вызваны технологиями ликов, которые попали в руки мятежников. Они не только устроили бойню в столице, но и добрались до ядра планеты. Чудо, что она не распалась на кусочки, иначе вся Макела́та была бы уничтожена.       — Я ничего не понимаю, — запустив пальцы в волосы, пробормотала Джуд. — Пларозия погибла из-за гражданской войны, которую развязали мятежники, решившие, что они могут справиться с технологиями Неопознанных? Так, что ли, получается?       — Именно.       — Но почему мы были там? Мы были в каком-то здании, а потом я… Это было на самом деле?       — Да, Джуд, всё это было на самом деле. Когда они атаковали город, мы были в хранилище, где у тебя проходили уроки межзвёздной истории. Они штурмовали здание, и я сумел вывести тебя, но…       — Ты был весь в крови.       Сириус предпочёл бы не вспоминать об этом. Он не гордился тем, что оборвал десятки жизней в тот день, но сделал бы это снова, если бы это означало, что он сможет защитить Джуд.       — Ты сказала, что услышала зов из храма. Сказала, что эфир звал тебя туда.       — Знания, — догадалась Джуд, широко раскрыв глаза. — Я говорила про знания, да? Я хотела их защитить?       — Да.       — Но почему я?       — Потому что тебя обучали именно для этого. Ты — kagen derzaru unar, дочь лунного света, наследница домов Эзарон и Регул. Эфир выбрал тебя, чтобы ты защищала священные знания и служила на благо Пларозии и всей Вселенной.       Джуд озадаченно смотрела на него, перебирая пальцами воздух. Вены на её руках то вспыхивали зелёным, то вновь становились нормального цвета. Она волновалась, причём очень сильно, и, кажется, могла вот-вот расплакаться. В первый раз, в далёком прошлом, она спокойно приняла все свои обязанности и с огромным энтузиазмом приступила к обучению. Джуд верила, что Вересковая Богиня существовала на самом деле, что Тринадцать лун и впрямь храбро сражались против ликов, и потому охранять технологии от недоброжелателей — меньшее, что Джуд может сделать, чтобы отблагодарить их за это. Поэтому, когда настал день принесения клятвы и запечатления её на теле Сириуса, она и выбрала историю о Тринадцати лунах. Джуд говорила, что луны всегда были вместе и сражались спина к спине, значит, и они с Сириусом будут делать так же. Её отговаривали, пытались убедить, что история о Тринадцати лунах лишь легенда, но Джуд была уверена в своём выборе. Говорила, что сами звёзды нашептали ей, что она поступает правильно.       Сейчас же она выглядела разбитой, потерянной и напуганной. Джуд сидела, обхватив себя за плечи, и полными слёз глазами смотрела в пространство перед собой. Сириус хотел подойти ближе, коснуться её, чтобы ещё раз убедиться, что она не отвергнет его, но никак не решался. Несмотря на проблеск воспоминаний, она всё ещё слишком многого не понимала, а Сириус не мог объяснить ей всё. Будучи аттаром, он не был одарён эфиром, и потому понимал намного меньше. Богиня обратила на него свой взор лишь годы спустя, когда ему начало казаться, что он никогда не найдёт Джуд, что в тот день она погибла, так и не добравшись до храмов.       — Как это возможно? — наконец прошептала Джуд, подняв на него глаза. — О культуре Пларозии известно так мало, планета разрушена, нестабильна, а ты говоришь, что это из-за гражданской войны. Разве это возможно?       — Технологии ликов повлияли на ядро и весь эфир, скрытый в недрах планеты, — терпеливо ответил Сириус. — Пларозия всё ещё существует только из-за остатков эфира, но никто не знает, сколько они ещё будут существовать. Они могут раствориться в общем потоке эфира хоть завтра.       — И ты хочешь сказать, что я знала об этом? Меня обучали, чтобы я и впрямь служила Пларозии?       — Да, аттаэрин, это так. Фракция Зелёных Холмов, к которой принадлежали дома Эзарон и Регул, этим и занималась.       — Но это… невозможно, — недоумённо повторила Джуд. — Мне всего восемнадцать, я с восьми лет жила с доктором, а Пларозия… Она погибла почти триста лет назад. Я не могла быть там, не могла принадлежать этим домам и фракциям!       — Но принадлежала, — мягко возразил Сириус и, подойдя ближе, опустился перед ней на колени, взял её ладони и несильно сжал их, вынуждая посмотреть ему в глаза. — Ты родилась на Пларозии, как и я, и мы оба были там, когда она погибла. Нам обоим более трёхсот лет, Джуд.

***

      — Это бессмысленно! — выкрикнул Анубис. — В Бездну, я отрекаюсь от этих глупых исследований!       — Они не твои, — заметила Иззи, смотря на него из-за поднятого планшета.       — Но в них ни слова о стигмах! Мы впустую тратим время!       — И что ты предлагаешь? — оторвав голову от стола, спросил Хейн. — Давай забьём на всё и просто напьёмся, да?       — О, я не против! — радостно согласилась Иззи.       — Я тоже, но сначала мы разберёмся с этими исследованиями. Не отлынивай, Анубис. Ты тоже, Имон.       — Я, между прочим, проверяю… — он на секунду остановился, пробежавшись глазами по проекции перед собой, и закончил: — Первую теорию механизма восприятия клетками электромагнитных полей.       — Это вообще что?       — Понятия не имею. Я ищу в Потоке значение каждого слова, и это бесит.       — Ох, мальчики, ну не жалуйтесь, — протянула Иззи, наградив каждого из них сочувствующим взглядом. — Уж лучше это, чем совсем ничего, верно?       Имон был с ней не согласен, потому что под «этим» как раз и понималось ничего.       Исследования Алана Ортегора никак не помогали понять, что такое стигмы и почему они были у каждого из них. В них не было ни слова о стигмах и эфире, даже косвенного намёка не было. Имон тщательно изучал каждое предложение, ни на мгновение не вылезая из Потока, но ничего не находил, разве что ещё больше исследований других учёных, из-за которых он только путался. Несмотря на огромное преимущество в виде кибернетики, Имон всё же не был настолько гениален, в отличие от Анубиса и Иззи, чтобы без проблем понимать исследования Ортегора.       Так как те хранились в архивах «Нова Астры», получить доступ к ним было довольно сложно. Хейн и Иззи почти неделю вели переговоры с Донованом, в течение которых Иззи, Имон был уверен, на самом деле описывала плюсы и минусы каждого члена экипажа «Бетельгейзе» и называла их самыми лучшими людьми во Вселенной. Это был её особый подход, от которого она не отказалась и который применяла всё чаще. Может, именно поэтому они до сих пор торчали на базе «Нова Астры», которая на самом деле была скрыта на «Наруками».       На самом деле Имон не представлял, какой у них план. Кажется, даже Хейн этого не знал. Изначальной целью были стигмы, но никто так и не поднял вопрос о том, что делать, если информации о них не будет в исследованиях Алана Ортегора. Того, что знали сам Донован и его подчинённые, было мало.       Два типа стигм и «избранность», в которую верили кратварцы — это всё, что у них было на данный момент.       Несмотря на пока провальные попытки узнать хоть что-нибудь, Имон считал «Нова Астру» довольно приятным местом. Они наконец были в безопасности, не пытались сбежать от «Гоморры» или «Элизиума», не сталкивались с Рептилиями и Хелен Ан в частности. Огромный исследовательский комплекс, расположенный в восточном секторе «Наруками», принадлежал «Нова Астре», и сюда допускались только те, кого одобрял лично Донован. За всю неделю, которую они провели здесь, Имон сумел узнать лишь о пятидесяти трёх сотрудниках, которые прямо сейчас находились на базе. В сравнении с масштабностью самой базы и работы, которая здесь проводилась, такое количество было ничтожным.       Впрочем, его мало волновала продуктивность «Нова Астры» или факт того, как они справляются с проблемами таким малым коллективом. Имон всё чаще ловил себя на мысли, что не знает, что волнует его сильнее всего. Пока Донован собирал всю информацию о Джориус и её исследованиях воедино, Имон пытался найти себе хоть какое-то дело и, что самое главное, место на этой огромной базе. Хейн и Фокс, негласно представлявшие экипаж «Бетельгейзе», то и дело обсуждали возможность дальнейшего сотрудничество с «Нова Астрой». Насколько Имон знал, они не могли вернуться в Оплот, так как оба считались мёртвыми, а Фокс, к тому же, был Рейнджером Горгон. Иззи, наконец найдя отца, ни за что не покинула бы «Нова Астру» по доброй воле. Даже если бы её силой отсюда выгнали, она бы нашла способ задержаться. С Джуд всё было предельно просто — она хотела узнать, что особый корпус мог предложить Марселю, и изучить эфир других. С Анубисом тоже всё было очень просто, он всюду следовал за Джуд.       Имону были неясны лишь мотивы Пайка и Ри. Пайк почти всё время проводил в ангаре, разбирался с последствиями нападения «Минхира» и проводил полную диагностику «Бетельгейзе». Очень редко он показывался на верхних этажах базы, где им предоставили отдельные каюты, да и то лишь затем, чтобы выспаться и отчитаться перед Хейном о результатах работы, хотя капитан об этом и не просил. Ри же полностью игнорировал существование исследований Ортегора, не считал важным помогать им и, вероятнее всего, строил свои планы. Хейн даже не пытался привлечь его, зато Иззи всегда находила время, чтобы напомнить об уроках стрельбы. Ри, что странно, не отказывался и всё ещё помогал ей.       Только Имон не знал, что ему делать. Он даже не задумывался о том, что делать после. Не было никакого плана или хотя бы его намёток. Имон думал, что, вернув себе воспоминания, он почувствует себя лучше и в конце концов поймёт, кем является и чем занимался до того, как потерял память. Может, он бы даже нашёл свою семью, но теперь…       Имон запутался и не представлял, как ему быть. Проведённый доктором Клэр тест подтвердил, что он и Холланд — кровные братья, и Имон до сих пор переваривал эту новость.       Ему казалось просто диким, что у него есть родной старший брат, который действительно искал его и был готов помочь. Холланд едва не заискрился от радости, когда доктор Клэр предоставила им результаты теста, однако Имон не разделял его восторга.       Ничего из того, о чём говорил Холланд, Имон не помнил. Оказалось, они жили в детском доме в Гаспаре, и родителей Холланд помнил очень смутно. Ему было всего одиннадцать, когда по каким-то причинам, которых Холланд не мог толком осознать, их обоих забрали в «Аммон Ра», где и разделили спустя какое-то время. Там же, судя по рваным рассказам Аспида, Имон познакомился и с ним. И оказалось, что ему всё же восемнадцать лет.       Но Имон ничего не мог вспомнить. Холланд болтал без умолку, постоянно что-то рассказывал, однако Имон ничего не понимал и не вспоминал. Аспид попадался ему очень редко — либо каким-то образом угадывал (возможно, благодаря эфиру), когда Имон был один, либо находил его вместе с Азриэлем или Ромеллой. Он никогда не то чтобы не говорил, даже не появлялся, если рядом с Имоном крутился Холланд, а тот крутился возле него постоянно.       К счастью, два дня назад Донован поручил ему и Азриэлю забрать важный груз с другой станции, принадлежащей «Нова Астре», и благодаря этому у Имона появилась небольшая передышка. Он пытался собрать воедино всё, что узнал, и сопоставить рассказанное Холландом с реальностью, но неизменно отвлекался на мысль, которая никак не желала укладываться в голове. У него есть брат, и он искал его. Просто невероятно.       Однако даже это не улучшало ситуации, в которой Имон оказался. Он всё ещё не представлял, что ему делать после того, как у него будет больше информации о Джориус, и не мог заставить себя хотя бы пять минут подумать об этом. Внимание Имона постоянно дробилось, и если последние дни большая часть его была направлена на рассказы Холланда, мелкие детали которых разнились с воспоминаниями Аспида, то теперь Имон думал о Джуд.       Она показала нечто, чего никто из них так и не понял. Хейн и Иззи заставили оставить Джуд и Сириуса наедине, чтобы они смогли разобраться с этим. Капитан также запретил обсуждать случившееся, считая, что Джуд сама обо всём расскажет, если посчитает это необходимым, и заставил вернуться к исследованиям Ортегора. Однако Имон никак не мог просто забыть об ужасе, который видел, и том, что на этот раз эфир Джуд не заставил его действовать против его воли. Выходит, он больше не воспринимал Сириуса как врага, от которого Джуд нужно защищать.       Ещё одна головная боль — Имон не понимал, каким образом эфир Джуд доминирует над его эфиром, и не знал, можно ли это исправить. Джуд пообещала, что будет искать решение, но Имон сомневался, что оно найдётся так быстро. С каждым часом проблем словно становилось только больше, и Имон никак не мог разобраться хотя бы с малой их частью.       Он чувствовал себя абсолютно бесполезным, занимающим чужое место. В сущности он ничего из себя не представлял, и вряд ли это могло измениться. Он был частью программы «Защитник», идеальным сосудом для эфира, но точно не человеком, у которого была своя личность. Об этом Имон думал постоянно.       Он не знал, что ему нравится, какую еду он любит и в какое время суток чувствует себя лучше всего. Не замечал за собой каких-либо привычек в речи или действиях, которые совершал ежедневно. Холланд говорил, что в детстве Имон любил мультсериалы про космических пиратов, документальные фильмы про древние народы Земли, в которых он ничего не понимал, и сок из фаторских фруктов. Всё это казалось ему чушью, — откуда нечто подобное может взяться в детском приюте в Гаспаре? — но при этом делало его живым, что ему нравилось. У него нынешнего не было ничего, что напоминало бы ему о человечности.       Имон даже не мог плакать.       — Скоро вернусь, — объявил он, поднимаясь из-за стола. Проекции, всё это время висевшие перед ним, Иззи тут же передвинула к себе, рассеянно махнув рукой на прощание. В отличие от него, она могла целиком погрузиться в исследования, не боясь потратить время впустую.       Имон же боялся этого постоянно. Что, если воспоминания никогда не вернуться к нему? Что, если эфир Джуд до конца жизни будет доминировать над ним? Имон был совсем не против, чтобы они были как-нибудь связаны, но не таким же образом. Он бы предпочёл полное отсутствие эфира в качестве короткого поводка, из-за которого он был вынужден бросаться на защиту Джуд каждый раз, когда ей угрожала опасность. Имон бы предпочёл принимать подобные решения самостоятельно.       Едва двери лаборатории, где они расположились, закрылись, Имон застыл на месте, уставившись себе под ноги. С чего бы ему хотеть защищать Джуд? Это ведь не может быть программным сбоем?.. Нужно сходить к Пайку и проверить все системы. Может, и впрямь что-то вышло из строя.       Идя по белоснежному коридору с огромными окнами справа, через которые открывался вид на гигантский парк развлечений вдалеке, Имон только об этом и думал. Если провести тщательную диагностику, что-то обязательно станет известно. Возможно, внутри Имона есть какой-то блок, который не позволяет его воспоминаниям вернуться. Как установка, о которой говорила Джуд ещё на Земле. Если совместить знания Пайка и её эфир, шансы на успех значительно увеличатся. А если повторить эксперимент, который они проводили в загородном доме семьи Иззи, когда Джуд залезла к нему в голову…       Имон остановился, втянув воздух сквозь зубы. Нет, это было бы просто глупо. Впускать Джуд в свою голову, чтобы она снова была в ужасе?.. Имон ни за что бы так не поступил. Ей и так хватало потрясений. К тому же, вероятность того, что в этот раз она сможет добраться до его воспоминаний, всё ещё была низкой. Имон не знал, что поспособствовало подавлению памяти, и считал, что для начала следует выяснить это. Может, после и не потребуется вмешательство эфира: воспоминания будут возвращаться самостоятельно, и ему не придётся выдумывать глупые причины, чтобы заткнуть Холланда и спровадить его как можно дальше от себя. Он был не против его общества, но иногда Холланд был слишком навязчивым и шумным, и Имон не мог постоянно притворяться, будто он безумно рад проводить время вместе.       Он просто не помнил Холланда, и его присутствие не вызывало никаких эмоций, только лёгкий страх, который Имон научился подавлять. Это пугало его: у нормальных людей всегда есть какие-либо эмоции, а у него…       Похлопав себя по щекам, Имон постарался заглушить тревожные мысли. Холланд вернётся вместе с грузом завтра, и нужно придумать, как объяснить ему, что неделя — слишком короткий срок, чтобы привыкнуть к неожиданно появившемуся брату. Имон не мог бы притворяться вечно, как и Хейн не мог всё время приходить ему на помощь и вовлекать Холланда в разговор, который тот с радостью поддерживал. Да, Имон обязательно подумает над этим, но позже. Для начала он закончит со своей частью исследований, которые они разделили между собой, потом узнает, как там Джуд. Она уже три часа не показывалась, и Анубиса останавливали только сообщения Цуги о том, что Джуд всё ещё в лаборатории и разговаривает с Сириусом. Даже если был шанс заработать его осуждающий взгляд, Имон считал, что узнать о самочувствии Джуд и предложить свою помощь просто необходимо.       Развернувшись в обратную сторону, Имон едва не чертыхнулся, увидев перед собой Аспида. Тот мигом отскочил, вжав голову в плечи, и огромными от ужаса глазами смотрел на Имона из-под упавших на лицо светлых волос. В общей сложности за целую неделю Имон провёл в обществе Аспида максимум два часа и двадцать четыре минуты, и потому он не знал, всегда ли люманириец выглядит таким болезненным и взъерошенным.       — Не подкрадывайся ко мне, — пробормотал Имон, сделав маленький шаг назад.       — Прости, — так же тихо ответил Аспид. — Аспид не думал, что ты испугаешься.       — Я не испугался, просто… Вы, люманирийцы, такие тихие. И сканеры тебя не показали.       — Аспид не хотел. Но иногда оно приходит само, и Аспид не может с ним бороться.       — Что приходит? — нахмурившись, уточнил Имон.       — Аспид не… Аспид не знает, как объяснить. Не может, — взволнованно протараторил он, начав медленно царапать себя по лицу. — Но Аспид хочет помочь, пока оно не вернулось! Имон всегда помогал Аспиду, и теперь черёд Аспида помогать Имону!       — Э-э-э… Я не понимаю. Ты хочешь поговорить об «Аммон Ра»?       Единственное, в чём Имон был уверен, так это в том, что много лет назад Аспид был в «Аммон Ра» так же, как и он. Аспид очень скупо говорил о тех днях, но повторял, что Имон постоянно был рядом и никогда не позволял увести его на тесты без обещания, что Аспиду не сделают больно. Сейчас это казалось ему глупостью, но если Аспид прав, тогда они были лишь детьми.       — Нет, нет, — Аспид замотал головой, продолжая царапать себе лицо. — Аспид пытался, но они ничего не помнят. Их эфир искажён, может, оно тоже внутри них и…       — Эй, тише, — Имон быстро отправил сообщение Цуге, надеясь, что она пришлёт доктора Клэр до того, как у Аспида начнётся паническая атака. — Всё нормально, да? «Аммон Ра» сгорел.       — Но оно ещё здесь… — возразил Аспид. Его глаза наполнились слезами, уши прижались к голове, на щеках, которые он так рьяно царапал, выступила кровь. — Оно всегда здесь, и Аспид не может ему противостоять. Пожалуйста, Имон, не поддавайся этому! Не верь!       Имон отправил повторное сообщение и на всякий случай написал Анубису.       — Тебе нужно успокоиться, — стараясь звучать уверенно, сказал Имон. — Тебе никто не угрожает. Капитан Донован ведь защищает тебя.       — Он человек, не заклинатель и не сосуд! — выкрикнул Аспид. — Оно всё время возвращается, и даже капитан не выстоит!       — Бездна, Аспид, я ничего не понимаю! Тебе кто-то угрожает? На твой эфир что-то давит? Что происходит?       Подпрыгнув на месте, Аспид подскочил к нему и схватил за плечи. Слёзы полились по его лицу, всё тело дрожало то ли от страха, то ли от слабости.       — Пожалуйста, не верь ему. Верь Аспиду, Аспид пытается тебя защитить!       — Я ничего не понимаю, — из последних сил сдерживая себя, Имон попытался аккуратно убрать руки Аспида со своих плеч. — Кому не верить?       — Холланду, — на выдохе произнёс Аспид. — Не верь Холланду, Имон.